Отступление

Прадата начала свой медленный поход на юг, к Торватену и к Долине Слез, где находился самый южный проход через горную цепь Кешьи. В основном поход проходил спокойно, хотя Рой постоянно замечал обращенные на него любопытствующие взгляды и видел, как о чем-то шепчутся люди явно по его поводу.

Рой насчитал, по крайней мере, сто человек, принимавших участие в походе. Одежда их была весьма разнообразной, но по внешнему виду можно было безошибочно определить в них крестьян и жителей маленьких городов. Никаких признаков хотя бы одного человека, владеющего какой-либо профессией, не было. Большим неудобством было отсутствие транспортных средств, за исключением нескольких ломовых лошадей, везущих тяжелые повозки с провизией. Рой был единственным, кто не нес заплечный мешок с едой, одеялом и другими необходимыми вещами. По части распределения обязанностей различия между полами практически не было. И мужчины, и женщины несли столько, сколько каждый из них мог унести. Рой зафиксировал этот факт в своей памяти, как отличающийся от порядков в его собственном мире.

Мысли о доме снова привели к Гвен. Рой закрыл глаза и попытался в сотый раз, и опять безуспешно, вызвать в памяти ее лицо. Цвет глаз ускользал от него, нос слегка вздернутый – а может, вовсе не вздернутый? – кремовый цвет кожи, цвет волос… Как ни старался Рой, ничего не выходило.

Во время нечастых остановок Рой и Митра обычно сидели рядом и жевали сухарь или плоды кейта, но никогда не разговаривали, не входили в контакт. Митра наблюдала, как этот человек, этот чужестранец в облике ее мужа, чертил в пыли какие-то линии концом своего башмака. Рой также смотрел на две нарисованные им линии, размышляя о векторах и о покинутой собственной жизни. Покинутой навсегда?

Несколько раз в день тот или иной молодой человек подбегал к Митре и, запыхавшись, докладывал примерно одно и то же:

– Миледи, армия Черного идет за нами, но далеко отсюда. Кажется, они не делают попыток догнать нас.

– А что Мордет? – спрашивала Митра.

И словно они были обучены только одному жесту, юноши пожимали плечами и трясли головой:

– Ничего не могу сказать, миледи.

И Рой видел, как Митра медленно сжимала и разжимала кулак, будто хотела растереть что-то, находившееся в ее ладони, в порошок.

Вечерняя звезда исчезла на западном горизонте, но Прадата продолжала идти вперед. Рой уже не смешивался с остальными членами отряда, которые неизменно почтительно смотрели на него, но никогда не разговаривали. Он держался позади Митры, а молодая женщина словно скользила по лесным дорогам, держа наготове свой большой лук. Стентор шел где-то впереди группы и руководил разведчиками, следившими за армией Черного. Ночь сжала пространство вокруг Роя, и он постоянно натыкался на деревья и кусты, пока они шли на юг по узкой тропе вдоль подножий гор. Он взглянул на запад, где среди деревьев образовалось окошко, и ему померещился отблеск луны на поверхности далекого моря.

Прадата шла вперед всю ночь; густой лес приглушал звук башмаков и колес, но усиливал звук тяжело бьющегося сердца Роя. Остановки для отдыха казались ему слишком редкими; ему очень хотелось поговорить с этими людьми, чтобы удовлетворить свою потребность в общении. Он протянул руку и погладил по голове Морату, сидящего у него на плече.

Время медленно ползло к восходу солнца. Когда деревья редели, Рой различал слева резкие очертания гор, вершины которых уже затронул легкий янтарный отсвет. Потом он долго смотрел в небо на далекую звезду, размышляя, не могла ли она оказаться его родным домом. Одиночество проникло сквозь толстую шерстяную накидку, которую Рою дали перед началом похода, и заползло ему внутрь, к сердцу. Он вспомнил строки Вордсворта:

Я был уже не раз рожден когда-то.

Моя душа, как звездочка во тьме,

Плывет по небу к своему закату

И снова возвращается ко мне…

Рой снова посмотрел на звезду, одиноко и беспомощно проливающую свой свет. Неожиданно она исчезла. Рой сразу узнал предательский след дракона и не смог сдержать стона.

Митра обернулась и посмотрела на него, затем тоже устремила взгляд в небо.

– Что это? – прошептала она.

– Дракон вернулся, – ответил Рой более спокойным, чем сам ожидал, голо shy;сом.

Он показал на темное пятно, медленно описывающее круги прямо над ними. Силуэт дракона плавно, без усилий перемещался по светлеющему небу – огромное черное облако, состоящее из мышц и ужаса. Митра одним движением вставила в лук тонкую стрелу и, натянув тетиву, пустила ее вверх в охотящегося дракона, попав ему прямо в грудь. Стрела стукнулась о толстую кожу Креозота, не причинив тому никакого вреда, отскочила и, кувыркаясь в воздухе, упала обратно на землю. Дракон, слегка изменив угол наклона крыльев, на всякий случай набрал высоту, превышающую дальность полета бесполезных в данном случае стрел.

