Как утверждают поэты, самые отлично составленные планы идут вкривь и вкось, когда они зависят от слаженных действий большого количества участников. Причем, как утверждают те же поэты, такое случается не только у людей, но и у мышей. Что уж тут говорить о планах, скроенных на живую нитку!

— Ты всерьез полагаешь, что они дадут нам просто так уйти? — спросил я у Финна.

— А ты можешь предложить что-нибудь получше? — огрызнулся он в ответ. Стерильный костюм был по-прежнему на нем, но шлем расстегнут, чтобы иметь возможность говорить. Свой я вообще не надевал.

Ничего лучше предложить я не мог. У меня вообще не было никаких идей. Но и к плану Финна потерял остатки доверия. Он, похоже, обладал слишком буйным воображением, уже неоднократно его подводившим. И уже не в первый раз я клял судьбу, что свела меня с ним. Из всех знакомых мне людей, которых только можно было встретить на затерянном планетоиде, вращающемся вокруг Урана, он был, вероятно, единственным, кто мог настолько усложнить мои проблемы. У всех остальных наверняка хватило бы ума и порядочности не втягивать меня в свои дела.

— Итак, кто же ты теперь, называющий себя Джеком Мартином? — спросил я его.

Он ответил мне кислой миной.

— Дезертир из военно-космических сил. Помимо всего прочего.

Не скажу, чтобы меня это сильно удивило.

— А прочее это что?

— Ничего серьезного. Так, воровство. Он помолчал, затем продолжил:

— Меня призвали, как только я вернулся с Асгарда. Все было бы о'кей, если б я оставался там, но меня тошнило от этого места. От этих мерзких гуманоидов и холодных, темных пещер. Вернувшись, провернул несколько компьютерных афер с поддельными идентификаторами. Это было несложно. Но теперь невозможно и шагу ступить ни на Земле, ни на Марсе, чтобы за тобой не тянулся электронный след, как вонь от скунса. Даже в Австралии стало припекать. Пришлось возвращаться на пояс; да и оттуда пора было делать ноги. Здесь торчу уже год. Аюб Хан просек, кто я такой, но виду не подал. Сам понимаешь: не от врожденного великодушия. Большой пользы я для него не представляю, даже несмотря на свои особые навыки, но найти мне замену — тоже непросто. Да и незаконно. Поэтому он приставил кое-кого следить за мной. А когда тебя обложат с двух сторон… Я много бы дал, чтобы вернуться на Асгард, даже если он весь, к чертям, замерз. Или на какую-нибудь колониальную планетку. Никогда не был в колониях. А ты?

— Да ты прямо-таки маленький Наполеон преступного бизнеса, — произнес я. — Еще в старые дни я знал, что ты добром не кончишь. Микки сейчас, должно быть, ворочается в гробу.

— Но здесь ведь не одного меня разыскивают за дезертирство, не так ли?

— Я не виновен.

— Ну да. Ты настоящий герой войны, Руссо. Ты делал свое скромное дело ради дорогой старушки Земли, ползая в абсолютном нуле где-то на задворках галактики. Это правда, что твои боссы приторговывали суперсолдатам и андроидами с саламандрами?

То был удар ниже пояса, но я мог понять эту точку зрения. Тетраксы действительно поставляли стратегические материалы саламандрам, включая технологии, разработанные ими в результате наших поисков на Асгарде. Возможно, мои находки по ходу дела внесли в это свой вклад. Однако меня интересовало, не продавали ли тетраксы кое-что и нашей стороне. Это было бы логично. То, что человеческая цивилизация основывалась в первую очередь на машинных, а не на биологических технологиях, делало разработки тетраксов еще более привлекательным предметом торговли.

— Ладно, — сказал я Финну. — Робин Гудов здесь нет. Но теперь мы с тобой станем настоящими преступниками, если не передумаем и не сдадимся.

— Ха-ха, — произнес он без тени юмора.

