Снегурочка
Вика вышла во двор. Поиграла немного одна. Скатывала снежные комья и собирала их один возле другого. Комья отбрасывали голубые тени, мерцавшие на снегу.
— Скатаю-ка я большущий ком и сделаю из него Снегурочку, — решила она.
Во двор вышла Олгуца, потом Анишоара, Ленуца. Они сказали, что хотят помочь, и принялись скатывать ком.
Но больше всех помогла ей Вера, старшая сестра Олгуцы, второклассница. Проходя мимо девочек, важная, с красным ранцем на спине, она остановилась рядом, посмотрела на гору снега, поняла, что они делают, и взялась за работу.
— Какие глаза должны быть у Снегурочки? — спросила Вика.
— Голубые, конечно, — ответила Вера, поправляя белые складки Снегурочкиной шубки.
Вика сбегала домой и тут же вернулась с двумя большими круглыми голубыми пуговицами.
— Ах, какие красивые глаза! — воскликнула Вера, прилаживая пуговицы под белым гладким лбом.
— О, ей нужен и рот! — заметила Вика, снова помчалась домой и вернулась с ярко-красной пуговицей.
Вика прикрепила ее чуть ниже Снегурочкиного носика, и девочки ахнули, пораженные небывалой красотой.
Казалось, Снегурочка сейчас откроет рот и заговорит. Вика шепнула:
— Знаете, что нам хочет сказать Снегурочка?
— Хотелось бы знать, — заметила Вера.
— Она говорит: «Я красивая, но у меня нет короны. Мне положено носить серебряную диадему. Чтобы она сверкала!..» — Сейчас принесу! — крикнула Вика и снова побежала домой.
Вернулась она с пучком пушистых серебряных нитей, которыми обычно мама украшала новогоднюю елку.
Девочки сплели корону и украсили ею голову Снегурочки. Корона так засверкала на солнце, что невозможно было глаз оторвать от нее.
Вера ушла домой делать уроки.
Ушли и девочки-подружки.
Вика осталась одна. Ей не хотелось уходить.
— Ты очень мила, — сказала Вика тихонько. — Я бы забрала тебя в дом, да боюсь, что ты растаешь.
— Мне и здесь хорошо, — ответила ей Снегурочка шепотом.
— Я должна уйти, — объяснила Вика. — Слышишь? Меня зовет мама. Смотри, вон то окно третьего этажа — наше. Я буду стеречь тебя и подавать знаки, чтобы ты не скучала.
— А мне не скучно, — ответила Снегурочка. — Кругом столько снега! Так весело!
Вика часто подбегала к окошку, делала Снегурочке знаки рукой: пусть видит, что она помнит и любит ее.
Последний раз Вика подошла к окошку перед сном.
Взошла луна, на сугробах зажглись тысячи звездочек. Снегурочка стояла неподвижно, облитая лунным светом. Серебряная коронка, казалось — горела. На снегу лежали синие тени.
— Спокойной ночи, — шепнула Вика.
Снегурочка посмотрела на нее задумчиво, и Вике показалось, что она заметила улыбку на бледном лице.
В ту зиму самой лучшей подругой Вики была Снегурочка…
Однажды вечером Вика легла спать. Вдруг она услышала легкий стук в дверь.
Соскочила с постели, побежала в коридор, открыла двери и совсем не удивилась, увидев перед собой Снегурочку.
— Я пришла за тобой, — сказала она Вике. — Одевайся, я жду.
Вика быстренько оделась и спустя несколько минут вышла из квартиры. Прикрыла тихонечко двери, чтобы никого не разбудить.
Снегурочка взяла ее за руку, и они вместе спустились по лестнице.
Вика посмотрела на свою подругу и заметила, что и Снегурочка обута в теплые сапожки, одета в белую шубку, а руки спрятаны в рукавицах, на голове — меховая шапочка. А на ней сверкает коронка, та, которую девочки сплели из серебряных нитей.
На улице, перед домом, пораженная Вика увидела белый автомобиль, за рулем которого сидел сам Дед Мороз и улыбался в белую бороду.
Дверца открылась, и девочки сели на мягкое белоснежное сиденье. Машина тут же двинулась с места и поехала так быстро, что за нею поднялся целый вихрь. Казалось, машина летит! Вскоре они въехали в лес и остановились на большой, залитой лунным светом поляне.
— Как красиво! — воскликнула Вика в восторге, оглядывая поляну и лес с серебряными ветками.
— Ты знаешь, где мы сейчас? — спросила Снегурочка.
— Н-нет, — покачала головой Вика.
— В царстве Деда Мороза, — объяснила Снегурочка. — И моём. Сегодня ты наша гостья. Пойдем, я тебе все покажу.
Вика шла легко, не проваливалась в сугробы, а словно парила над ними.
Вдруг с одного дерева спрыгнула белочка с пушистым хвостом — прямо на Снегурочкино плечо. В следующее мгновение она скрылась в вышине, в путаницу белых неподвижных веток. Только по их легкому колебанию Вика могла угадать, в какую сторону умчалась белочка…
Сделали еще несколько шагов, и перед ними, откуда ни возьмись, серебристая лиса. Снегурочка погладила ее по шубке, лиса зажмурилась от удовольствия, вильнула хвостом и ушла своей дорогой.
