— Все! — Вайет слегка повысил голос, потому что в машине играла музыка. — Расскажите мне, где вы выросли?

Лайза попыталась отвлечься, подставляя лицо свежему ветру. Вспоминать собственное детство страшно не хотелось, но Вайет спросил, и она должна была что-то ответить. Она бы с гораздо большим удовольствием рассказала, почему решила приехать в Южную Дакоту, или почему решила открыть магазин одежды, или как она раньше зарабатывала на жизнь. Но людям непременно подавай ее детство! Глубоко вздохнув, она начала:

— Родилась я в Чикаго, но росла во многих других местах…

— Ваши родители много переезжали?

— Нет, это я много переезжала без них.

Он ни о чем не спросил, и она, выждав какое-то время, добавила:

— Мне не было пятнадцати, когда я убежала из дома.

Он не спросил почему, просто ждал продолжения.

— Ну, шериф, смелее. Вам же, наверное, хочется знать, почему я это сделала?

Какое-то время он продолжал молчать. Они уже подъехали к городу, когда Вайет заговорил:

— Я думаю, у вас были на то веские причины. Но вы же возвращались домой?

Обычно люди реагировали совсем не так. Это смутило и взволновало ее. Получается, он верит ей: раз она сделала это, значит, так было нужно.

— Да. Несколько раз. Правда, благодаря полицейским. Но всегда убегала опять.

Вайет наблюдал за Лайзой краем глаза. Ветер трепал ее волосы, закрывая ей лицо. Еще утром он удивлялся, откуда в ней столько силы и независимости, теперь начал догадываться. Его воображение живо нарисовало полицейского, который тащит худенькую девочку с огромными глазами туда, куда она совсем не хочет возвращаться. Что-то подсказывало ему, что она отчаянно сопротивлялась.

— Неудивительно, что вы не любите людей в форме.

— Почему вы так думаете?

Тут удивился он.

— Вы всячески даете это понять.

— Ничего подобного.

— Значит, вы относитесь ко мне нормально?

— Конечно! Я думаю, вы очень славный человек.

Он слегка улыбнулся.

— Достаточно славный, чтобы пообедать со мной и сходить в кино?

— Слишком славный. Можно сказать, примерный.

Это прозвучало с такой издевкой и так резко, будто она провела гвоздем по стеклу.

— Простите? — переспросил он.

Она всплеснула руками.

— О Боже мой! Ну вот, опять. Простите, если это обидело вас. Я совсем не нарочно. Вы действительно прекрасный человек, ни дать ни взять — положительный киногерой: ровно в одиннадцать ложитесь спать и каждое воскресенье ходите в церковь, а в детстве наверняка пели в церковном хоре. И теперь, после рассказа о моем прошлом, пора вам понять, что вы мне не пара.

Вообще-то, Вайета было трудно вывести из себя, но и он не святой. В полном молчании он, резко затормозив, припарковался напротив ее магазинчика, вышел, хлопнув дверью, и резким рывком открыл багажник. Лайза вышла из машины в легком смятении. Вынув из багажника большую коробку, Вайет мрачно посмотрел на девушку. Она улыбнулась — никакого эффекта.

— Ну послушайте же! — Она подхватила коробку поменьше и направилась к входной двери. — Я совсем не хотела вас обидеть.

Он молча дождался, пока она отопрет дверь, зашел в магазин, бросил коробку на пол и пошел за следующей. Лайза уже давно поняла, что мужчина быстрее работает, когда он злой. К тому времени, когда машина была разгружена, Вайет, делая две ходки на ее одну, так и не проронил ни слова. Лайза чувствовала себя ужасно. Ну что бы такое сделать?

— Послушайте, шериф!

Он резко остановился.

— Если вы собираетесь опять извиняться — не стоит. Конечно, вы обо мне не высокого мнения, но это в принципе не имеет значения. Я-то знаю, что всю жизнь не только котят с деревьев снимал.

— Ну конечно же, нет… Я совсем не намекала…

— К вашему сведению, я обезвредил шайку, воровавшую скот. И однажды в Вествере арестовал человека, ограбившего банк.

Вайет с трудом скрывал досаду. Как обидно, что он не может показать приз за бросание лассо, полученный еще в тринадцать лет. Они молча смотрели друг на друга. Спутанные волосы Лайзы в беспорядке падали ей на лицо. И вдруг Вайет представил, что вот так же она должна выглядеть после ночи любви. Его опять обдало жаром. Выражение лица девушки постепенно менялось. И он готов был съесть собственную шляпу — она переживала то же самое. Лайза может говорить все что угодно, но чувствам не прикажешь. Он подошел ближе, оглушенный стуком собственного сердца, не сводя взгляда с ее губ, страстно желая ее поцеловать.