— Я серьезно, — сказал я ему. — Можешь стрельнуть в меня из плевуна и стать героем. Скажешь, что я тебя шантажировал, поскольку знал твое настоящее имя. Или я могу стрельнуть в тебя и сказать, что только сейчас понял, какой ты козел и неудачник.

От такого предложения в восторг он не пришел.

— Так что в действительности ты нашел на Асгарде? — спросил он, меняя тему разговора на менее неприятную. Я решил, что разговаривать лучше, чем молчать.

— Вниз идет очень много уровней, — ответил я без особого энтузиазма. — Их там тысячи. И общая их площадь больше, чем площадь всех вместе взятых материнских планет и колоний всех гуманоидных цивилизаций галактики. А если они к тому же населены, то народу внутри этого шарика жуть как много.

— Знаешь, что я по этому поводу думаю? — изрек он.

— Догадываюсь. Я слыхал все теории, которые есть насчет Асгарда. Самая популярная в широких кругах, это что Асгард — тот же Ноев Ковчег, уплывший от космической катастрофы в черной галактике незнаемо сколько эонов назад.

По его лицу я понял, что попал в точку. Он беспомощно заметался мыслями, пытаясь изобрести еще хоть что-нибудь, лишь бы показать, что я не угадал.

— Это мог быть какой-нибудь зоопарк, — сказал он наконец. — Или это могли быть беглецы из нашей собственной галактики, сохранившиеся с тех времен, когда ни одни нынешние гуманоиды еще не выходили в космос. Ведь говорят же, что неспроста все гуманоидные цивилизации нашего рукава примерно одного возраста, а гуманоидные расы очень похожи. Ребята на Весельчаке предполагают, что у всех у нас общие предки, а землеподобные планеты были созданы в далеком прошлом какими-то родительскими разумными существами.

— Я слыхал, как другие оспаривают эти теории.

— А ты сам-то, умник, что думаешь? — спросил он с легкой насмешкой в голосе.

— Не знаю, — честно признался я. — Но считаю, что если кому-то удастся добраться до центра Асгарда, то ответов будет больше, чем когда-либо заданных нами вопросов. Я достаточно повидал внизу и пришел к убеждению: в глубинных уровнях живут люди, по сравнению с которыми тетраксы примитивные дикари. Тетраксы сами это подозревают. И это их беспокоит: тяжело вдруг оказаться в соседях с суперцивилизацией. Они самозабвенно называют всех нас варварами, и нетрудно представить, какой для них будет удар, если их самих возьмут да и сунут в ту же категорию. Они из кожи лезут вон, чтобы выяснить, что такое Асгард в действительности, но не уверен, что ответ им понравится.

— И пахать на новых хозяев, как пашем мы на тетраксов, им тоже не хочется? Господи, как же я ненавидел работать на них, но вынужден признать, что кое-чему в охранных системах они меня научили. Если б меня не загребли на эту чертову войну, я был бы здесь уже большим боссом. На Асгарде я выучился некоторым тонким вещам. Пусть эти ублюдки имеют обезьяньи рожи, но когда им выгодно, они всегда готовы поделиться знаниями. Может быть, они открыли доступ на Асгард только для того, чтобы вместо них в нем ковырялись такие дураки, как мы с тобой?

— И это тоже, — сказал я. — Сумей они удержать Асгард в секрете, они так бы и сделали. Но они были не одни, кто о нем знал, когда там появились их первые базы. Чтобы скрыть свои истинные намерения, им гораздо выгоднее всячески поощрять мультирасовые научные изыскания. Они просто помешаны на идее мирного и гармоничного галактического сообщества. И по их мнению, это наилучший путь заставить нас убедиться, что жить хочется каждому. А что касается биотехнологий, которые они продали саламандрам, то я не думаю, что здесь присутствовала одна лишь корысть; это была также и попытка изменить ход войны в сторону затухания. Огневой мощи они боятся, потому что с ее помощью можно разом уничтожать целые планеты. Им гораздо более по душе генетические адские машинки и тонкие биотехнологии, потому что такое оружие не вызывает экологических катастроф.