Из-за березняка выскочила дикая козочка. Снегурочка приласкала и ее.
— Под этими сугробами теперь спят все цветы леса, — сказала Снегурочка. — Я очень люблю наш лес. Он всегда прекрасен, особенно зимой, хотя все цветы спят.
— Верно, — шепнула Вика, очарованная. — Деревья — как огромные белые цветы.
На краю поляны они увидели удивительный сугроб: в свете лунных лучей он горел и переливался, словно холмик драгоценных камней.
— Это действительно драгоценные камни, — сказала Снегурочка. — Поэтому я и привела тебя сюда. Чтоб ты не только полюбовалась, но и выбрала себе самые красивые и большие драгоценные камни…
— Спасибо тебе, милая Снегурочка, — сказала Вика.
— Мне хочется подарить тебе что-нибудь сегодня. Сейчас. Потому что мы не увидимся больше.
— Как? Ты уйдешь из нашего двора? — ужаснулась Вика.
— У вас во дворе я еще поживу до весны, вернее, пока подержится мороз и снег. Но так, как сейчас, мы больше никогда не увидимся. Только раз в жизни я имею право привезти в этот сказочный лес того, кто мне дорог, и подарить ему что-нибудь на память. Выбирай, что хочешь!
— Я бы хотела букетик ландышей… — шепнула Вика после минуты колебания.
— Я так и думала, что ты попросишь цветы! И мне нравятся ландыши. — Снегурочка наклонилась, пошарила в снегу и протянула Вике букетик.
Колокольчики ландыша, белые и прохладные, дрожали, разбуженные ото сна, в воздухе поплыл их нежный запах, и тоненький серебряный звон, еле слышный, прозвучал над поляной.
Вика от восторга не могла вымолвить ни слова.
Вскоре они обе направились к поляне, где осталась машина с Дедом Морозом. Сели и — машина снова понеслась как ветер…
Вика не отрывала глаз от цветов.
— Снегурочка, — проговорила она, — это самый красивый подарок, какой мне довелось получать в своей жизни. И мне хочется… знаешь чего?..
— Говори.
— Мне хотелось бы, чтобы всюду росли эти цветы, не только в твоем лесу, а и вдоль этой дороги, под придорожными деревьями, на холмах… Мне хотелось бы, чтобы и здесь было красиво!
— Посей их — раскидай!
— И цветы вырастут?
— Вырастут. Все, что ты пожелаешь в эту ночь, сбудется.
Вика осторожно оборвала колокольчики и разбросала их по белым снегам через ветровое окно машины…
— Когда-нибудь приду сюда с мамой и папой полюбоваться на них.
Спустя некоторое время машина остановилась перед домом, в котором жила Вика.
Дед Мороз сказал:
— У меня есть несколько книг для тебя. Возьми — и протянул ей пакет.
— Спасибо, Дед Мороз, — сказала Вика дрогнувшим голосом. — А я папу попросила купить мне книжки…
Вика попрощалась с Дедом Морозом и Снегурочкой и вошла в дом.
Положила книжки на свой столик у постели, укрылась одеялом и уснула…
На следующий день, утром, только открыла глаза — увидела стопку книжек.
Она взяла их и принялась листать.
— Видишь, какой хороший подарок принес тебе вчера пала, — сказала мама, войдя в комнату.
Вика только улыбнулась. Как объяснить маме, откуда у нее эти книжки? Пусть пройдет еще какое-то время, и тогда она обязательно все ей расскажет.
Вика соскочила с постели и подбежала к окошку: Снегурочка исчезла!
— Растаяла Снегурочка, — сказала мама. — Всю ночь капало с крыш.
В самом деле, там, где вчера стояли сугробы, сегодня блестели лужи. С крыш капало, по улице текли ручьи.
Во дворе все были уверены, что Снегурочка растаяла, и только Вика знала, что в эту ночь Снегурочка и Дед Мороз умчались в своей белой машине далеко-далеко, в царство снегов…
Наталица
В деревню…
Наталица сидела на диване и смотрела фильм по телевизору. Она была как будто чем-то расстроена.
— Ты что не в духе, Наталица? — спросила мама.
— Почему у меня нет бабушки?..
— Как нет бабушки? Сидишь рядом с бабушкой и говоришь такое. Ты что, не любишь свою бабушку?
— Люблю. Но у меня нет бабушки в деревне, как у Марчела, у Олгуцы. Марчел уехал на лето в деревню к бабушке. И в прошлом году ездил. Олгуца сегодня уехала, а я все лето просижу на диване с бабушкой и целыми днями буду смотреть фильмы?
— Что поделаешь? Мы горожане. У нас никого нет в деревне, — сказала мама. — Будешь гулять с бабушкой в парке, бабушка купит тебе мороженое…
Наталица ничего не ответила.
Видно было, что прогулки в парке — не большая радость для нее.
Отец вернулся с работы, узнал об огорчении Наталицы и сказал:
— Скоро я пойду в отпуск, возьму Наталицу, и мы уедем вдвоем в деревню; найдем там хорошую бабушку, устроимся у нее и проживем, сколько захочется. А после и ты к нам приедешь, когда получишь отпуск, — обратился он к маме.
Наталица запрыгала от радости и принялась считать дни до папиного отпуска.
Папа послал письмо в какое-то село.
