Как уже было сказано в предисловии к данной работе, развертывание сюжета в турецкой волшебной сказке осуществляется по универсальной модели, характерной для этого жанра сказочного эпоса, — от недостачи к ее ликвидации путем борьбы с различными трудностями и проявлениями зла. Олицетворением злых сил в сказках являются отрицательные персонажи — люди и сверхъестественные существа. И те и другие выполняют функцию противника главного героя сказки, с которым ему приходится бороться, чтобы достичь благополучия. В настоящей главе нас интересуют только сверхъестественные, демонические персонажи, которые мешают главному герою в осуществлении своих целей, т. е. имеют функцию противников, что более соответствует их природе, но иногда они выступают и в роли помощников. При этом в каждом таком персонаже наблюдается разное соотношение добра и зла, что, безусловно, определяется их генетическими корнями и степенью концентрации в них злого начала. Это мифологические персонажи: дэв (в том числе старуха-дэв и женщина-дэв), арап (чернокожий джинн) и пери.

1. ДЭВ

Если принимать во внимание только тексты турецких волшебных сказок, то оказывается, что дэв — это полуантропоморфное существо, скорее человеческого, чем звериного облика, очень большого, даже огромного роста, неповоротливое и глуповатое: его легко обмануть и перехитрить. Он обитает преимущественно в горах, в дикой, пустынной местности, живет в хижине или в доме, может иметь жену и детей. Его жена ведет хозяйство, как человек. Дэвы прожорливы, всегда готовы съесть человека, но стоит герою или героине назвать дэва «батюшкой» или, тихо подкравшись сзади, пососать у женщины-дэва молоко из груди, такой длинной, что она закидывается ей за спину, как они становятся их приемными детьми и дэвы не только не могут причинить героям сказки зла, но даже преображаются в их помощников.

Дэв (див) представляет собой персонаж иранской мифологии и фольклора, откуда он пришел в мифологию тюркских народов и в тюркские сказки Малой, Средней Азии, Закавказья и Поволжья, т. е. в фольклор исламизированных тюркских народов, имевших тесные контакты с иранскими народами. Поскольку дэв — иранский персонаж, представляется полезным рассмотреть, как он характеризуется в иранских мифологии и фольклоре.

В иранской мифологии дэвы — злые духи. Представление о них восходит к эпохе индоиранской и индоевропейской общности. В древнеиндийской мифологии дэва — это божество. Предполагается, что в одной из областей Ирана в древности дэвы тоже почитались как боги. В дальнейшем зороастризм низвел их в ранг демонов. Считается также, что дэвов бесчисленное множество, и их образы слабо индивидуализированы. Согласно «Шах-наме» Фирдоуси, все легендарные иранские правители и богатыри были дэвоборцами.

В таджикском фольклоре дэвы — это великаны, покрытые шерстью, с острыми когтями на руках и ногах. Они живут в своих логовищах в диких, пустынных местностях или внутри гор, в недрах земли, на дне озер. Дэвы стерегут сокровища земли, драгоценные металлы и камни, славятся ювелирным искусством. Они ненавидят людей, убивают их и пожирают. Вместе с тем у таджиков существует поверье о том, что дэвы могут помогать и покровительствовать человеку. В издании сказок Систана (провинция Ирана) находим похожую характеристику данного персонажа: «Див — мифическое существо, волосатый гигант, великан-людоед, обычно злой и враждебный людям, но иногда помогающий героям сказок».

Наиболее полная характеристика дэва (дива) представлена на основании иранского фольклорного материала: «Див — демон, бес, дух, чаще злой, но может быть и добрым и выступать в роли помощника героя в фольклорных произведениях. Изображался обычно в виде обросшего шерстью рогатого чудища, с когтями на руках, коленях и ногах. В Иране с дивами связано много поверий и легенд. По некоторым из них, дивы гораздо крупнее людей, имеют рога, копыта, хвост и покрыты пятнистой кожей; у них большой нос, выпуклый лоб и глубоко посаженные огромные круглые глаза; они могут раздувать свое тело и свободно перемещаться по воздуху. По другим поверьям, дивы — это сильные дикие люди, которые в древние времена сражались со зверьми в густых лесах Северного Ирана и, убив зверей, облачались в их шкуры. По народным представлениям, некоторые дивы обитают за горой Каф (мифическая гора или цепь гор, которая, по кораническому преданию, окружает плоскую землю и, согласно мусульманской традиции, находится у границ обитаемого мира; иногда отождествлялась с Кавказом. — И.С.), тогда как другие живут среди людей, в заброшенных банях, горах и пустынях».

