Страх вынуждает нас делать глупости. Страх побуждает нас бороться за выживание. Страх нас уничтожает изнутри. И даже будучи в тысячи километрах над землёй, я боялась. Я боялась, что могла навлечь беду на своих родителей. Артём был непредсказуем. Не угадаешь его дальнейших действий. То, что он оставил меня — для меня стало шоком, и каждый день после этого я ждала, когда он объявится снова. Я полагала, что ожидание и страх сведут меня в могилу.

Объявили посадку, и я почувствовала, как Герман-старший сжал мою руку. Посмотрев на него, я слабо улыбнулась.

— Всё хорошо? — спросила он, когда мы стали пристёгиваться.

— Да, хорошо, — кивнула я, но если честно, то не была в этом уж так уверенна. Столько всего произошло и эта беременность… Прикрыв глаза, я потёрла переносицу. Как же я устала. Хотелось покоя, но я понимала, что его мне не видать. Я носила под сердцем ребёнка своего насильника. Я понимала, что бедное дитя не виновато в этом, но он был не желанным. Правда, я не смогла решиться на аборт. Сама мысль, что я убью невинного человечка, была мне противна. Но с другой стороны, какая жизнь его ждала? Я понимала, что Алекс не примет нас, что он мог от нас отказаться, и это разрывало моё сердце. Волки были слишком большими собственниками, чтобы с кем-то делиться, а тут ребёнок от другого.

— Не думай, он примет тебя.

— Откуда тебе это знать? — спросила я своего спутника.

— Я бы принял. Да, устроил по началу скандал, но потом принял бы, потому что пара для таких как мы — это всё.

— Пара для таких как мы, — бездумно повторила я, поглаживая пальчики на крохотной ручке сына, — пара для таких как…

Мимо прошла стюардесса и задержалась немного около стариков, что сидели перед нами. Вот только её взгляд был прикован к Герману. У меня создалось впечатление, что не будь салон набит людьми, она бы оседлала его. Вот только я сомневаюсь, что он был бы этому рад. Герман не выглядел заинтересованным, скорее ему было скучно. Наклонившись в его сторону, я прошептала:

— Так всегда происходит?

— Практически. Женщины чувствуют в нас звериное начало и готовы ноги раздвигать, только по щелчку пальцев.

Я открыла рот и уставилась на него ошарашено. О боже, неужели я также себя вела с Алексом? Герман рассмеялся, видимо поняв, о чём были мои мысли.

— Успокойся. Когда это взаимно, то это не выглядит так смешно.

— Смешно?

— Ну да. Для связанного волка это смешно. Я верен своей Ларисе, и не одна другая женщина не может пробудить ту страсть, которую во мне будит моя женщина.

— Думаешь…

— Думаю, что он удержался от соблазна.

— Но ты сказал…

— Он считает тебя мёртвой скорей всего, поэтому всё может быть.

Мысль, что Алекс мог быть с другой больно кольнула, но я попыталась отвлечься. Мысленно я вернулась к семье Захария Леонтьевича. Я была им так благодарна, что просто не знала, как отблагодарить, но всё же я должна была сделать это.

Искоса посмотрев на Германа, я подумала, что Ларисе очень повезло с таким мужем. Добрый, сильный, ответственный. Мужчина сам вызвался доставить меня к родителям, за что я была ему очень благодарна. Не уверена, что смогла бы проделать этот путь с маленьким сыном на руках без чей-либо помощи.

Семья Захария Леонтьевича также помогли мне с документами. Я сильно поразилась, когда выяснилось насколько велика его семья и что представители его семейства занимали не последние посты в нашей стране. Да уж, целый клан оборотней! Расставаться было тяжело, но я обещала, что как только Герман подрастёт, мы обязательно навестим старика. Обещала писать и звонить. Это меньшее чем я могла его отблагодарить за доброту, которую он проявил к нам.