– Во имя Начал, – выдохнула Митра, и Рой не мог определить, страх или ненависть прозвучали в ее голосе. Затем она громко крикнула: – Креозот над нами!

Бойцы Прадаты мгновенно рассыпались под кроны деревьев, держа наготове оружие для отражения нападения огромного дракона. Никто не произнес ни звука. Рой тоже крепко сжал рукой свой посох, хотя его состояние в эту минуту было далеким от храбрости. Он закрыл глаза и постарался представить себе яростную атаку, которую он, в свою очередь, обрушит на мерзкую ящерицу. Мората, видимо, улетел охотиться, и Рой всей душой желал, чтобы его друг вернулся.

Рядом он слышал тихое, ровное дыхание Митры. Странным образом это успокоило его. Он повернулся и взглянул на нее. Ее лицо было устремлено к небесам, синие глаза холодно блестели в слабом свете звезд. Левой рукой она держала лук, а правой сжимала одежду на груди с такой силой, что Рой даже в полутьме сумерек видел побелевшие суставы ее пальцев. Он отвернулся и ничего не сказал.

Ожидание тянулось до тех пор, пока утренний свет не упал на зеленый склон холма и не послышался голос сидящего на верхушке дерева Тенты:

– Дракон улетел.

– Скорее! Нам надо торопиться, – отдала приказ Митра, и отряд Прадаты продолжил свой поход на юг.

***

Пыль разлетелась в стороны, словно испуганные детишки, когда Креозот, приземлившись, сложил крылья. Скрип, с которым его грубая кожа терлась о землю, напоминал звук разламываемых камней. Далеко на севере Шимни отбрасывал тень на запад.

– Они движутся к югу, – перевел камень слова дракона. – Их там несколько дюжин, включая Верховного Мага.

Вороная лошадь нетерпеливо била копытами, когда черный всадник натягивал поводья, чтобы сдержать ее. Мордет намеренно разговаривал с Креозотом, сидя верхом на жеребце, откуда он мог глядеть прямо в глаза Повелителю Драконов.

– К югу? Хорошо. Крота! – Мордет повернулся в седле, ища глазами начальника службы безопасности.

– Да, Мордет?

Человек с масляным лицом отделился от группы солдат и подошел к своему хозяину.

– Мы поймаем их между двумя камнями. Пошли наших самых быстрых гонцов в Силт с приказом для командира силтского гарнизона. Он должен обеспечить сбор войск у Оазиса не позже, чем через две недели. Пошли также людей в Бейн. Пусть капитан Делута возьмет под охрану дорогу, ведущую на юг, а половину войск пошлет на север. Сообщите ему, что Прадата движется в его направлении.

– Слушаюсь, Мордет.

– И еще, Крота… если мои приказы не будут доставлены к месту назначения, то я пошлю туда нового начальника службы безопасности вместе с твоей отрубленной головой.

– Понятно, Мордет.

Крота быстро протиснулся через густую толпу гвардейцев и схватил за ворот четверых крепких на вид солдат, что-то свирепо объясняя каждому в отдельности.

– Креозот, продолжай следить за ними и держи меня в курсе. Но только наблюдай. Убивать буду я сам. – Мордет развернул лошадь от огромного дракона и поскакал между расступающимися солдатами.

Черный дракон, не отрываясь, сердито смотрел вслед всаднику.

***

После встречи с Креозотом прошло два дня; Прадата продолжала свой марш на юг. Перед ними словно встала на дыбы остроконечная вершина Сердитой горы – единственного действующего вулкана в Кешье. Роя заинтересовал странный вид этой горы, покрытой снегом всюду, кроме синевато-серой верхушки. Прищурив глаза, он мог различить пар, медленно поднимавшийся вверх и по дуге уплывающий в сторону востока.

Дни становились заметно теплее. Для Роя, привыкшего к кондиционерам в университете и к прохладным каменным катакомбам Шимни, это начало представлять большое неудобство. Он обратил внимание на то, что ноги начали распухать от трения о синтетический материал из которого были сшиты его брюки, и боль во всем теле, с которой он вышел в поход, отнюдь не проходила со временем. На третий день после того, как они увидели дракона, люди Прадаты повернули вверх по склону по направлению к Перевалу Слез, который люди Кешьи называли Торватен. Земля становилась грубее, деревья чуть выше елей в обычном лесу; их тонкие корни, словно метла, наполовину зарытая в землю. Почему-то это напомнило Рою о доме, о его доме, вспомнить который становилось все труднее.

– Вы выглядите очень задумчивым. – Это была Митра, впервые заговорившая с ним со времени проведения совета в лесу у костра.

Рой улыбнулся в ответ на нотки сочувствия, прозвучавшие в ее голосе:

– Мне кажется, я заболел тоской по дому.

