Когда нашему сыну Бену было четырнадцать, он c компанией своих друзей – старшеклассников из пригорода Филадельфии – часто проводили вечер пятницы или субботы в доме одного из них. Они занимались тем, что обычно делают подростки: засиживались допоздна, смотрели кино, ели фастфуд и играли в видеоигры. И вот в одну из таких встреч около двух часов ночи, когда они закончили смотреть «Счастливчика Гилмора» (фильм, который видели уже раз десять), Бен, Джош, Стив и Джейсон решили улизнуть из дома Джейсона и удивить своим визитом Линдси Хиллман – девочку, жившую неподалеку, в нескольких кварталах от дома Джейсона. Джейсон был к ней неравнодушен, и вся компания пребывала в том приподнятом настроении, которое 14-летним подросткам обеспечивает энергетик Mountain Dew, чипсы Ruffles и два часа смеха над комедийной игрой Адама Сэндлера.

Я должен сразу оговориться, что это очень хорошие ребята. Мы с женой прекрасно знали всех. Они хорошо учились в школе, ладили с родителями и обычно не делали никаких глупостей. Они были самыми обычными мальчишками из благополучных семей среднего класса, которые взрослели в конце 1990-х гг.: не ангелы, конечно, но и не хулиганы. Перед тем как уйти из дома, они даже оставили на кухонном столе записку родителям Джейсона, чтобы те не волновались, если вдруг проснутся и не найдут мальчиков дома.

Когда компания подошла к дому Линдси, Бен и его друзья начали бросать мелкие камешки в окно спальни, совсем как в «Ромео и Джульетте», чтобы разбудить Линдси. Вместо этого они разбудили весь квартал. Случайно они привели в действие сигнализацию против взломщиков, которая начала верещать на всю округу. Мальчики этого не знали, но система безопасности, установленная в доме Хиллманов, отправила сигнал в местный полицейский участок, и к дому сразу же был отправлен наряд полиции.

Когда заработала сигнализация, компания пустилась наутек от дома Линдси по темной улице, прямо навстречу полицейской машине, которая остановилась, когда офицеры увидели в свете фар бегущих к ним мальчишек. Подростки легко могли объяснить полицейским, что произошло. В нашем городе не было комендантского часа, и, хотя полицейские, скорее всего, поинтересовались бы, где они живут и что делают на улице так поздно, Бен и его друзья знали, что никаких серьезных неприятностей у них не будет. Вместо этого компания бросилась врассыпную, и каждый, срезая путь соседскими дворами, побежал к дому Джейсона. Полицейским удалось схватить только одного из мальчишек, которого доставили в его собственный дом, и там он выслушал строгую нотацию от родителей. Трое остальных тихонько прошмыгнули в дом Джейсона, где со смехом начали вспоминать свое приключение. О ночном происшествии я узнал рано утром, когда мне позвонила мама Линдси. Знаю ли я, где Бен был прошлой ночью? – Конечно: в доме Джейсона. – Да, но знаю ли я, чем они занимались около двух часов ночи?

Я извинился перед мамой Линдси, а затем позвонил Бену на мобильный. «Собирай вещи, встречаемся перед домом Джейсона», – сказал я ему. Спросонья он даже не спросил почему.

Когда я подъехал, Бен, как зомби, сидел на бордюре, со спутанными волосами и осоловелым взглядом. Он забрался в машину, а я начал его отчитывать: «Ты хоть понимаешь, какой это было глупостью – убегать от полиции? Было темно, у них было оружие, они могли принять вас за грабителей. О чем ты думал?»

Бен молчал. «В том-то и проблема, – наконец выдавил он. – Я не думал».

В тот момент ни Бен, ни я не осознавали, насколько в точку попало это емкое признание.

Еще один подросток и еще одна история.

Пятнадцатилетний подросток, которого я хорошо знаю, научился делать из химических компонентов, которые он стащил из кабинета химии, маленькие шарики, при прикосновении взрывавшиеся и испускавшие клубы фиолетового дыма. Звук взрыва не был сильным – скорее небольшой щелчок, но этого и последующего дыма было достаточно, чтобы напугать ничего не подозревающего человека.

Подросток решил разыграть учителя химии, бывшего фармацевта по имени Арт Сильвермен, средних лет и с отменным чувством юмора, который начал преподавать в школе всего несколько лет назад после завершения успешной карьеры в крупной фармацевтической компании. Ему нравилось находиться среди подростков, и его свободная манера общения сделала его одним из любимых учителей в школе.

До начала урока шутник положил горстку шариков на учительский стол, накрыв часть из них обычным листом бумаги. Все выглядело так, словно кто-то рассыпал крошки печенья посреди лабораторных пробирок и газовых горелок. Когда учитель вошел в класс, он заметил беспорядок, привычным жестом поднял листок бумаги и, повернувшись к классу, полному учеников, спросил с улыбкой, притворяясь рассерженным: «Кто оставил это безобразие на моем столе?»

Пользуясь бумагой, как импровизированной губкой, он начал собирать шарики. Но как только он скомкал бумагу и надавил на шарики, послышались резкие щелчки, а над столом поднялся клуб фиолетового дыма. «Что за черт?» – пробормотал учитель. Остальные ученики, знавшие о готовящемся розыгрыше, валялись на партах от смеха. Учитель химии на мгновение застыл, а затем громко рассмеялся вместе со всеми.

Это произошло в 1967 году, задолго до того, как начались расстрелы в школах и угрозы учителям. Если бы я сделал подобную глупость сегодня, скорее всего, меня бы арестовали.

