Уже давно прошло то время, когда Джейс обычно запирал мастерскую. Кортни осталась на ночь у своей лучшей подруги. Она мечтала об этом всю неделю, потому что еще никогда не ночевала вне дома. Его пугала мысль о том, что он останется дома один, но еще нестерпимее была мысль о том, что его дочь вообще может уехать из Стоуни-Крика.

Он понимал, что спасти его может только чудо. Ему даже показалось, что оно может свершиться. Но он ошибся.

Джейс опустил лебедку, разложил по полкам инструменты и тщательно вычистил грязь из-под ногтей.

Гэррет не появлялась.

Что и следовало ожидать. Он чуть шею себе не свернул, оборачиваясь каждый раз, когда кто-нибудь заходил в гараж. Он набил себе на голове шишку поднятым капотом, когда ему послышался голос Гэррет, но оказалось, что голос принадлежал кому-то другому. Он регулировал моторы, менял масло и свечи, а от тупой боли, начавшейся еще утром, к вечеру голова просто раскалывалась.

Она не придет. И сознание этого было нестерпимее, чем боль в шее и стук в висках, вместе взятые. Если Кортни не было дома, он, как правило, шел в закусочную. Но сегодня он пойдет в бар на Мейн-стрит. В последний момент, однако, он передумал и, взяв из холодильника бутылку пива, решил напиться в одиночку в своем темном гараже.

Выпив половину бутылки, он понял, что это не поможет. Проблему таким способом не решишь. Адвоката, который поможет оставить у него Кортни, не найдешь. И не забудешь слов, сказанных Гэррет.

Я не согласилась бы на фиктивный брак, даже если бы ты был единственным мужчиной на земле.

Снова и снова повторял он про себя эту фразу. Она напомнила ему упреки Лорел Энн.

Джейс пошевелил плечами, чтобы размять затекшие мускулы, и швырнул пустую бутылку в мусорное ведро. В былые дни Гэррет, возможно, согласилась бы с его безумной идеей. И приехала бы в гараж, чтобы он починил ее машину. А сегодня она не сделала ни того, ни другого. За этим определенно крылось что-то важное.

Мысли Джейса продолжали лихорадочно скакать, пока он надевал пальто и запирал ворота. Он уже не понимает Гэррет. За все эти годы он видел ее лишь несколько раз. Она всегда относилась к нему по-дружески, и он решил, что она не изменилась. Но, значит, он ошибся. Она теперь адвокат и, скорее, принадлежит к классу Лорел Энн. Неудивительно, что она не захотела сыграть роль его невесты и даже не приехала ремонтировать машину.

На улице было морозно и темно, под стать его состоянию. Он залез в свой грузовик, размышляя о том, что же может улучшить его настроение. Нажимая на акселератор, он вдруг нашел ответ: должно свершиться чудо. Но ведь с ним никогда ничего такого не случается.

К тому времени, когда он подъехал к своему дому, его беспокойство сменилось тупым смирением. Гэррет вовсе не обязана ему помогать, и у него не было оснований ожидать от нее помощи. Надо привыкать к тому, чтобы самому справляться со всеми проблемами.

Джейс вылез из грузовика, прижимая к себе пакет с продуктами. Где-то залаяла собака, а за квартал от дома какая-то машина, тарахтя, заворачивала за угол. Джейс замер, держась за ручку входной двери. Стук мотора показался ему знакомым.

Он не шевельнулся ни когда его ослепил свет фар, ни когда свет выключили, а мотор, кашляя, как раненый солдат, заглох, ни даже тогда, когда Гэррет, открыв дверцу, не спеша вышла из машины. От снега стало немного светлей, но не настолько, чтобы Джейс мог увидеть ее лицо. Ей-Богу, он не знал, как отнестись к ее неожиданному появлению.

Наступила тишина. Острая боль в шее заставила Джейса наконец шевельнуться. Он поправил пакет и сказал:

— Ты неправильно рассчитала время.

— Вечная история.

Он старался не реагировать на легкую дрожь в ее голосе и на изящный наклон головы. Ни к чему иллюзии.

— Я имел в виду зажигание.

— Я поняла, Джейс.

Он не мог разглядеть выражение ее лица, но различал волнистый ореол волос, белоснежную кожу, царственные плечи. Он даже увидел, как приподнялись уголки ее губ, когда она сказала:

— Тебя, Джейс Макколл, не так-то легко найти. Я была в гараже, потом заехала к Купу, в закусочную и снова в гараж.

