Фары выхватили из темноты знакомый седан двадцатилетней давности, стоящий на дорожке перед домом, едва Бурке повернул за угол. Вчера он видел Лили в этой машине. За рулем. Как он оказался здесь, у его дома, так поздно? И почему в квартире везде свет? Что-то случилось. Может, Лили приехала поговорить с ним?

Бурке резко затормозил и выпрыгнул из автомобиля. Дурное предчувствие усиливалось с каждым шагом. А когда Джейн широко распахнула двери и выскочила на тротуар, предчувствие превратилось в настоящий страх.

— Что произошло? Алекс? Что с ним? Где он? Где Лили?

— Что? Нет. Я хотела сказать, да. Алекс заболел, но сейчас все в порядке. По крайней мере, мне так кажется. — Она добавила уже спокойнее: — Бурке, я вышла не затем, чтобы напугать тебя до смерти. Не шуми в доме, потому что Лоэтта и Алекс уже спят.

Бурке почувствовал невероятную слабость. Слишком долгим был день, слишком длинной была неделя, сейчас он ощутил накопившуюся усталость каждой клеточкой своего тела.

Он достал с заднего сиденья саквояж и вошел в дом.

— Значит, Лоэтта спит? Джейн, а ты-то куда собралась?

— Прогуляюсь. Может, загляну в «Бешеную лошадь».

— Не советую. Тебе известно, что Южную Дакоту называют штатом койотов?

— Спасибо за напоминание.

— Джейн, так оно и есть. Сейчас за полночь, и в это время ты застанешь в «Бешеной лошади» только толпу полупьяных мужиков, совершенно одичавших без женщин.

Ее лицо вытянулось.

— Буду держать баллончик с перцовкой наготове.

— Джейн, возьми хотя бы мою машину.

— Нет. Мне нужно размяться. Да не беспокойся! Большие мальчики меня не пугают. У них не подскакивает температура, и они не заходятся в плаче так, что впору уши затыкать. Лоэтта нас спасла. Она успокоила Алекса и меня привела в чувство. — Глядя вперед, Джейн пробормотала что-то еще вполголоса и сбежала по ступенькам.

— Ты что-то сказала?

— Так, ничего. Оба заснули совсем недавно. Думаю, она будет рада, когда, проснувшись, увидит тебя.

— Я в неоплатном долгу.

— Мы же одна семья, правда? Пока, Бурке. Не забудь поблагодарить Лоэтту.

За окном уютно горела лампа.

Присутствие Лили ощущалось повсюду. Ее пальто лежало на кресле. Из кухни доносился запах свежего кофе. На журнальном столике любимая кружка Алекса вместе с термометром, детской книжкой и свитером Лили.

Осторожно, стараясь как можно меньше шуметь, Бурке поднялся в комнату Алекса. У двери он замер. Его сын тихо спал на руках Лили.

Он с огорчением заметил у Алекса темные круги под глазами, ярко-красные пятна на щеках — последствия лихорадки, о которой говорила Джейн. Но сейчас дыхание малыша было ровным, а сон — глубоким.

Свет от лампы мягко падал на белую пижаму Алекса и бледное лицо Лили. Тени от ее длинных ресниц падали на щеки.

Желание волной захлестнуло Бурке. С того дня, как приехали Джейн с Алексом, они почти не виделись.

Лили избегала Бурке, но он не мог без нее жить. Он любил ее.

Но что ей дала его любовь? Горечь ожидания, потерю ребенка, бессонные ночи, наполненные слезами и одиночеством… Имеет ли он право вновь вторгаться в ее жизнь, надеяться на прощение?

Может, пройдет время…

Тяжело вздохнув, Бурке потянулся за Алексом. Стараясь быть осторожным, он все же случайно коснулся груди Лили.

Она проснулась мгновенно, открыла глаза, посмотрела на него. Громадные темные зрачки, притягивали ближе и ближе, до тех пор, пока Бурке не приблизился к ней вплотную. Ее губы были похожи на огонек свечи, и коснуться их хотелось все сильнее с каждой секундой.

Они оба не двигались, даже не дышали. Бурке хотел бы продлить это мгновение навечно, чтобы в целом мире существовали только он и она в полутемной комнате.

