Первые часы езды обернулись сущим кошмаром. Не из-за слизняков (они были слишком медлительны, да к тому же мы знали об их существовании) и не из-за сколько-нибудь серьезной опасности. Попросту в легком защитном скафандре я чувствовал себя абсолютно раздетым. В прошлый раз, когда скаридские штурмовики наседали на пятки и чуть было не прикончили меня, я был в 1ом же одеянии. Одного такого переживания достаточно, чтобы сделать человека параноиком. Пусть сейчас я был суперменом, пусть отовсюду звучали уверения в этом, ощущал я себя вовсе не как сверхчеловек.

Передние фары наших велосипедов привлекали всяких летучих созданий. Эти мотыльки своими размерами превосходили всех, встречавшихся мне прежде в жизни. Они летели к нам роями, неуклюже толкаясь в надежде подобраться поближе к свету. Некоторые, оцепенев, падали под колеса, и нам приходилось ехать по ним, чувствуя, как их тела подаются под шинами. У этих созданий не было крыльев метрового размаха, хотя их тела были длинны, как моя рука. Их крылышки были причудливо раскрашены, но я не мог рассмотреть их как следует из-за мельтешения перед фонарем. Глаза мотыльков отражали свет, подобно кошачьим. Зато рты были типичными для насекомых, с челюстями и усиками, похожими на тараканьи. Все вместе это производило странное впечатление, и, хотя я уже достаточно повидал разнопланетных обитателей, удивление, насколько причудливые формы может создавать ДНК, не убывало, а только крепло.

Деревья были не лучше, если растительность, сквозь которую мы ехали, можно было назвать этим словом. Корни и корешки окружали нас со всех сторон, сверху и снизу, а листва образовывала причудливый навес. Хитиновый термосинтетический панцирь покрывал пол и потолок этого мира так, что для его обитателей не было различий между верхом и низом; а из-за низкой силы тяжести вес не был большой проблемой. Я видел, что слизняки преспокойно ходят по потолку, прочно удерживаясь присосками, а вскоре проехал прямо под одним, хищно нацелившем на меня щупальца. Но я был вне пределов их досягаемости.

Местная природа в основном тяготела к формам членистоногих, даже ветки деревьев с раздвоенными корнями напоминали конечности не то жука, не то краба. На крепких ветвях сидели создания размером с человеческую голову, со створками, напоминающими ракушечные. Последние время от времени приоткрывались и выплевывали чьи-то конечности, похожие на щупальца слизняков. Они представляли угрозу только для мотыльков, но все же я старался объезжать их.

Самые крупные травоядные походили на раков и омаров, пауков-сенокосцев и ходячие радиомачты. Они были на редкость пугливы и уносились прочь, едва завидев наши фары.

Так мы ехали — часы напролет без единой остановки, не очень быстро, хотя дорога между деревьями была свободная и ровная. Наверное, мы делали не больше пятидесяти километров в час; дорога так петляла, что, будь она прямой, мы бы уже миновали две трети нашего пути.

Постепенно окружавшая нас местность стала привычной — гигантские мотыльки, бодающие мой шлем, больше не привлекали внимания. Я неотрывно смотрел на свет задних фар впереди идущего велосипеда и старался не отставать. Очевидно, наступило состояние транса — я потерял чувство времени и не смог бы сказать, сколько длилось наше путешествие, когда мы наконец прибыли к месту назначения.

Я ожидал увидеть еще одну стену и еще один люк и призадумался, размышляя, могут ли велосипеды спускаться по заброшенной шахте с легкостью вездехода. Потом я просто перестал об этом думать — Девятка в равной мере способна решить любую задачу, и нечего тревожиться раньше времени.

И это в самом деле был другой люк; но не в стене, а в полу. И он был просто огромным. Люк красовался посередине голой площадки на земле, окруженный защитной изгородью. Мы приблизились к нему со всеми предосторожностями — вдруг он был под напряжением, хотя в отсутствие электричества эта мера казалась излишней. Но могло статься, что это была очередная ловушка, поэтому мы тща-1ельно прочесали окрестности и обнаружили место, где останавливались Тульяр и Финн, побросав свои машины.

Урания «зашепталась» с волшебным чемоданчиком, я поставил велосипеды полукругом, направив свет фар в темноту. Мы почти ничего не увидели, кроме уймы мотыльков, псе еще слетавшихся на наш огонек. Я решил выключить свет, когда заметил нечто странное. Деревья, слабо освещенные фарами, стояли теснее, чем там, откуда мы приехали, а кое-где на них виднелись зарубки — будто кто-то или что-то прокладывало себе путь в чащу.

Я показал свою находку Мирлину.

— Не мог ли Тульяр встретить здесь дружков?

— Если твоя догадка верна, нашим противникам нужны были руки для такой работы. Видно, кто-то ждал здесь Тульяра.

Это звучало неутешительно. Я ободрял себя мыслью, что мы превосходили Тульяра в численном отношении, а ведь внизу нас может поджидать армия роботов — сильных и зловещих, как и те, что пытались разрушить мир истоми.

— Если у них тут была подмога — зачем им вообще Тульяр? — недоумевал я.

Недоумение и вопрос были, впрочем, риторическими. Ответь мне Мирлин что-нибудь, я бы выслушал его со вниманием, но он промолчал. Только Тульяр — то, что раньше было Тульяром, — знало, что и зачем оно делает.

К этому времени Клио смогла отомкнуть замок, закрывший нам путь в подземный мир. Едва глянув вниз, я понял, что этот вход совершенно отличен от тех, которые до сих пор встречались.

