Подполковник С. П. Супрун не был новичком в воздушных боях. В 1939 году он находился в Китае, возглавлял там группу истребителей-добровольцев, прикрывавшую важнейшие объекты страны от налетов японской авиации. В этих боях Степан Павлович обрел солидный опыт, научился сражаться не только днем, но и ночью. За успешное выполнение специальной командировки и личные боевые подвиги ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

И теперь, формируя свой добровольческий полк, С. П. Супрун весьма умело применял накопленный ранее организаторский опыт. Под его руководством все делалось быстро и четко. Обремененный множеством забот и хлопот, он еще умудрился продолжать испытательскую работу. Отчет о результатах облета истребителя Як-1 (модифицированный вариант) Супрун закончил словами: "Необходимо срочно запустить самолет в серию". Впоследствии Як-1 стал одним из лучших истребителей периода Великой Отечественной войны.

Не дождавшись полного укомплектования полка самолетами МиГ-3, Степан Павлович оставил в институте своего заместителя К. К. Коккинаки и 30 июня с первой и второй эскадрильями вылетел на Западный фронт. В тот же день он написал родителям в Сумы свое последнее письмо: "Дорогие родные! Сегодня улетаю на фронт защищать свою родину, свой народ. Подобрал себе замечательных летчиков-орлов! Приложу все силы, чтобы доказать фашистской сволочи, на что способны советские летчики. Вас прошу не беспокоиться. Целую всех. Степан".

Это письмо и по сей день хранится в Историческом музее в Москве.

Степан Павлович с честью сдержал свое обещание. Эскадрильи 401 иап приземлились на лесном аэродроме Зубово. Самолеты рассредоточились по стоянкам. Супрун приказал немедленно дозаправить машины. Почти тут же в воздухе появился немецкий разведчик. Степан Павлович мгновенно взлетел на "миге" и с первого же захода сбил вражеский самолет. Вскоре на его счету появился второй сбитый фашист.

На этом участке фронта, как, собственно, и на других, немецкие летчики вели себя нагло, поскольку летали почти безнаказанно. Истребители 401-го авиаполка в первые же дни отбили у них пристрастие к полетам над самой землей, загнали их на высоту.

Человек необыкновенной храбрости, подполковник Супрун участвовал в каждом боевом вылете. И летчики всегда чувствовали его присутствие в воздухе. Между тем Степан Павлович никогда не подменял командиров эскадрилий.

Почти ежедневно Супрун лично сбивал по неприятельскому самолету. Однажды ему пришлось драться с четверкой, а в другой раз с шестеркой немецких истребителей.

До обидного короткой оказалась ратная жизнь Степана Павловича. Утром 4 июля 1941 года он в паре с лейтенантом Остаповым вылетел на разведку, затем дважды слетал на сопровождение бомбардировщиков. Перед четвертым вылетом подполковник Супрун подошел к инженерам эскадрильи по специальностям — Николаю Степановичу Павлову и Андрею Арсентьевичу Манучарову, пожал плечами и сокрушенно произнес:

— Ребята, я сегодня себя не узнаю. Вот уж вылетаю четвертый раз, а пока не сбил ни одного самолета противника.

Из этого полета Степан Павлович не вернулся…

22 июля 1941 года С. П. Супрун за свой бессмертный подвиг в огненном небе войны был удостоен звания дважды Героя Советского Союза.

Останки отважного летчика удалось обнаружить лишь в июне 1960 года. На Новодевичьем кладбище ему установлен памятник…

Подполковник Супрун провоевал в Великой Отечественной войне всего лишь четыре дня… Но имя его, как знамя, осеняло полк на протяжении всей войны, звало и вело летчиков на подвиги, вселяло в них мужество, рождало ненависть и непреклонную волю к победе.

* * *

С Валентином Ивановичем Хомяковым мы втретились, когда я уже работал над своей книгой. Прошедшие два десятка лет внешне мало его изменили. Та же высокая, сухощавая, подтянутая фигура, мужественное лицо. Только несколько поредели волосы да на висках засеребрилась седина. Мы с ним познакомились почти тридцать пять лет назад, в Луганской школе пилотов. Валентин Иванович тогда учился летать, я командовал звеном. Потом мы вместе трудились в НИИ ВВС РККА, в одном самолетном управлении.