— Ты вернулся? — Она неуверенно попыталась нарушить пугающее, напряженное молчание.

— Да. Только что.

— А где Джейн?

— Пошла прогуляться.

Лили улыбнулась.

— Она хорошая.

Бурке медленно поднялся с Алексом на руках.

— Она разная. Думаю, Алекса надо уложить в кровать. Не хотел будить тебя. Извини.

Когда Бурке забрал Алекса, Лоэтта ощутила в руках пустоту. Теперь малыш согревал Бурке, а она дрожала от холода.

Ей было холодно. И пусто. Такого холода и пустоты Лоэтта не испытывала ни разу в жизни. Даже когда поняла, что потеряла своего ребенка. И потеряла Бурке.

Лоэтта коснулась края детской кроватки. Она разглядывала большие, мягкие руки Бурке, когда он, склонившись над кроваткой, щупал лоб Алекса и укутывал его мягким желтым одеялом.

Когда Бурке повернулся и посмотрел на нее, Лоэтта попыталась вспомнить, как ей было плохо, когда он исчез.

Он ужасно со мной обошелся, подумала Лоэтта, когда он обнял ее.

Он ужасно со мной обошелся. Но как же хорошо прижиматься щекой к его плечу.

— Прости меня, Лили.

Она чуть откинулась назад, чтобы посмотреть в глаза Бурке. Лили хотела разозлиться, обвинить его за печаль, которая поселилась глубоко в сердце. Она постаралась вспомнить, как страдала, как первые месяцы без Бурке превращались в годы. Но не смогла. Не смогла обвинить его за то, что он поступил справедливо.

— Это не твоя вина, Бурке.

— Ты действительно так думаешь?

Лоэтта шагнула назад, освобождаясь из рук Бурке.

— Да. Мне пора.

Он проводил ее вниз, стоял рядом, наблюдая, как Лоэтта забирает пальто, ботинки и сумочку. Уже в дверях она достала из кармана ключи от машины.

— Слышал, ты получила права.

Лоэтта сразу повеселела, заулыбалась до ушей.

— Один раз слишком резко вошла в поворот, но экзамен прошел на «отлично».

— В этом я не сомневался.

— Насчет Алекса не беспокойся. Температура спала примерно в одиннадцать. Я рада, что навестила вас. Малыш очень славный.

Бурке кивнул. Он выглядел уставшим.

— У Алекса две скорости, — сказал он. — «Полный вперед» и «сон».

Тут Лоэтте нечего было возразить, но она, кажется, придумала, чем можно помочь Кинсайдам.

— Бурке?

— Да?

Бурке смотрел на нее, и душа оживала. Удивительно, как мало ему нужно, чтобы убитая надежда возродилась вновь.

— Алекс может участвовать в спектакле, если хочешь.

В то же мгновение крошечная надежда погасла. Лили признала, что он поступил правильно, но не собиралась во второй раз бросаться к нему в объятия и раскрывать свое сердце.

— Что он должен делать?

— Маленькие обычно ничего не делают, они смотрят и радуются. Алекс подойдет на роль ослика или ягненка.

— Я подумаю. Что-то еще, Лили?

Он был почти уверен: Лили хотела сказать совсем про другое. Он был почти уверен: она хотела сказать, что не переставала любить его ни на минуту.

— Нет. Все. Спокойной ночи, Бурке.

Мимолетным жестом она коснулась его щеки. Словно прощая его за причиненную боль.

Он стоял у открытой двери до тех пор, пока Лили не отъехала. Кто-то говорил, что машина досталась ей от матери. Автомобиль не блистал новизной, но по звуку мотора чувствовалось, что он прекрасно сохранился. А Лили молодец! Хотелось порадоваться за нее, но последние дни отучили Бурке радоваться.

Вернувшись в опустевшую гостиную, он сразу увидел лавандовый свитер Лили на ручке кресла. Когда Бурке взял его, на пол упала маленькая футболка Алекса. Он поднес к лицу обе вещицы, вдыхая запахи любимой женщины и ребенка. Так Бурке простоял очень долго с закрытыми глазами, прижимая ладонь к щеке, которую так нежно погладила Лили.