Хлопнула входная дверь. Вайет обернулся и вопросительно посмотрел на запыхавшегося Клетуса.

— Мальчик мой, я тебя совсем заждался!

— Что случилось, дед?

— Нужно помочь Мертил Джентри. Бедняжка в последний раз звонила уже в слезах и умоляла найти тебя, как только ты вернешься.

Мертил Джентри, старенькая вдова, жила на Пайк-стрит уже около шестидесяти лет. Несколько дней назад речь могла идти исключительно о соседских детях, помявших цветы, но сейчас, после кражи машины, кто знает…

— С ней все в порядке? — спросил Вайет.

— Ну, насколько я знаю — да.

Вайет покосился на Лайзу.

— Дед! Ты скажешь, в чем дело или нет?

Клетус щелкнул подтяжками.

— Скажу, скажу… И нечего раздражаться. Беда случилась с ее кошкой — она опять залезла на дерево и не может спуститься. А Мертил говорит, что ты — единственный, кому она может доверить свою любимицу.

Кровь ударила Вайету в голову. Ему страшно захотелось провалиться сквозь землю вместе с Мертил Джентри и ее дурой кошкой.

— Что случилось? Ты что, язык проглотил?

Лайза смотрела на него. Она не сказала ни слова, лишь многозначительно приподняла бровь. Сжав зубы, Вайет поставил последнюю коробку на стол, кивнул и вышел, хлопнув дверью. До него донеся голос деда:

— Ты можешь мне объяснить, какая муха его укусила?

Ответа он не расслышал. Ну и ладно! Пусть Лайза рассказывает Клетусу о том, что считает его единственного внука хлюпиком из церковного хора.

Вайет захлопнул багажник и сел в машину. Он был зол как черт. Если бы Клетус дал ему еще пять секунд! Он вспомнил глаза Лайзы. Еще пять секунд — он взял бы ее за руку и притянул поближе, еще пять секунд — он обнял бы ее и поцеловал. Каких-то жалких пять секунд! У Клетуса Мак-Калли куча достоинств, но его потрясающая способность появляться в самый неподходящий момент…

Проезжая на юг по Мейн-стрит, Вайет вяло помахал старикам, как всегда собравшимся у парикмахерской Эда, свернул на Пайк-стрит и припарковался у маленького белого домика Мертил Джентри. Хрупкая седая старушка встретила его прямо на пороге и лично проводила на задний двор. Как будто он ни разу там не был! В нем опять поднялась волна глухого раздражения, и, ругаясь про себя последними словами, он полез на дуб. Зацепившись за ветки, шляпа слетела на землю, но он в конце концов добрался до шипящей и царапающейся кошки. Когда он спустился, Мертил тут же подхватила свое толстое рыжее сокровище и заворковала:

— Ну вот, Дейзи, теперь ты в безопасности. Бедная детка!

Шериф поднял с земли шляпу, попрощался с Мертил и вернулся в офис. Слово «примерный» назойливо звучало у него в ушах. Ну и словечко. Примерный и славный! Славными бывают щенки, весенние цветочки и старая удобная одежда. Тошно, аж зубы сводит! Он вышел из машины, зашел в офис и очень «славно» хлопнул дверью. Видите ли, Лайза так считает! Ну и прекрасно! Она вообще может думать все что угодно. Он не собирается больше прыгать перед ней на задних лапках. В конце концов, и у него есть гордость. И вообще, на ней свет клином не сошелся. Конечно, никто не сможет заставить так биться его сердце, но теперь это не имеет значения. Вайет Мак-Калли принял решение. Все!

— Клейт, одолжи мне свои кожаные штаны, — попросил Вайет несколькими часами позже.

— Одолжить тебе что? — пробурчал Клейт.

Покосившись на приятеля, Вайет осмотрелся вокруг. Из громкоговорителя раздавался голос комментатора. Около другой арены зрители приветствовали очередного победителя. Где-то поблизости ржали лошади, а на проселочной дороге дочь Клейта, Хейли, с двумя мальчишками развлекалась, прыгая через лужи.

— Мне нужны твои кожаные штаны. Я собираюсь прокатиться на Дьяволе.

— Ты с ума сошел? Я как-то попробовал, так эта тварь сбросила меня, я и охнуть не успел. И вообще, с чего это ты решил принять участие в родео?

Вайет не ответил. Он неотрывно следил за темноволосой женщиной, сидящей на противоположной трибуне. Решение проехаться на буйном жеребце он принял всего две минуты назад, когда Лайза поцеловала Батча Бруннера, продержавшегося в седле три или четыре секунды.