Но беседу я поддерживал без всякого удовольствия. Слишком много времени провел я на Асгарде в размышлениях над самыми фантастическими вариантами возможного прошлого этого артефакта и ломая голову над прочими загадками сложившегося в галактике статуса-кво. Доводилось мне обсуждать эти вопросы и с гораздо более умными, чем Джон Финн, собеседниками, и, во имя того, во что я еще верил, мне вовсе не хотелось разжевывать очевидные вещи его сырому, неподготовленному интеллекту.

— Что ты знаешь об этих бактериях и вирусах с колец Урана? — спросил я его, решив, что раз уж нам надо о чем-то говорить, то лучше говорить о том, что интересует меня. — Там ведь не больше тридцати градусов Кельвина в верхних слоях атмосферы.

— Где-то около того, — , подтвердил он. — На самом верху до ста двенадцати Кельвина.

— Но ничто живое не может существовать при такой температуре!

— Не может, — лаконично согласился он. — Эти твари — в глубокой заморозке. Как в холодильнике. Но когда мы их оттаяли, они стали как новенькие. По крайней мере часть из них.

— А сколько они пробыли в заморозке? И откуда, черт возьми, они могли там взяться?

— Вот это здешние ребята и пытаются выяснить. Сам знаешь — Асгард не единственная загадка Вселенной. Чтобы найти что-то странное, вовсе не обязательно забираться на самый край галактики. Великих загадок до хрена у тебя под ногами. Знаешь, здесь даже тетраксы побывали. Несколько лет назад, когда война была еще в самом разгаре, на Весельчак прилетал тетронский биолог. Потом он отправился к голове кометы.

— Только не говори мне, что в кометной пыли полно микроорганизмов, — саркастически произнес я.

— Ну, не то чтобы полно, — сказал он, — но чуть-чуть имеется. А здесь, говорят, их общая биомасса превышает биомассу Земли. Рехнуться можно, да?

Я в замешательстве покачал головой. Сама мысль о том, что на Уране живых организмов, пусть даже в замороженном виде, по массе больше, чем на Земле, как-то не укладывалась в голове.

— Тогда где были эти микроорганизмы до заморозки? — снова задал я вопрос.

Могу поклясться. Финн надо мной потешался.

— Прямо здесь, — ответил он, снисходительно посмотрев на меня как на глупого школьника. — По крайней мере это вполне приемлемая идея.

Я все еще никак не мог прийти в себя и потому просто выжидательно посмотрел на него.

— Здесь не всегда был такой холод, — произнес он. — Только с тех пор, как Солнце вошло в стабильную фазу. Несколько миллиардов лет назад, когда Солнечная система еще только формировалась. Солнце было сверхгорячим. На таком удалении здесь имелись прекрасные триста Кельвина. Тепло, сыро, и полно углерода с азотом. Для людей не очень подходяще, но для микробов — самое оно.

— Господи Иисусе! — воскликнул я под впечатлением услышанного, даже не обратив внимания на то, что мое изумление приносило Финну огромную радость. — Так, значит, жизнь здесь была еще тогда, когда Земля не остыла? С ДНК и со всем остальным?

— Разумеется, — насмешливо произнес он. — А откуда, ты думал, взялась жизнь на Земле?

Когда я был еще маленький, кто-то рассказывал мне сказочку про молекулы жизни, развивавшиеся в горячем органическом бульоне. В ней говорилось, что из этого бульона состояли океаны древней Земли. Очевидно, в свете новейших открытий историю эту несколько подновили. Чтобы отодвинуть ее еще глубже в прошлое, большого воображения не требовалось. Откуда, скажем, взялась первая бактерия в горячем органическом бульоне, омывающем молодой Уран?