Однажды он объявил:
— Скоро поедем к бабушке Вере.
Потом как-то сказал маме:
— Ну, собирай наши вещи, уезжаем.
В один чемодан мама собрала Наталицыну одежду, в другой — папину, и проводила их.
Сироты
Бабушка Вера направилась к сарайчику. Отворила дверь и пропустила Наталицу впереди себя. В первое мгновение Наталица ничего не увидела: темно. Потом в углу она разглядела курицу.
— Что она делает здесь одна? Ей не скучно? — спросила Наталица.
— Нет, не скучно. И она не одна.
— А кто же тут еще есть? Вон дрова, ведра, больше ничего нет.
— Ошибаешься, — засмеялась бабушка Вера. — Это же наседка. Она сидит на яичках. Сегодня уж проклюнутся ее цыплята.
Бабушка Вера наклонилась, насыпала курице зерна, налила свежей воды в миску, но та даже не пошевелилась.
— Ох, захворала, видно, моя наседушка, — запричитала бабушка Вера. Снова наклонилась, пощупала.
— Беда! Заболела не на шутку! Иди играть, Наталица!
Наталица вышла, но всё вертелась перед сарайчиком — ждала бабушку Веру.
Спустя некоторое время старуха появилась в дверях, держа полный передник яиц.
— Вот они, ее цыплятки, остались без мамки, — сказала она с горечью.
— Умерла наседка?
— Отошла, бедняжка…
— А цыплята — в яичках?
— Ну а как же!
Бабушка Вера разожгла огонь в плите и принялась греть на ней разную ветошь, по очереди прикладывая ее затем к яичкам, собранным в сите: один лоскут клала на яички, другой грела на плите.
Наталица глаз не отрывала от бабушки Веры, следила за каждым ее движением.
Долго она согревала яички тряпицами. Изредка наклонялась над ситом и прислушивалась.
— Что вы там слышите? — поинтересовалась Наталица.
— Может, проклевываются, — сказала бабушка Вера.
— Цыплята? — спросила Наталица шепотом.
— А то кто ж еще!
Наталица принялась тоже прислушиваться и наклоняться к ситу. И вдруг поразилась, различив робкое: цок-цок-цок!
— Проклевываются! Проклевываются!
Неожиданно на одном яйце появилась маленькая дырочка и показался крошечный желтый клювик.
Наталица запрыгала от радости.
Бабушка Вера взяла яйцо в ладонь и принялась осторожно отколупывать ногтем скорлупу — увеличивать эту дырочку.
Вот показалась мокрая взъерошенная головка, и блеснули два черных, как две бусинки, глаза.
— Высунул голову в окошко! — улыбнулась бабушка Вера, довольная; вытащила цыпленка из скорлупы и опустила в коробку, обложенную заранее согретыми ветошками.
Теперь Наталица явственно слышала цоканье во многих яичках — стучали все настойчивее. Видела, как появляются пробоины, потом клювики и головки.
И каждый раз руки бабушки Веры помогали цыпленку выскочить из темницы.
В сите осталась кучка яичной скорлупы, а в коробке, на теплой подстилке, пищала целая семейка цыплят. Некоторые были мокрые, будто попали под дождь, другие уже превратились в пушистые желтые комочки.
— Ой, от их писка у меня в ушах звенит, — развеселилась Наталица.
— Сейчас я их покормлю! — сказала бабушка Вера, положила в коробку последнего цыпленка и отодвинула сито с яичной скорлупой. — Бедные мои сиротки! — вздохнула, поднимаясь.
— Не сиротки они, бабушка Вера! — сказала Наталица, глядя на нее с улыбкой.
— Почему?
— Вы же их мама!
— Правда твоя! — оживилась бабушка Вера и принялась кормить цыплят.
Роса
Вместе с отцом Наталица возвращалась с прогулки. Солнце садилось, над ними плыли душистые запахи. Изредка Наталица наклонялась то к одному, то к другому цветку и всматривалась в каждый.
— Что это ты так рассматриваешь цветы? — спросил папа.
— Хочу увидеть росу. Ее почему-то нет нигде.
— Роса бывает только поутру.
— И утром я проверяла все цветы во дворе бабушки Веры — не нашла ни одной капли! — ответила Наталица разочарованно.
— И не увидишь, — сказал отец.
— Роса прячется от меня? — спросила девочка озабоченно.
— Нет, не думаю, но роса показывается только тому, кто перегоняет солнце.
— А кто может бегать с солнцем наперегонки? — удивилась Наталица.
— Кто встает до его восхода. Солнце еще спит за холмом, а кто не ленится, уже на ногах!
— И видит росу?
— Конечно. Почему бы ему не увидеть ее?
— А ты ее когда-нибудь видел?
— Даже сегодня. Ты еще спала сладко, а я пошел на рыбалку и увидел.
— Возьми меня с собой! И я хочу увидеть!
На следующий день рано утром отец разбудил Наталицу, и она вмиг оделась.
А бабушка Вера, видно, проснулась еще раньше, — она подала отцу узелок с завтраком.
Лишь только вышли из дому, Наталица наклонилась к первому цветку у порога. На его лепестках она увидела крупные круглые серебряные капли. Они чуть подрагивали.
Казалось, они дрожали от холода.