Проследив за взглядом Вайета, Клейт изумленно вопросил:

— Так это из-за нее ты собираешься строить из себя дурака?!

Вайет ответил, продолжая мрачно смотреть на Лайзу:

— Иногда мужчина должен напомнить, что он мужчина.

— Будь я проклят! — покачал головой Клейт после длительного молчания.

— Как тебе будет угодно. Так что насчет штанов?

Клейт хмыкнул и начал расстегивать ремешки.

— Штанов мне не жалко. Вперед, ковбой!

* * *

— Теперь ты понимаешь, почему родео — главное спортивное зрелище в Южной Дакоте? — спросила Мэлоди Мак-Калли.

Лайза, не видевшая раньше ничего подобного, действительно была удивлена. Пахло жареными хот-догами, картошкой фри и блинчиками. Казалось, что голос комментатора слышен аж в Вайоминге. А ковбоев сколько!

Лайза посмотрела на Мэл:

— Все это безумно интересно. Видишь вон того ковбоя? Пять минут назад он выражался так, что у меня волосы дыбом встали. А за несколько секунд до того, как лошадь его скинула, могу поклясться, он молился непорочной Деве Марии. Объясни мне, пожалуйста, еще раз, почему вполне нормальные с виду мужчины лезут на разъяренных диких быков и лошадей, у которых одно желание — сбросить седока. Ведь так и покалечиться недолго.

— Пожалуйста, не говори при мне это слово.

— Какое?

— Непорочная.

— А что в нем плохого?

Мэл передернула плечами.

— Ничего. Но мне через пару месяцев исполнится тридцать и…

Лайза отвлеклась от происходящего и внимательно посмотрела на светловолосую, голубоглазую девушку, сидящую рядом, с которой подружилась месяц назад. Мэлоди Мак-Калли в отличие от многих других городских дам встретила их с Джилиан очень радушно. Она была по-своему привлекательна, хотя всегда ходила в джинсах, ругалась как заправский матрос и с легкостью управлялась с хозяйством. Приходилось только дивиться, как это люди не видят за напускной грубоватостью мягкое, доброе сердце.

— Мэл, ты хочешь сказать, что ты — девственница?

— Я же просила тебя не говорить это слово. — Мэл запнулась. — А если и да, то что?

Лайза улыбнулась, глядя на сразу посерьезневшее лицо Мэл.

— Да ничего.

— Ты надо мной смеешься?

— Конечно, нет! Я просто немножко удивилась, вот и все. Согласись, это несколько необычно в наше время и в нашем возрасте, а особенно для такой женщины, как ты.

— Если это комплимент, то он не очень тебе удался.

Лайза рассмеялась. Оказывается, Мэл Мак-Калли гораздо больше похожа на своего брата, чем она думала. Господи! Никак его не выкинешь из головы!

— Извини, какая-то я сегодня косноязычная. Поверь мне, это действительно комплимент. Просто я никогда не встречала такую сильную и уверенную в себе девственницу. Да еще такую хорошенькую. Вот и все.

— Ты думаешь, я — хорошенькая?

— А разве нет?

Глядя куда-то в сторону, Мэл поправила волосы. Посмотрев туда же, Лайза увидела Клейта Карсона, прислонившегося к воротам и скрестившего руки на широкой груди.

— Местные холостяки, должно быть, слепы…

— Нет, — откликнулась Мэлоди, — просто упрямы как ослы. А ты?

Лайза резко повернулась.

— Упряма как осел?

Мэл покачала головой.

— Я просто хотела узнать… Да ладно, это не мое дело.

— Что? — настаивала Лайза.

— Ну, — Мэл повела плечом, — я просто хотела узнать, а ты сама — девственница?

В голове у Лайзы промелькнуло несколько избитых фраз, но в горле застрял комок. Глядя на нее, многие считали, что она легкодоступна, а узнав о ее прошлом — что она и многоопытна. И поэтому от вопроса Мэл неприятно защемило в груди.

Мэлоди неожиданно вскочила и так вскрикнула, что половина зрителей оглянулась в их сторону. Лайза, не успевшая ответить, растерялась.

— Лайза! Посмотри!

Оторвавшись от своих мыслей, Лайза поднялась. Вообще-то по шляпам трудно различать ковбоев, у всех они коричневые, черные или серые. Она знала только одного, носившего белую.

— Мэл! По-моему, это Вайет!

— А кто же еще! — фыркнула Мэл. — Черт возьми! Как ты думаешь, зачем мой брат залез на дикого жеребца?

