Обнаружен

Креозот опустился на твердый песок западного побережья. Двое солдат быстро слезли с него, довольные тем, что они снова на земле. Гигантский дракон сразу же раздул ноздри и начал вынюхивать свою жертву. Утренний ветер принес с собой запах моря, что заставило Креозота передернуться от отвращения. Он начал медленно двигаться к лесу.

Покинутый лагерь Роя был расположен под кокантой; от костра осталось только холодное черное пятно. Креозот понюхал золу, пытаясь определить, когда костер горел в последний раз. “Два дня назад”, – подумал он и раздраженно зарычал так, что у Грева и Джелома, двух воинов Кроты, поднялись на шее. Слишком большое преимущество для этой местности. Крео shy;зот проковылял вдоль побережья, стараясь держаться подальше от воды и вынюхивая следы между лагерем и источником. Именно между этими точками запах был достаточно отчетливым.

“Ни к северу, ни к югу”, – подумал дракон.

Он взглянул на деревянный островок, вновь образовавшийся во время прилива из кучи прогнивших бревен. Креозот прорычал что-то низким голосом, двигая головой в направлении островка до тех пор, пока один из солдат не пошел туда по колено в воде и тщательно не исследовал груду бревен, ничего не обнаружив.

“Ушел. Но куда Рата мог направиться?” – размышлял дракон. Креозот стал вести себя нервно и агрессивно, большими тяжелыми скачками описывая круги на песке. Стражники сочли за благо отойти как можно дальше от опасного зверя. Креозот всматривался в море, пытаясь быстро сообразить, не решился ли хитрый колдун отправиться по морю к острову, находящемуся примерно в десяти милях к западу. “Нет, – решил он. – Надо быть безумцем, чтобы осмелиться на это, не имея судна”. Дракон повернулся мордой к востоку.

Черные глаза дракона сверкали в свете восходящего солнца, словно лезвие ножа, проникая сквозь толщу леса. Он видел огромный каменный монолит, который люди называли Шимни, одиноко возвышающийся над безлюдной землей. Нет, Верховный Маг не стал бы возвращаться туда, к месту своего поражения. Тряхнув огромной головой, дракон прогнал из нее образ монолита.

Креозот, раздув ноздри, обнюхивал землю, двигаясь параллельно берегу и ломая густые деревья своим огромным телом. Около источника он уверенно нащупал нужный запах и двинулся на восток по направлению к далеким горам. Два охранника шли сразу же за ним.

След вел в сторону от моря, примерно на протяжении семи миль, затем описал длинную дугу, снова сворачивая к морю. “Хитрый колдун, – подумал дракон, – сначала от моря, потом обратно”.

Дракон продолжал, ломая кусты и небольшие деревья, идти прямо по следу. Продвижение шло медленно, так как от столь тяжелой работы даже у него начали уменьшаться силы. Ближе к вечеру огромный ящер от страшной усталости свалился с ног и заснул прямо посреди леса.

На следующее утро лучи восходящего солнца проникли сквозь листву деревьев стали покалывать закрытые глаза двух разведчиков. Проснувшись, они обнаружили, что дракон ушел, оставив за собой широкий, вгрызающийся в лес след. Они быстро пошли по следу и догнали дракона в середине утра. Гигантский зверь сидел рядом с бенетой и смотрел на восток. Когда подошли солдаты, дракон издал такой сердитый рык, что они тут же нырнули от страха в близлежащий куст.

Креозот был зол, так как проклятый колдун с хитростью лисы водил его по кругу, сначала к горам, потом – к морю и вот сейчас обратно к горам. Ему было трудно ходить по земле, так как его тело привыкло летать. Его огромные ноги сводила судорога, а кости ломались о деревья и камни. И вот теперь нужно идти еще и еще, а потом, возможно, еще неизвестно сколько, а Маг все ускользал от него, – и по тихому лесу прогремел еще один рев.