Незаурядный летчик-испытатель, В. И. Хомяков десять месяцев провоевал добровольцем в республиканской Испании, сбил там в воздушных боях шесть вражеских самолетов. За это его наградили орденом Красного Знамени. В Великую Отечественную войну сражался в составе полка С. П. Супруна, командовал первой эскадрильей.

Все, что касается Степана Павловича, меня глубоко интересует. Свой рассказ Валентин Иванович начал тяжелым вздохом.

— Да, Степан Павлович погиб геройски. Сколько лет минуло, а в сердце все еще кровоточит эта тяжелая рана. Не сумели мы сохранить нашего командира. А можно было…

В начале войны не существовало единого мнения о месте командира в воздушном бою. Одни, как и С. П. Супрун, ссылаясь на опыт боев в Китае, считали, что командир обязан находиться в стороне от основной группы своих самолетов и по радио управлять боевыми действиями подчиненных. Другие, в их числе В. И. Хомяков, опирались на испанский опыт. Он убеждал, что немцы в первую очередь атакуют одиночные или отставшие от групп машины.

— На эту тему мы крепко спорили со Степаном Павловичем, — вспоминал В. И. Хомяков. — Но он твердо держался своего мнения. Всегда взлетал первым, уходил вперед километров на тридцать, при возвращении держался в стороне…

Три девятки двухмоторных бомбардировщиков СБ в сопровождении пятнадцати истребителей Миг-3 направились в сторону фронта. Подполковник Супрун, как всегда, ушел на своем "миге" далеко вперед. После пролета Борисова Хомяков увидел, что на командира полка пикируют шесть Ме-109. В следующий момент "миг" и "мессершмитты" закружились вертикально вытянутой петлей. Медлить нельзя ни минуты, и наши летчики устремились на помощь попавшему в беду командиру. Следом за нами, дымя моторами, понеслись и бомбардировщики, боясь остаться без прикрытия. "Мессершмитты" спешно покинули поле боя.

Когда вернулись на аэродром, Валентин Иванович посоветовал командиру полка не отрываться от своих. Супрун лишь улыбнулся в ответ: времени для дискуссии не было. Дозаправившись горючим, пятерка "мигов" под командованием Хомякова снова вылетела в сторону фронта. Летчики заметили, что в районе Борисова десять одномоторных пикирующих бомбардировщиков Ю-87 построились в круг и спокойно, как на полигоне, бомбят наши войска. Хомяков с товарищами в плотном строю с ходу атаковали последний, замыкающий круг самолет. "Юнкерс" мгновенно загорелся и пошел к земле. Довернув группу в сторону следующего бомбардировщика, Валентин Иванович опять приказал открыть массированный огонь. И второй "юнкерс" окутался пламенем. Только начали поворачивать к третьему фашисту, как сверху набросились пятнадцать Ме-109. Высота — около полутора тысяч метров. Для высотных "мигов" она была самой невыгодной, а для "мессершмиттов", наоборот, наиболее подходящей. Минут пятнадцать шел тяжелый бой. Он не принес успеха ни одной из сторон. Немцы стали уходить первыми, поняли: плотный строй им не одолеть.

Уже под вечер вылетели в сторону Борисова. Наших истребителей вел Хомяков. Они сопровождали две девятки СБ. При возвращении на свой аэродром заметили там необычное движение. Осмотревшись вокруг, командир группы увидел немецкие бомбардировщики До-215. Два из них с дымящими моторами отстали. Чувствовалось, что они стремятся пристроиться к своим, но не могут сразу догнать. Хомяков тут же подошел на близкую дистанцию к заднему "дорнье" и открыл огонь. Фашист сразу закувыркался и врезался в землю. Советский летчик умело воспользовался немецкой тактикой. Через несколько дней Михаил Иванович Калинин прямо у себя в кабинете вручил В. И. Хомякову орден Красного Знамени за номером триста семнадцать.

1 июля 1941 года эскадрильи Супруна сделали несколько боевых вылетов по тревоге. В воздушных боях сбили четыре "мессершмитта", потеряли один свой самолет. Погиб летчик-испытатель капитан Юрий Кругликов.

После обеда полетели на сопровождение бомбардировщиков. Супрун ушел вперед. Не долетая Борисова, Хомяков заметил, что на командира полка напало четыре "мессершмитта". Опять всей группой, вместе с бомбардировщиками, бросились на выручку. С такой армадой фашисты не привыкли вести воздушные бои, они мгновенно оставили намеченную жертву и унеслись восвояси.