Скорее всего — еще откуда-нибудь.

Меня это не удивило бы. Как напомнил мне несколькими минутами ранее Финн, факт практически одинакового биохимического строения гуманоидов галактики — веский аргумент в пользу их происхождения от общего предка. Я уже знал, причем это несильно меня беспокоило, что случилось это несколько миллиардов лет назад. Асгард был в заморозке, очевидно, очень долго. Изучая экологическую среду, бесконтрольно просуществовавшую в одном из глубинных слоев, я рискнул предположить, что Асгарду по меньшей мере несколько миллионов лет. Теперь эта догадка казалась не такой уж дикой. Возможно, потрудись я еще упорнее, то смог бы довести возраст Ас-гарда и до нескольких миллиардов лет. Тогда я подумал, а не могли ли молекулы ДНК распространиться по нашему рукаву спирали от Асгарда?

И я над этим задумался. В конце концов, ничего другого мне просто не оставалось.

На протяжение всех четырех часов я ждал, что сейчас невесть откуда на нас свалится какой-нибудь мелкий, но очень скверный сюрприз. Я представлял, как из потайных проходов выскакивают герои военно-космических сил, на ходу стреляя из огнеметов. В конце концов для Аюб Хана потеря результатов многолетнего труда была, вероятно, куда страшнее, чем бегство двух дезертиров военно-космических сил, но для рядового Блэкледжа и ему подобных все эти чертовы микроорганизмы с Урана наверняка гроша ломаного не стоили. А насколько мне известен характер военных, то им, грубо говоря, плевать, что там у местной интеллигенции стоит на первом месте, а что на втором.

Но не произошло ровным счетом ничего.

Мне бы сообразить, что это-то и есть самое подозрительное, но тогда подобная мысль как-то не пришла в голову.

Когда четыре часа наконец истекли, телефон вновь затренькал, и нам сообщили, что корабль сейчас пришвартуют к доку. Тут уж Финн начал не просто командовать — повелевать, словно право это лежало у него в кармане, скрепленное высшей инстанцией. Он потребовал, чтобы команда грузового корабля выходила из рукава без оружия и без костюмов. Аюб Хана он предупредил, что палец его лежит на кнопке открытия драгоценных баков и что при малейшем неверном движении он выпустит всех сидящих в них тварей. Пока корабль приближался и подсоединялся к рукаву, он неотрывно следил за приборами шлюзовой камеры. Все выглядело абсолютно безупречно.

Мы с Финном терпеливо ждали, держа плевуны наготове.

Теперь Финн был настолько уверен в успехе, что расстегнул шлем, дабы иметь возможность говорить. Очевидно, он полагал, что успеет его задраить одной рукой, в то время как другой будет выпускать микробов из бака. Костюм я надел, но шлем, как и он, оставил открытым. Плясать от радости мне вовсе не хотелось, но и тревожиться было особенно не о чем. Финн приказал мне занять позицию возле люка, чтобы оказаться за спиной у вылезающего, кто бы он ни был. Мне не нравилось, что он мною командует, но тем не менее я последовал его инструкциям.

Кто появится из люка, мы в точности не знали, поскольку не знали, кто пилотирует грузовоз с моим кораблем в трюме. И увидеть на этом человеке форму военно-космических сил тоже не было для нас полной неожиданностью, поэтому я не слишком удивился, что когда люк открылся, то на вылезшем был плотный черный китель с галуном.

Удивление мое наступило, когда человек оказался женщиной. Голова ее была увенчана копной чудеснейших серебристо-белых волос, и, хотя она стояла ко мне спиной, ужаснейшее подозрение начало закрадываться мне в душу еще до того, как она успела произнести хоть слово.

Пистолета при ней не было. Руки она держала вдоль бедер, приняв стойку, выражавшую якобы полную беспечность. Я зрительно мог себе представить, как на лице ее отразилось полное презрение при взгляде на Джона Финна.