Она еще что-то пробормотала, но он не разобрал слов, потому что в этот момент она нагнулась, чтобы вытащить какой-то пакет из машины. Что-то звякнуло, зашуршала бумага. Когда она выпрямилась, он увидел, что она держит в руках кастрюлю.

Легким движением бедра она закрыла дверцу и, кивнув подбородком на кастрюлю, сказала:

— Это тебе и Кортни от моей матери. Ты же знаешь моих родителей. Они считают, что решение любой проблемы начинается и заканчивается домашней едой.

Улыбаясь, она грациозно пошла навстречу Джейсу.

— Я хотела приехать днем, чтобы ты взглянул на мой мотор, но как-то не рассчитала время. Твое предложение остается в силе?

То ли от выпитого на пустой желудок пива, то ли от непонятного блеска в глубине ее глаз или стука собственного сердца, но Джейс никак не мог сформулировать ответ. Предложение? Может, она передумала и решила все же ему помочь?

— Ты не пригласишь меня войти?

Его вдруг осенило, что он неправильно трактует ее поступки. Не потому она не приехала в гараж, что считает себя лучше его. Ведь она и домой к нему приезжала. Она предлагает ему свою улыбку, кастрюлю с горячей едой и что-то еще, о чем он даже не смеет подумать.

— Джейс?

То, как она произнесла его имя, вывело его из оцепенения. Он открыл дверь и стал шарить в поисках выключателя, отступив в сторону и пропуская ее в дом.

Джейс Макколл. Джентльмен до мозга костей.

Гэррет подошла к плите и поставила кастрюлю на сверкающую поверхность. Кухня выглядела почти так же, как вчера. В комнатах было темно, но кухня была освещена мягким светом невидимых светильников. Не считая нескольких тарелок в раковине, двух банок краски и ленточки на столе, а также телефонного справочника, открытого на Желтых страницах, все сверкало. Ее мать уверяла, что многое можно сказать о человеке, если заглянуть к нему на кухню. Гэррет считала, что больше можно сказать, заглянув человеку в сердце. По той или иной причине ей никогда не удавалось узнать, что же в сердце Джейса.

Он все еще стоял в дверях, наблюдая за ней с недоверием бездомной кошки, продрогшей и голодной, но не знающей, как отнестись к протянутой к ней руке. Гэррет почти физически ощущала, что происходит в голове Джейса. Сняв пальто, она положила его на стул. Ей хотелось успокоить Джейса, но она понимала, что не должна вести себя так, как раньше, если хочет, чтобы он относился к ней не просто как к старому другу.

Ей казалось, что сделать это будет нетрудно. Собираясь к нему, она тщательно продумала свой наряд. Она выглядела соблазнительно-женственной в бледно-желтом мохеровом свитере и мягких золотистых джинсах, но дело было не в одежде, а в человеке, стоящем в нерешительности посередине кухни.

Наконец Джейс поставил свой пакет на стойку и стал его разгружать. Гэррет увидела весьма скудные покупки: коробку сухого завтрака, упаковку бифштексов, батон хлеба, бутылочку аспирина. И все. Он не сунул тайком пакетик леденцов, как это обычно делал ее отец, или упаковку чипсов, как ее сестры. Даже жвачки себе не купил.

— Если не считать мороженого, ты купил все, что входит в необходимый прожиточный минимум.

Джейс повернулся к ней, и на ее глазах выражение его лица стало меняться. Разгладились морщины на лбу и возле рта, уголки губ приподнялись, и он рассмеялся. Она едва узнала этот хриплый смех, но поняла, что сказала то, что нужно.

— Ни одна живая душа не могла бы сегодня заставить меня смеяться. — Скрестив ноги, Джейс прислонился к стойке.

Доставая из ящика приборы, Гэррет попыталась вернуть на место свое сердце, скользнувшее куда-то вниз. Искоса взглянув на Джейса, она недоумевала, почему он не замечает ее нервозности. Она не переставала удивляться тому, что единственный человек на свете, лучше всех знавший малейшую черточку ее характера, никогда не мог распознать истинного чувства, таившегося в глубине ее глаз.

А это была любовь.