В это время раздался голос комментатора:

— Внимание! Внимание, леди и джентльмены! Похоже, что один из самых известных холостяков Джаспер-Галча собирается попытать счастья на Дьяволе.

* * *

Шляпа защищала глаза Вайета от слепящих лучей заходящего солнца. Нервы были на пределе, сердце бешено колотилось. Обычно он выступал в роли зрителя, но сегодня на карту поставлена его репутация. «Примерный»! Дьявол — это тебе не церковный хор!

По лицу Вайета струился пот. Лихорадочно вспоминая правила, он ухватился за петлю левой рукой, а правую поднял вверх. Ворота загона распахнулись, и жеребец выскочил. Только каким-то чудом Вайет умудрился не свалиться.

Мак-Калли провел в седле бесчисленное количество часов. Он всегда участвовал в загоне скота, после чего спина и ноги надолго немели. Сначала отец, а потом дед учили его объезжать лошадей. Как всякий мужчина в этих краях, он увлекался родео. И каждое лето пробовал свои силы на механическом «скакуне», который Дорали привозила в свой салун «Крейзи Хорс». Но механическая кукла не имела ничего общего с Дьяволом.

Жеребец полностью оправдывал свою кличку. Он вылетел из загона как пружина. Казалось, Дьявол не касается земли копытами. Тело его извивалось, уши были прижаты, зубы оскалены. В свое время отец Вайета хвастался, что его сынок интуитивно чувствует, где у лошади находится центр, и всегда садится правильно. Сейчас папа мог бы им гордиться.

Дьявол делал все возможное, чтобы скинуть седока. Он бросался то вправо, то влево, резко опускал голову и с такой силой взбрыкивал задними ногами, что Вайету казалось — у него не осталось ни одной целой косточки. От ужасного напряжения у него звенело в голове, он уже не слышал ни криков толпы, ни голоса комментатора.

Но тут Вайет вспомнил о поцелуе Лайзы и еще сильнее сжал ноги.

По условиям родео всадник должен продержаться на лошади по крайней мере восемь секунд. Мак-Калли казалось, что прошла целая вечность: мускулы ног дрожали, пальцы левой руки свела судорога. Дьявол опустил голову, взбрыкнул задними ногами, прозвучал гонг, жеребец встал на дыбы, и Вайет вылетел из седла.

Наверное, он вспомнил, что нужно отпустить петлю, потому что, когда делал кульбит в воздухе, рука была уже свободна. Некоторые наездники утверждали, что падение происходит как в замедленной съемке. Вайет грохнулся так быстро, что даже не понял, что произошло. Он чувствовал, что у него все страшно болит, — плевать, главное, гордость не пострадала.

— Вайет Мак-Калли, леди и джентльмены! — прокричал комментатор. — Похоже, что шериф графства Джонс может зарабатывать себе на жизнь как профессиональный наездник, если решит оставить службу.

Вайет поднялся на ноги и огляделся. Как и большинство мальчишек в Южной Дакоте, он когда-то мечтал стать одним из таких вот кривоногих чемпионов родео, у которых количество наград и переломов было примерно одинаковым. Но особым безумством он никогда не отличался и, уж конечно, влез на Дьявола не потому, что собирался сменить карьеру. Вдохновляло его совсем другое. Отряхнув брюки и шляпу, он помахал зрителям и направился к воротам, где находился источник его вдохновения.

* * *

— Ты собирался покончить жизнь самоубийством? — воскликнула Мэл.

В ответ он покачал головой, не отрывая глаз от женщины, стоявшей у ворот рядом с сестрой. На Лайзе были коричневые джинсы и бежевая майка. Он никогда не видел, чтобы кому-нибудь еще так шел этот цвет.

— Ну как ты? — спросила Лайза.

Он медленно поднял глаза, посмотрел ей в лицо и мгновенно забыл обо всем на свете — она смотрела на него с таким восхищением!

— Вот уж не думал, что тебя это волнует.

Она фыркнула.

— Меня волнует судьба любого живого существа, независимо от его умственных способностей.

Вайет широко улыбнулся.

— А ты говорила Батчу Бруннеру, что он тупица, перед тем как его поцеловать?

Лайза замерла. Лукавые чертики в его глазах привели девушку в замешательство.

— А почему ты решил, что я и тебя поцелую?

Вайет оглянулся. Увидев, что арена пуста, он оперся о ворота и продолжал:

— Мне кажется, что это было бы честно. Ты не согласна?