— Опусти пушку, — сказала она, — и отойди от бака. Только попробуй открыть клапан, и я лично позабочусь, чтобы каждое мгновение до самого конца твоей вшивой жизни прошло очень плохо. Это касается и тебя, Руссо, если ты будешь настолько глуп, что попытаешься напасть на меня сзади.

Тут до меня дошло, что корабль, столь гладко пришвартовавшийся, если судить по приборам, был вовсе не грузовоз. Это была "Леопардовая Акула". Выходит, Аюб Хан просто попросил нас подождать, пока не прибудет подкрепление.

И мы подождали.

— Да, тесен мир, — брякнул я, изобразив удручающе хилую потугу на шутку. — Мистер Финн, рад представить тебе капитана военно-космических сил Сюзарму Лир.

— Ублюдок! — только и ответил тот. Я великодушно отнес этот возглас на счет Аюб Хана. Рука его потянулась к клапану. Еще секунда — и шлюзовая камера наполнилась бы микробами с Урана. Шлем он застегивать не стал.

Ничего другого мне не оставалось.

Я выстрелил ему прямо в лицо. Должно быть, слизи ему набило полон рот, потому что обмяк он уже через секунду. Бак остался цел и невредим. Пока сознание отключалось, удивление на его лице постепенно уступило место дикой ненависти. Последняя явно предназначалась мне.

Сюзарма Лир повернулась и взяла у меня из рук пистолет.

— Вот это мне в тебе нравится, Руссо, — сказала она. — Когда карты сданы, ты всегда вовремя просекаешь расклад.

Я проследовал за Сюзармой Лир «вниз» по лестнице к коридору, где нас поджидало трое представителей местного гарнизона, возглавляемых лейтенантом Краминым. Мне стало легче, когда я не обнаружил среди них Блэкледжа. Крамин с энтузиазмом отдал честь, расплывшись в широкой улыбке. Улыбка продержалась недолго.

Сюзарма Лир оглядела меня с ног до головы, а затем наградила лейтенанта одним из своих леденящих кровь взглядов.

— Кто ударил этого человека? — спросила она. Крамин опешил.

— Один из моих людей слегка переусердствовал вовремя ареста.

— Вам ведь сказали только задержать его, — вкрадчиво произнесла она. — Вам особо подчеркнули, чтобы этому человеку не причинили никакого вреда. Это была для меня новость. Она меня озадачила, но слышать тем не менее было приятно.

Затем она перевела свой взгляд горгоны Медузы на меня:

— Какого черта ты влез в это дерьмо, Руссо?

— Пытался бежать, — сказал я ей, изо всех сил пытаясь не спасовать под ее взглядом. — И у нас бы все получилось, если бы какой-то мерзавец не украл мой звездолет.

— Лейтенант Крамин, — произнесла она тем же зловеше-вкрадчивым голосом. — Что произошло с кораблем Руссо?

— Мы наложили на него арест и перетащили в трюм грузовоза, — ответил Крамин, теперь уже явно неуверенный, что его инициатива будет одобрена. — Сейчас он на пути к Оберону. Майор Кар Пинг хотел… э-э-э… обследовать его.

— А вам известно, лейтенант Крамин, какое наказание предусмотрено за грабеж?

— Какой тут грабеж! Это же дезертир… — Он осекся на полуслове, вспомнив, с кем говорит. Потом добавил:

— Распоряжение майора Кар Пинга… — Он сделал легкое ударение на слове «майор», теперь уже намеренно повесив окончание предложения в воздухе.

Если пахнет жареным, вали все на другого. И как можно скорее.

Из кармана штанов Сюзарма Лир вытащила сложенную тонкую бумажку и вручила ее Крамину.

— Вот ваши приказы, лейтенант. Но сначала — там у вас по шлюзу человек витает, — позаботьтесь. Он случайно и наткнуться на что-нибудь может, а нам ведь этого не нужно, как вы считаете?

