Лорд Мордет

Затянутый в кожу гвардеец слегка подтянулся, когда хозяин быстро прошел мимо него.

“Лорд Мордет чем-то озабочен сегодня, – подумал Дроган. Может, это было и к счастью, так как он уже заканчивал свое двенадцатичасовое дежурство и не был предупрежден о приходе лорда.

Немного запоздав, Дроган спросил пароль; Мордет, уже проходя мимо, пробормотал ответ. “Да, определенно к счастью”. Двойная дверь за спиной Дрогана с треском захлопнулась, и он вернулся к своему посту.

Мордет быстро прошел вдоль каменного коридора, спеша в комнату для допросов. Он несколько месяцев ждал, пока схватят именно эту заключенную, и наслаждался мыслью о том, что он лично добудет из нее нужную информацию. Митра Рошанна не была обычной заключенной; только при помощи целой серии хитрых ловушек ему удалось обнаружить ее. Много таких ловушек сработало преждевременно, потому что его идиоты стражники очень старались угодить своему хозяину. Некоторые ловушки ей удалось обойти с прямо-таки сверхъестественным чутьем, через остальные она просто проходила как дым через ветки дерева. Но все это теперь не имело никакого значения, так как в конце концов он перехитрил ее. Наконец-то Митра была его; мысленно он поздравлял сам себя.

Мордет вошел в камеру, находящуюся в глубоком подземелье его владения. Тощий, бледный человек с черными жирными волосами, зачесанными на одну сторону, приветствовал его.

– Лорд Мордет, заключенная находится в камере для допросов. Желает ли ваша светлость, чтобы я доставил ее сюда? – Слова в каменной камере звучали холодно и скользко.

– Нет, – ответил Мордет. – Я сам пойду к ней. Я слишком долго этого ждал. – Его губы кривились в довольной усмешке. – Отпустите ее охранника. Я хочу говорить с ней один. И казни часового на двадцатом посту. Он с опозданием спросил пароль и, хотя я ответил неправильно, пропустил меня.

Крота кивнул и повернулся к двери.

– И еще. Крота, после того, как ты уйдешь, проследи, чтобы никто не побеспокоил меня.

Крота кивнул и, повернувшись, что-то тихо сказал в узкую щель. Через некоторое время вооруженный охранник вошел в камеру, отдал честь Мордету и вышел в открытую дверь. Крота снова поклонился и вышел вслед за ним.

Мордет стоял в прихожей, смакуя миг победы. Его рот наполнился слюной, как будто он стоял перед столом для званых гостей, заполненным изысканными яствами. Его почти маниакальное желание дождаться этого момента действительно было похоже на чувство голода. И вот ожидание подошло к концу.

Он бросил взгляд в отполированное серебряное зеркало, висевшее на широкой стене комнаты. Человек, смотревший из зеркала, был тенью. Его волосы и глаза были словно темные отблески ночи. На нем была черная сатиновая рубашка с черными деревянными пуговицами, скреплявшими ткань на широкой груди, и кожаные бриджи. С его могучих плеч тяжело свисала черная накидка, своим длинными концом слегка касавшаяся его полированных сапог. Удовлетворенный, Мордет холодно улыбнулся своему отражению. Он чувствовал страх, который оно может внушать.

Мордет уверенными шагами пересек комнату, сильным толчком открыл тяжелую дверь и вошел в тускло освещенную прямоугольную камеру. На двух противоположных стенах горели два факела, а в камине, возвышавшемся у третьей стены, дымилась и пылала большая жаровня. Серные испарения серого цвета поднимались вверх и поглощались воронкообразным дымоходом. Из колец, вмурованных в стены, свисали различной длины цепи с наручниками на концах. Рядом с жаровней лежали металлические прутья; концы некоторых из них были воткнуты в пылающие угли. В середине комнаты стоял массивный стол, на котором лежала женщина с привязанными к столу толстой и жесткой веревкой руками и ногами. Когда Мордет вошел, у нее только слегка двинулись, следя за ним, полные презрения глаза. Мордет подошел к женщине и наклонился к ее уху; она щекой почувствовала его влажное и жаркое дыхание. Ее немигающий взгляд был направлен на заплесневевший потолок, дышала она ровно и спокойно, и только блузка подрагивала от бешеного биения ее сердца. Ее подмышки и ладони были влажными от огромного нервного напряжения. Соленый пот разъедал ободранные запястья под тугими узлами веревки. Ее крепкие бедра и икры были слегка напряжены, как бы не желая смириться с вынужденной неподвижностью.