Гэррет любила его. Она так страстно желала, чтобы и он полюбил ее, что ощущала это почти как физическую боль. Она была не столь наивна, чтобы надеяться, что это произойдет по мановению волшебной палочки. Гэррет всегда отличалась организованностью. В результате вчера вечером все ее вещи были аккуратно разложены по ящикам и шкафам, а в голове созрел план — своего рода соглашение между умом и сердцем.

Джейс думал о ней как о друге-приятеле. Но еще до конца следующего месяца он увидит в ней желанную женщину, которая его любит и которую он может любить.

От предвкушения всего того, что ей предстоит, мысли в голове Гэррет несколько путались. Собрав в кулак всю флетчеровскую отвагу, Гэррет решилась:

— А где Кортни? И не говори мне, что она уже спит, ведь я знаю, ты никогда не оставляешь ее дома одну.

— Она ночует у своей лучшей подруги.

— Значит, мама прислала еды более чем достаточно. Садись ешь, пока не остыло.

Вместо того чтобы послушаться, Джейс взял упаковку бифштексов и положил ее в холодильник, бросив через плечо:

— Я и забыл, какой ты командир.

Гэррет постаралась, чтобы Джейс не заметил ее разочарования. Она хотела, чтобы он увидел в ней красивую женщину, а он назвал ее командиром.

— Флетчеры и впрямь любят капельку покомандовать, — пожала она плечами.

— Капельку? Это все равно что сказать, что огонь капельку теплый, а вода капельку мокрая.

Свет из открытого холодильника мог бы поспорить по яркости с блеском глаз Джейса. Было что-то согревающее и притягательное в выражении его лица, в легком покачивании головы и непочтительном поддразнивании, как будто ее признание было личным вызовом остальному населению Стоуни-Крика.

Пытаясь скрыть улыбку, Гэррет подошла к холодильнику, чтобы рассмотреть рисунки, которые она заметила накануне вечером. Один особенно красочный рисунок привлек ее внимание.

— Похоже, у Кортни есть способности к рисованию.

Замечание Гэррет стерло улыбку с лица Джейса. Он кивнул, но ничего не сказал ни когда встретился с ней взглядом, ни даже тогда, когда она стала рассматривать висевшие рядом фотографии.

Всего рамок было семь, по числу лет Кортни. Гэррет показала на фотографию в красной рамке:

— Эта мне нравится больше всех.

Джейс подошел ближе. Когда он заговорил, голос его звучал как-то неестественно, словно ему приходилось сдерживать волнение:

— Каким бы трудным у меня ни был день, мне становится легче, когда я смотрю на это фото.

— Понимаю. Она прелестна.

— Снимок был сделан позапрошлой осенью, когда она еще была в детском саду, как раз перед тем, как Лорел Энн ушла от меня. Лорел Энн была с родителями в круизе, так что мы с Кортни оставались одни. В то утро я ее причесывал. Видишь, ленты завязаны немного криво.

Гэррет смотрела на фотографию, зачарованная глубиной чувства в голосе Джейса и образом маленькой девочки, которой отец причесывает длинные волосы своими мозолистыми руками. Она не видела Кортни с тех пор, как та пошла в школу. На фотографии, сделанной в детском саду, Кортни была без двух передних зубов. Волосы ее были слегка взлохмачены, а голова опущена, словно фотограф поймал момент, когда Кортни, казалось, вот-вот расхохочется. Она выглядела не так идеально, как на других фотографиях, где все было как полагается: волосы, оборочки и улыбка, — но в сто раз счастливее.

— Ты бы слышала, какой крик подняла Беверли, когда вернулась из круиза и увидела эту фотографию.

— А у дедушки с бабушкой в доме эта фотография тоже есть? — поинтересовалась Гэррет.

— Шутишь? — Вопрос был чисто риторическим, судя по мрачному осуждению, прозвучавшему в голосе Джейса.

Гэррет с облегчением вздохнула. Ее собственные родители принимали всех своих детей такими, какими они были, тогда как Тейлоры презирали все, что хотя бы отдаленно не было совершенством.

— Мы не можем отдать ее им, — произнесла она тихо.

— Мы?

Это едва слышно сказанное слово привлекло ее взгляд так же неотвратимо, как то, что молитва заканчивается словом «Аминь». Джейс смотрел на нее в задумчивости. Она широко распахнула глаза, давая ему возможность увидеть в них то, в чем он так нуждался.

— Означает ли это, что ты передумала и согласна мне помочь?

Неожиданно она поняла, как важен ее ответ, что ее и Джейса дальнейшая жизнь зависит от того, что и как она ответит.