Камера внутри люка была огромной и глубокой — метров двадцать в диаметре и пятнадцать в глубину. По нижнему краю шел выступ почти метровой ширины, окруженный перилами. Внутри был гладкий пол. В стенах помещались панели управления и четыре лестницы, ведущие на площадку.

Тут и там на платформе валялись разные предметы — Тульяр и его единственный уцелевший попутчик решили путешествовать налегке, взяв с собой только оружие.

Мы спустились на круглую площадку, и Урания пристроила Клио на ближайший пульт управления. Сестрица-в-чемоданчике была непревзойденным мастером контактов, и вскоре Урания сообщила нам о состоянии атмосферы за нижней дверью, о наличии кислорода и так далее и тому подобное. Скафандры мы не снимали — на случай встречи с враждебной органической жизнью.

Круглая дверь начала медленно закрываться, и мне показалось — я знаю, что увижу сейчас. Это не шахта лифта.

Руки мертвой хваткой уцепились за поручень, а голова закружилась.

Света внизу было недостаточно. Что-то виднелось под нами, но что именно и как далеко — неизвестно. Крошечные, едва мерцающие огоньки напоминали облака, видные сквозь мощный телескоп, или город, на который ты смотришь с высоты птичьего полета сквозь легкий туман.

От люка не отходило никакой шахты. Наш спуск через Асгард был закончен, мы добрались до самого нижнего слоя макромира. Нас и мир внутри мира, далекого и маленького, разделяла только пустота.

Тут я понял, что лишь нехватка света могла создать такое впечатление, а небольшая сфера — центр Асгарда, его сердце, должна крепиться к остальной части макромира дюжинами нитей или балок. Но мы не видели ничего.

Я изо всех сил вглядывался в этот адский мрак, надеясь, что хоть один луч, который станет нашим мостом, должен быть близко. Потом, с некоторым опозданием понял: для того, чтобы пересечь такое пространство "по ниточке", нам понадобятся лифты вроде тех, что связывали Звездную цепь с орбитальной станцией. А электричества не было. Сложно представить, что велосипеды, на которых мы приехали сюда, могут быть приспособлены и для этого — не зря же Тульяр и Финн бросили свои машины здесь.

— О святы и Боже! — пробормотала Сюзарма Лир, стоя рядом со мной на узеньком балкончике. — Что это?

— Предположительно — звезда-младенец в пеленках высоких технологий, — отозвался я. — Там, внизу, должны быть базы, где живут — или жили — творцы. Больше уровней нет.

— Это оболочка звезды, — подтвердила невесть откуда возникшая Урания. — Внутри — термоядерный реактор, снабжающий Асгард энергией. Мы смотрим на последний из уровней, на величайший из них. Помните, здесь есть воздух, может быть, и жизнь. Уровни вверху имеют высоту пятьдесят — шестьдесят метров. Но не смотрите на это как на нечто необычное — это свой мир.

— Ну, — изрекла Сюзарма, — в одном он точно необычен. Я не могу сказать, как далеко он находится, но ведь это черт знает что за спуск, а в багаже у нас нет аэроплана. Что нам дальше-то делать?

Я тупо смотрел во внушительную бездну и потихоньку осознавал, что вижу Центр — загадочную Валгаллу, пристанище богоподобных существ, создавших макромир. Вот он висит здесь посреди пространства, точно магическая люстра, едва светящаяся, мерцающая крошечными огнями.

— А Тульяр-то все еще в пути, — пробурчал я себе под нос. — Идет впереди.

Сюзарма посмотрела на Уранию, стоявшую по другую сторону от нее.

— Что в этих мешках? — В ее тихом голосе угадывалось напряжение.

— Нет нужды беспокоиться, — отозвалась наследница с таким видом, с каким всегда говорят об очевидных пещах. — Сила тяжести очень низкая; в отличие от тех, кого мы преследуем, мы, за исключением Нисрина-673, почти неуязвимы.

Но Сюзарме эти доводы не показались особо убедительными.

— Это что же, — ледяным тоном промолвила она, — мы будем прыгать?

— У нас нет выбора, — подал голос Мирлин. По его тону было заметно, что и он не приветствует эту идею.

— Черт возьми, полковник, — прошептал я пересохшим ртом. — Тебе-то нечего жаловаться. Ты единственная, кто умеет обращаться с чертовым парашютом.

— Что такое парашют? — вопросила Урания с тихим изумлением. С тем же изумлением я уставился на нее, ибо был убежден, что Девятка тем или иным способом узнает все, что известно человеку. Но наследницы были только частью этой личности. Они появились на свет еще до того, как я вступил в контакт, давший Девятке полный доступ к моей памяти. Все, что потомки знали про обитаемые миры, было основано на их знакомстве с уровнями. Никто не изобретает парашюты и не пользуется ими, когда твердое небо всего в двадцати метрах над тобой.

— То есть, — решил выяснить я, — в тех мешках, которые приторочены к нашим лошадкам, нет парашютов?

— Нет, мистер Руссо.

— А как же мы спустимся? — ядовито осведомился я. — Привяжем крылья и будем учиться летать?

По тому, каким взглядом наградила меня Урания, я понял: обо мне были лучшего мнения.

Сюзарме, по-моему, все это доставило удовольствие, хотя и она наверняка предпочла бы спуск, о котором имела представление.

— Не беспокойся, — сказала она, безуспешно пытаясь передразнить доводящий до безумия спокойный тон Урании. — Летать вовсе не сложно. Насекомые занимаются этим постоянно.

Я глянул в ее холодные голубые глаза — посмотреть, какова будет ее реакция, и произнес не без злорадства:

— В Военно-космических силах мы должны быть готовы ко всему, не так ли?