Креозот, тяжело громыхая, направился в сторону гор, куда вел след. Когда боль в лапах становилась невыносимой, он замедлял темп продвижения. К концу утра он шагал не быстрее ренхи – тяжеловесного животного, которого крестьяне используют, чтобы пахать землю. Стражники, не понимавшие урчания дракона, считали, что их жертва уже близко, и были озадачены, когда дракон свернулся, словно холм, и заснул, хотя солнце было еще высоко на западе. Они уселись на почтительном расстоянии от зверя, покопались в сумках и достали оттуда сухой еды. Закусив вяленым мясом, они дождались темноты и тоже уснули.

В течение первых двух дней дракон выполнял роль ищейки, и стражники следовали за ним все выше к горам. Ни Грев, ни Джелом ни слова не осмеливались сказать в присутствии дракона. Указания Кроты на этот счет были совершенно недвусмысленными.

Продвижение замедлялось, когда становилось холоднее, потому что труднее было вынюхивать след и дракон уставал. На пятый день после того, как они вышли из лагеря Роя, над горизонтом высоко вырос Шимни, белые стены которого казались еще более яркими на фоне голубого неба. Джелом быстро сделал свой суеверный защитный знак. Он слышал историю об этом месте; о том, что здесь их хозяин победил великого Верховного Мага, Рату и после этого провозгласил власть тьмы. Люди избегали этого места, особенно в компании с Повелителем Драконов.

Вечером на шестой день преследования и на девятый день после последней встречи Креозота и Раты на берегу моря три охотника перешли через последний холм и оказались в кольце растительности, окружающем Шимни. Здесь запах добычи был настолько силен, что дракон издал довольный рычащий звук, значение которого остальные двое не поняли. Креозот взмыл в воздух, описывая круги вокруг Шимни и смакуя приятное чувство полета. Стражники стояли в надвигающихся сумерках и смотрели на него. Вдруг они увидели, что из вершины монолита вырвался клуб белого дыма, разведчики повернулись и молча посмотрели друг на друга.

***

Рой сидел около печи в большой комнате в самом сердце каменного монолита. Дым вместе с запахом жареного мяса спирально поднимался вверх и выходил наружу через отверстие на вершине скалы. Мората, Повелитель Соколов, сидел рядом с Роем, клевал кусок зайчатины и смотрел, как профессор-маг изучает книгу, лежавшую перед ним.

– Мората, насколько я понял из прочитанного, этот Маг Рата был твоим другом и женился на женщине по имени Митра. Кажется, он работал на человека по имени Гондспед. Так?

Сокол наклонил голову и издал клокочущий звук. В голове Роя тут же возникла картина, на которой он и какая-то красивая женщина сидели под деревом, а наверху среди ветвей дремал сокол. Эта картина сменилась другой, на которой он стоял перед какой-то коронованной особой, затем встал на колени и наконец, поднявшись, вышел из зала.

– Я так и понял, – ответил Рой.

Причудливый способ разговаривать с помощью картин был поначалу непривычен для него, но после частого общения с умной птицей эти картины становились более понятны и, в конце концов, стали для Роя совершенно нормальной формой общения, в отличие от голограмм в Регентской комнате.

– Ты хороший учитель, мой друг Мората, – сказал Рой, погладив голову огромной птицы. – Но вернемся к делу. Эта книга, как мне кажется, своего рода дневник, написанный волшебником по имени Рата. Он был твоим хозяином.

Огромный сокол покрутил своей царственной головой и моргнул. Рой быстро поправился:

– Он был твоим другом. Но могу ли я из всего этого заключить, что я призван сюда, чтобы занять его место? И не поэтому ли в видениях, которые ты вызываешь, вместо его лица я вижу свое?

Мората моргнул, глядя на Роя, потом проковылял к толстой тяжелой книге и ткнул клювом в открытую страницу.

– Ну что ж, сядем снова за книгу, чтобы получить ответ. Дай мне знать, когда нужно остановиться.

Рой листал страницы до тех пор, пока голос сокола не приказал ему остановиться. Рой начал читать.