— А ты думал, я отдам тебя на съедение акулам?

Гэррет вдруг почувствовала, что кровь отлила от лица и она вот-вот закричит от отчаяния. Она написала множество сочинений, в колледже ее красноречию аплодировали стоя, но, когда она была с Джейсом, ее выразительный английский язык почему-то начинал хромать.

А ты думал, я отдам тебя на съедение акулам? По правде говоря, Джейс не знал, что и думать. Вчера вечером она отвергла его предложение, а сегодня она тут, вся в кудряшках и вроде все понимает и сочувствует. Она упомянула о предложении, когда приехала, но пока на эту тему не сказала ни слова. Что ему, черт возьми, думать?

— По-моему, вчера ты ясно дала понять.

Она подскочила к стойке и стала лихорадочно перелистывать страницы телефонного справочника.

— Вчера ты застал меня врасплох, — возразила она, не глядя на него. — Но сегодня, Джейс, я пришла в себя. Я все утро висела на телефоне, разговаривая с адвокатами во Флориде и в Мичигане. Я не буду притворяться, что выхожу за тебя замуж, но и отступать и позволить отнять у тебя дочь я тоже не намерена.

Говоря это, она трепала телефонный справочник, сгибая и разгибая страницы. Когда она наконец взглянула на Джейса, ее взгляд был почему-то совсем не таким спокойным, как голос. Не понимая, что происходит, Джейс спросил:

— Что именно ты предлагаешь?

Она моргнула, и тень от ресниц упала на ее щеки. Потом она подняла глаза и задала встречный вопрос:

— А чего именно хочешь ты?

Сердце Джейса вдруг забилось так, что его удары отдавались у него в ушах. Желание захлестнуло его горячей волной. Он был ошарашен такой реакцией своего тела и онемел.

Господи, чего он хочет! Конечно, лучшего для Кортни. Но это не все. Сейчас ему нужна была женщина, которую он мог бы обнять. В которой мог бы раствориться. Он напомнил себе, что Гэррет уже отказалась даже просто прикинуться его невестой. Можно себе представить, как бы она отреагировала, если бы знала, куда завело его воображение. Господи, ведь она была его другом! И как только ему приходят в голову такие мысли!

Его размышления были прерваны стуком дверцы автомобиля за окном. Затем дверь открылась и в кухню вошли Куп и Кортни.

Куп закрывал дверь, поэтому Джейс не видел его лица, но глаза Кортни были красными, как будто она плакала. Подскочив к ней и опустившись на колени, Джейс забеспокоился:

— Что случилось? Ты же хотела остаться ночевать у Аманды.

— Я передумала, — выдохнула девочка.

Джейс заглянул в серые глаза дочери и провел пальцем по ее носу. Всю неделю она каждый вечер разговаривала со своей лучшей подругой по телефону, строя планы и считая дни и часы, остающиеся до знаменательного события. И вот теперь она здесь, заплаканная, посреди кухни, и единственное объяснение — она передумала.

— А почему?

Куп стянул с головы Кортни яркую розовую шапочку и подмигнул Джейсу.

— Разве женщинам нужна причина, чтобы передумать? Это их право, не так ли, Кортни?

Заметив Гэррет, он сказал:

— Привет, Гэррет, как дела, дочка?

— Отлично, Куп.

Гэррет улыбнулась Купу и подошла к девочке.

— А ты, должно быть, Кортни. А я — Гэррет, подруга твоего папы. Я живу во Флориде, но тоже всегда скучаю по дому. Ведь дома лучше, верно?

Кортни печально кивнула головой, а Куп пояснил:

— Она не могла тебя найти, Джейс, и позвонила мне. Это что так хорошо пахнет? Цыпленок?

— Вечно ты голодный, — улыбнулась Кортни прадеду.

Джейс услышал хмыканье Купа и смех Кортни, но именно грудной смех Гэррет снова пробудил в нем желание.

— Папа, ты ведь не сердишься на меня за то, что я пришла домой?

Джейс обнял Кортни и крепко прижал к себе. У его дочери никогда не было тоненького голоска, даже в младенческом возрасте. Бёрч уверял, что ее голос похож на голос Купа. Вряд ли это было так, но Джейс точно знал, что в его дочери замечательно сочетаются сила и ранимость, неуверенность, невинность и упорство. За то время, что она жила у Айвена и Беверли, живость ее характера несколько погасла, она стала чувствовать себя менее уверенной, больше нуждалась в похвалах. Точно так, как это случилось с Лорел Энн. Джейс изо всех сил старался, чтобы вернуть дочери уверенность в себе.