Черный Лорд посмотрел на свою пленницу и засмеялся:

– Митра, как я ждал этого момента; ждал с того времени, когда умер твой возлюбленный. Тебе нужно было бы видеть, как он умирал, Митра. Это была прекрасная агония, когда тело его раскалывалось от боли, легкие разрывались и жидкость медленно вытекала из задыхающегося рта… И с того момента, как он умер, я думал только о тебе, Митра, только о тебе. Да, как бы мне хотелось, чтобы ты тоже была там и смотрела, как умирает твой драгоценный возлюбленный. – Его губы были прижаты к мочкам ее ушей, голос его был мягкий и завораживающий, как движения змеи.

– Я была там, Морелуа.

Это имя означало “Повелитель Пустоты”, и сорвалось с ее губ, словно удар, отбросивший Мордета от нее. Точно так же называл его Рата перед тем, как умереть, и Повелитель Тьмы приходил в ярость, когда его так называли. До него доходили слухи, что кое-кто из этих несчастных крестьян называл его так вслед за Верховным Магом, и сейчас он услышал это из уст возлюбленной Мага. Он сильно ударил Митру по щеке, отчего ее голова дернулась вбок, стукнувшись о грубый деревянный стол.

– Я не намерен мириться с такой дерзостью, – промурлыкал Мордет. – Мне хотелось бы услышать от тебя нечто иное, нежели безудержную хвалу твоему мертвому, возлюбленному или оскорбления в мой адрес. Расскажи мне лучше о Прадате.

– Нет, Морелуа, я не сделаю этого. Я была там, Морелуа, и видела твою победу и твое поражение. Я видела, как ты сразил Рату, но я слышала, как он поклялся вернуться и избавить Кешью от твоего уродства. Его голос и есть голос Прадаты, голос правды. Нет, Морелуа, ничего я тебе не скажу, ибо здесь правишь не ты.

Мордет медленно подошел к жаровне и взял один из раскаленных добела прутьев. Он внимательно осмотрел прут, как будто искал в металле изъян, затем повернулся и подошел к Митре.

– Вот здесь ты не права, Митра. Именно я управляю всеми живущими на свете. Я приношу им боль и поражение. Боль – это всегда победа, Митра. Смерть – это для меня полная победа. Здесь я Мордра, а повсюду в других местах Мордет. Страх – мой союзник, Митра. В союзе с ним я сокрушу тебя; мы сокрушим Митру из Прадаты.

Его смех звучал словно хруст костей, и Митра поневоле вздрогнула.

– В моем случае тебе не помогут ни боль, ни страх, Морелуа. Прадата свобод на и таковой останется навсегда. – Голос ее звучал вызывающе, почти переходя в пронзительный крик, и Мордет сердито сдвинул брови.

– Возможно, Митра. Возможно. Но сказать тебе правду, твоя смерть не входит в мои планы – по крайней мере, твоя немедленная смерть. У тебя не так много последователей. Прадата – это маленькая группа неразумных борцов, но их трудно обнаружить и потому трудно уничтожить. Для моих солдат гоняться за Прадатой – работа не из легких. Сперва я думал, что они идут за Ратой, и я уничтожил его. Я ошибся, не Рату они любят, а тебя. Отсюда я заключил, что уничтожив их любовь к тебе, я навсегда уничтожу и Прадату.

– И снова ты ошибаешься, Морелуа, потому что мои люди не утратят любовь ко мне или к Прадате. – Ее голос звучал низко и угрожающе, словно рычанье львицы, охраняющей свою стаю. Митра часто использовала власть своего голоса, чтобы вызывать различные образы у своих учеников или чтобы усмирить диких зверей, когда она пряталась среди них. Но только после смерти Раты она стала использовать эту власть против людей – своих врагов; и когда их воля была подавлена, Митра побеждала. Но когда Мордет, под влиянием голоса Митры, почувствовал прикосновение страха, он быстро справился с этим. Его не проведешь на мелких колдовских штучках.

– Митра… дорогая, прекрасная Митра. – Мордет сладко улыбнулся, глядя на нее сверху вниз. – Есть одна вещь, которую Прадата ненавидит, и ты отлично знаешь, что именно. Прадата возненавидит все, что угодно, если это окажется связанным со мной, Митра.

– Я никогда не склонюсь перед тобой, Морелуа. По крайней мере, это ты должен знать твердо. Я не боюсь тебя. Ты не можешь победить.