Если обратиться к тюркоязычному ареалу, то ближе всего к вышеприведенному описанию образа дэва будет характеристика, данная ему Узбекско-русским словарем: «…демоническое существо в облике исполина с рогами…». Показательно также, что такой сведущий тюрколог, как Н.К.Дмитриев, в своем комментарии к изданию турецких сказок, объясняя, что такое дэв, останавливает свое внимание прежде всего на его огромном росте, но не указывает, что это — дух. Тем не менее в большинстве изданий тюркских сказок, например азербайджанских или ногайских, сказано, что дэв — это злой дух, бес, демон, но также великан, гигант.

В сравнении со сказанным интересно привести сведения об этом мифологическом персонаже, данные в материалах В.А.Гордлевского в его известной работе по османской демонологии. В частности, он писал о женских образах дэва: они «безобразные, с грудями, перекинутыми через плечи… герой знает, как с ними обходиться. Он сосет молоко из их грудей, и таким символическим образом между ними устанавливается родство: дэв-женщина волей-неволей должна уже помогать своему названому сыну». Один из информаторов В.А.Гордлевского рассказал ему о старухе-дэве (дэв-карысы): «…дэв — страшилище: она больше верблюда, а глаз у нее один, да и тот на голове; питается она человеческим мясом. Раз дэв заманила в дом юношу и уложила его спать. Однако юноша знал хитрости дэв. Смотрит он, а дэв взяла и сунула железные прутья в огонь, чтобы, накалив их, проткнуть ему потом глаза и живот. Как только дэв закрыла свой глаз и заснула, юноша взял прутья и один из них сунул ей в глаз, а другой — в живот. Так и избавился от нее».

Дэвы могут быть о семи головах, о чем свидетельствуют фольклор и тюркских, и иранских народов, например, семиголовый дэв участвует в событиях азербайджанской сказки («Царевич Газанфар», см. об этом подробно в гл. VII), в турецкой сказке из г. Видина фигурирует старуха-дэв с семью головами («Эврем-бей»). Таджикско-русский словарь дает сочетание слов: деви хафтсар — семиголовый дэв. Согласно народным представлениям таджиков, дэвы могут быть не только семиголовые, но и семидесятиголовые, семидесятиротые и семидесятигрудые, а также полосатые.

Таким образом, внешние характеристики дэва весьма разнообразны, совпадающим является его огромный рост, полуантропоморфный облик, его кровожадность и при этом какое-то простодушие, даже глуповатость, что не слишком сочетается с представлением о злом духе, демоне. Будучи заимствован из иранской мифологии, дэв в тюркских сказках подвергся и другим влияниям. Легко заметить, что в рассказе о старухе-дэве, которой юноша выколол раскаленным железным прутом ее единственный глаз на голове, повторяется история ослепления циклопа Полифема Одиссеем из греческой мифологии. Некоторые характеристики циклопов и дэвов явно совпадают, циклопы (киклопы) — сыновья Урана и Геи, великаны с одним глазом посередине лба, мощные и дикие, принадлежат к древнейшему поколению богов, так же как древнеиранские дэвы. Кстати, киклопы означает «круглоглазые», что тоже роднит их с иранскими дэвами.

В рассматриваемых здесь турецких волшебных сказках дэвы фигурируют скорее как потенциальная угроза для героев, чем реальная, и герои сказок не слишком их боятся. Так, в одной из сказок девушка-героиня, завидя дэва, не только не бросилась наутек, спасаясь от него, а, наоборот, кинулась ему на шею, поцеловала ему руки, назвала его «батюшкой». Дэв стал ее приемным отцом и помог героине достичь благополучия («Батюшка-дэв»). В другой сказке падишах дэвов женится на старшей сестре героя сказки — шахзаде (мотив чудесного мужа), дает ему полезные советы и даже учит заклинанию, с помощью которого можно самому превратиться в дэва («Султанша с золотыми шариками»).

Еще более благосклонны к героям сказок женщины-дэвы, ибо герои и героини прибегают к известному приему: сосут молоко из закинутых за плечи длинных грудей женщин-дэвов и становятся их приемными детьми. С этого момента женщина-дэв начинает помогать героям и даже оберегать от своего родного сына — дэва. В этих мотивах могут быть варианты.