— Конечно, не сержусь. Может быть, тебе захочется ночевать у Аманды в другой раз, но сегодня ты будешь спать дома.

Прикрыв глаза, Джейс снова обнял Кортни. Что будет с ней, если ей придется жить под одной крышей с Айвеном и Беверли постоянно? От этой мысли он просто похолодел. В конце концов она сломается, а он не может этого допустить.

Кортни стала вдруг что-то тихо напевать себе под нос, как она обычно делала, когда хотела спать.

— Пойдем, мой ягненочек, — сказал Куп. — Давненько я не укладывал тебя спать.

Куп взял своей ручищей ручку Кортни и повел ее из кухни. В дверях Кортни обернулась и посмотрела на отца почти такими же, как у него, серыми глазами. Лукаво подмигнув отцу, она позволила Купу увести себя.

В это мгновение Гэррет неожиданно поняла, что пережила дочь Джейса за последний год. Ее перетаскивали из дома в дом. Она потеряла мать. Если уж сердце Гэррет разрывалось на части, что говорить о сердечке Кортни?

Джейс стоял не двигаясь и смотрел на то место, где только что находилась Кортни. Потом он провел рукой по лицу, словно пытаясь стереть что-то из своей памяти.

— Так, говоришь, искала по телефону адвоката? Я тоже просматривал Желтые страницы, но для меня все адвокаты на одно лицо.

Наступила тишина. Гэррет наблюдала за Джейсом. На нем были его обычные выцветшие джинсы и футболка. Он был высокого роста, с прямой спиной и широкими плечами. Упрямый подбородок говорил о силе и твердости характера. Густые светлые волосы свисали на лоб и были чуть светлее небритой щетины на щеках и подбородке. И хотя глаза его были полуприкрыты, Гэррет убедилась, что не ошиблась минуту назад, подметив в них явный блеск желания.

Он увидел в ней женщину.

Уже хорошо. Но это лишь начало. Что-то ей подсказывало, что надо быть чрезвычайно осторожной, чтобы их отношения не вернулись в прежнее русло дружбы.

— Мне надо идти, — сказала она, протягивая руку за своим пальто.

Джейс хотел что-то ответить, но она поспешно перебила его:

— Я адвокат. Я бы, не задумываясь, взялась за твое дело, потому что вижу, как ты относишься к Кортни, и знаю, что ты замечательный отец. Я сдала государственный экзамен и имею право практиковать и во Флориде, и в Мичигане, но моя специальность — завещания и имущественные споры. Единственный случай, когда я оспаривала в суде право опеки, касался опеки над коккер-спаниелем. К тому же я плохо знакома с системой защиты в этой области, но знаю фамилию адвоката в Ист-Лэнсинге, который специализируется именно в защите прав отцов.

С этими словами Гэррет достала из кармана листок бумаги и протянула Джейсу.

— У этого адвоката высокая квалификация и самые лучшие рекомендации. Я уже говорила с его помощником и записала фамилии и номера телефонов некоторых его клиентов. Советую тебе начать действовать, Джейс. Мы ведь не знаем, каковы намерения Айвена и Беверли.

Да, вот еще что, Джейс. Независимо от того, кого ты наймешь вести дело, противная сторона будет следить за каждым твоим шагом. Ты будешь как инфузория под микроскопом, поэтому записывай все, что Кортни говорит про школу, про то, как ей нравятся встречи скаутов, как спокойно она себя чувствует в своем доме. А пока тебе лучше поесть, прежде чем эта кастрюля попадет в руки Купа.

У Джейса внезапно появилось ощущение, что его закружил циклон. Ее вера в то, что он любит свою дочь и может быть для нее хорошим отцом, подняла его настроение. Это была та самая Гэррет, которая проливала слезы на фильмах Диснея и не выносила вида крови, Гэррет, которую он знал как облупленную.

Он вышел с ней на улицу и крикнул, стоя в дверях:

— Передай своей маме, что нам с Купом очень понравилась ее стряпня. И еще! Скажи, судья присудил твоему клиенту право опеки над тем коккер-спаниелем?

Гэррет искоса взглянула на Джейса, и он увидел, как она улыбнулась и кокетливо подмигнула.