Она коротко дернула пальцем в сторону люка, откуда мы пришли. Затем опустила руку мне на плечо и произнесла:

— А о рядовом Руссо я позабочусь сама. Я думал, меня пихнут обратно в ту же импровизированную камеру, но то был неоправданный пессимизм с моей стороны. Вместо этого один из бойцов Крамина проводил нас в каюту для гостей. Она не слишком отличалась от комнаты, где меня держали взаперти, но была попросторнее и имела боковую дверь, выходившую в диванную. На малой планете это был предел комфорта, и капитан Сюзарма Лир явно считалась здесь почетным гостем. Она огляделась и приказала солдату подготовить запасную комнату.

— Устроим маленький обед, — сказала она мне. — Сейчас здесь, наверное, время ближе к завтраку, но местные жители с радостью перейдут на корабельный распорядок. Такого развлечения они уже несколько лет не видели. Будет Аюб Хан без свиты и дипломат по имени Валдавия. Еще тетронский биолог Нисрин-673. Ты ведь знаешь этикет и сумеешь вести себя прилично?

К этому времени я начал понимать, что все здесь далеко не так просто, как кажется. Не каждый день дезертира приглашают за великосветский стол.

— Что такое, черт возьми? — спросил я. — Вы подкладываете мне свинью, объявляя меня дезертиром, а потом приглашаете на званый обед. Вы поднимаете по тревоге всю пограничную охрану, чтобы меня арестовать, а теперь встречаете, как доброго старого друга. Почему?

— Говоря технически, — произнесла она с деланной усталостью, — ты и есть дезертир.

С этими словами она вернулась в каюту и присела на кушетку. Мне она сесть не предложила, поэтому я остался стоять.

— У меня есть только полномочия призвать тебя в армию, но демобилизовать — нет. Технически. Однако, что бы ты там ни думал, военно-космические силы благоразумно щепетильны в вопросах чести, и если бы не сложившиеся обстоятельства, то твой дембель был бы в силе до сих пор. Мне очень жаль, что тебя пришлось отлавливать, подняв по тревоге всю армию, но это была не моя идея. Я бы подождала твой корабль и вежливо попросила о сотрудничестве. Но мое начальство не слишком-то верило, что ты добровольно на это пойдешь, а за последние несколько лет оно попросту разучилось говорить по-человечески. Они только знают, чего хотят, и отдают приказ. Ты был нужен, поэтому они решили забросить сеть и вытащить тебя из пруда быстро и без церемоний, воспользовавшись первым же пришедшим в голову предлогом. Под словом «они» я имею в виду командование военно-космических сил и политических боссов Земли. Ты стал очень важным человеком, Руссо.

Она вытащила из брючного кармана очередную кипу бумаг и разложила их на кушетке. Одну отложила в сторону для себя, три протянула мне.

— Приказ первый снимает все выдвинутые против тебя обвинения, — сказала она. — Теперь твой послужной список в армии чист. Второй подтверждает возобновление контракта и поручает тебе выполнение спецзадания. Третий — о присвоении звания.

Отложив на потом первые два, я взялся за самый интересный. Пробежал его один раз, потом другой, уже медленнее. В то, что видели мои глаза, невозможно было поверить.

— Это что, розыгрыш? — Единственные слова, которые у меня нашлись. Глупый вопрос. Она органически не умела шутить и в ответ лишь отрицательно покачала головой.

— Если то, что я прочитал, — правда, значит, я теперь капитан военно-космических сил?

— Начиная с этого момента, — подтвердила она. — Это самое быстрое продвижение в звании за всю историю наших войск. Быстрее, чем при любых боевых действиях. Когда я заключала с тобой контракт, ты был просто слюнтяй, оказавшийся в ненужном месте в ненужное время. А теперь ты специалист, и военно-космические силы будут о тебе заботиться, как сочтут нужным.

Выяснить, какого профиля я специалист, время у меня еще будет. Сейчас ситуация диктовала более насущные вопросы.