На аэродроме между Супруном и Хомяковым снова зашел разговор о месте командира в воздушном бою.

— Собьют ведь, товарищ подполковник! — убеждал друга Валентин Иванович.

— Нет, меня не собьют! — Супрун оставался непреклонен. — Видишь, второй раз веду бой с численно превосходящим противником, и оба раза немцы ничего со мной не могли сделать.

За два дня, 2 и 3 июля, полк сбил восемь самолетов врага.

4 июля 1941 года немецкая мотоколонна докатилась до населенного пункта Крупки. Это в пятидесяти километрах восточнее Борисова.

"Миги" 401 иап сопровождали три девятки СБ и пять Ил-4. Стояла облачная погода, семь-восемь баллов. В воздухе — дымка. С. П. Супрун, верный своему принципу, находился впереди. Дошли до Борисова и затем развернулись строго на север. В районе Лепель сбросили листовки. Затем повернули на Крупки, бомбардировщики произвели бомбометание по немецким колоннам.

Хомяков оглянулся: самолет Супруна шел сзади. Тут же в воздухе появился немецкий связной самолет "физелер", прозванный за длинные стойки шасси "аистом". Часть "мигов" развернулась в его сторону. Но он сразу произвел посадку. Когда истребители опять пристроились к основной группе, Хомяков заметил немецкий четырехмоторный бомбардировщик "кондор". Недолго думая, он обстрелял врага. Проскочив, развернулся и дал еще несколько очередей. "Кондор" задымил. В кабине "мига" раздался взрыв, она заполнилась дымом, самолет заштопорил к земле. Валентину Ивановичу удалось прекратить штопорение и вывести машину из пикирования. Она пронеслась над самыми макушками деревьев. Потом установили, что в кабине разорвались две пули крупнокалиберного пулемета.

Из полета на аэродром не вернулись самолеты командира полка и летчика старшего лейтенанта Остапова. Сначала все решили, что они, как и в прошлый раз, занялись доразведкой. Но время продолжительности полета истекло, Супрун и Остапов все не появлялись…

Через два дня в полк пришел старший лейтенант Остапов. Доложил, что в бою преследовал бомбардировщик "кондор" и был сбит сам. Перед этим видел в воздухе нашу группу самолетов, о судьбе командира полка ничего не знает.

Да, не сразу удалось определить место авиационного командира в воздушном бою. Поиски эти стоили немалых жертв, истина познавалась ценой тяжелых, невозвратимых утрат.

С Валентином Ивановичем, кстати, приключилась и такая история. К тому времени 401 иап воевал уже в полном составе. Заместитель командира полка Константин Константинович Коккинаки привел на фронт и третью эскадрилью.

Пятерка "мигов" под командой В. И. Хомякова прикрывала наши войска. Сначала барражировали под облаками, затем вышли за них. Там оказалось пять "мессершмиттов". Завязался воздушный бой. Наши сбили одного, затем здорово зажали второго. Фашисты не выдержали и стали поспешно уходить. "Миги" повернули домой, Хомяков не мог идти вместе со всеми на его пятипулеметной тяжелой машине, вдобавок еще плохо тянул весьма потрепанный мотор. Когда ему удалось добраться до аэродрома, там оказалось только два из пяти вылетевших на задание самолетов. Двух машин не хватало. Командование обвинило Хомякова в том, что он бросил на произвол судьбы двух своих истребителей, и они погибли. Валентина Ивановича заключили под стражу. Хорошо, что летчики, потерявшие ориентировку, вскоре дали о себе знать. Они благополучно сели на один из аэродромов в районе Москвы. Валентин Иванович избежал военного трибунала…

* * *

Алексей Георгиевич Кубышкин за июль — август 1941 года участвовал в тридцати двух воздушных боях. Опытный летчик-испытатель, он лично сбил два фашистских самолета и четыре в групповых схватках.

Но прежде чем одержать эти победы, ему пришлось пережить горечь поражения. 1 июля командир авиаполка С. П. Супрун выслал в разведку звено во главе с командиром эскадрильи капитаном Иваном Ивановичем Дубовым. Громадного роста, могучего телосложения, он скорее годился в летчики-бомбардировщики, чем в истребители. Но тем не менее воздушный боец из него получился что надо.

