Мой мирный сон был прерван звонком телефона, который истоми установили в моем обиталище. Перед тем как уснуть, я всегда вешаю трубку над кроватью — можно сразу ответить на звонок, не тратя лишних сил, даже не открывая глаз. Так и сейчас — я просто снял трубку с крючка, наугад ткнул в кнопку «ответ» и пробормотал в аппарат нечленораздельное приветствие.

— Господи, Руссо, — сказал голос на том конце провода, — ты же офицер Военно-космических сил. Какого черта ты спишь в этот час?

— Время, — ответил я, — чисто относительно. — А то, что ты называешь "этот час", может означать любой час, черт подери. Чего ты хочешь, Сюзарма?

— Для начала, — ответила она, — я хочу, чтобы ты называл меня «полковник». Во-вторых, я хочу прогуляться с тобой по саду.

Я открыл глаза, отвел трубку от лица и уставился на нее. Так обычно смотрят на предметы, которые вдруг начинают нести себя по-своему.

— Ты хочешь, чтобы мы с тобой пошли гулять в сад? — настороженно переспросил я.

— Именно это я сказала, — подтвердила она. В голосе ее слышалось легкое раздражение, что, впрочем, было привычно. Необычным был ее разговор о саде, словно следовало бы догадаться, что она имела в виду. С минуту я подумал над этим, пытаясь вычислить, какой сад она подразумевала, но, хоть убей, не мог сообразить, куда и зачем меня вызывали. Одно было ясно — на то были причины. Ей не была свойственна страсть к играм в "угадайку".

Очевидно, что-то случилось. "Интересно, — подумал я, — это то же самое «что-то», с которым я уже сталкивался, или нечто совсем особенное. Беда одна не ходит".

— Ладно, — отозвался я небрежно. — Значит, в салу. Дай мне двадцать минут, чтобы окончательно проснуться.

Я гордился собой, не дав понять, насколько обескуражен ее словами, и продолжал гордиться, принимая душ, одеваясь и завтракая. И только после этого попросил истоми перенести меня в тот район, который они использовали как место битвы во время моего первого появления на их уровне. В тот раз там разгорелась великая битва между Военно-космическими силами и полчищами Амары Гююра, там была инсценирована смерть Мирлина, сраженного оружием беспощадной Сюзармы Лир.

Истоми открыли один из удобных ходов в потаенные места их мира, и робот-автомобиль понес меня по извивающимся туннелям на захватывающей дух скорости. Эта поездка заняла больше времени, чем я предполагал, хотя раньше мне не приходило в голову раздумывать, далеко или близко друг к другу находились два лабиринта: первый, в котором разыгрывались недавние события, и второй, где я бывал раньше. Делать мне было абсолютно нечего. Я только ужасался скорости автомобиля — слишком уж это напоминало ночной кошмар.

Внезапно машина остановилась. Передо мной открылась дверь, пропуская меня в теплицу — мир гигантских цветов разнообразных оттенков и запахов. Это было поистине буйство цвета — пурпурного и золотого, а над всем царил огромный куст, чьи ветви сплетались между собою в немыслимом беспорядке, а из-за огромных цветков, напоминавших вьюнок, ты чувствовал себя словно на сказочной фабрике колоколов. Теперь, когда у меня по любому поводу возникали ассоциации с мифами, этот куст показался мне гордиевым узлом. Однако, чтобы разрубить его одним ударом, потребовалась рука куда мощнее моей.

— Полковник Лир! — крикнул я, помня о том, что нам все еще необходимо соблюдать военную субординацию. Я огляделся по сторонам — и вправо, и влево от меня простиралась серая стена с тонкой зеленой дорожкой у подножия — знать бы только, куда она вела.

Дверь, куда я вошел, бесшумно закрылась, не оставив в стене ни малейшего следа, зато открылась другая — метрах к десяти от меня, и появилась Сюзарма Лир. На ней, как всегда, была форма Военно-космических сил, и черная материя составляла разительный, но приятный контраст с ослепительной копной белокурых волос. Она была при оружии — с тем самым пистолетом, с которым прибыла мне на помощь, когда я вступил в мучительный контакт с богами Ас гарда.

Нетрудно было поверить, что твердый взгляд ее ярко-голубых глаз мог превращать людей в камень.

— Привет, Руссо, — сказала она сдержанно. — Спасибо, что ты так легок на подъем.

— По-моему, — сказал я, — некий злодей насовал нам и комнаты потайные микрофоны.