— Роса? — шепнула Наталица, глядя на отца восторженными глазами.
— Она самая.
Такие же капли Наталица увидела на лепестках других цветов, стебельках травы, на забытой кем-то на скамейке алюминиевой ложке.
— Что ж, вернешься спать? — спросил отец, беря удочку.
— Нет, пойду с тобой, — ответила Наталица решительно.
Когда они выходили из села, показалось солнце.
Наталица глянула на косогор и ахнула: на траве, на цветах, на всех кустах зажглись тысячи огоньков, словно солнце обрызгало всю землю каплями золота!
Наталица замерла на месте — не могла насмотреться на этот огромный ковер, осыпанный бриллиантами.
— И это роса? — спросила Наталица.
— Да, моя девочка! — ответил отец, стоя рядом и любуясь празднично убранным косогором…
На рыбалке
Пришли на берег Днестра.
Отец подготовил удочку, прикрепил к крючку приманку, чуть выше по леске — поплавок, сел на камень и забросил крючок в воду. Крючок затонул, а поплавок остался на воде.
Наталица сидела рядом с отцом и смотрела на поплавок. Неотрывно смотрел на поплавок и отец. Наталица открыла было рот, чтобы что-то ему сказать, но отец приложил палец к губам и сделал ей знак, чтобы она молчала. Девочка поднялась и шепнула ему на ухо:
— Почему надо молчать?
— Рыбу распугаешь, — шепнул отец.
Вскоре Наталица заскучала. Встала и пошла вдоль Днестра собирать камушки.
Когда вернулась, увидела, что отец выдернул из воды удочку, и над гладью Днестра блеснула серебряная рыбка. Она билась и сверкала на солнце. Отец ловко поймал ее, снял с крючка и опустил в ведро.
Наталица подошла и заглянула в ведро. В нем было много воды и плавало несколько рыбин. Две большие и штуки три маленьких. Тем временем отец бросил в ведро еще две рыбки. Они все теснились, сталкивались друг с другом.
Наталице стало их жалко.
«Как они мучаются! В Днестре им было хорошо. А в ведре они как в клетке! Бедняги!» — она опустила руку в воду, погладила одну рыбку по спине, потом поймала ее обеими руками, вытащила и пустила в Днестр. Рыба тут же исчезла.
Наталица глянула на отца.
Он положил в ведро еще пару рыб и продолжал неотрывно смотреть на поплавок…
Наталица взяла еще одну рыбу. Вытащила из ведра и тихонечко опустила ее в волну. Днестр мгновенно ее поглотил. Но Наталица знала, что Днестр не глотает рыб: он их дом родной.
«Возвращаются домой. Как я вернулась бы к маме, в Кишинев», — подумала Наталица.
«Может быть, это сестричка той, первой. Как же ей оставаться в ведре?» — Она пустила в воду еще одну рыбку, потом еще…
— Ты что делаешь, егоза? — неожиданно раздался голос отца. — За этим ты пришла на рыбалку?
— В ведре им очень тесно…
— Для того я их и поймал, чтоб они плавали в ведре.
— Они тут мучаются, папочка. В Днестре им будет лучше!
— Несомненно, — улыбнулся отец.
— Там их дом, их мама, их братья и сестры, — обрадовалась Наталица, почувствовав, что отец понял ее.
— Да, да, ты права, — сказал отец и заглянул в ведро: там плавали три или четыре рыбки. — Ну, ладно, им сегодня хватит.
Собрал удочку, взял ведро и направился к селу.
Наталица, довольная, зашагала следом и принялась собирать букетик полевых цветов для бабушки Веры…
На прогулке
Был жаркий день. Отец и Наталица пошли на берег Днестра. Отец пришел без удочки. Он принес книгу. Сел в тени, открыл книжку и принялся читать.
И Наталица принесла книжку. Читать она еще не умела, но все стихотворения из книжки знала на память. Она узнавала их по картинкам.
— Погуляй немножко. Только смотри далеко не уходи. Будь тут, поблизости, чтобы я видел тебя, — сказал отец.
Наталице нравится гулять. Вот она сделала несколько шагов и нашла что-то интересное: гладкие корим новые желуди. Спрятала их в карман.
Потом услышала сильное гудение. Пошла на звук и набрела на шмеля — он опустился на цветок. Она сразу его узнала — позавчера отец ей показал. «Смотри, как собирает пыльцу! Большой трудяга этот шмель! — подумала Наталица. — И лапки все в пыльце, как у того, позавчерашнего».
Чуть дальше заметила стайку скворцов. Они ходили среди стебельков травы и каждый проверяли у корня. От отца она уже знала, что скворцы ищут букашек, личинки и очищают землю и траву.
— Тоже работают! Пусть себе! — и прошла мимо осторожно, стараясь их не потревожить.
Откуда-то издалека раздался голос кукушки: ку-ку, ку-ку!
— Я тебя знаю, я тебя знаю! Папа мне рассказал о тебе!
Из сада донесся веселый свист дрозда.
— И тебя тоже знаю! — обрадовалась Наталица, услышав его голос.
Вверху, над ее головой, раздался стук. Наталица подняла голову. Пестрый дятел с красно-черно-белыми перьями взбирался спиралью все выше и выше по стволу дерева, быстро обстукивая его толстую кору. И скрылся в густой листве.