С лица командира Прадаты мигом исчезла ироническая усмешка. Митра была не готова к такому простому и откровенному ответу, который к тому же напомнил ей о ее собственном одиночестве.

– Мне показалось, – сказала она тихо, – ваш голос очень похож… – Она повернулась и довольно долго смотрела на стоящего рядом человека. – Скажите мне, что, собственно, заставляет вас так тосковать по дому?

Рой пожал плечами:

– Я смотрю вокруг себя, и все мне кажется чужеродным. Я вижу землю, горы, небо и знаю, что я для них посторонний человек. Это не мой мир. Он ваш.

– И вы хотите вернуться домой? – прямо спросила Митра, понимая, что ответ этого героя, посланного ее мужем, будет утвердительным.

– А вы бы не хотели?

С минуту Митра обдумывала ответ.

– Я не знаю, каким образом Верховный Маг переместил вас сюда. В его книге ничего не говорится об этом. Но если бы и знала, то где бы я взяла энергию, необходимую для того, чтобы отправить вас обратно? Я верю в то, что вы здесь неслучайно. Я полностью доверяю Рате. – Она наклонилась и сорвала маленький хрупкий голубой цветок, чудом не растоптанный идущими по тропе людьми. – Я не могу отдать вам обратно ваш мир… но, может быть, смогу помочь привыкнуть к нашему.

Она глубоко вздохнула, прошептала свое Слово Власти и начала повествование:

– Циандит была болезненным ребен shy;ком.

Когда Митра заговорила, Рой увидел картины, очень похожие на те, что вызывал в его воображении Мората, может быть, даже более искусные. Повествование быстро захватило его, как будто он сам видел то, о чем она рассказывала.

– Волосы у девочки были цвета солнца, а в глазах ее словно отражалось небо.

Рой попытался определить ее возраст и в конце концов решил, что ей не больше пяти-шести лет. Она лежала в кровати и была до подбородка укрыта красно-синим стеганым одеялом. Он увидел, как в комнату вошли двое взрослых. Один был мужчина с почти седой, неровной бородой и с широкими, в противовес его узкой талии, плечами. Женщина – Рой инстинктивно догадался, что это его жена, – была почти такая же высокая, как ее муж, и прозрачная, словно привидение. Рой даже не был уверен, что она живая. Ее длинные жемчужные волосы спадали на спину, и голые руки были белые, как пена.

– Ты чувствуешь себя лучше, Циандит? – спросила мать, но маленькая девочка даже не моргнула в ответ.

Отец положил свою крупную руку на плечо женщины, и Рой почувствовал, что мужчина с трудом сдерживает слезы. Мать повернулась к нему, но ничего не сказала. Отец сделал глубокий вдох и, словно непоседливый ребенок, начал водить концом башмака по грубому деревянному полу.

– Митра Рала, – сказал он почтительно, – Повелительница Ветра, приди во имя любви; вдохни снова дыхание жизни в наше дитя.

Затем заговорила мать:

– Мор Куинта, Повелитель Огня, приди во имя любви; вдохни огонь жизни в грудь нашего ребенка.

Рой смотрел на ребенка, который, увядая, становился почти прозрачным, словно жизнь вытекла из девочки, как вода из опрокинутого стакана.

Сцена быстро сменилась, и Рой увидел, как отец кладет свою мертвую дочь на погребальный костер из сломанных палок. Мать взяла зажженный факел и прикоснулась им к сухому дереву; огонь мгновенно разгорелся и сердито, словно голодный, зарычал. Задул ветер и начал усиливаться до тех пор, пока Рою не захотелось плотно закрыть уши руками, чтобы хоть как-то ослабить его жуткий, стонущий вой. Задрожала земля, и маленькие искры начали выпрыгивать из огня, уносимые вет shy;ром. Тысячи тысяч огоньков – все, что осталось от маленькой девочки, разлетелись по долине.

Рой повернулся и посмотрел на отца и мать, которые молча стояли и смотрели, как пламя поглощает их единственного ребенка. Их лица были мокрые от слез, но Рой не мог сказать, были это слезы горя или радости. Потому что, внимательно приглядевшись, он заметил, что на том месте, где падала искорка, немедленно появлялся маленький голубой цветочек.

– Четыре Начала – Земля, Вода, Огонь, Воздух – услышали их мольбу и узнали про их любовь. И повелели, чтобы эти цветы во все времена напоминали нам о малышке Циандит и о вере ее родителей. Четыре Начала видят наши страдания и излечивают их.

Рой наклонился и сорвал еще один цветок циандита, сложив ладонь, словно колыбельку, в которой он собирался укачивать маленький цветочек.

– У нас на Земле тоже есть много разных историй, Митра, но такой трогательной, как эта, я никогда не слышал. Вы живете на мудрой и прекрасной земле.