— Представь себе, присудил.

Голос ее звучал счастливо, и тихая ночь вдруг наполнилась радостью и покоем. Необъяснимое чувство, что все будет нормально, охватило Джейса. Он подошел ближе и спросил:

— Ты пойдешь со мной к этому адвокату?

Гэррет остановилась возле машины. Ветер трепал ее волосы и поднимал полы пальто.

— А тебе бы этого хотелось?

Во второй раз за вечер она задавала ему этот вопрос, но сейчас Джейс вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха, чтобы ответить. Всего минуту назад он был уверен, что перед ним та Гэррет, которую он знал как свои пять пальцев. Но на сей раз в ее больших голубых глазах был другой вопрос, на лице было другое выражение.

— Я хочу, чтобы Кортни забыла прошлое и снова стала сама собой. Я буду тебе признателен, если ты поедешь со мной к этому адвокату. И хорошо бы ты позволила мне починить твою машину в качестве ответной услуги. А ты, Гэррет? Чего хочешь ты?

Множество эмоций отразилось на ее лице, а голос был теплым и нежным:

— То, чего хочу я, ясно как день, Джейс Макколл.

С этими словами она открыла дверцу и села в машину. Джейс смотрел, как она выезжает со двора, и прислушивался к ужасному стуку мотора.

Что она имела в виду? То, чего хочу я, ясно как день. Разве она не заметила, что в Стоуни-Крике уже давно не было ясных дней?

Засунув руки в карманы, Джейс постоял возле дома, дожидаясь, когда стихнет шум мотора. Потом, повернувшись, он увидел, что наступил на собственную тень.

А тень откуда?

В первый раз за весь вечер он глянул на небо. Конечно, солнца не было, но сияла полная луна. На темном полуночном небе сверкали звезды, а земля была залита серебряным светом.

В мгновение ока мысли Джейса стали ясными, как ночное небо. С Кортни все в порядке, Куп укладывает ее спать. Он знает фамилию адвоката, защищающего права отцов, не говоря уже о телефонах его бывших клиентов. И Гэррет ему доверяет.

Джейс взбежал по лестнице, перепрыгивая через ступени. У него неожиданно появилось чувство, что светит солнце. Завтра обязательно будет солнце.

— Скажите, мистер Макколл, — спросил Александр Барклей, сплетая пальцы под подбородком, — у ваших бывших свекра и свекрови есть основания полагать, что вы плохой отец?

Джейс пристально посмотрел в карие глаза адвоката, тщательно обдумывая ответ. Он был далек от того, чтобы судить обо всех адвокатах по тому самодовольному типу, которого Айвен и Беверли наняли для развода; однако, собираясь к этому адвокату, в душе он все еще сомневался. Но волноваться было рано. Александр Барклей, хотя и согласился принять его, не торопился включать Джейса в число своих клиентов.

Барклей выглядел безупречно. На нем были импортные ботинки и традиционный дорогой галстук, но его рукопожатие было сильным, и выражался он без обиняков. Он был около шести футов ростом, но производил такое впечатление, словно в нем никак не менее десяти футов — что в ширину, что в высоту.

Адвокат, который в прошлом году вел дело о разводе, во время переговоров с Джейсом, каждый час которых стоил сто пятьдесят долларов, больше демонстрировал свою лысину, все время царапая что-то в блокноте. Александр Барклей редко отводил взгляд от Джейса, внимательно наблюдая, как будто хотел запечатлеть в памяти любые нюансы в выражении его лица и запомнить все, что он скажет.

Теперь он допытывался, не было ли каких-либо семейных тайн, были ли у Айвена и Беверли какие-нибудь конкретные основания, чтобы забрать Кортни. Откинувшись на стуле, Джейс остановил свой взгляд на статуэтке из стекла и хрома, которая украшала полку у противоположной стены. Перед началом разговора Гэррет задала адвокату несколько уточняющих вопросов, касавшихся этической стороны дела. Сейчас она сидела молча, ожидая ответа Джейса. Где-то тихо тикали часы.

— Я никогда и пальцем не тронул Кортни, — начал Джейс, снова глядя на адвоката. — Я ни разу не оставлял ее дома одну и никогда не обращался с ней плохо. Моя единственная вина перед Айвеном и Беверли в том, что я женился на их дочери. Может быть, они отнеслись бы к нашему браку лучше, если бы я был адвокатом, или врачом, или брокером, рабочее место которого за столом красного дерева, а не под капотом автомобиля.