“Морлин объявил меня преступником, – прочел он вслух, – и я, оставив Митру в Вестпорте, тайно отправился к Шимни, надеясь там обеспечить себе приток сил, достаточный для того, чтобы победить кровавого Регента. Я провел много времени, пытаясь связаться с другими плоскостями существования и вызвать оттуда союзников, которые помогли бы нам в этой войне. Боюсь, что слишком поздно и Морлин может обнаружить меня и раскрыть мои планы”.

– Значит, это правда. Я и есть тот, кого Рата призвал в этот мир. Но почему? Я отнюдь не боец. К тому же и не волшебник, а ведь этот мир изобилует волшебством того или иного вида. Почему призван именно я, а не кто-либо еще, более пригодный для войны с этим Морлином?

Птица посмотрела на Роя с выражением бессилия в ее соколиных глазах. Рою очень хотелось, чтобы сокол мог разговаривать с ним не только языком картин. Этим языком можно было рассказать какую-либо историю, но в некоторых случаях он был беспомощен. На нем нельзя было обсуждать догадки, предположения, высказывать идеи. Насколько понял Рой, с помощью картин Мората мог показать ему лишь отпечатки действительных событий.

– Я устал, Мората, – сказал он, зевая и потягиваясь. – Пожалуй, пора поспать. Позже мы, может быть, одолеем этот том и найдем ответ.

Он ушел, оставив сокола одного у затухающего огня.

***

Теплое дыхание утра пошевелило ветки деревьев и раскрутило небольшие водовороты пыли в открытом пространстве около монолита. Из закрытого тенью уголка леса выполз черный дракон, сопровождаемый двумя разведчиками, нерешительно шагающими рядом. Дракон прорычал что-то и качнул головой в направлении своей спины, давая солдатам команду взобраться на нее. Они неохотно залезли на грубую кожаную спину, уцепившись руками за торчащие зубцы на хребте. Дракон раскрыл крылья и грациозно поднялся в воздух.

Медленно и неуклонно набирая высоту, Креозот описал дугу вокруг монолита. Испуганные стражники изо всех сил вцепились в его неподатливую шкуру. Джелом бормотал суеверные слова охраняющей молитвы, получая в ответ более чем суровые взгляды от своего компаньона. Дракон скользил в небе, подлетая к вершине гранитной колонны, и открывал крылья для торможения по мере приближения к камню. Он приземлился почти бесшумно и уселся на самой вершине Шимни.

Два стражника посмотрели на землю, находящуюся в нескольких сотнях ярдов внизу, потом на маленькую площадку на верхушке. В центре этой площадки была дыра, как будто кем-то высверленная и определенно ведущая в сердцевину камня. Дыра была почти идеально круглая с диаметром не менее ярда. Дракон повернул голову к солдатам, а затем презрительно посмотрел в дыру. Все было ясно без слов. Ящерица хотела, чтобы они полезли в эту дыру и там поймали свою жертву. Стражники спустились со спины Креозота, и он взлетел вверх, оставив их одних, словно выброшенных на берег.

– Кто полезет первым? – спросил Грев.

Джелом заглянул в трубу и непроизвольно содрогнулся:

– Может быть, вместе?

Грев еще раз посмотрел внутрь дыры.

– Давай первым пойду я.

В глубине души он был доволен, что Джелом показал свой страх, и надеялся, что когда-нибудь сумеет обратить это себе на пользу.

Упираясь спиной в одну стену, а ногами в другую. Грев, а за ним и Джелом начали медленно спускаться вниз, в заполненную дымом дыру. Скоро Грев увидел внизу что-то наподобие красного глаза, свирепо смотрящего на них сквозь темный вьющийся дым.