– Мы живем в стране, которую испортил и развратил Морелуа, – с омерзением отчеканила Митра, и чистый горный воздух придал ее словам еще большую остроту. – Было время, когда люди, жившие в Кешье, любили свой язык, рассказывали истории, удовлетворявшие детское любопытство. – Митра вновь посмотрела на цветок, который все еще держала в руке. – Черный сделал все для того, чтобы люди забыли эти истории. Он запретил записывать их. Его шпионы среди нас, поэтому люди боятся рассказывать старые легенды. Но Черный не может уничтожить все истории. Для этого ему пришлось бы уничтожить всю страну.

Рой мягко коснулся ее руки:

– Мы одолеем, Митра. Там, в моем мире, тоже существуют легенды и истории. Некоторые из них называются сказками, и в них добро всегда побеждает зло. Так написано. И так будет.

Он улыбнулся из-за мелодраматических интонаций в своем голосе, а Митра, видимо, неверно истолковала его мягкий жест. Она повернулась к профессору и поцеловала его. Озадаченный Рой довольно резко отстранил ее.

Некоторое время, испытывая чувство неловкости, они смотрели друг другу в глаза.

– Простите, Митра. Я не Рата.

Ее волосы слегка шевелились от легкого ветерка, а в черных зрачках ее глаз Рой мог видеть отраженные горы. Синяк на лице уже почти прошел, и не очень заметная светло-коричневая полоска создавала впечатление, что Митра просто слегка испачкала левую щеку. И Рой впервые осознал, насколько она в самом деле прекрасна.

Митра отвернулась от него, свободно размахивая руками, и вновь зашагала вверх по крутому склону. Когда она отошла на несколько шагов, Рой увидел, как маленький голубой цветок циандита выпал из ее руки.

– Черт возьми! – сказал Рой, ни к кому не обращаясь.

– Рата, – ответил с соседнего дерева голос сокола.

Трудно было сказать, сколько времени он уже просидел там. Птица слетела с дерева и села профессору на плечо.

– Лучше всего, если бы ты не улетал далеко, мой друг. Пока все это кончится, у меня и помимо Мордета, похоже, будут проблемы.

***

Отряд Прадаты разбил лагерь после того, как дошел до хребта Торватена и выставил часовых, наблюдавших за каждым склоном. Во время похода разведчики регулярно сообщали Митре примерно одну и ту же информацию: Мордет следует за ними, но отстает примерно на полтора дня быстрого марша. Казалось, Черный не очень стремится сократить расстояние между двумя армиями, несмотря на то, что, согласно донесениям разведчиков, в его войске втрое больше солдат. Митра была очень раздосадована столь наглой уверенностью Регента в себе, но в глубине души она была благодарна судьбе, что его армия еще далеко. Это даст возможность ее людям собраться в Хагсфейсе и как следует подготовиться.

Солнце ушло на запад и, наконец, огромным пылающим огнем нырнуло под воду далеко на горизонте. Небо загорелось красным жаром солнечного заката, и там, на краю планеты, появилась легкая туманная дымка.

– Красное небо по утрам – беспокойство морякам; если красный закат – моряки спокойно спят, – процитировал Рой при виде яркого солнечного заката.

– Это тоже строки из вашей великой книги? – Митра бесшумно подошла к сидящему профессору.

– Великой книги?

Митра посмотрела на него слегка прищуренными глазами:

– Великой Книги Знаний.

– Там, откуда я пришел, такой книги нет. Это просто старая поговорка, которую часто повторяют люди. – Рой заерзал от овладевшего им чувства какой-то неловкости.

– Красивое небо.

– Да. – Митра села рядом, и он почувствовал, как напряглись его плечи.

– Простите меня, – сказала она. – Я хотела бы извиниться за то, что произошло днем. Я понимаю, что вы… – Незаконченная фраза повисла в воздухе. – Вы так похожи на человека, которого я любила. Это так трудно.

– Для меня также. Митра. Я считаю, что вы более чем прекрасны. Но я не Рата. Вы должны помнить об этом.

Женщина посмотрела на запад в сторону пылающего заката, но ничего не ответила.

– Расскажите мне о вашем мире.

Рой почувствовал, что внутренняя напряженность между ними постепенно ис shy;чезает.

– Он и хороший, и плохой, как, я думаю, и все миры. Я преподавал в университете. Это место, где собираются люди для изучения мирового опыта и знаний.

– У нас здесь тоже когда-то были университеты. Один из них в Хагсфейсе. Там наши дети изучали историю Кешьи и учение о Четырех Началах.

– А сейчас?

Глаза Митры вспыхнули гневом:

– А сейчас Регент запрещает рассказывать о Началах. Изучают только то, что связано с тьмой и пустотой.

Рой горько улыбнулся:

– То же самое, думаю, происходит во многих мирах. В моем, например, я обу-чаю языку и истории нашего народа, описанной в рассказах, стихах, легендах. Мы называем это литературой. Регенты моего университета тоже против ее преподавания. Они считают, что литература дает ненужный избыток информации.