— Правильно, — отозвалась она.

— Опять Финн?

— Полагаю, что он в этом замешан. И Тульяр-994 стоит за этим — наверняка.

— Почему?

— Если ты хочешь спросить, почему они делают это, — наверное, потому, что они просто кучка расчетливых подонков. Мне это не нравится. Я не знаю, в какие игры играет Тульяр, но думаю, что следует все разузнать.

— Почему ты вызвала меня именно сюда?

— Я не знаю, куда еще они могли напихать свои подслушивающие устройства. С тех пор как тетраксы из лагеря пленных пришли сюда вместе с целой скаридской делегацией, весь уровень буквально кишит типами, которые не вызывают у меня ни симпатии, ни доверия. Единственный человек здесь — Финн, да и то он похож на флюгер — откуда подует, туда и повернется. Похоже, Руссо, что мы с тобой — против всей Вселенной. А здесь — единственное место, где никого из тех не было.

Она не упомянула Мирлина в списке возможных врагов. Он также не значился в списке избранных, знающих про этот райский уголок. Как я понял, она все еще избегала упоминать о нем, хотя и не горела желанием уничтожить его еще раз.

— Что ж, мы собрались на военный совет? — попытался уточнить я.

— Если тебе угодно, — прозвучало в ответ. — Представить не могла, что ты останешься единственным, кому можно доверять, но так уж получилось. Вот — прочти это.

Она вынула тонкий листок и передала его мне. Я быстро пробежал его глазами. Письмо было на английском и подписано Валдавией, дипломатом. На борту "Леопардовой Акулы" он отбыл представлять Солнечную систему в ООН в союзе с тетраксами. Документ предписывал полковнику Сюзарме Лир вернуться как можно скорее в Звездную цепь. Кроме того, там значился еще один приказ: она и ее подчиненные обязаны исполнять приказы Тульяра-994 и сотрудничать с тетраксами. Был там и намек на то, что Валдавия знал, как вероломно тетраксы использовали нас, распространяя вирус. Однако он, видимо, предполагал, что мы с Тульяром повздорили, и призывал нас не принимать близко к сердцу все произошедшее.

— Ишь ты, надеется он, — проворчал я. — Скариды талдычат нам который день, что из-за этого чертового гриппа невозможно никого перевозить до пятьдесят второго уровня вверх или вниз.

— Уж это они переправили вниз, — сухо заметила она. — А еще они спустили вниз нескольких ученых-тетраксов. В основном электронщиков, но там есть и пара биологов. Они прибыли ночью. Наш старый друг Нисрин-673 — среди них. Тетраксы используют нас как боевые орудия, но сейчас уже ясно, орудия могут выйти из повиновения. Они хотят, чтобы мы ушли.

— Не совсем так, — парировал я. — Они хотят, чтобы ты ушла. Заметь, не идет речи о том, чтобы я или Финн, что тоже важно, вернулись с тобой. У меня есть подозрение, что Тульяр вынашивает кое-какие планы относительно меня, и они мне вовсе не нравятся.

— Ты это о чем? — насторожилась она.

Про Медузу ей было вовсе не обязательно знать.

— Я тот, кто связывался с божествами, которые чуть не вышибли дух из Девятки, — напомнил я. — Тульяр никак не может понять, что происходит, а для высокочислового тетракса нет худшей вещи, чем непонимание. Более того, то, что он не понимает, не умаляет его страстного желания контролировать события. Я думаю, что он тоже здесь, как и командующие Скариды. Несмотря на его обходительные тетронские манеры, он в большой панике. Уверен — ничего хорошего я от него не дождусь. Не думал, что когда-нибудь скажу об этом, но, полковник, боюсь, мне будет тебя не хватать.

— Черта с два, — отрезала она. — Никуда я не уйду. Я удивился, зная, сколь серьезно относится она к службе в Военно-космических силах. Представить ее в роли мятежника было невозможно.

— У тебя что, есть выбор?

— Валдавия не понимает положения вещей, — заявила она. — Мой долг — защищать интересы человеческой расы, и я лучше, чем он, понимаю, в чем состоят эти интересы. Мне придется заняться политикой, это мой долг.

— Какой политикой? — удивился я. И вспомнил — без энтузиазма — ее «политику» в поисках Мирлина во время первого прибытия на Асгард. Она упрямо гнула собственную линию, и ее стиль меня не мог обмануть: она демонстрировала чутье и хватку росомахи.