— А ведь это означает, что мы теперь равны по чину, — с легкой усмешкой произнес я.

Она вновь мотнула головой и помахала своей бумажкой.

— С настоящего момента я — полковник. Сейчас с корабля нам принесут новую форму, чтобы на обеде мы выглядели как положено.

Я лишь беспомощно кивнул головой.

— Мы нужны нашей матери Земле, — произнесла она. — И похоже, очень сильно. Мне сказали, что от нас, возможно, зависит политическое будущее всей человеческой расы. Даже с учетом того, что военные любят все преувеличивать, это говорит о том, что сейчас политические боссы готовы плясать перед нами на задних лапах. Мы больше не пешки, капитан Руссо, — из нас делают фигуры.

Даю слово, она вовсе не впала в чинодральский раж. Дефекты личности "а-ля Джон Финн" были ей несвойственны, хотя своих собственных у нее был прекрасный букет. Мне новее не хотелось стоять и повторять как попугай одно и то же "почему?", поэтому я предоставил ей самой поделиться всеми новостями. Она очевидно, с одобрением восприняла этот кажущийся признак дисциплины, потому что перешла сразу к главному:

— Через несколько дней после твоего отлета с Асгарда город Небесная Переправа был захвачен. Битва, да-да — именно битва, продолжалась несколько дней, но у тетронских миротворцев не оказалось достаточно снаряжения, чтобы справиться с массированным вторжением вражеских войск. Саму Пере праву уничтожил и. Спутник-порт серьезно повредили, и теперь он перешел на падающую орбиту. Все, что могло летать, было поднято в воздух с уцелевшими жителями, и этот маленький, переполненный людьми флот рассеялся в пространстве быстро, как только мог. Тетраксы запросили помощи: им нужен каждый, кто имеет хоть какой-то опыт путешествий по нижним уровням. Но больше всех им нужен именно ты. Земля хочет быть уверена, что они тебя получат. Из-за войны наши отношения с тетраксами сильно пошатнулись, а правительство Объединенных Наций просто в паранойе от того, что наш моральный кредит в галактическом сообществе упал практически до нуля. Вероятно, мы для них ключ, который позволит им пролезть на престижные ступеньки галактической табели о рангах. Поговаривали также, что ООН пошлет военно-космические силы отвоевывать обратно поверхность Асгарда. Да и где еще в галактике сыщешь опытных солдат, оснащенных таким количеством тяжелой бронетехники?

— Да, не любят они делать грязную работу своими руками, — пробормотал я, вспоминая нелицеприятные замечания Финна о тетраксах. — Но я никак не могу себе их представить в роли партнеров в такой сделке. Они слишком большие гордецы, чтобы принимать помощь от грязных варваров. Да и как, черт возьми, их вообще удалось захватить врасплох? Тетраксы знают, где в галактике какая муха пролетела. И чтобы кто-то провел у них под носом целый флот для захвата Асгарда… — Меня осенило раньше, чем я успел свалять дурака, ожидая услышать ответ из чужих уст. — На них напали изнутри! Мы радовались, что наконец прокололи шарик, а попали в гнездо шершней. Господи Иисусе!

— Ходят слухи, — осторожно сказала она, — кое-кто из тетраксов полагает, что ответственность за это лежит на нас. На тебе и на мне. Они считают нашу маленькую экспедицию в нижние слои легкомысленно опрометчивой, ибо в результате мы создали у людей, с которыми вошли в контакт, неприятное впечатление обо всей галактике в целом.

Зловещее начало. Я поспешил сказать самому себе, что то была не моя ошибка. То есть абсолютно не моя. Возможно, Сюзармы Лир, но только не моя.

— Сколько людей убито? — спросил я слегка осипшим от сухости в горле голосом.