Шахта оказалась довольно длинной. Один за другим два стражника сползали вниз по трубе до тех пор, пока красный глаз, в котором Грев признал обычный огонь, не оказался всего в десяти ярдах внизу. Но спускаться дальше они не могли, так как конец шахты находился в потолке большой круглой комнаты. В комнате было тихо, словно в соборе, и самый тихий звук, который они издавали, несколько раз довольно громко отражался эхом. Оба стражника замерли над потолком, стараясь определить, не обнаружили ли их. Огонь пылал враждебным красным цветом, а дым от него заворачивался в колечки, плыл мимо них вверх, к голубому небу. Наконец, Грев дал Джелому сигнал и, отцепившись, с глухим стуком спрыгнул вниз. Как только он достал стрелу и вставил ее в лук, Джелом последовал за ним.

Он ударился об пол коленкой, и острая боль пронзила все его тело. Растянувшись на полу во весь рост, он тут же скорчился от этой боли; коленку как будто прижигали раскаленным железом. Джелом старался подавить стон, но не смог, и звук, прозвучав в комнате, отразился в коридор и дальше в окружавшую их темноту. Грев грубо зажал раненому рот, надавив так сильно, что тот стал белым, словно привидение в мерцающем свете огня. У Джелома на глазах выступили слезы, но, наконец, ему стало немного полегче, и Грев разжал руку.

Резким движением Грев показал, что Джелому следует оставаться на месте. Он был доволен развитием событий. Похоже, что честь захвата самозванца достанется Греву. Он покопался в сумке, достал оттуда закрытый колпачком факел и зажег его при помощи тлеющей головешки. Потом он выпрямился и шагнул в темный коридор.

Темнота душила Грева, словно мокрое тяжелое одеяло. У каждого пересечения коридоров он останавливался и долго прислушивался. Убедившись, что все в порядке, он доставал кусочек мела из кармана и делал небольшой знак на каменном поду. Грев медленно продолжал свой путь по мрачным переходам, держа факел в одной руке, а лук – в другой. Он спокойно подкрадывался к своей жертве, будучи убежденным, что инстинкт приведет его в то место, где прячется самозванец.

Мысли Грева главным образом были сосредоточены на этой охоте, но, словно у не вполне чистокровной собаки, одна посторонняя мысль все время возвращалась в его голову, как ни старался он прогнать ее. За кем он все-таки охотится? Крота сказал только, что самозванец живет в западных лесах. Но не сказал, кто этот человек или под чьим именем он скрывается. У дракона, будь он проклят, спрашивать бесполезно. Приказ Кроты был краток и ясен: об этом задании никому ни слова под страхом смерти, отыскать самозванца и доставить его к Мордету – жи shy;вым.

Несколько часов бродил Грев по пустым и многочисленным, словно соты, коридорам, напрасно отыскивая свою ускользающую жертву. Он прикинул, что дело уже идет к заходу солнца, но это было только предположение, возможно, наверное, из-за темноты и мертвой тишины. Грев наклонился чтобы сделать на полу пометку, затем завернул в очередной проход.

***

Креозот грелся на солнце, сидя на плоском, словно вдавленном в горы, камне. Время от времени он хлопал крыльями по спине, поднимая пыль, но при этом не отрывал глаз от вершины цитадели. Два охранника доставлены на верхушку монолита и все, что мог теперь делать дракон – это ждать и отогревать свои болящие мышцы. Он никогда не был в катакомбах внутри горы, так как попросту не смог бы протиснуться в них. Но он слышал рассказы давно живших людей, многие из которых строили этот гранитный замок, и хорошо представлял себе, насколько широко разветвлена под окружающими горами сеть его проходов и помещений. Потребуется много времени, чтобы отыскать там одного человека. Очень много времени. И Креозот не возражал против того, чтобы за это время как следует отдохнуть.

Вдруг до дракона донесся отдаленный человеческий голос, знакомый и до боли пугающий. Он старался прогнать страх – чувство, которое редко испытывали он и ему подобные, – но в голосе были такие сила и власть, что все попытки были бесполезны. Он быстро нырнул в темноту леса, огромная черная груда на фоне зеленых деревьев и неподвижно застыл, прислушиваясь к приближающимся голо shy;сам.

– Он когда-нибудь рассказывал тебе, кто я, собственно, такой? – спросил го shy;лос.

– Рата, – послышался ответ.