Наталица пошла дальше.
Послышался шорох в траве. Что-то круглое, серое показалось на мгновение и тут же скрылось.
Наталица наклонилась, раздвинула обеими руками высокие травы, тронутые неизвестным зверьком, и замерла. И зверек замер.
Наталица сняла с головы белую полотняную шапочку и накинула ее на зверька. Потом подняла шапочку вместе с ним и, неся свою добычу на руках, побежала к отцу:
— Папа! смотри, что я нашла! Ежик!
— Где ты его нашла?
— Вон за теми кустами.
— Ты увидела только ежика? Во всей округе был только этот ежик?
— Нет. Мне повстречалась еще стая скворцов, я слышала кукушку, дрозда, видела дятла. И шмеля.
— И как же это ты прошла мимо них?
— Скворцы работали, и дятел, и шмель. И кукушка, наверно, и дрозд тоже работали, только я их не видела. Они были вверху, на ветках.
— И ты не смогла достать их, хочешь сказать?
— Ну да, а шмель жалится. Ты мне сказал, что он жалится.
— Верно. А ежик не колется?
— Ежик свернулся в клубок. Я накинула на него шапочку, опрокинула и вот…
— Умница: До этого ты додумалась. Но не сообразила, что и у ежика там, в траве, свои дела?
— Он куда-то шел.
— Может быть, к своим деткам?
Наталица потупилась.
— Летом у ежика есть дети. Детеныши. Он их кормит, растит…
— Я не подумала… Он такой красивый!
— Очень красивый! Но как жить малышам-ежикам без него? Они остались одни. Ты хотела бы остаться одной?
— Нет, нет!
— И ежики не хотят. А ну-ка быстренько отнеси его назад, положи там, откуда взяла. Договорились?
— Да, папа.
Наталица побежала к кустам, возле которых нашла ежа, и пустила его в траву. Ежик сразу зашагал деловито, словно только что с ним ничего особенного не приключилось.
Цветок на подоконнике
В доме, на подоконнике, стоит глиняный горшок. В нем растет белый цветок. Большие листья, похожие на сердце, каждое утро купаются в лучах солнца.
Наталица говорит:
— Цветок улыбается от того, что солнце приходит к нему в гости. Цветку нравится солнце.
В другой раз она сказала:
— Правда, бабушка, цветок очень рад, что живет у нас?
Однажды, разглядывая его, девочка заметила, что на кончиках его листьев блестят крохотные капли воды.
— Бабушка, цветок плачет! Почему? Ему у нас плохо? — забеспокоилась Наталица.
— Нет, этот цветок — как барометр, — сказал отец.
— Что такое барометр? — спросила Наталица.
— Это такой прибор. Он показывает погоду: и хорошую, и плохую. Будет солнечно или дождливо.
— Он похож на термометр?
— Термометром мы измеряем температуру. А барометр показывает погоду.
— Это я поняла, но откуда цветок знает?.. — не понимала Наталица.
— Если на кончиках листьев появляются капли воды, значит, пойдет дождь, — объяснила бабушка.
— А, понимаю! Цветок печалится, когда небо заволакивают тучи и солнце прячется. Потому и плачет, сказала Наталица с грустью и принялась гладить листья цветка.
И правда, вскоре набежали тучи, небо нахмурилось, солнце исчезло в складках темных, тяжелых облаков. По оконным стеклам побежали первые дождевые капли…
Наталица стояла рядом с цветком, готовая прийти ему на помощь…
Прошло немного времени, подул легкий ветерок и разогнал облака. Показалось солнце.
На кончиках листьев капельки исчезли все до единой.
— Бабушка! Цветок больше не плачет! Солнце вытерло ему слезы, и он теперь радуется! — оживилась Наталица и побежала играть…
Праздник дружбы
Однажды Наталица подошла к забору и заглянула в соседский двор: там мальчик ее лет сидел у порога дома и что-то мастерил на табуретке.
— Что ты делаешь? — спросила Наталица.
Мальчик поднял голову, положил ножницы на табуретку, поднялся и подошел к забору.
— Это ты Наталица?
— Откуда ты меня знаешь?
— Мы же соседи, — ответил мальчик.
— А я тебя не знаю. Как тебя зовут?
— Петрикэ.
— Что ты там клеишь?
— Змея делаю. Маловат, конечно, но… Нет у меня бумаги подходящей, а то бы сделал побольше…
— Что, в селе нет бумаги?
— В селе есть. Отцу некогда купить. Он пшеницу собирает.
— Как собирает?
— Комбайном. Он — комбайнер. Знаешь, сколько у него сейчас работы? Даже домой не приходит!
— А мой отец отдыхает. У него отпуск.
— А у моего отпуск осенью или даже зимой. Так что придется мне делать совсем маленького змея.
— Тебе досадно?
— Ага. На прошлой неделе Штефан сделал себе знаешь какого змея? Большущего, как он сам.
— Подожди немножко! Я сейчас вернусь!
И побежала в дом.
— Папа, — крикнула она с порога, — достань бумаги для змея!
— Зачем тебе змей? — удивился отец.
— Не мне! Он нужен Петрикэ!
— А кто это — Петрикэ?
— Наш сосед.
И Наталица рассказала отцу про огорчение мальчика.
— Ты права. Надо помочь ему сделать змея.