Так, в одной из сказок героиня-девочка в поисках огня зашла в какой-то дом, из трубы которого шел дым, и увидела огромную старуху-дэва. Девочка испугалась, но произнесла: «Здравствуй, тетушка», на что старуха-дэв ей ответила: «Если бы ты не сказала мне „здравствуй“, я бы съела твое мясо до косточек, выпила бы твою кровь по ложке». Здесь приветствие старухе-дэву оказалось достаточным, чтобы она выполнила просьбу девочки и дала ей огня. Злокозненность и вероломство старухи-дэва проявилось в том, что она горящий уголь положила сверху золы, а зола была насыпана в решето. По следу просыпавшейся золы дом девочки и ее семерых братьев нашел дэв — сын старухи, но победить их ему не удалось, поскольку те оказались хитрее и отрубили дэву голову, устроив ему западню («Семеро братьев»).

Победить дэвов и заставить их действовать с пользой для себя можно, не только став их назваными детьми, но и с помощью разных хитростей, главное — не терять присутствие духа. Примером сказанному может служить история об одном находчивом человеке, который, будучи выгнанным женой из дому, забрел в дом к сорока дэвам. Человек не растерялся. Воспользовавшись отсутствием дэвов, он написал на своей палке стишок (в качестве «визитной карточки»): «Меня зовут Уста Назаром. / Я сорок бью одним ударом. / А кто останется живым, / Тому разгуливать хромым» — и лег спать на кровать дэва, а палку поставил рядом. Дэвы вернулись домой, прочитали стишок и испугались.

Далее следует рассказ о том, как дэвы пытались избавиться от Уста Назара, верили всему, что он им говорил, например, на вопрос о том, какой ветер занес Уста Назара к ним в дом, тот ответил: «Я боролся с силачами московского короля. Одного силача подбросил в воздух, а он до сих пор так и не упал обратно на землю. Уже шесть месяцев его ищу. Путь привел меня сюда». Как ни старались дэвы убить героя сказки, тот всякий раз побеждал их хитростью. Наконец дэвы попросили Уста Назара покинуть их и вернуться к себе домой: «Эй, Уста Назар, не пойдешь ли ты к себе домой? И московский силач, может быть, уже упал на землю…» Уста Назар согласился. Дэвы дали ему огромную переметную суму с золотом, которую один из них взвалил себе на спину, и они отправились в путь. По дороге им встретился шайтан (черт, бес, одно из имен дьявола, близкое библейскому термину «сатана»), который стал высмеивать дэва за то, что тот подчинился Уста Назару. Дэв принялся спорить с шайтаном, перечисляя «подвиги» Уста Назара, но тот ему не верил. Все трое продолжали путь к дому Уста Назара, причем шайтан шел впереди всех. Чтобы выпутаться из трудного положения, Уста Назар, подойдя к своему дому, закричал: «Посмотри, жена, шайтан — молодец, сдержал свое слово и ведет ко мне дэва, которого обещал! Подымайся, достань мой топор, я тут же отрублю дэву голову…» Дэв разозлился, поверив в обман шайтана, набросился на него и убил. Так Уста Назар спасся от обоих и разбогател («Уста Назар»), Нужно отметить, что участие в этой сказке шайтана является единственным случаем упоминания данного мифологического персонажа в рассматриваемых нами турецких волшебных сказках. Показательно, что дэв могущественнее шайтана, так как легко расправился с ним, но их обоих победил человек, — зло в турецких сказках не является фатальным, с ним можно бороться и побеждать.

2. АРАП (ЧЕРНОКОЖИЙ ДЖИНН)

Другим персонажем, выполняющим двойную функцию: помощника и противника главного героя в турецких сказках, является арап — чернокожий джинн. Этот персонаж появляется в сюжете сказки в том случае, если кто-нибудь из ее героев произнесет «Ох!», т. е. как бы пожалуется. Из текстов сказок вытекает, что это — имя арапа («Ослиная голова», «Бей, моя дубинка», «Дочь дровосека»). По поводу имени арапа П.Н.Боратав привел турецкую пословицу: «Не говори „Ох!“, а скажи „Аллах!“», пояснив, что по некоторым народным представлениям «Ох» — имя дьявола, которое не следует произносить.

Арап — фольклорный персонаж, в котором злое начало проявляется сильнее, чем в дэве. Арап обладает волшебными предметами и может ими наградить героя сказки. Иногда он и сам появляется из волшебных предметов, достаточно лизнуть чудесный перстень или ударить волшебной плеткой по волшебной бараньей шкуре («Падишах и три девушки»). В других сказках арап появляется из тыквы или кувшина и выполняет приказания героев, власть которых над ним предопределяется обладанием этими чудесными предметами («Дочь Короля-падишаха»). В одной из сказок арап, появившись при возгласе героя «Ох!», дарит ему волшебные предметы: ларец с любыми яствами, появляющимися, если ларец откроешь, дубинку, по приказу она колотит всех подряд, и осла, у которого из-под хвоста сыплются золотые монеты («Бей, моя дубинка»).