Дракон тут же насторожился, узнав го shy;лос Повелителя Соколов.

– Нет? И у тебя нет картин из моего мира? Нет возможности заглянуть в него? Тогда это чистая случайность, что призван я, а не кто-нибудь другой. Это чуть больше, чем несчастный случай в космосе, – или просто шутка.

Сокол ответил короткой серией клекочущих и свистящих звуков, и Рой увидел группу незнакомых людей, собравшихся вокруг книги и по очереди читающих ее.

– Я вижу, что это не дневник Верховного Мага, но никак не могу разглядеть, что это все-таки за книга. Может быть, какой-то свод законов? – Но уже задавая этот вопрос, Рой знал, что это не так. С книгой было связано ощущение любви и трепетного благоговения. Он вспомнил о родном доме.

– В моем мире, – задумчиво сказал Рой, – существует поэзия. Конечно, нам не разрешается читать стихи студентам, за исключением тех, в которых рассказывается о строгих исторических фактах. Для людей моего мира поэзия – это огромная потеря времени, не представляющая самостоятельной ценности, поскольку это всего лишь искусство. Наука намного важнее. Поэзию описать трудно. Иногда это рифмованные строки со строгим размером, а иногда они свободны от рифмы или размера. Большинство поэтических произведений имеют дело с образами. Они вызывают в голове людей картины, во многом похожие на те картины, которые ты показываешь мне. У вас в Кешье существует поэзия?

– Рата, – сказала птица.

– Я так и думал, что нет. А я наслаждаюсь поэзией. Я бы хотел, чтобы литература вошла в число обязательных предметов обучения, но Регенты ни за что не разрешат столь пустой, как они считают, траты времени. В том мире, откуда я пришел, тоже большие проблемы с Регентами.

– Рата, – ответил сокол.

– Да, конечно, я думаю, что один пример лучше любых объяснений. Дай подумать. Вот одно из стихотворений, которое, может быть, тебе понравится:

Является радуга и исчезает.

Роза – прекрасна.

Приятно луне

Смотреть вокруг, когда чистое небо.

Прекрасны и светлы озера

В ясную звездную ночь.

И солнца свет есть рождение славы.

Но знаю, что там, куда я иду,

Земная слава уже прошла.

И так далее, еще много страниц. Поэма написана человеком по имени Вордсворт, одним из любимых авторов моей подруги Гвен. Тебе бы она понравилась, Мората.

– Рата, – ответил сокол.

Креозот невольно вздрогнул при упоминании имени Мораты – друга Верховного Мага. Значит, Верховный Маг точно вернулся. Креозот еще сильнее сжался, тихо выжидая. Время мучительно тянулось, пока голос Верховного Мага говорил о странных и экзотических вещах. Дракон слушал стихи, слова которых имели какую-то таинственную потустороннюю власть, убаюкивая ящера своей мелодичностью. Скоро – слишком скоро, как показалось дракону, – Верховный Маг и сокол начали удаляться, оставив Креозота вздохнувшим от облегчения и вместе с тем странным образом разочарованным.

Рой прогуливался по карликовому лесу с Моратой, сидящим у него на плече; наступающие вечерние сумерки растворяли яркие краски дня. Он взглянул вверх на возвышающийся силуэт монолита и снова почувствовал странную, какую-то космическую энергию, исходящую от него. Рой ощущал, как она проникает в его сердце, в сознание, перемешиваясь с его собственным прошлым, каким-то образом создавая его новое будущее, а вместе с этим и новую личность. Рой не мог не видеть, что он постепенно меняется под воздействием камня либо воли, которую камень пред shy;ставляет. Единственное, чего он только хотел, – это понимать и правильно истолковывать все странные картины, которые бората посылал ему.