По пути домой, в мой родной город, мы заехали к Кате. Честно, я не удивилась, когда мне сказали, что она уехала вместе с Рейдами на их историческую родину. Что ж, теперь у меня были хоть какие-то зацепки, где их искать. Но всё же я испытала шок, когда мы приехали вглубь леса и обнаружили вместо большого дома, который построил Кристиано, руины после пожара. Видя моё состояние, а оно было отвратным, Герман увёз меня оттуда.

Всю дорогу, пока мы добирались до моего дома, мы молчали. Я много размышляла, переваривала услышанное и увиденное, а он не мешал мне.

И вот сейчас спускаясь по трапу самолёта, я чувствовала, что моя жизнь меняется. Я надеялась, что все мои беды остались в России. Я на это очень надеялась.

Пройдя таможенный контроль, я вспомнила, как первый раз оказалась в этом аэропорту. Мне было лет десять, когда мы приехали к маминым родственникам. Тогда я прибывала в шоке, потому что ни разу в жизни не видела такую громадину. Мне казалось, что сам аэропорт это отдельный город. Я таращилась на всё и на всех. Наверное, это выглядело глупо со стороны, но я была ребёнком, который максимум куда выезжал за границу, так это в Астану. Но сейчас я уже так не поражалась, хотя каждый раз, когда я приезжала к родителям, я ощущала энергию и мощь этого места.

— Ну что идём? — отвлёк меня от воспоминаний Герман-старший.

— Да. Да, идём. Просто не верится, что я здесь.

— Скоро ты будешь с родными.

— Ехать прилично.

— Ничего, мы справимся.

Я улыбнулась. Да, мы справимся. Посмотрев на сына, который мирно спал в переноске, я порадовалась, что он ещё не понимает всего того зла, что творится вокруг. Перехватив переноску поудобней, я поковыляла за своим спутником в сторону поездов.

Ехали мы долго, я даже задремала, но когда мы подъехали к Лёррах, я открыла глаза и тут же на меня нахлынули новые воспоминания. В этом городе был руины замка Рёттельн. Как же я обожала по нему бродить. В первый раз, когда я посетила его, то мы не попали внутрь, так как был выходной, но мне тогда хватило впечатлений и от того, что мы побродили вокруг. Это было просто потрясающе. Кстати, какие-то мальчишки снимали там фильм, пока мы исследовали замок. Они бегали в самодельных костюмах, с мечами в руках. Но стоило им заметить нас, как застеснялись и попрятались.

— Что-то вспомнила?

Я вздрогнула.

— Что?

— Ты улыбаешься.

Я долго смотрела на Германа. Господи, как же мне отблагодарить этого мужчину за то, что он для меня сделал?

— Да. Вспомнила.

— Похоже, ты любишь эти места.

— Мне здесь нравится. Шопфхайм небольшой городок, но очень уютный. Мне всегда нравилось бродить по его улочкам. А в Лёррах есть руины настоящего замка и аквапарк. Но больше всего в Шопфхайме мне нравится то, что мои родители живут на берегу небольшой горной речушки. Вид из окна на возвышенность, просто завораживает.

— Почему ты не уехала с ними?

— Не знаю. Было много причин.

— Жалеешь, что не уехала?

Поправив одеяльце Германа, я задумалась. А жалела ли я, что не уехала вместе с родителями тогда, или позже, ведь они звали? Если бы я уехала, то я бы не встретила Алекса и не родила Германа, и не… не пережила этот ужас с Артёмом.

— Ну, так как?

— Нет, — немного помолчав ответила я, — нет, я не жалею, потому что если бы я уехала, то у меня не появился бы этот малыш, а я не представляю свою жизнь без него.

— Почему-то я так и думал.

Поезд начал сбрасывать скорость. Я выглянула в окно и произнесла:

— Наша станция.

До дома моих родителей мы добрались пешком. По пути я рассказывала Герману, что и как, показывала, где любила гулять. Да Господи я провела ему целую экскурсию, а он слушал и кивал.

Когда же мы подошли к подъезду, меня сковал страх. Что он скажут? Как они отреагируют на моё появление с ребёнком на руках? Меня откровенно начало трясти. Но тяжёлая рука, что опустилась на моё плечо, меня быстро успокоила. Как говорится, была не была.