— Никто не знает, — сказала она. — С захватчиками нет никакой связи. Мы можем только предположить, что политическую и производственную базу города они взяли без особого труда и большого кровопролития — кому там сопротивляться? — и что тетраксы приказали своим людям сдаться, как только увидели, у кого преимущество. Когда мы вернемся на Асгард, тетраксы первым делом сообщат нам последние новости. "Леопардовая Акула" — самый быстрый из всех имеющихся кораблей.

— Но вы-то ведь понимаете, что это действительно могла быть наша ошибка, — уныло произнес я.

— Понимаю, — спокойно ответила она. Теперь она была вовсе не такой надменной и безжалостной, какой я ее помнил.

— И вы уверены, что тетраксы хотят нас просто завербовать? Возможно, они просто хотят связать нам руки.

— А сам-то ты как думаешь? — отпарировала она. Я думал, что тетраксы очень и очень обеспокоены. Насколько я их знал, затевать войну против Асгарда — это последнее, чего бы они хотели. И вовсе не потому, что цивилизованные расы так не поступают, но потому, что они боятся проиграть. Если за вторжением стоят строители Асгарда, тогда у тетраксов есть все основания полагать, что они столкнулись с расой, обладающей куда более продвинутой, чем у них, технологией. И даже если это не строители (ведь те, к кому ушел Мирлин, строителями не являлись, если только он не наврал), все равно в своем развитии далеко обогнали любую другую цивилизацию галактики. Я понимал, что контрнаступление тетраксы собираются вести чрезвычайно осторожно и что им позарез нужен человек с моим опытом работы в подземельях.

Сюзарме же я сказал:

— Думаю, они хотят забросить нас обратно на Асгард. Наверняка им нужны разведчики, вот они и собирают всех, кто знает дорогу вниз. Возможно, они выбросят нас где-нибудь на поверхности, подальше от города, чтобы подобраться к нему под землей по второму или третьему уровню. А там наша задача будет набрать как можно больше сведений — кто, что, где и зачем.

— Точно так же решило мое начальство, — сказала она. — Они считают, что нам повезло с этой работой. Полагаю, немного найдется людей с твоим опытом, кто оказался вне Асгарда в момент нападения. К счастью, ты вовремя оттуда смотался.

Определение "к счастью" здесь было, пожалуй, не совсем уместно. Да, улететь я оттуда улетел, но оторваться — не получилось.

— Не нравится мне все это, — произнес я.

— Об этом они тоже догадывались, — подметила она. — Именно поэтому был отдан приказ арестовать тебя при первой же посадке. Всем известно — ты теперь богат, следовательно, предложение тебе надо делать так, чтобы ты не смог отказаться.

У нее хватило такта не злорадствовать по этому поводу. Официальных извинений от имени военно-космических сил она явно приносить не собиралась, но не менее очевидно было и то, что ей не нравятся методы руководства. А может, все это просто дипломатический маневр — "Извини, Руссо, тебя подставили большие боссы, а я твой друг!" — хотя и тон, и манера ее поведения говорили за то, что она не кривит душой.

— А если я скажу "нет"? — решил я поторговаться.

— Разве ты не знаешь, какое наказание ждет дезертира, при том, что состояние повышенной боеготовности до сих пор не снято?

Ничего, кроме расстрела, мне в голову не пришло. Пригладив твердой рукой свои жесткие белокурые волосы, она с этим предположением согласилась.

— Мы оба здесь повязаны, — произнесла она.

Более впечатлительный, чем я, человек после такой атаки наверняка бы пал. Некоторые мужчины вообще предпочитают жить под началом женщины. И даже многие мужчины, к предыдущей категории не относящиеся, были бы рады находиться рядом с такой привлекательной женщиной, как Сюзарма Лир. Что касается меня, то я слишком много времени провел в одиночестве, чтобы попадаться на такие крючки. Я размышлял.

— В этом случае, как только я выберусь из этой передряги сам, то подумаю, как вытащить из нее вас.

Давать пустые обещания я умел не хуже других.