Намереваясь вернуться в Джаспер-Галч, Бурке надеялся, что Лили по-прежнему его любит. Дениза умерла совсем недавно, от таких мыслей становилось стыдно. Но Бурке ничего не мог поделать. Он думал о ней каждую минуту, не переставая любить и пытаясь скрыть это от Денизы. Если Дениза и догадывалась, то должна была понять. Ведь она была счастлива? Бурке делал все, чтобы его жена была счастлива.

С Денизой Паркер он познакомился пять лет назад на благотворительном обеде в госпитале. Дениза умела одеваться, знала, как привлечь мужское внимание. Она мало отличалась от других женщин, которые были у Бурке до того, как он встретил Лили. Любительница дорогих безделушек и нарядов, современная, остроумная, если нужно, послушная, Дениза знала, чего хочет. А она хотела завоевать Бурке.

Странно, но прежде он не задумывался о женщинах, с которыми встречался раньше. Бурке сейчас понял, насколько Лили отличается от этих девушек. И не потому, что ранима и беззащитна. Когда Дениза сообщила Бурке о беременности, она плакала искренне. Но Дениза стремилась выйти замуж без любви. Того же хотел от Лили и Уэсс Страйкер. Однако Лили ему отказала.

Раньше Бурке почти не сомневался что, как только Лили поймет причину его исчезновения, она простит. И можно будет начать жизнь так, будто они расстались вчера, а не два с половиной года назад. В реальности все сложилось иначе. Его не осудили. Теперь он понял, что дело не в вине или прощении. Бурке столкнулся с незаживавшими ранами и потерями, которые Лили будет помнить вечно.

Как врач он видел и исцеление, и смерть. В некоторых случаях люди, потерявшие близких, проходили трудный, болезненный путь, постепенно собирали себя по кусочкам и продолжали жить. Другие так и оставались в плену вечной печали. Лили гораздо сильнее, чем многие думают, но и она не смирилась с потерей ее… их… ребенка.

Он думал, что Лили готова вылететь из гнезда. А сейчас не уверен. Бурке не знал, чем помочь ей, но сделал бы все, чтобы она вновь смогла улыбаться.

Бурке положил футболку Алекса и свитер Лили обратно на кресло и пошел в ванную. Там он долго стоял под горячими струями воды. Потом лег в постель, завернулся в несколько одеял и смотрел на черный потолок, слушая гудение ветра, шелест веток за окном, посапывание Алекса в соседней комнате. Около двух вернулась Джейн.

Странно, этим вечером в доме никто не смеялся — ни Алекс, ни Джейн, ни Лили. И Бурке тоже было не до смеха.

— Давай, Лоэтта. Скоро финал. Улыбнись.

Лоэтта взглянула на Мэлоди и натянуто улыбнулась. Спектакль подходил к концу, но расслабляться было пока рано. Если не считать маленьких неудач, то представление прошло хорошо во всех отношениях. Лоэтта искренне гордилась детьми. Мэлоди права, она просто обязана сейчас улыбаться.

Лу дождалась последнего аккорда песни «В тиши ночной» и приглушила свет ламп. Родители зааплодировали, младенцы заплакали, актеры поклонились. Лоэтта, наконец, вздохнула с облегчением.

Джози Галлахан протянула ей букет цветов. Ландыши в прозрачной бумаге вокруг единственной розы на длинном стебле. Лили с трудом сдержала улыбку. Глаза отыскали в толпе Бурке. Лоэтта замерла. Показалось, что она видит его впервые. Как в первый раз, ей захотелось взлететь высоко над землей в воздухе счастья и беспечных надежд.

Алекс громко позвал папу, и Лоэтта очнулась. Она узнала голос Джейн.

— Я спешу, Алекс. Там, видишь? Папа там, — сестра Бурке перекричала гудящую толпу. Все повернулись и посмотрели на нее.

От всего этого шума у Лоэтты разболелась голова. Она хотела уйти и не могла сдвинуться с места. К счастью, Изабель взяла на себя роль хозяйки, провожая гостей в глубину зала. Там были приготовлены пунш и сладости для всех. Родители подходили к Лоэтте, чтобы поблагодарить за спектакль.