Дрожащей рукой я набрала номер квартиры моих родителей и затаила дыхание. Я так боялась расплакаться, когда услышу их голоса, то мне не просто пришлось затаить дыхание, а ещё прикусить губу. Когда раздался голос отца, я всё-таки всхлипнула.

— Пап, — вытерла я слёзы тыльной стороной руки, — это я, Ира.

В ответ мне было молчание, а потом тихое ругательство, которое заставило меня улыбнуться. Да уж, мой папа всегда себя сдерживал в нашем с мамой присутствии, старался не ругаться, но бывали случаи, когда даже его терпение лопалось.

В динамике запищало и дверь приоткрылась. Оглянувшись на Германа, я очередной раз порадовалась, что этот мужчина был сейчас со мной. С доброй улыбкой, он кивнул мне, и когда я зашла внутрь, проследовал за мной.

Отец встретил нас на втором этаже. Мы с ним замешкались. Он рассматривал меня, а потом заметил Германа с малышом на руках и с двумя небольшими сумками и нахмурился.

— Это то, что я думаю? — спросил он, кивая в сторону мужчины.

— Пап, — протянула я и бросилась к нему в объятия.

Он крепко прижал меня к свой груди и поцеловал в макушку. Отец стал меня укачивать, потому что я окончательно расклеилась. Я ревела как белуга, и не могла остановиться.

— Ну ладно. Ладно, пойдёмте в квартиру. Наша мама должна скоро вернуться от Альмы.

Я кивнула и позволила себя подхватить под локоть. Когда мы оказались в коридоре их небольшой квартирке, я поняла что скучала и по этому месту, и дело было даже не в том, что я потеряла из-за Артёма год жизни, а в том, что родители хоть и переехали сюда, покинув Россию, но частичку дома они забрали с собой.

Только я хотела помочь Герману с сумками, как увидела, что он уже вовсю разговаривает с моим отцом.

— Да, это можно оставить в ту комнату, — указал отец на мою комнату, где я всегда останавливалась. — Да тебе же неудобно, давай парня мне.

Когда мой Герман перекачивал из одних мужских рук в другие, у меня что-то внутри вздрогнуло, но я не успела понять что именно, потому что входная дверь открылась и на пороге появилась моя мама. Мы встретились с ней взглядом. Какие-то доли секунды она присматривалась ко мне, а потом узнала. Её рука метнулась ко рту, сдерживая вскрик, а я шагнула к ней, но не дошла. Прошептав «мама», я потеряла сознание и не видела, как Герман-старший бросил сумки и успел меня подхватить прежде, чем я встретилась с полом.

Я чувствовала, как меня гладят по волосам. Это были мамины руки, я их из тысячи узнаю. Только мама может так особенно прикасаться к своему ребёнку, только…

— Мам, — сорвалось с моих губ, хотя мои глаза были ещё закрыты.

— Тш-ш-ш… Я здесь, милая, я здесь.

— Прости меня.

— Ну что ты, мне не за что тебя прощать, ты ни в чём не виновата. Герман рассказал нам. Он хороший.

— Угу, хороший. А ты…

— Да, видела. Боже мой, Ирочка, твой сынок просто прелесть. Нам с твоим папой нужно срочно привыкать к мысли, что мы теперь деды и что ты жива. Но знаешь, — мама погладила меня по щеке, — я чувствовала, что ты жива. Сердце мне подсказывало.

— Прости.

— Ну-ну, — потрепала она меня по плечу, и я открыла глаза.

— Когда вы с Германом женитесь?

Смысл её вопроса не сразу дошёл до меня. Я смотрела в её добрые зелёные глаза и пыталась осмыслить то, что она сказала. А когда же я поняла, то резко села, и пожалела об этом сразу. Голова ещё немного кружилась.

— Ну-ка ложись обратно. Чего такая реакция? Вы уже женаты что ли?

Я открыла рот и тут же его закрыла. Что-то мне подсказывало, что маме не понравится то, что я скажу дальше.

— Герман не отец моего сына.