Арапа нельзя перехитрить, как дэва. Чтобы его победить, нужно получить над ним волшебную власть, например добыть палку, превращающую любое существо во что захочешь («Дед-Садовник»), или иметь особый жасминовый прут и бить им черного арапа до тех пор, пока он не побелеет и не станет выполнять пожелания героя («Чан-Кушу, Чор-Кушу»). Иногда арап может вознаградить героя сказки за послушание, терпение и приветливый характер («Дядька-арап»). Арап может встретиться или появиться где угодно. В одной из сказок, например, герой встречает арапа, спустившись в глубокий колодец («Мехмед-лежебока»).

Внешний вид арапа устрашающий: он черный, огромный, безобразный, «одна губа у него на земле, другая — на небе» («Дядька-арап», «Мехмед-лежебока»). Несмотря на свою отталкивающую внешность, арап пользуется успехом у женщин, которые изменяют с ним своим мужьям: не только простым смертным — падишахам («Два несчастливых падишаха», «Дед-Садовник»), но и мужьям, наделенным магической силой («Бенли-Бахри»). При этом арап обращается с женщинами очень грубо, жестоко, они же по собственной воле терпят это, пока в подобные ситуации не вмешиваются герои сказок.

Арап по своей природе — джинн и попал в тюркский фольклор из арабского мира. Согласно мусульманской традиции, джинны созданы Аллахом из огня и представляют собой воздушные или огненные тела, невидимые, но по желанию принимающие любую форму. Они обладают разумом и могут выполнять разные приказания. Существование джиннов признается ортодоксальным исламом. Джинны бывают добрыми и злыми. Некоторые джинны являются правоверными мусульманами, это — добрые духи, к которым можно обратиться за помощью. Но чаще всего джинны — злые и вредят человеку. Считается, что джинны существовали в арабском фольклоре еще в доисламские времена как духи, обитающие в пустыне. По мнению В.А.Гордлевского, джинны в турецкой мифологии — представители злого начала. Их любимое местопребывание — забытые дома, развалины крепостей, оставшихся от эпохи генуэзцев, а также леса и горы.

Обращает на себя внимание то, что в анализируемых турецких сказках термин «джинн» в качестве обозначения самостоятельного персонажа не встречается. Слово «джинн» используется только в вопросе-клише, обращенном к незнакомому существу в человеческом облике: «Кто ты: джинн или еще какой-нибудь дух?» или «Кто ты: джинн или другой какой дух?» («Семеро братьев», «Султанша с золотыми шариками»). В первом примере вопрос обращен к девочке — героине сказки, на что она отвечала: «Я не джинн и не дух, я раб Аллаха, создавшего и тебя и меня». Во втором примере такой вопрос был обращен к герою — прекрасному юноше, который ответил похоже: «Я не джинн и не другой дух, я — человек, как и ты». Из примеров следует, что вопросы и ответы, использующие понятие «джинн», имеют стереотипную форму, кочующую из сказки в сказку, а сам персонаж потерял персонификацию. Иными словами, в турецких волшебных сказках джинн воспринимается действительно только как дух, а арап фигурирует и активно действует исключительно в человеческом обличье.

3. ПЕРИ

Еще более злокозненным персонажем является пери, представление о которой, так же как и о дэве, заимствовано из иранской мифологии и фольклора. Пери (пари) — злые духи женского пола, известные еще в домусульманские времена из древнеиранского памятника Авеста, где они назывались «паирика» («парика»). Хотя пери — незримые духи, они могут принимать антропоморфный облик преимущественно женского пола, и тогда пери становятся необыкновенно красивыми девушками. Однако пери могут быть и мужского пола. Превращение древнеиранских злокозненных существ женского пола в прекрасных девушек в фольклоре и мифологии Ближнего и Среднего Востока, Малой и Средней Азии произошло не без влияния классической поэзии, где пери с течением веков стала символом красоты.