Бурке был уверен, что неизвестный художник будет разоблачен, как только все увидят декорации, написанные Лили для спектакля. Никто ничего не заметил. Кроме Бурке, конечно.

В другом конце комнаты Мэлоди Карсон и Лиза Маккали что-то объясняли Лоэтте. Она улыбалась. Но даже отсюда Бурке видел, какие печальные у нее глаза.

Клетус зацокал языком. И, покачивая головой, сказал:

— Единственное, чего не могу, — склеить разбитое сердце и остановить рассвет. А у этой женщины разбитое сердце.

— Думаете, я не понимаю?

— Дай закончить. Не знаю, что произошло между вами двумя, но в глазах у Лоэтты очень большая тоска. Да сэр, ее сердце определенно разбито.

Алекс дотянулся до жестких, пышных усов Клетуса. Старик притворился, что кусает его за палец, и малыш засмеялся.

— Я хочу ей помочь, — сказал Бурке, высматривая Лили среди толпы. — Но она избегает меня. Не знаю, что делать.

— Ты доктор, тебе не привыкать к человеческим страданиям и боли. Хотя исцелить разбитое сердце может только человек, познавший страдание. Многие люди этого не знают.

Бурке раскрыл рот.

— Исцеление, — продолжил Клетус, — должно исходить из мыслей, тела, и души человека. Лоэтте нужно время, чтобы это понять.

— Что же делать мне, пока она не поняла?

Клетус шутливо щелкнул по пухлым пальчикам Алекса. Посмеявшись с мальчишкой, он сказал:

— Ничего. Наберись терпения и жди.

— Ждать чего?

— Пока она не будет готова. Ждать осталось недолго. Я уверен.

— Как я узнаю об этом?

Старик щелкнул подтяжкой и посмотрел по сторонам.

— Просто узнаешь, вот и все.

Бурке мог бы выругаться, но ему мешал Алекс. Пару часов назад он имел похожую беседу с Лизой Маккали и ее мужем Вайатом. Лиза считала, что у нее начались схватки. Бурке осмотрел ее и сообщил, что тревога была ложной.

Лиза недоверчиво смотрела на доктора громадными, полными слез глазами.

— Поверьте, когда придут настоящие схватки, вы почувствуете.

— Как я узнаю об этом?

— Просто узнаете, — ответил Бурке. Теперь он ругал себя за слишком покровительственный тон.

— О-хо-хо, — Клетус юркнул за спину Бурке. — Кажется, эти пираньи Гуннинхэм меня засекли. Прикройте, дружище. Я попробую сбежать.

Клетус, то и дело опасливо озираясь, скрылся среди гостей. Бурке тихо застонал, Алекс дернул его за рукав.

— Папа сумасшедший?

Бурке посмотрел в карие глаза малыша, сменил угрюмую усмешку на улыбку.

— Нет, приятель. Папа грустный, но не сумасшедший. Пойдем домой?

Алекс задумался.

— А Санта сегодня плидет?

— Нет, малыш. Санта сегодня не придет. — Бурке решил, что лучше рассказать про Санту и летающих северных оленей в другой раз.

Бурке натянул капюшон Алексу до самого носа, вышел за порог и вдохнул холодный воздух.

Бурке подумал: может быть, зря он вернулся в Джаспер-Галч? А что, если предсказания Клетуса такая же сказка, как летающие олени? Конечно, его речь была увлекательной и даже волшебной. Но правдивой ли?

Вдруг сердце Лили не излечится?

Как тогда он сможет жить здесь, рядом с ней?

— Что это?

— Это снег.

— Снег?

— Да. Снег.

Бурке включил зажигание, дворники зашуршали, сметая кристаллики льда с лобового стекла. Он ехал по тихим улочкам Джаспер-Галча и думал. О темных кругах под ее глазами, об улыбке, которую никому не разгадать. Повернув за угол, Бурке решил, что Клетус Маккали ошибся. Возможно, ему лучше было бы никогда не возвращаться в Джаспер-Галч.