– На Кеше “литера” означает “собрание”. Рассказы и легенды о стране называются “литерава Кеш”. Мой долг – собрать их вместе в Книгу Сущего, спасти от забвения в эту черную эпоху Мордета.

– Вы часто делаете записи в эту книгу? – спросил Рой.

Митра покачала головой:

– Нет, не часто. Есть слишком много других дел. – Она провела пальцами по животу и отвернулась в сторону.

– Расскажите мне о вашей литературе.

– В моем мире существуют религии, основанные на той или иной части литературы, на определенной книге, или даже иногда на нескольких предложениях или группах слов в пределах одной книги. Было много сражений и споров о том, как толковать эти книги, как заставить истории, записанные в них, работать.

Митра вдруг запротестовала с энергией, сразившей Роя:

– Не понимаю, как могут люди спорить над смыслом какой-либо истории, – сказала Митра. – Для каждого человека в ней свой смысл. Здесь, на Кеше, перед тем как рассказать поучительную историю, мы произносим Слово Власти, для того чтобы дать каждому слушателю возможность самому представить себе ее. Что видит человек во время рассказа – это его сокровенная тайна, данная ему и охраняемая Словом.

– Нет, в моем мире все не так. У нас нет Слов Власти. Может быть, когда-то они и были, но давным-давно забыты. Зато у нас есть машины, называемые компьютерами, которые накапливают информацию. Они запоминают картины и располагают их в нужной последовательности, так что люди видят как бы живые, движущиеся события, происходящие внутри маленького ящика. Истории рассказываются без слов, только при помощи движущихся картин. Мы называем это “кино”, имея в виду, что важны не слова, а движение.

Наука – это наша сила. Мы настолько механизируем все, что возможно и невозможно, что нам нет нужды трудиться, бороться. Благодаря машинам у нас появляется свободное время, в течение которого мы смотрим кинофильмы, ходим в места, где нас развлекают, вместо того, чтобы самим развлекать себя и друзей. Наука настолько сильна, что не нуждается в разрушенной литературе.

Рой посмотрел сквозь наступающую темноту на сидящую рядом женщину. Она внимательно слушала, и глаза ее были, словно немигающие точки на фоне нежной белизны лица.

– Мы живем в печальные времена. – Ее голос прозвучал, словно нежная ласка в ночи.

***

Еще до наступления утра отряд Прадаты снова выступил в поход, спускаясь вниз по крутому восточному склону горного хребта Кешьи. Рой сразу обратил внимание на перемены вокруг него. Лиственные деревья сменились хвойными, и трава стала коричневой. Перед ним, насколько охватывал взор, волнами переливались горы, словно нерасправленный огромный ковер. Рой ускорил шаг и догнал Митру.

– Как далеко отсюда до Хагсфейса?

– Мы будем идти на северо-восток пять или шесть дней, пока не дойдем до реки, называемой Фенфедер. Оттуда еще день пути до Великой Пустыни. Еще примерно неделя потребуется, чтобы дойти до Спокойного Моря, на берегу которого и стоит Хагсфейс. Всего получается две недели пути.

– Многовато, – суровым голосом произнес профессор.

– Разумеется, вы всегда можете прогнать эту ленивую птицу с плеча и послать ее вперед, чтобы приготовить вам постель. – Митра засмеялась и шутливо подтолкнула пальцем Морату, сонно мигавшего глазами.

– Я думаю, что Мората сберегает свою энергию для более важных дел. Кроме того, – добавил Рой заговорщическим шепотом, – мне кажется, что он здорово по shy;старел. – Мората тут же угрожающе распустил перья, и Рой с Митрой громко рассмеялись.

– Расскажите мне еще о вашей литературе, Рой.

Рой тут же воодушевился, поскольку его попросили сделать то, что он любил больше всего. Перед его мысленным взором пронеслись мириады различных историй, которые он мог бы рассказать, пока он не остановился на одной из них.

– Человек по имени Рэй Бредбери написал рассказ об обществе, в котором книги и литература были объявлены правительством вне закона. Героем рассказа был пожарник, в обязанности которого входило сжигать написанные кем-либо литературные произведения. Люди с готовностью шли на смерть, но не расставались со своими книгами, так что Монтегю, тот самый герой, тоже заинтересовался книгами. Он припрятал несколько штук дома и начал их читать. Это обнаружили, и сжигатель книг был приговорен к смертной казни, но ему удалось сбежать. В конце концов он нашел других таких же людей и остался жить в другом мире, населенном старомодными людьми, еще ценившими книги.

– Как называлось правительство? – спросила Митра.

– Не думаю, чтобы у него было название. Я бы дал ему имя Безразличие.

– У нас это называется Морелуа – Повелитель Пустоты. Мордет ненавидит это имя. – Она замолчала и пошла дальше, думая о чем-то своем.