Мордет протянул свою сильную руку и погладил ее бедро. Мышцы Митры напряглись при его прикосновении, еще более отталкивающем из-за своей фальшивой нежности. Он медленно развязал ее пояс, расстегнул пуговицы на груди, и скоро она лежала на столе совсем нагая.

– Нет, Митра, возлюбленная мертвого Верховного Мага, мне нет нужды убивать тебя, чтобы уничтожить Прадату. Именно ты сделаешь то, что уничтожит этих, любимых тобой людей. Ты родишь мне ребенка – дитя, которое, когда вырастет, будет править этим миром, дитя, которое уничтожит Прадату самим своим сущест shy;вованием. Нет, Митра, мне нет нужды убивать такую прекрасную женщину, как ты… – Его рука поглаживала беззащитное тело Митры, и она задрожала от отвращения.

– Ублюдок! – выкрикнула она и плюнула ему в лицо. Он наклонился и хотел поцеловать ее, но она изловчилась и укусила его за щеку, впившись зубами в мягкую плоть. Кровь, пролившаяся Митре прямо на лицо, жгла ей глаза. Она снова хотела укусить его, но он вовремя отпрянул и что было силы ударил ее рукой по плечу. От удара Митра потеряла сознание и лежала на столе без движения. Мордет начал целовать ее распухшие губы, слизывая капающую с них кровь.

– Нет, Митра, мне нет нужды убивать тебя, – сказал он.

Затем мрак окутал ее.

***

– Милорд, срочное донесение, – раздался голос сержанта из-за двери. Он с трудом скрывал свой страх, зная, что Мордет просил не беспокоить его.

– Ты слышал мой приказ, Дрендор, и сейчас рискуешь жизнью, мешая мне, – прошипел Мордет.

– Но, милорд, Креозот вернулся с вестью исключительной важности. Он просит немедленно принять его. – Прерывистый голос стражника задрожал, когда он произнес имя огромного черного дракона.

– Черт возьми его, наглеца! Я прикажу изготовить из его шкуры кожу для са shy;пог. – Несмотря на проклятия, Мордет встал, надел мягкую накидку прямо на свое обнаженное тело и пристегнул к ногам сандалии.

– Охраняй ее как зеницу ока. И будь с ней начеку, – приказал Мордет перепуганному охраннику. Затем он вышел из двери и быстрым шагом прошел вдоль каменного коридора.

Охранники проявляли чрезвычайную бдительность, когда их хозяин проходил мимо; каждый старался вовремя спросить пароль и получить правильный ответ. Весть о предстоящей казни Дрогана быстро распространилась повсюду. Мордет был удовлетворен этой обновленной вспышкой бдительности. Несмотря на кажущуюся уверенность, у него еще оставалось зернышко сомнения относительно своей пленницы и ее возлюбленного. Он помнил звучание голоса Раты, когда тот пообещал восстать из мертвых и вырвать Мордету горло. Игнорировать слова Верховного Мага, пусть даже мертвого, недопустимо. Твердая кожа сандалий Мордета звонко шлепала по каменному полу зала, откуда он правил своими владениями. У дальней стены на специальном возвышении стоял его трон из черного дерева, за которым висел бархатный гобелен кроваво-красного цвета. Гобелен привлекал внимание людей, даже когда с ними разговаривал сам Мордет; его рисунок был до предела прост: слабый свет, вышитый серебром, заслоняемый ровным черным кругом. В стене, обращенной на север, было несколько двойных дверей, сделанных из затемненного дуба, с железными петлями и скобами. Возле трона стояла небольшая подставка, также покрытая кроваво-красным материалом, на которой лежал свирепо сверкающий в свете факелов кристалл величиной с кулак. Войдя в комнату, Мордет быстро подошел к столу, взял в руки кристалл и только после этого повернулся лицом к черному дракону, терпеливо сидевшему на полу в середине зала.

– Ну, Креозот, что за весть? Надеюсь, на этот раз действительно что-нибудь важное? Я сейчас занят делом первостепенной важности, и у меня мало времени для бесед с драконообразными.

Дракон сместил свой огромный вес с одной лапы на другую; ему было явно неуютно в столь тесном для его размеров зале. Через несколько мгновений изнутри зверя послышалось рычание, напоминающие отдаленные раскаты грома. При появлении этого звука кристалл в руках Мор дета задрожал и начал переливаться, плавно меняя цвет с красного на фиолетовый и обратно.

– Я видел твоего врага, Мордет, – произнес камень.

– Какого врага, глупая ящерица? У меня сегодня нет желания отгадывать загадки.

Дракон снова прорычал, а камень перевел:

– Рата жив. Я видел его.