— Я знаю. Но он же здесь, с тобой, — пожала она плечами.

— Нет, ты не поняла. Герман женат, и он просто сопроводил меня.

— Сопроводил? Ты права, я не понимаю.

Я задумалась, а что собственно он рассказал им. Прикусив губу, я также подумала, а что я могла рассказать им.

— Так, рассказывай, что ты скрываешь, — грозно произнесла мама.

— Что он вам рассказал?

Мама нахмурилась, а потом тяжело вздохнула.

— Он сказал, что познакомился с тобой в доме своего деда. Что тебе была нужна помощь, и он не смог не помочь. Что за этот год тебе сильно досталось, и что у тебя была амнезия, но память вернулась.

Я кивнула. Что ж, похоже, самое тяжелое предстояло рассказать мне. Но это было правильно, потому что только я должна была сказать им всё, что со мной случилось.

— Говори, — приказала мама, и я, тяжело вздохнув, заговорила:

— Год назад, когда я приехала к Кате по работе, я познакомилась с одним мужчиной.

Мама фыркнула.

— Да уж, слышали мы о нём. Алекс Рейд. Сколько раз он пытался с нами связаться, а я запретила твоему отцу с нм разговаривать. Ведь если бы не он, то…

— Нет, мам, — оборвала я её, — он не виноват в том, что случилось. В общем, мы познакомились, а позже я поняла, что влюбилась. Мне хватило лишь несколько дней, чтобы понять это. Знаешь, это было так стремительно, так… будто щёлкнули пальцами и вуаля, я влюбилась. И он тоже. А после я забеременела и случился пожар.

Когда я замолкла, мама держала меня за руку, в её глазах стояли слёзы.

— Я потеряла память. И этот год жила в Бийске с Артёмом. Он… он вытащил меня из пожара и увёз. Так как я ничего не помнила, то для меня беременность стала сюрпризом, как и для него.

— Это тот Артём с твоей работы?

— Да.

— Ты как-то говорила, что он тебе нравится.

— Нравился. Мы даже пробовали встречаться, но всё это было не то, и теперь я понимаю почему.

— Но, милая, подожди, если это тот самый Артём, то почему он не сообщил нам о том, что ты жива? Мы с ума сходили с твоим отцом. Для родителя потерять своего ребёнка — это смерти подобно. Почему он… — но мама не договорила. — Это он устроил пожар?

Я пожала плечами. Что я могла сказать? Я помнила только Соню и всё.

— Я не знаю. Но он врал мне весь этот год, а потом…

Мой голос надломился. Я не могла сказать маме, что он меня изнасиловал и теперь я ношу под сердцем его ребёнка, но я должна была, должна.

— Что такое, доченька? — погладила она меня по руке. — Скажи мне, и может быть я смогу помочь.

— Он не трогал меня год, — зажмурив глаза, начала я, — а потом, когда я от него ушла, а он меня выследил, он… он изнасиловал меня и… я беременна.

У меня не было сил открыть глаза, посмотреть на неё. Я не боялась увидеть в её глазах осуждение, я боялась увидеть в них отражение своей боли, поэтому я продолжила:

— Герман, внук Захария Леонтьевича, со своими родственниками меня нашли и забрали из дома Артёма. Я сильно им обязана.

Когда мама не проронила ни слова, я открыла глаза и посмотрела на неё. По её щекам текли слёзы. Она зажала рот кулаком, чтобы я не слышала её всхлипы. Моя мама переживала за меня мою боль, и от этого становилось ещё больней.

— Мам…

— Девочка моя, — выдохнула она и быстро заключила меня в объятия. — Девочка моя, Господи, девочка моя. Если бы я знала. Если бы я только могла защитить тебя. Если бы… Но теперь ты дома. Всё будет хорошо, мы тебя больше не отпустим и в обиду не дадим.

Я хотела возразить. Я должна была сказать, что мне нужно найти Алекса, но почему-то я была уверена, что сейчас мама бы начала со мной спорить, а потом и во все заперла бы меня в этой комнате. Поэтому я решила отложить этот разговор до лучших времён.