Они продолжали крутой спуск, лишь изредка останавливаясь, чтобы отдохнуть. Время от времени один из разведчиков подавал предупреждающий сигнал, и все внимательно следили за передвижениями черного дракона, летающего в безоблачном небе. Но зверь ни разу не приблизился к отряду, чтобы напасть на него. Вместо этого он просто парил в воздухе, давая возможность страху делать свою разрушительную работу. После вечерних сумерек люди разместились для отдыха под ветвями высоких хвойных деревьев, из которых, в основном, и состоял лес. Через игольчатое сито сквозь крону проникало успокаивающее мерцание звезд. Примерно так же прошли следующие шесть дней. Разведчиков посылали охотиться за пищей, а остальные бойцы продолжали двигаться на северо-восток, разговаривая друг с другом и наблюдая за приближением вездесущего дракона.

На исходе утра седьмого дня их приветствовал звук воды, пробивающей себе путь в ущелье и наполняющей долину, По которой шел отряд, музыкой водопада. Они остановились передохнуть на правом берегу реки Фенфедер. Эта большая река брала свое начало в горах, текла на восток и впадала в Большую Топь – мрачное огромное болото, занимающее пространство к югу от пустыни. Люди достали свои припасы и закусили вяленой рыбой, сухарями и фруктами, которые удалось собрать во время похода. Рой на всякий случай предложил кусочек рыбы Морате, и тот с благодарностью принял подарок.

Передохнув, отряд пошел по тщательно проторенному следу, подготовленному специально посланными разведчиками, двигаясь на запад вдоль берега быстро текущей реки. Горный лес уступил пространство низкой и жесткой степной траве. Река была зажата между двумя почти отвесными каменными берегами, и Рой недоумевал, каким образом люди, не говоря уж о животных, которые были с ними, собираются переходить ее вброд. Недоумение прошло, когда он увидел огромный дуб, когда-то горделиво возвышавшийся лад рекой, а потом срубленный и поваленный так, что его вершина оказалась на другом берегу. Один за другим все прошли по этому мосту над пенящейся водой, пока, наконец, на южном берегу не осталась только Митра с дюжиной лошадей, освобожденных от поклажи. Митра издала мощный пронзительный звук, и испуганные лошади галопом убежали в лес. После этого она по стволу дуба тоже перешла на противоположный берег.

Стентор разделил поклажу, которую везли лошади, между всеми членами Прадаты. Потом они наполнили водой специальные кожаные мешки и крепко привязали их к спинам наиболее крепких бойцов, и без того уже достаточно нагруженных. После этого отряд направился на север к последнему горному хребту, отделявшему их от Великой пустыни.

Митра обернулась и посмотрела на Роя с победным блеском в голубых глазах:

– Мордет последует за нами, но ему придется задержаться. До ближайшего брода идти полдня, а то и больше, да и большие деревья, пригодные для переправы, здесь не растут. Мы еще больше оторвемся от него.

Пока она это говорила, трое здоровяков взялись за конец дубового ствола и сбросили его в воду. Бешеное течение подхватило тяжелое дерево и понесло его вниз, словно игрушку.

Когда на западном горизонте зажглась красная Лисья звезда, отряд Прадаты перешел через перевал последнего на их пути хребта и остановился, глядя вниз на огромную пустыню, простиравшуюся далеко на восток. В тускнеющем свете дня она казалась Рою гладкой поверхностью моря, похожей на залив, у которого он оказался, впервые попав в этот мир, только больше, настолько больше, что у него от головокружения подкашивались ноги. Они разбили лагерь прямо на хребте, время от времени поглядывая вниз на голубое пространство пустыни.

На следующее утро Рой, проснувшись в тени скалы, открыл глаза и первым делом увидел своего верного сокола, еще спавшего рядом с ним. Он приподнялся на локте, наслаждаясь чистым, сухим горным воздухом и запахом цветущего луга, на котором был разбит лагерь. Все уже давно проснулись и готовились к спуску в пустыню.

Рой медленно сжевал свою утреннюю порцию еды, тщательно следя за тем, чтобы и Морате кое-что перепало. Мысль о том, что Мората, возможно, заболел, отравляла приподнятое утреннее настроение, и ему захотелось поговорить с кем-нибудь об этом. Он посмотрел на занятых сборами людей, молча повторяя их имена. Несмотря на то, что Рой редко разговаривал с кем-нибудь, кроме Митры, да от случая к случаю со Стентором и Тралаи-ной, он уже многое знал и о других бойцах объединенной армии. Вдруг ему бросилось в глаза, что нигде нет Митры.

Рой положил перед Моратой кусок вяленого мяса и пошел бродить по лагерю в поисках командира Прадаты. Он заметил Стентора, помогающего молодому парню упаковываться, и направился к нему.

– Вы не видели Митру? – спросил Рой.

– Нет. А что, ее нигде нет? – в голосе Стентора чувствовалась озабоченность.