— Чтоб как можно больше и красивый-красивый!
— Иначе и быть не может! — И отец приготовился идти в центр села в магазин «Луминица», чтобы купить бумаги.
Когда отец и Наталица вышли со двора, у ворот их уже ждали Петрикэ и его друг Никушор. Потом подошли еще два приятеля Петрикэ. По дороге присоединились несколько девочек. Так что в магазин они вошли целой гурьбой.
Отец сказал продавщице, что хотел бы купить красивый плакат.
— Пожалуйста. Выбирайте.
— Выбирайте, дети! — сказал отец.
Мальчики и девочки принялись разглядывать плакаты: на стенах висело множество плакатов, и было очень трудно выбрать один.
— Кто выберет самый подходящий, получит премию.
— Какую премию? — раздалось со всех сторон.
— Книжку с картинками! — сказал отец.
Снова дети принялись разглядывать плакаты.
Первой выбрала Наталица.
— Вот этот! — показала она пальцем на плакат, изображавший космонавта в скафандре, а рядом с ним гигантскую ракету, готовую к полету; над ракетой и космонавтом развевался красный флаг.
— Да, это самый подходящий! Молодец, Наталица!
— И мы хотели выбрать этот плакат! — закричали дети.
— Видишь, все хотели выбрать этот же, так что все получат премии, — сказал отец. Подошел к прилавку и каждому купил по книжке.
Отец свернул плакат, попрощался с продавщицей и вышел. Дети повалили из магазина.
— Мы хотим вам помочь! Мы тоже хотим делать змея. Вместе с вами! — попросили дети по дороге домой.
— Обязательно вместе! — успокоил их всех отец.
Когда ребята вошли во двор, бабушка Вера удивленно спросила:
— А что за праздник сегодня, что столько гостей набежало?
— Праздник дружбы! — засмеялся отец и объяснил ей, в чем дело.
Бабушка Вера дала ножницы, муки для клея, открыла сарай, и отец поискал материал для каркаса.
Отец сказал:
— Змей будет большой, как видите. И чем больше будет змей, тем длиннее должен быть хвост. У вас есть тряпки?
— Принесем! — и дети разбежались по домам, чтобы принести каждый, что мог.
Штефан принес большой клубок: хвост своего змея.
— Ну, с таким богатством наш змей поднимется до самых облаков. Приделаем ему и трещотку.
Когда змей был готов, вся ватага пошла на край села, на пустырь.
Петрикэ с двумя мальчишками нес змея, Штефан поддерживал хвост. Остальные шли вокруг.
Отец замыкал шествие.
Когда дошли до пустыря, отец определил направление ветра. Показал Петрикэ, где тот должен стоять и как держать змея. Потом помог Штефану.
Петрикэ запустил змея и побежал в другой конец пустыря, на бегу разматывая шпагат.
Змей начал подниматься ввысь.
Мальчишки бежали за Петрикэ, глядя в небо. Отец остался на другом конце пустыря.
Змей поднимался все выше, он сильно гудел.
Космонавт становился все меньше, ракета рядом с ним тоже уменьшалась, а флаг горел, как маленькая звездочка.
От радости дети кричали, как на первомайском салюте:
— Ура-а-а!
С того дня отец и Наталица ни разу не ходили одни к берегу Днестра или в лес, всегда вместе со своими друзьями.
Пока Наталица жила у бабушки Веры, она посылала маме нарисованные цветными карандашами письма. А когда вернулась в Кишинев, стала посылать такие же нарисованные письма своим новым друзьям, и приднестровское село…
Необыкновенное приключение
Самолет приземлился на каком-то аэродроме. Все пассажиры вышли.
В салоне самолета разлилась глубокая тишина. Медленно темнело.
В одном кресле лежала книжка в красочной обложке. Оставила ее Мариша, самая маленькая пассажирка.
На обложке был нарисован коричневый Медвежонок. В одной ладе он держал красную круглую погремушку…
И опустилась ночь…
Медвежонок навострил одно ухо, потом другое, глаза его забегали. Он не спеша поднялся, спрыгнул с обложки и сел в кресло, рядом с книжкой.
Опустевшая обложка книжки сразу же начала приподниматься, и из-под нее, выползая на четвереньках, показалась Обезьянка. Она села рядом с Медвежонком и стала разглядывать все кругом.
Прошла еще минута, и книжка принялась шевелиться, дрожать, трястись, словно готовилась лопнуть, и неожиданно раскрылась веером.
С ее страниц, один за другим, спрыгнули: Кукла в шелковом платье с розовым бантом в белокурых волосах и в черных туфельках; деревянный Буратино в синей блузе и в коротких, до колен, зеленых шортах; за ним появился серый Ослик с черной полоской вдоль спины; тут же выпрыгнул белый Зайчик, держа в лапе морковку.
Все столпились вокруг Медвежонка и молча переглянулись.
Наконец Обезьянка спросила:
— Где же Мариша?
— В том-то и вся беда, что не знаем, — ответил Буратино, поразмыслив.
— Гм! Уже совсем стемнело, наступила ночь, я давно проголодался, а Мариша так и не дала мне ни клочка «будто сена», — вмешался в разговор Ослик и опустил глаза.
— А мне спать хочется, — добавил Медвежонок, — на пустой желудок не спится, — и принялся сосать лапу.