Звену предстояло разведать, что происходит на шоссейной дороге в районе Борисова. Для уточнения, свои там или немцы, полетели на довольно опасной высоте — шестьсот метров. Вскоре увидели, что километрах в семидесяти от Борисова шоссе на запад забито колоннами вражеских танков и автомашин различного назначения. Лавина безостановочно двигалась на восток.

Пролетая над дорогой, летчики обстреляли ее из пулеметов. Ответного огня с земли не было. Но на обратном маршруте на наше звено набросилась девятка "мессершмиттов". Крепко зажали они "мигов". Дубовой и его подчиненные дали форсаж моторам, пытаясь вырваться из ненужного боя.

Это им почти удалось. За Березиной девятка фашистов начала немного отставать. Но тут же на встречном курсе появилась вторая девятка "мессеров". Завязался тяжелый воздушный бой: три советских "мига" против восемнадцати фашистов. Злополучность создавшейся ситуации состояла не только в неравенстве сил. Для наших летчиков этот воздушный бой был их первым…

И. И. Дубовой, используя избыток скорости, полученный на форсаже, горкой поднял звено на высоту 1500 метров. Оторваться не удалось. Куда ни глянешь всюду видны только немецкие истребители с паучьей свастикой на фюзеляжах. Зато и цели не нужно разыскивать. Летчики с яростью нажимали на гашетки пулеметов, как только самолеты противника попадали в перекрестие прицела. Следить в этом вихре за результатами стрельбы не было возможности.

Бой длился уже несколько минут. Горючее и боеприпасы подходили к концу. Алексей Кубышкин отчаянно вращал свой тяжелый истребитель, непрерывно отстреливаясь. Один фашист зашел "мигу" в хвост и длинной пулеметной очередью повредил водяную систему. Самолет сразу окутался облаком пара. Мотор заклинило, и винт остановился.

"Мессера" продолжали атаковать наш поврежденный истребитель. Резким пикированием Алексей бросил машину вниз, к лесу, почти до самых верхушек елей. Постепенно гася скорость, уже готовился посадить истребитель на деревья.

Неожиданно впереди появилась небольшая поляна. Кубышкин стал выравнивать самолет. Длинный широкий нос "мига" закрыл обзор вперед. Словно назло, прямо по курсу оказалась одна-единственная ель. Летчик не заметил ее раньше. Самолет задел дерево левым крылом. Сделав вокруг ели почти полный оборот, он плюхнулся в болото. В момент падения Алексею зажало левую ногу педалью — он никак не мог быстро покинуть машину. А "мессершмитты", как хищники, начали пикировать на безжизненный "миг", поливая его очередями свинца.

Наконец летчику удалось-таки выдернуть зажатую ногу и выскочить из обстреливаемого истребителя. Быстро перебежав поляну, он укрылся в лесу, в полном изнеможении опустился на пенек. Его кожаный реглан был пробит двенадцатью пулями.

К счастью, приземление произошло на нашей территории. По наручному компасу Кубышкин выбрался на шоссейную дорогу. По ней на полных скоростях катили на восток автомашины с воинскими грузами или красноармейцами. Озлобленные неудачами, неясностью обстановки и боязнью окружения, шоферы не обращали никакого внимания на голосовавшего летчика в дырявой кожаной куртке. Сжалился лишь одинокий мотоциклист.

В полк Алексей Георгиевич добрался только на следующий день. Там его уже успели занести в список не возвратившихся с боевого задания.

…После гибели Степана Павловича Супруна 401-й истребительный авиационный полк особого назначения принял его заместитель Константин Константинович Коккинаки, ныне Герой Советского Союза, лауреат Ленинской премии, заслуженный летчик-испытатель, мировой рекордсмен.

С. П. Супрун и К. К. Коккинаки — старые боевые друзья. Они вместе воевали в Китае против японских самураев. Вполне понятно, почему Степан Павлович, приступив к формированию полка, попросил назначить своим заместителем именно Константина Константиновича, опытного, обстрелянного воздушного бойца.

Под командованием К. К. Коккинаки полк сражался до тех пор, пока летчиков-испытателей не отозвали с фронта. За три месяца войны истребители 401 иап сбили пятьдесят четыре самолета противника. Немало ярких страниц в его боевую историю вписали Леонид Михайлович Кувшинов, Василий Ефремович Голофастов, Евгений Ульяхин и многие другие воздушные богатыри.