Рой прошел сквозь кусты марелока прямо ко входу в катакомбы, держа в рудах посох, начавший излучать свет после того, как было произнесено соответствующее Слово Власти. Он уже начал привыкать к запутанной сети проходов и коридоров после того, как взял на себя обязательство исследовать мириады тут и там расположенных залов. В принципе он уже мог ориентироваться в катакомбах в полной темноте, хотя, разумеется, был счастлив, что обладает светом посоха. У Роя появилась привычка читать дневник Мага во время ходьбы при свете посоха. Мората при этом сидел у него на плече и наблюдал, как бывший профессор вслух произносит каждое слово. Рой читал то место в дневнике, где говорилось об использовании Посоха Куинты, как вдруг сокол издал испуганный крик.

Рой оторвал глаза от книги и увидел прямо перед собой невысокого крепкого человека, целившегося в него из лука. Инстинктивно Рой отпрыгнул вбок, прижав к груди книгу и выставив перед собой посох. Послышался резкий звук, спущенной тетивы, и стрела совершила свой путь к сердцу Роя.

Грев громко выругался, оттого что по неосторожности убил человека, которого был должен взять живым. Но долго размышлять ему было не суждено.

Мората мгновенно взлетел в воздух, издавая угрожающий крик. Стрела проткнула толстую книгу, плотно прижатую к груди Роя, не дойдя до тела всего лишь на толщину пальца.

“Значит, мощь монолита, его странная способность резко изменять ход жизни людей взяла верх”, – подумал он.

И вдруг перед мысленным взором Роя возникло видение, в котором он что-то кричал, подняв над головой посох.

– Куинта! – вскричал Рой, удивляясь самому себе, и тут же его посох свирепо вспыхнул, извергая огонь. Ослепительный свет мгновенно достиг охранника, который издал отчаянный крик и превратился в сжавшийся, неподвижный ком. Сокол подлетел и сел на него, внимательно высматривая, нет ли впереди еще одной засады.

– Он… мертв?

Рой мог бы и не задавать этого вопроса. Он чувствовал, что энергия, прошедшая через его тело и потом излучавшаяся из посоха, была словно удар молнии.

Мората только покрутил головой, проникая неотрывным взглядом сквозь окружающую тьму. Только теперь Рой начал осознавать возможность следующего нападения, и все его чувства обострились до предела. Он мысленно представил себе менее яркий свет, и посох начал тускнеть до тех пор, пока его свечение не стало приятным для глаз.

– Кто он? – спросил Рой.

– Рата, – ответил Мората, и в голове Роя мгновенно возник образ Черного Лорда.

– Есть ли там еще кто-нибудь из них? – спросил он голосом, полным страха и надежды на отрицательный ответ.

Мората вертел головой, словно орудийной башней, исследуя острым взглядом залы и коридоры. Видимо удовлетворенный, сокол тихо заклекотал.

– Да, всегда лучше быть охотником, чем жертвой, – изрек Рой. – Какие места мы должны проверить?

Сокол поднялся в воздух и медленно полетел вперед, А Рою пришлось перейти на бег, чтобы успеть за ним. Они бежали по залам, останавливаясь у каждого пересечения переходов, чтобы Мората мог проверить, нет ли где еще врагов. Острые глаза сокола заметили метку на полу, и он дал знак Рою подойти и посмотреть.

– Кажется, это сигнал. Вероятно, самому себе, чтобы найти дорогу назад. Лучше не оставлять этот знак, потому что другие могут воспользоваться им.

Он стер знак подошвой ботинка.

Два друга проследили весь путь, который проделал мертвый охранник, и Рой стирал каждый замеченный ими знак. Путь оказался довольно запутанным и в конце концов привел к самому сердцу камня, в большую комнату, где огонь уже превратился в черное пятно на гранитном полу. Рядом с потухшим огнем они обнаружили раненого охранника с распухшей коленкой и лицом, мертвенно бледным от боли и страха. Рой почувствовал его страх и решил воспользоваться им. Он мысленно усилил свечение посоха, и его яркий свет прогнал тени, мелькнувшие в комнате.

– Кто ты? Сколько вас здесь? – загремел по залу голос Роя.

Охранник вздрогнул, словно от удара.

– Двое. Я и еще один. Мы охранники из главной башни замка Мордета. – Голос Джелома хрипел от волнения, и он сделал рукой охраняющий от зла знак.