— Всем нам хочется спать, все мы голодные, — сказала Обезьянка, расстроенная.
Кукла вздохнула:
— Не о том речь. Просто мы привыкли быть всегда с Маришей, были уверены, что она… нас любит, и вдруг… пожалуйста, бросила нас.
Услышав эти слова, Буратино подпрыгнул и весело крикнул:
— Мы не брошены! Мариша играет с нами в «прятки»! Только на этот раз она не нас спрятала, а сама спряталась!
Все радостно рассмеялись:
— Да, конечно она спряталась!
— Давайте искать ее! — предложил Буратино.
— Мариша всегда нас находила! И мы ее нейдем! — сказала Кукла, чувствуя, что немножко успокоилась.
Медвежонок кинулся к книжке.
— Ты куда? — остановила его Кукла и добавила насмешливо: — Мариша большая, она не может спрятаться в книжке. Что с тобой, братец?
— И без тебя знаю. На пятой странице есть велосипед, он нам может пригодиться, — ответил Медвежонок.
Вскоре он появился из вороха страниц, подталкивая впереди себя новенький зеленый велосипед.
Между тем Обезьянка вскарабкалась на спинку кресла.
Медвежонок сказал Буратино:
— Возьми велосипед. Прокатись-ка на нем по всему самолету, под креслами, а мы с Обезьянкой пошарим, вверху, на полках.
Буратино понравилось предложение, он схватил велосипед, спрыгнул с кресла, не забыв помочь и Кукле спуститься на пол.
Неуклюжий Ослик и резвый Зайчик спрыгнули один за другим — прыг-скок!
Пока Буратино садился на велосипед, чтобы пуститься в путь, Ослик и Зайчик уже обследовали все уголки салона самолета.
Кукла заглядывала под каждое кресло и звала тоненьким голосом:
— Мариша! Мариша!
Обезьянка подпрыгнула вверх, зацепилась за металлический стержень и очутилась на полке.
Забилась в уголок.
«Что она там нашла?» — подумал Медвежонок и, охваченный любопытством, метнулся к Обезьянке.
Вдруг из угла явственно раздалось — хрум! — Обезьянка грызла конфету!
— Вот это здорово! — ахнул Медвежонок, увидев кулек из разноцветной бумаги. И ринулся к нему.
Но Обезьянка крепко держала находку.
Оба вцепились в кулек. Бумага затрещала. Медвежонок и Обезьянка полетели кубарем вниз, на пол. На них посыпался дождь конфет.
Они тут же набросились на конфеты и принялись их грызть.
Подошла Кукла, посмотрела на них долгим взглядом и принялась бранить сластен.
— Как вам не стыдно? Мы потеряли единственного друга, а вы…
Звонко клаксонируя, к ним подъехал на своем зеленом велосипеде Буратино.
— Вы нашли Маришу? — пробормотал Медвежонок.
— Нет, не нашли. Мы искали ее во всех уголках, но напрасно, — ответил Буратино огорченно.
— Никакая это не игра в «прятки», — добавил Ослик, приближаясь. — Мариша просто-напросто покинула нас!
— Может быть, она где-нибудь на полке? — спросила Кукла в надежде, что еще не все потеряно. — Вы искали?
— Разумеется, искали. Но там ее нет. Там мы нашли вот это… — затараторила Обезьянка. Потом обратилась ко всем:
— Угощайтесь, пожалуйста.
— От огорчения я даже смотреть не могу на конфеты, — сказала Кукла. И заморгала быстро-быстро, чтобы не расплакаться.
— Мне не до конфет, — ответил Буратино, махнув рукой. Он тоже был очень огорчен.
Ослик наклонился, лизнул одну конфету и заметил:
— Хоть она и красивая, но совсем не похожа на «будто сено». — И отошел в сторонку.
— У меня морковка, и с меня хватит, — сказал Зайчик, даже не взглянув на конфеты.
Все замолчали. Они были очень грустные и думали об одном: Мариша их покинула.
— А помните… — начала Кукла мечтательно.
Как не помнить! Каждый день и каждый час своей жизни они помнят с тех пор, как появились на белом свете. А появились они в типографии, каждый на отдельной странице одной книжки. Вон той книжки, что лежит в кресле. Правда, дни, проведенные в типографии, они помнили довольно смутно, как в тумане. А потом некоторое время они жили на полке книжного магазина.
Как-то пришел один человек и попросил эту книжку. Так и сказал: «Эту книжку».
Продавец положил ее на прилавок.
Человек открыл ее, и все — Кукла, Ослик, Обезьянка, Буратино, Зайчик — чуть не ослепли от яркого света. Только Медвежонку все было нипочем, потому что он весь день красовался на обложке со своей красной погремушкой и давно привык к свету — солнечному и электрическому.
Медвежонок часто потом смеялся над ними, вспоминая, как они испугались света, а они завидовала ему немножко — тому, что ему выпало счастье жить на обложке.
Человек разглядел их всех подряд и сказал:
— Как раз для Мариши! — и забрал книжку с собой.
Это был отец девочки.
Дома он подошел к постели и протянул книжку дочке. С той минуты все они подружились с Маришей.