Мордет замер на выдохе и стоял так до тех пор, пока у него не заболели легкие; он со свистом выдохнул оставшийся воздух сквозь сжатые зубы.

– Ты дурак, дракон. Я уничтожил Рату, навсегда уничтожил его мерзкую, жалкую личность. Он теперь уже мне не враг.

– Рата жив, – повторил камень. – Я охотился в полном одиночестве вдоль юго-западного побережья примерно в сорока взмахах крыльев от каменных великанов, называемых Шимни. И вдруг я увидел в ночи костер, пылающий, словно глаз Титеры, и высоко рассыпающий искры во тьме. Я знаю, что ты запретил жить поодиночке, что нарушивший этот запрет должен умереть. Я мгновенно полетел к этому глазу Титеры, и там я почуял запах человека. Но он спрятался в потоке воды, где я не мог достать его, поэтому я решил подождать следующего костра.

На следующую ночь этот человек снова сделал костер, и я решил подождать восхода солнца, чтобы при его свете мне легче было поймать свою жертву. Какое имеет значение то, что человек проживет в одиночестве на день больше, если на следующий день он наверняка умрет? Итак, утром я выследил его и приземлился на берег, чтобы исполнить свой долг по отношению к милорду. Но как только я настиг его, Рата сам напал на меня; в его глазах и голосе была такая жажда крови, что мне больше ничего не оставалось делать, кроме как лететь к вам и рассказать обо всем.

Дракон нервно колотил хвостом, пока камень переводил Мордету окончание его рассказа.

– Глупый дракон! – сплюнул Мордет. – Как же ты узнал, что это был именно Ра-та, если так быстро смылся? Насколько я понимаю, этот Переводящий Камень дрожит сейчас от голоса труса?

Оскорбление никак не подействовало на дракона.

– Я узнал его по мистическому числу ТРИ, которое всегда говорит истину, – ответил Креозот. – Во-первых, по стихам, которые он произнес в ту первую ночь, еще не зная, что я прилетел на бе shy;рег. Сперва я не придал им особого значения, так как таких стихов нет в Книге Сущего, но, поразмышляв, теперь я вижу, что это было не что иное, как несколько видоизмененные Слова Власти. Во-вторых, по его волосам цвета черненого железа с вплетенными в них прядями серебра; глаза его были синие, как море в момент появления первой звезды на небосклоне; его рост, вес и форма тела были такими же, какие я видел у Верховного Мага, когда я сидел на вершине Шимни и наблюдал вашу битву. В-третьих, – это самое страшное, Хозяин, – он держал в руках Посох Куинты, Огненный Посох, и кричал слово, с которым охотится ястреб и которое наводит ужас даже на драко shy;нов.

Мордет побледнел, когда Креозот перечислил три необходимых свидетельства, подтверждающих его правоту. Значит, Рата вернулся. Как это могло случиться, в данный момент особого значения не имело. Нужно было что-то предпринять, и притом немедленно.

– Крота! – крикнул Мордет.

Почти в то же мгновение боковая дверь открылась и из нее проворно выбежал капитан Элитной Гвардии Мордета, шелестя по полу серой накидкой.

– Да, Мордет?

– Я хочу, чтобы двое твоих лучших парней отправились с Креозотом и уничтожили одного самозванца. Подготовь их немедленно! – Мордет повернулся и быстро вышел из зала.

– Все будет готово в один момент, господин дракон, – сказал Крота Креозоту, когда Мордет отошел достаточно далеко.

Креозот сердито зарычал, и Крота быстро покинул зал.

***

У Дрендора отлегло на сердце только когда Мордет ушел за угол и звук его шагов окончательно стих. Настроение было скверное с тех пор, как до него дошла весть о казни двоюродного брата. Они дружили с самого детства вот уже лет двадцать. Это была большая редкость по нынешним временам – иметь друга в течение двадцати лет. Дрендор шагнул к открытой двери камеры для допросов и заглянул внутрь.

Значит, это правда: Мордет поймал Митру Рошанну. Она была даже более прекрасна, чем он думал. Верхняя часть ее тела была прикрыта плащом, но длинные сильные ноги оставались совершенно обнаженными. Дрендор вошел в камеру в надежде получше рассмотреть лицо Митры, возлюбленной Верховного Мага. И хотя на ее лице остались следы побоев, Дрендор мог убедиться, что легенды говорили правду о красоте Митры. Ее льняные волосы спадали на стол. Она дышала тихо, как будто спала. Дрендор наклонился, чтобы лучше рассмотреть ее лицо; веки Митры дрогнули, и глаза ошеломляющей синевы открылись и пристально посмотрели на него, отчего он непроизвольно слегка отшатнулся.