— Пока сказать трудно, — не растерялась она. — До тех пор пока у меня не будет других данных. Ты же знаешь больше, чем кто-либо из нас, Руссо. Никогда не думала, что ты окажешься единственным, кому можно доверять, но сейчас это именно так. Вот и скажи: что мы должны делать?

Я удивился меньше, чем мог бы, скажем, день назад. В конце концов мысль, что мы живем в новый расцвет века чудес, стала привычной. К сожалению, у меня не было заготовлено никакого ответа.

— Это сложный вопрос, — попытался отделаться я.

— Если бы вопрос был прост, черта с два я бы стала задавать его тебе, не так ли?

Я счел это своего рода комплиментом, хотя она вкладывала в свои слова другой смысл.

— Ты должна знать, — сказал я, помолчав какое-то время, — что ситуация может быть гораздо серьезнее, чем ты думаешь. Пока я имел дело с истоми, они были вовлечены в борьбу не на жизнь, а насмерть. Что-то вселилось в меня. Что-то с тем же успехом могло вселиться в Тульяра и Мирлина. Думаю, что в глубинах Асгарда происходит нечто, по сравнению с которым нашествие скаридов — просто досадная неприятность. Может статься, в опасности весь макромир — может, но не обязательно. В одном убежден — те сущности, которые вселились в нас, намерены превратить нас в пешки для своих игр, а мы можем попасть в переплет куда круче, чем с тетраксами. Они тоже нанимали нас — как собственное оружие. Для меня нет выхода — я слишком увяз в этом, — но если ты хочешь выбраться из этой переделки живой, может быть, лучше подчиниться приказу и убраться с Асгарда. Так ты будешь в безопасности.

Она наградила меня красноречивым взглядом.

— Ты собрался к Центру, так?

— Так, — подтвердил я. — Полагаю, что пробыл здесь достаточно долго и стал слишком зависим от Великой Тайны. В любом случае я не намерен препоручать себя отеческой заботе Тульяра. К тому же я чувствую, что Нечто, вселившееся в меня, не даст мне спокойно жить, пока я не доберусь до сути вещей.

— Ты намерен идти один? Не было смысла притворяться.

— По правде говоря, — был мой ответ, — надеялся взять с собой Мирлина. Я посчитал, что он — единственный, которому могу довериться. Думаю, пойдут еще несколько отпрысков. Хотел просить и тебя, но не был уверен, захочешь ли ты.

— Ты, конечно, не позаботился принять в расчет того, что ты — капитан Военно-космических сил и что я — твой командир?

— Боюсь, что я — кругом дезертир, — признался я с некоторой неловкостью. — Но собирался посвятить тебя в свои планы.

— О Господи! — В ее голосе звучала скорее усталость, чем неприязнь. — Что я сделала, чтобы заслужить такую участь? Беднягу Серна застрелили, и всего-то у меня осталось — ты и это ничтожество Финн. Мы, наверное, стоим на том самом месте, где был убит Халекхан, ты это понимаешь? Куда идешь ты, туда иду я. Всюду. Понял?

Тут я поймал себя на том, что рот мой открыт немного больше, чем следовало.

— Ты хочешь пойти к Центру? — переспросил я.

— Если ты действительно пойдешь, тебе будет нужен кто-то, чтобы за тобой присматривать. Ты не мой идеал героя, Руссо. Но убегать наверх — трусость в глазах врага, а это мне несвойственно. Мы отправимся к Центру, Руссо.

Я удивился: кто же из нас вызывался добровольцем? Все казалось слегка перекошенным, если не окончательно поставленным с ног на голову. Но чего можно ожидать, когда попадаешь в волшебный мир Зазеркалья?

— Тульяру-994 не понравится, что ты не собираешься подниматься.

— К черту Тульяра! — парировала она. — И вообще, к черту Тетру и все, что она когда-либо породила! Отныне и впредь посланцы галактических сообществ — ты и я. И какое бы сокровище мы ни нашли в глубинах этой дыры — оно принадлежит Земле. Когда ты намерен выйти?

— Робот-вездеход, должно быть, уже готов, — сказал я. — Главное — решить, каким путем идти. У нас нет карты уровней. Девятка иногда намекала, что существует несколько путей к Центру, но они не объяснили, как это следует понимать. Быть может, они сумеют вычислить дорогу и повести нас, но…

Мне так и не представилась возможность обсудить сомнительные пункты моего плана. Стена позади меня взорвалась, и взрывная волна отбросила меня, перевернув в воздухе, в самую гущу гордиева узла.