— А мне кажется, что я достаточно ясно дала тебе понять…

— О, да! Ты думаешь, что я такой славный…

Он влез на ворота и, не спуская с нее глаз, спрыгнул вниз, стянул зубами кожаную перчатку и подошел к ней вплотную. Лайза понимала, что должна как-то воспротивиться. Понимала, но не противилась. Он был так близко, что она видела темные точки в его светло-карих глазах и отросшую за день щетину. Его губы коснулись ее губ, сначала мягко, а затем все с большей силой, большим чувством, большей страстью.

За последние несколько месяцев Лайза целовалась с дюжиной мужчин, но ни один из них не мог сравниться с Вайетом. Ей казалось, что поцелуй столь добродетельного шерифа может быть только целомудренным. Ничего подобного. Она чувствовала, как желание овладевает ею, поднимаясь изнутри и разливаясь по всем клеточкам, хотя это совершенно противоречило ее намерению оставаться безразличной и холодной. Она не заметила, как обвила руками его шею. В ответ Вайет крепко обнял ее и прижал к себе. Девушка слышала его учащенное дыхание и чувствовала жар его тела. Она была потрясена! Боже, что она делает?

Лайза резко отвернулась и опустила руки. Словно очнувшись, она опять услышала голос комментатора, крики зрителей, болеющих за очередного ковбоя, отступила назад и взглянула на Мэл. Та изо всех сил делала вид, что ничего не заметила. Ладно, с Мэл она объяснится позже, а сейчас… Она взглянула на Вайета, и ее опять охватило желание. Лайзе казалось, что она ничего не видит, кроме огня в его глазах.

— Этого не должно было случиться, Вайет.

— А ты говорила это Батчу Бруннеру, когда целовала его? — спросил он, видимо заранее уверенный в ответе.

Конечно, она ничего подобного не говорила Бруннеру. Тот поцелуй не произвел на нее никакого впечатления и вообще ничего не значил.

Как отличался сейчас Вайет Мак-Калли от того шерифа, которого она знала. Он стоял, широко расставив ноги, в потемневшей от пота рубашке, грязной шляпе, с морщинками в уголках глаз, словно провел долгие годы в прериях под ярким солнцем, гордый и независимый, — настоящий ковбой. Но никакой он не ковбой, он — шериф, и об этом нужно помнить. Стараясь привести мысли в порядок, она спросила:

— Зачем тебе понадобилось садиться на этого жеребца?

Вайету, видимо, не понравилось строгое выражение ее лица. Он надел шляпу и глубоко вздохнул:

— Так ты до сих пор думаешь, что я примерный?

От удивления она даже приоткрыла рот.

— Ты хочешь сказать, что все это ради меня?

— Ну, может быть, мне хотелось доказать… И знаешь, что я думаю, Лайза?

Она вопросительно вскинула бровь.

— …что мне это удалось. Ты до сих пор уверена, что я слишком славный, чтобы пойти со мной пообедать?

Он заметил, как у нее перехватило дыхание, но взгляд потеплел. Собрав остатки решимости, Лайза начала:

— Вайет, я не думаю…

— Хорошо, — прервал он ее, понимая, что получит сейчас очередной отказ. — Ты можешь не отвечать прямо сейчас. Подумай столько, сколько сочтешь нужным. — И, не дав ей больше сказать ни слова, он приподнял шляпу, кивнул Мэл, смотревшей на них глазами, круглыми от удивления, и удалился.

Пройдя шагов десять, Вайет, сам не зная почему, оглянулся. Лайза смотрела ему вслед. Он медленно повернулся — она стояла, скрестив руки на груди, склонив голову, а легкий августовский ветерок развевал ее волосы. Казалось, она не знает, что теперь делать. Но шериф готов был поспорить на свою любимую лошадь, что она уже не считает его пай-мальчиком. Вайету очень хотелось подойти к ней и расцеловать. Но как она на это отреагирует? Да и себя тоже надо пожалеть, ему и так досталось сегодня от Дьявола. Поэтому Вайет только улыбнулся и пошел дальше. Отдав Клейту штаны, он сел в кабину своего старенького пикапа. Завтра мышцы будут чудовищно болеть, но это его не волновало. Поцелуй Лайзы стоил и боли, и грязи, и пота. Облизав губы, он почувствовал вкус ее помады.

— Э-э-э-ххх!

И тут же размечтался. В следующий раз он будет целовать ее в месте более тихом и спокойном, чем шумное, многолюдное родео. Только надо дать ей немного времени. Ничего — он умеет быть терпеливым.

Вайет завел машину, включил первую скорость, но так и не тронулся с места. Глядя в вечернее небо, он все вспоминал, как Лайза обнимала его — она просто таяла в его руках. Сколько же времени ей нужно дать? День? Неделю?