Мариша тогда болела — долго пролежала в постели. И с книжкой не расставалась. Очень уж она их всех полюбила, называла «мои шалунишки». Ей нравилось листать книжку и разглядывать их, с каждым разговаривать, — она сама задавала вопросы и сама отвечала, — или играть с ними в «прятки». Прятала куда-нибудь книжку, а потом искала, повторяя:
— Куда это спрятались мои шалунишки?
И обязательно находила их и радовалась.
Когда Мариша ела, она и их кормила. Но только так, понарошку, потому что не хотела пачкать книжку. Брала кусочек чего-нибудь съестного и каждому давала по-очереди пробовать. Когда «угощала» Куклу или Буратино, приговаривала:
— Ешь, дружок, это «будто сладкий пирог».
Медвежонка уговаривала:
— Ешь, малыш, это «будто мед».
Зайчику:
— Ешь, глазастый, это «будто морковка».
И все ели досыта.
Вечером Мариша никогда не забывала уложить спать своих друзей: аккуратно закрывала книжку и устраивала ее на своем столике у кровати.
Ночью, если Марише было плохо и она не могла уснуть, тогда и ее друзья не спали: вместе с мамой они рассказывали ей разные приключения из их жизни.
Когда Мариша поправилась, мама сказала:
— Не знаю, что больше помогло дочке: лекарства или ее шалунишки. Они очень милы, и девочка их безмерно любит.
Однажды родители сказали Марише, что хотят отвезти ее в деревню.
Вместо всех своих игрушек Мариша взяла с собой книжку и ни за что не соглашалась, чтобы мама спрятала ее в чемодан; уехала, неся ее под мышкой.
В самолете Мариша сидела у окошка и все время показывала своим друзьям села, леса, холмы, реки, города — все, что видела под крылом самолета. Показывала и повторяла:
— А у бабушки еще красивее. У бабушки растет яблоня перед домом, под застрехой ласточки вьют гнезда, а обочины дорожек затканы зеленой травой. Папа сказал.
Теперь, вспомнив эти слова, Ослик глубоко вздохнул…
Неожиданно пришла разлука. Мариша исчезла. Нет Мариши, и все тут. Они одни в темном холодном самолете. Хорошо еще, что сквозь окошки проникает слабый свет фонарей аэродрома.
Кто знает, может быть, Мариша давно улетела на другом самолете к бабушке, к яблоне, к цветам и травам, что растут вдоль тропинки.
Кукла сказала:
— Мариша думает, что если мы нарисованы, то ничего не чувствуем.
Буратино добавил:
— Когда была больна, не разлучалась с нами, «Мои шалунишки!» — передразнил он ее. — А разве мы только шалунишки? У нас душа есть, — заключил Буратино.
Ослик возмутился:
— Хороша хозяйка, ничего не скажешь! Берегла нас, берегла и вышвырнула!
Медвежонок молчал. Сидел, насупившись. Он глубоко задумался и, видно, старался что-то вспомнить. Он так погрузился в свои мысли, что даже курносый нос его сморщился.
Обезьянка, с досадой вертя свой длинный хвост, ляпнула:
— Пока болела, любила нас; а поправилась — идите прочь! Лучше б она поболела еще немножко!
— Лучше ты помолчи! — осадил ее Зайчик.
Вдруг Медвежонок встрепенулся и начал взволнованно топтаться на месте:
— Вспомнил! Вспомнил! Я слышал все, когда Мариша закрывала книжку.
— Что ты слышал? — кинулись к нему со всех сторон.
— Я слышал, как один летчик сказал пассажирам, что где-то гроза и дождь, гром и молнии, и самолет не может лететь дальше, что все пассажиры вынуждены будут ночевать в гостинице аэропорта, здесь, на месте. Сразу все вышли из самолета, летчики закрыли самолет и ушли.
— Ну и что? — спросил Ослик, потому что он ничего не понял.
— Как «ну и что»? — даже прикрикнул на него Медвежонок. — Это значит, что Мариша не покинула нас, а спит сегодня без нас и вернется…
— И завтра утром мы все вместе улетим к бабушке… — закончили его мысль остальные:
— И она поведет нас под яблоню, — сказал Буратино.
— И вместе с нею мы пойдем в гости к цветам, — сказала Кукла.
— А я буду бегать и прыгать среди цветов, — сказала Обезьянка.
— А я буду пастись на зеленой траве, — заключил Ослик.
Неожиданно раздались громкие голоса.
Только теперь Маришины друзья заметили, что уже рассвело. Сразу, в одно мгновение, они схватили велосипед, подняли его на кресло и втолкнули в книжку.
Даже давку устроили, так заторопились каждый на свою страницу. Только Медвежонок стоял в стороне и ждал, пока все займут свои места. Когда, наконец, все угомонились, он аккуратно закрыл книжку, сел на обложку и замер с красной погремушкой в руке…
Первой в самолет вбежала Мариша.
Кинулась к своему креслу.
— Вот они где, мои шалунишки! — и обеими руками прижала книжку к груди.
— Видишь! А ты думала, потеряла книжку! — сказал папа, улыбаясь.
Пассажиры заняли свои места.
Летчики закрыли дверь. Загудели моторы. Самолет вздрогнул и поднялся в воздух…
Мариша сидела у окна и разговаривала со своими друзьями — показывала им села, холмы, реки, города — и рассказывала о бабушкином доме.