– Твое имя Дрендор, не так ли? – как будто издалека донесся до него ее го shy;лос. Он не мог отрицать этого; он вообще был не в состоянии отвечать. Власть, которая была в ее голосе, крепко сжала Дрендора, словно медведь, парализуя любую его попытку воспротивиться ей.

– Сейчас же развяжи меня, – сказала она.

И как он ни пытался сопротивляться, ничего у него не вышло. Когда все узлы были развязаны и веревки упали на пол, Митра села на стол и стала растирать колени и запястья.

– Куда ушел Морелуа? – спросила, словно скомандовала, она, и Дрендор начал рассказывать все, что знал, хотя понимал, что для него это означало верную смерть.

– Он ушел, чтобы встретиться с черным драконом Креозотом, который сейчас является его союзником. Ходят слухи, что вернулся ваш возлюбленный, и что дракон – это вестник смерти самого Мордета. Это, конечно, неправда, так как всем известно, что Рата мертв и навсегда отправлен в мир тьмы, где Мордет всевла shy;стен.

Сердце Митры заколотилось от услышанной вести. Рата. Жив. Хотя рядом со своими стражниками она держалась храбро, но у нее не хватало смелости поверить, что он может вернуться.

Она глубоко вдохнула воздух, стараясь в последний раз сконцентрировать всю гипнотическую власть своего голоса.

– А теперь ты можешь спать, Дрендор.

Слабовольный стражник тут же сполз на пол и мирно засопел. Митра быстро оглядела комнату в поисках другого выхода. Убедившись, что его нет, она села на стол и попыталась сосредоточиться. Усыпить идиота стражника несложно, а вот выбраться наружу из владений Мордета – эта задача может оказаться для нее непосильной. Тем не менее надо бежать, и бежать быстро, пока не вернулся Мордет. За ее спиной в жаровне затрещал уголь.

Митра посмотрела на умирающий огонь. Дым неохотно втягивался в дымо shy;ход. Она подошла к жаровне и посмотрела вверх. Маленький круг дневного света подмигнул ей с высоты примерно двадцати ярдов. Вернувшись к стражнику, она стянула с него накидку и его же кинжалом разрезала ее на прямоугольные куски. Затем она обернула этими кусками ноги, руки и лицо, привязывая ткань той же веревкой, которой сама была привязана к столу. После этого она залезла в дымоход и начала карабкаться вверх.

В тесной трубе стоял нестерпимый жар, и где-то на полпути Митра уже не сомневалась, что скоро потеряет сознание. Однако огромным волевым усилием она продолжала подниматься. На ее ногах и спине образовались волдыри от ожогов. И все же она карабкалась и карабкалась вверх, несмотря на то, что едкий дым, скапливаясь в легких, грозил задушить ее. Неожиданно откуда-то прорвался холодный вечерний воздух, омывая Митру, словно фонтан, и, наконец, она вывалилась из трубы на крышу.

Она понимала, что скоро Мордет вернется за ней. За это время она обязана закрепить успех своего неожиданного побега. Co сверхъестественной скоростью и ловкостью Митра побежала вдоль коньков крыш, перепрыгивая с одного строения на другое. Страх только добавлял ей сил, и скоро она оказалась на самом краю крепости, где только высокая стена отделяла Митру от города, в котором она была бы в безопасности. Она свесилась вниз, в результате чего ее ноги оказались не более чем в пятнадцати ярдах от каменистой земли, ожидавшей ее. Митра закрыла глаза, прошептала Слово Силы – и отцепила руки.

Острая боль пронзила ее словно кинжал, вытолкнув дыхание из легких. Она сидела, с трудом дыша от боли до тех пор, пока ночь не окружила ее, высыпав холодные крупинки звезд на черном небе. Митра поблагодарила судьбу за то, что ночь была безлунной. С трудом передвигаясь, она темными переулками подобралась к маленькому постоялому двору. Прокравшись к черному ходу, она постучала в дверь условным стуком и замерла в ожидании. Через некоторое время, измеряемое гулкими ударами ее сердца, дверь открылась и наружу вырвался, разгоняя темноту, яркий свет. В двери появился освещаемый теплым светом камина высокий человек, судя по одежде, хозяин постоялого двора. Митра, теряя сознание, пошатнулась, и он подхватил ее, не давая упасть.

– Рата жив. Он жив, – выдохнула она и упала без сознания ему на грудь.