– Нигде. Этим утром я ее еще не ви shy;дел. Возможно, она где-то впереди инструктирует разведчиков. – Рой надеялся, что его голос звучит уверенно, но глубокое беспокойство щемило ему грудь. Он отвернулся от тучного бармена и пошел в конец лагеря, стараясь шагать неторопливо и спокойно, чтобы не вызвать у него подозрений. Хватит уже того, что он сам был обеспокоен.

Когда он шел по узкой тропинке, бегущей на восток, то сбоку из жидких кустов послышался шум. Рой поднял посох, прошептал Слово Власти, и соколиный глаз вспыхнул ярким светом. Держа посох на уровне глаз, он приготовился поразить шоковым ударом молнии любое зло, прячущееся в кустах. Потом он ослабил яркость свечения до слабого мерцания и раздвинул кусты.

Там Рой увидел стоящую на коленях Митру; ее худенькое тело сотрясала сухая рвота. Лицо ее было бледнее обычного, и руки, которыми она опиралась о землю, дрожали. Слабость Митры, свидетелем которой он стал, озадачила Роя, так как она всегда казалась ему бастионом силы и выносливости. Они молча смотрели друг на друга, пока это молчание не было нарушено знакомым звуком машущих крыльев.

– Рата, – сказал сокол с вопросительной интонацией.

– Митра больна, – ответил Рой, помогая ей встать на ноги. Он обратил внимание на то, что в блестящих глазах его друга промелькнул оттенок недоверия. Профессор недоуменно посмотрел на него.

– Я не больна, – ответила Митра. Она слабо улыбнулась в ответ на озабоченный вид Роя. – По крайней мере, больше не больна. Наверное, завтрак не пошел впрок. Со мной все будет в порядке.

– Вы уверены? – спросил Рой.

– Уверена, – ответила Митра.

– Наверное, надо предупредить осталь shy;ных. Нельзя есть испорченную пищу.

Решительность, с которой Митра запротестовала, поразила Роя.

– Нет! Это… это была моя собственная еда, которую я захватила с собой. По-видимому я недостаточно тщательно приготовила ее. Не надо никому ничего говорить.

– Но…

– Я сказала нет. – Митра еще раз слабо улыбнулась, и когда заговорила снова, ее голос звучал мягко и успокаивающе. – Я в полном порядке. Благодарю вас за заботу обо мне, но людям ни к чему видеть своего руководителя стоящим на коленях и выбрасывающим изо рта за shy;втрак. – Ее щеки постепенно приобрели естественный цвет, и Рой успокоился. Но вдруг ему в голову пришла другая мысль, он резко повернулся к соколу и нахмурился.

– А почему, собственно, ты прилетел сюда? – спросил он птицу.

– Рата, – ответила та.

– Мой посох? Выброс энергии разбудил тебя? Мората, ты, конечно, сама тайна, но я рад. что ты прилетел. Это придает мне уверенность в будущем. – Рой слабо улыбнулся, все еще смущенный тем, что увидел Митру такой беспомощной и уязвимой, а также тем, что без нужды сорвал с места сокола. Он снова повернулся к лидеру Прадаты: – Вы уверены, что с вами все в порядке?

– Если бы это было не так, я сказала бы вам. Нам лучше пойти в лагерь.

– Стентор, вероятно, сейчас организует группу для ваших поисков. Когда я сказал ему утром, что вас нигде нет, он очень обеспокоился. – Рой подвигал плечами, как будто пытаясь скинуть какое-то неприятное ощущение. Он хотел еще раз осведомиться о самочувствии Митры, но почувствовал, что она решительно не хочет больше ни о чем разговаривать. Они молча проследовали в лагерь.

Стентор волновался, но поисковую группу еще не организовал. Вместо этого он был занят приготовлениями к походу, а поиски Митры оставил Рою, будучи уверенным, что посланец Верховного Мага может решить все проблемы. При всем при том он старался непрерывно следить за Креозотом, кружившим вдали. На его лице проявилось огромное облегчение, когда он увидел возвращающихся в лагерь Роя, Митру и Морату.

– Мы отправляемся через десять ми shy;нут, – крикнул Стентор.

Митра молча подошла к своему заплечному мешку, закинула его за спину и надежно зацепила, обвязав ремнями плечи и тоненькую талию. Рой подошел к своей походной постели и увидел, что кто-то уже свернул ее и перевязал веревкой. Он поднял тюк и забросил его на плечо.

– Тебе придется помочь мне присмотреть за ней, Мората, – прошептал Рой своему другу. – Что-то с ней неладно, но она из чувства гордости не может сказать мне об этом. Понаблюдай за ней, птица Понаблюдай.

Профессор отправился в поход вместе с группой, возглавлявшей войско.