В турецких волшебных сказках пери большей частью — прекрасные девушки, мужские персонажи встречаются значительно реже, например когда надо указать, что эта пери является дочерью падишаха пери; в одной из сказок участвует брат пери («Пастушок и голубка»). Особенностью этого мифологического персонажа является его обычное превращение в птиц и обязательно в голубок (горлинок) и голубей. Пери связаны с водой: они собираются возле водоемов в виде птиц или в облике красивых купающихся девушек. Считается, что пери — это злые и добрые духи, но доброта их определяется тем, что они стремятся вступить с человеком в любовную связь и, когда это им удается, начинают помогать человеку бороться с враждебными силами (мотив чудесной жены). Однако не сам человек избирает пери в жены, а она похищает его, и нужно приложить немало усилий, чтобы от нее освободиться и жениться в конце концов на обыкновенной девушке. Пери также похищают девушек и молодых женщин, часто невест главных героев. Исходя из материала турецких волшебных сказок, можно заключить, что пери-красавицы весьма опасные существа. А в народе считается, что человек, находящийся под властью пери, впадает в безумие. Возможно, это представление имеет и суфийскую подоплеку, ибо безумная одержимость красотой и совершенством Божественной Возлюбленной приближает суфия, взыскующего Высшей Истины, к его божеству — Абсолюту.

Связь пери с водой в турецких сказках подтверждается неоднократно. Так, в одной из сказок говорится о том, что из реки вытащили за косу прекрасную девушку, в дальнейшем оказалось, что это пери, и она уничтожила всех других жен шахзаде («Дочь плотника»). В другой сказке: только пастух вырыл водоем, чтобы поить скот, как тут же к водоему прилетели голуби. Пастух взял одну голубку домой, она сбросила свое птичье одеяние и превратилась в девушку. Став женой пастуха, она помогла ему выполнить ряд трудных заданий падишаха и разбогатеть («Пастушок и голубка»). В следующей сказке в событиях участвует сорок одна голубка, которые каждый вечер собирались у пруда, ныряли в воду и превращались в красавиц. Затем эти красавицы принимались мучить героиню, уличать ее во лжи и избивать палкой, испытывая ее терпение. Когда пери были готовы уже совсем убить девушку — героиню сказки, появился загадочный персонаж Падишах-Молния, спас девушку от пери, женился на ней и отдал ей всех пери в услужение как невольниц («Падишах-Молния»). Здесь интересно то, что, хотя пери появляются у воды (тем самым реализуется их связь с водной стихией), они находятся на службе у Падишаха-Молнии, что свидетельствует об их связи с небесной сферой, а может быть, и с огнем.

Связь пери с небом подтверждается и словами пери из другой сказки о том, что она является дочерью отца-месяца и матери-солнца («Дочь плотника»).

Именно возле пруда обнаружила следующая героиня сказки своего суженого, который лежал на кровати (у пруда!) рядом с другой женщиной, оказавшейся дочерью падишаха пери («Дядька-арап»).

Иногда слово «пери» даже не употребляется, однако понятно, что речь идет именно об этом мифологическом персонаже. Так, в одной из сказок говорится, что прилетела голубка, окунулась в бассейн, который находился посреди комнаты подземного дворца, и превратилась в прекрасную девушку. Она была дочерью падишаха птиц и захватила юношу — героя сказки в плен («Ослиная голова»).

В редких случаях пери оказывают помощь героям, не будучи в роли чудесной жены, и тогда они действуют по чьему-нибудь приказанию: падишах пери, обрадовавшись, что его сын, который подавился костью, от нее избавился, приказал выполнить все пожелания того, кто помог это сделать. Поэтому пери наделили старушку, невольно спасшую сына падишаха пери от кости, красотой и молодостью, которыми обладали сами («Дочка моя, чью руку даже лепесток фиалки поранит…»). Связь пери с голубями настолько, по-видимому, привычна, что в тексте без всяких пояснений этой связи может быть рассказано о том, что посреди ночи прилетели две голубки, подхватили спящую героиню сказки и перенесли в дом ее суженого — сына бея («Отец шести дочерей»).

Пери могут похитить ребенка еще в детстве, как это было в одной из сказок: пери похитили мальчика прямо из постели его матери, приготовленной для празднования седьмого дня рождения ребенка. Он рос у пери и превращался в прекрасного юношу, либо окунувшись в золотой таз, либо просто сбросив с себя птичье одеяние («Шахзаде Хюсню-Юсуф»). В детстве был похищен пери и другой герой сказки, который прилетал в дом своего отца-падишаха голубем («Эврем-бей»). Однако эти мужские персонажи не являлись пери, а только находились в их власти, избавиться от которой им было нелегко.