– Кто такой Мордет? – продолжал спрашивать Рой.

Джелом был потрясен тем, что кто-то может этого не знать.

– Ну, Мордет – это Черный Лорд. В смысле Регент. – Он во все глаза смотрел на пульсирующий посох. – Это так же верно, как то, что вы есть великий Верховный Маг. Я слышал о вас в легендах. Прошу вас – пощадите меня.

Рой смотрел на раненого, соображая, что же делать дальше. Он не мог убить охранника, так как недавно пролитая кровь человека уже начала грызть его совесть. Имя Мордета не встречалось ему в дневнике Верховного Мага. Кто он такой? Рой считал, что Регента зовут Морлином. Он тряхнул головой, пытаясь принять какое-то решение.

Наконец он выпрямился и пристально посмотрел на раненого, стараясь воспользоваться его испугом.

– Если хочешь остаться в живых, быстро беги отсюда к своему хозяину. Скажи ему, что Верховный Маг мертв. Уходи!

Голос Роя гремел, словно гром, еще больше бросая в дрожь насмерть перепуганного охранника.

– Но я не могу лезть вверх: моя нога…

– Тогда мы отведем тебя к выходу, – ответил Рой, подойдя к раненому.

Он взял кинжал охранника, отрезал длинную полоску от его рубашки и завязал ему этой повязкой глаза. Затем он грубым рывком поднял солдата на ноги, и они медленно заковыляли по катакомбам к южному выходу. Рой буквально протащил искалеченного человека через кустарник и оставил лежать его рядом с цитаделью. Когда после этого Рой посмотрел на монолит, в его сознании мгновенно возникло странное видение. Он надеялся, что правильно понял его значение.

Он резко повернулся и пошел к кустам, где заметил две довольно ровных деревянных палки. Он взял их и подошел к лежащему солдату.

– Не знаю, будет ли от этого какая-то польза, но я не могу просто так прогнать тебя с поврежденной ногой.

Без дальнейших объяснений Рой положил палки с обеих сторон раненой ноги и, сняв с глаз охранника повязку, туго перевязал ему ногу. Затем он дотронулся посо shy;хом до больной коленки и прошептал единственное слово: “Куинта”.

Джелом почувствовал, как внезапный холодок словно омывает его колено. Хотя оно все еще болело, но острая невыносимая боль, которая терзала солдата несколько мгновений назад, исчезла.

– А теперь иди! – приказал Рой. Человек встал и заковылял вниз под уклон, уходя от монолита и грозного Верховного Мага.

– Понимаешь, мне кажется, что именно так все и надо было сделать, – сказал Рой Морате. Птица выглядела очень недовольной.

– Я не мог убить его. Я просто не смог бы, – ответил Рой, стараясь убедить в этом не только своего друга, но и самого себя. Он был даже испуган тем, что так легко перенес убийство охранника, первого человека, повстречавшегося ему почти за две недели. Он посмотрел на Морату полным сомнения взглядом.

Джелом прошел, хромая, около сотни ярдов, даже не оглянувшись. Боль в колене уменьшилась после прикосновения посоха, но перелом или вывих никуда не делся, поэтому охранник мог идти только очень медленно, не перенося всего тела на больную ногу. Он вышел на небольшую поляну и свистнул. Почти тут же над ним нависла огромная, заслонявшая солнце, тень. Дракон опустился на землю, подняв при этом облако пыли.

– Это Рата! Клянусь твоим драконовским выводком, это был он! Быстро обратно к Мордету! – приказал он дракону. Если бы не страх Джелома перед Верховным Магом, то он наверняка обратил бы внимание на странную реакцию дракона – тот даже не рыкнул в ответ на то, что охранник осмелился приказывать ему. Но страх перед Верховным Магом был сильнее страха перед Креозотом. И обратной дорогой в Морлидру. Он осторожно влез дракону на спину.

Дракон оторвался от земли и поспешил на север в Лорлиту, Город Света.