Мората, как и Рой, внимательно наблюдал за Митрой во время спуска с горы к Великой Пустыне. Ее лицо постепенно полностью восстановило здоровый румянец, и Рой в конце концов совершенно успокоился. Он даже начал обращать внимание на панораму, раскинувшуюся перед ним, словно на мольберте художника; пастельно-голубые тени пустыни смягчали аскетическую белизну песка. Пустыня все больше окружала их, и к полудню Рой чувствовал, как пульсирующие потоки тепла, исходящие от нее, выжимают холод из его тела.

В полдень Митра ела мало, из чего Рой сделал вывод, что ее желудок еще не оправился от утреннего отравления. Это не было столь уже необычным де shy;лом. Но он все продолжал наблюдать, как она долго рассматривает пищу, лежащую перед ней, осторожно выбирая кусочки и медленно, с видимым безразличием, разжевывая их.

Остаток дня прошел обычно; медленный спуск с возвышенности и однообразие, становившееся привычным для бойцов Прадаты. Далеко в небе можно было видеть черный силуэт парящего Креозота, описывающего круги, словно ожидающий смерти ястреб. Роя поразило, насколько легко присутствие дракона, пусть даже на расстоянии в целую милю, стало привычным для людей. Он снова посмотрел на зверя, вспомнив его мощь и злобность там, на побережье. На ум ему пришли несколько строк Теннисона, которые он произнес вслух, проводя параллель между теннисоновским Мерлином и собой:

Когда под карканье ворон невежды,

Глухие к музыке,

Слепые к красоте,

С проклятьями рычали на меня,

И Сатана уж было соблазнил,

Свет отступил, земля укрылась мраком,

И умерла мелодия, тогда

Господь мне прошептал:

– Иди туда, где Свет.

Митра уже давно подошла и внимательно слушала профессора.

– Слова эти неизвестны, но здесь они имеют силу и власть, – сказала она, показывая на свое сердце. Она протянула руку, и Рой взял ее в свою.

– Ну сейчас-то вы чувствуете себя лучше, Митра? – спросил Рой, возвращаясь к предмету разговора, которого они избегали весь день.

– Утром я была больна. Сильно тошнило. Это продолжается уже три дня. Я уверена, что это из-за приготовленной мной еды. Но нельзя, нельзя, чтобы Прадата видела своего командира, стоящим на ко shy;ленях. Это пройдет.

– Может быть, все же скажем Стентору и Тралаине. Мне беспокойно за вас.

– Нет, – настояла она, – поверьте мне. Лучше, если они не будут ничего знать. – Митра посмотрела прямо в золотистые глаза мага поневоле и сказала просто: – Я беременна.

Рой почувствовал, как кровь хлынула ему в лицо; уши и шея раздражающе горели. Он более внимательно посмотрел на стоявшую перед ним женщину, безуспешно пытаясь представить ее с кем-либо из людей, идущих сейчас с ними.

– Кто?

– Не имеет значения, – ответила Митра хриплым голосом; лицо ее стало мертвенно-бледным. Она старалась не заплакать, не показать свою слабость этому человеку, которого ее муж прислал, чтобы помочь ее народу. Поэтому больше она ничего не сказала Рою.

– Но уж Тралаине-то, может быть, следует сказать.

– Нет. Я чувствую себя прекрасно. Я буду осторожна. Сейчас надо готовиться к войне. А позже у меня еще будет время. – Женщина была настолько непреклонна, что Рой уступил ее желанию, но про себя твердо решил внимательно наблюдать за ней на протяжении всего оставшегося до Хагсфейса пути.

Даже без лошадей отряд Прадаты довольно резво продвигался через южную территорию Великой Пустыни. Сведущие разведчики обнаружили несколько водных источников, тем самым значительно облегчив переход. В полдень пятого дня с тех пор, как отряд покинул прохладный комфорт горных перевалов, сильно запыхавшийся разведчик подбежал к Митре и Рою и от изнеможения опустился перед ними на землю.

– Чайки, миледи, милорд. Всего в миле отсюда, не больше. – Юноша попытался перевести дыхание. – Мы около Спокойного моря, – задыхаясь, выговорил он. – К сумеркам будем там. Не позже. – Молодой боец Прадаты продолжал сидеть на песке и вдыхать изо всех сил сухой, горячий воздух пустыни в свои сжавшиеся от боли легкие.

– А остальная Прадата? Кто-нибудь еще прибью? – голос Митры звучал твердо.

– Да, миледи. Из Силта и Вахалы. И они передали, что другие на подходе. Согласно вашим указаниям, миледи, Прадата собирается и готовится к боевым действиям в Хагсфейсе.

Митра провела рукой по голове юноши, разглаживая его взъерошенные ветром волосы. Затем она повернулась и повторила сообщение всему собравшемуся вокруг нее отряду Прадаты.

– И теперь надо готовиться к войне, – сказала она спокойно, взяв руку Роя в свою. Рой почувствовал легкую дрожь в ее руке и крепко сжал ее, стараясь уменьшить дрожание своей. Затем они повернулись и вышли в последний марш к морю.