Немного помолчав, адвокат спросил:

— Почему вы не пытались получить право опеки, когда от вас ушла жена?

Джейс ожидал, что его об этом спросят. Он лишь надеялся, что сможет убедить адвоката.

— Родители Лорел Энн всегда манипулировали дочерью, заставляли ее вести себя определенным образом всю ее жизнь. Я полагаю, они считали ее мягкость проявлением слабости. Они все время к ней придирались, и это ее доконало, а потом и нас всех. Несмотря на это, я знал, что Лорел Энн любила нашу дочь, и хотел сохранить семью. Но стать таким, как они, я не мог. И я не мог допустить, чтобы Кортни стала заложницей. Если бы Лорел Энн захотела вернуться, она должна была бы сделать это по доброй воле.

Адвокат Барклей кивнул.

— Вы сказали, что ваши отношения с женой в последние годы были натянутыми. Вы, вероятно, были страшно одиноки. Если я возьмусь за это дело, мне не хотелось бы никаких сюрпризов в суде.

— Сюрпризов? — не понял Джейс.

— У вас была какая-нибудь другая женщина?

Джейс почувствовал, как закипает кровь. Этот парень не ходит вокруг да около. Он уже спросил об их отношениях с Лорел Энн и о Купе, Бёрче и Кортни. Он хотел знать, каков его годовой доход и как он сочетает работу с воспитанием Кортни. Теперь он желает знать, не было ли у него любовницы. О чем еще он спросит? Что он ест на завтрак?

Джейс бросил взгляд на Гэррет, попеременно смотревшую то на Алека, то на Джейса. Собравшись с мыслями, Джейс ответил:

— Не было никаких других женщин ни когда я был женат на Лорел Энн, ни потом. За меня могут поручиться люди в Стоуни-Крике.

— Вы в этом уверены?

— Вы когда-нибудь бывали в Стоуни-Крике? — Этот вопрос задала Гэррет, а когда Александр Барклей отрицательно покачал головой, продолжила: — В Стоуни-Крике все знают всё обо всех. Даже чтобы изменить прическу, нужна записка от матери. Если кто-нибудь увидел бы Джейса с другой женщиной, если бы их даже просто заподозрили, уже на следующее утро это стало бы известно всем.

Гэррет выдержала пристальный взгляд адвоката, но внутри у нее все дрожало. Она почувствовала, что Джейс взволнован, но насторожилась по другой причине. Это было правдой, что все в городе тотчас бы узнали, если бы у Джейса была любовная связь, но никто не знал, что она любит его. Алек Барклей был, в сущности, незнакомцем, но ему не откажешь в проницательности. Интересно, видит ли он то, что не замечают другие?

Джейс подался вперед и засунул палец за воротник рубашки.

— Послушайте, я облегчу вам задачу. Когда я открыл мастерскую, то приносил домой больше грязи, чем денег, но я всегда мог содержать семью. Я не боюсь тяжелой работы. На мне мой единственный выходной костюм. Я открыл счет, чтобы откладывать деньги на колледж для Кортни, и приложу все силы к тому, чтобы сделать ее детство счастливым. Если надо для протокола, то на ланч я съел чизбургер и выпил молочный коктейль.

Гэррет даже рот открыла от изумления и взглянула на Джейса. В комнате стало так тихо, что было бы слышно, если бы пролетела муха. Джейс сумел себя поставить, не повышая голоса и не ударяя кулаком по столу. Он выложил все карты, без прикрас, без каких-либо извинений. Теперь настала очередь Алека решать, возьмется он за дело или откажется.

Пытаясь предугадать это решение, Гэррет смотрела, как адвокат медленно встал и оперся руками на письменный стол.

— Я ценю вашу откровенность, мистер Макколл…

Гэррет затаила дыхание, ожидая, что Алек откажет Джейсу.

— Кстати сказать, я тоже ел чизбургер.

Протянув Джейсу руку, он улыбнулся в первый раз за те сорок минут, что они были в офисе.

Джейс ответил на рукопожатие и тоже улыбнулся. Никогда еще Гэррет так никем не гордилась. Пока подписывались бумаги и составлялись планы, она только молча наблюдала. Когда они покинули офис, у Джейса был уважаемый адвокат и уверенность в себе, которая так была ему нужна.