 

Предотвращение рискованного поведения

Моя выходка в старших классах школы и ночной побег моего сына от полиции, к счастью, не имели катастрофических последствий. Однако ситуация развивается совсем по-другому во многих других случаях, когда подростки совершают безрассудные поступки. Согласно статистике ФБР, большинство преступлений совершают подростки. Число арестов резко увеличивается в возрастной группе от 10 до 18 лет, достигая своего пикового значения, затем резко снижается в возрастной группе от 18 до 25 лет и плавно уменьшается в группе до 30 лет. После тридцати люди очень редко совершают серьезные преступления. Кривая зависимости между возрастом и совершенными преступлениями присутствует в любой криминальной статистике. В США и Великобритании, где криминалисты тщательно изучают эту тему, за ее поведением наблюдают уже в течение нескольких десятилетий. Хотя социологи продолжают спорить о причинах, толкающих на совершение преступления, никто не отрицает наличия этой зависимости. Она отмечается при анализе как преступлений, связанных с применением насилия (грабеж, изнасилование, нападение на человека), так и менее тяжких преступлений (кража с проникновением в помещение, хранение наркотиков, кража из автомобиля). Кривая зависимости между возрастом и преступлениями не является следствием особо пристального внимания со стороны полиции к этой возрастной группе. Результат примерно одинаковый и когда данные берутся из официальной статистики по арестам, и когда в ходе опроса респонденты соглашаются на условиях анонимности признаться в своих правонарушениях. В любом случае подростки нарушают закон чаще, чем дети или взрослые.

Было выдвинуто много разных теорий, объясняющих, почему кривая преступлений идет вверх в подростковом периоде и на спад – после 20 лет. В числе причин называли маргинализацию молодежи, бедность и конфликт поколений. Криминалистам стоило бы выйти за пределы своей области, потому что тогда бы они увидели, что подобная зависимость касается практически всех форм рискованного и безрассудного поведения. Тот факт, что число преступлений растет, а затем падает примерно в этот же возрастной период, может быть никак не связан с преступлениями как таковыми.

Возьмем, например, статистику по количеству смертей от утопления в результате несчастного случая. Согласно данным центров по контролю и профилактике заболеваний, смерть от утопления в подростковом возрасте происходит чаще, чем в любом другом возрастном периоде, за исключением младенчества. Это может показаться странным, потому что обычно причиной утопления считается физическая слабость: недостаточная выносливость, слабость мускулатуры рук или ног, проблемы с дыханием и так далее. Исходя из этого, подростки должны бы относиться к группе наименьшего риска, а не наибольшего. По всей вероятности, они тонут чаще, чем люди других возрастов, потому что они чаще намеренно попадают в ситуации, когда процесс плавания более опасен – не из-за физической неподготовленности, а от неверной оценки ситуации.

Подростки также чаще, чем люди другого возраста, экспериментируют с алкоголем, сигаретами и наркотиками. У них чаще случается незащищенный секс, что объясняет, почему у подростков чаще, чем у взрослых, наступает незапланированная беременность и почему почти половина от ежегодных случаев заболеваний, передающихся половым путем, приходится на эту возрастную группу. Они чаще не надевают велосипедные шлемы и не пристегиваются ремнем безопасности в автомобиле. Чаще начинают злоупотреблять алкоголем, предпринимают попытки самоубийства и наносят себе физические увечья.

Особенно склонны подростки к рискованному управлению автомобилем. Они чаще превышают установленные ограничения скорости; их раздражают водители, соблюдающие скоростной режим. Они стремятся получить острые ощущения от быстрой езды. Подростки чаще попадают в автомобильные аварии, и не только потому, что они менее опытные водители. Исследования, в которых проводилось сравнение неопытных водителей-подростков с такими же неопытными водителями-взрослыми, выявило, что уровень автомобильных аварий был выше у подростков, хотя молодые люди в возрасте около 20 лет отличаются более быстрой реакцией, чем люди 30–40 лет.

Высокая степень безрассудного поведения в подростковом возрасте и последствия, к которым такое поведение ведет, парадоксальным образом сказываются на состоянии здоровья подростков. Подростковый возраст – один из самых здоровых периодов в развитии человека: относительно мало людей страдает собственно от физических заболеваний в этом возрасте. Но хотя подростки здоровее, сильнее и умнее, чем дети, уровень их заболеваемости и смертности увеличивается по сравнению с периодом детства соответственно на 200 и 300 %. Почти половина всех смертей в подростковом возрасте наступает вследствие несчастных случаев: на автомобильные аварии приходится три четверти всех случаев с летальным исходом, еще четверть – это смерти от утопления, отравления и огнестрельного оружия. Среди наиболее частых причин смертности в подростковом возрасте на втором и на третьем местах – убийство и самоубийство; они тоже имеют мало общего с нарушениями здоровья. Основные причины заболеваемости в подростковом возрасте (имеются в виду проблемы со здоровьем, не ведущие к смертельному исходу) связаны с образом жизни и поведением подростков: употреблением алкоголя, наркотиков, незащищенным сексом и избыточным весом. Повышенный уровень рискованного поведения в подростковом возрасте влияет на состояние здоровья общества в целом, так как последствия многих нарушений здоровья продолжают проявляться еще долго после завершения подросткового возраста.

Повышенное стремление к риску со стороны подростков исследователи объясняли, в частности, тем, что люди в этом возрасте мыслят иррационально, не обладают достаточными интеллектуальными способностями для принятия правильных решений, питают иллюзии насчет собственной неуязвимости, неадекватно оценивают степень риска опасных поступков или же просто не осознают, что опасно, а что нет.

В течение десятилетий на основании этих утверждений выстраивалась профилактика рискованного поведения подростков, нацеленная на то, чтобы помочь подросткам стать более рациональными и реалистичными, повысить уровень их знаний.

Ежегодно сотни миллионов долларов расходуются на то, чтобы повысить уровень знаний подростков о различных опасных видах деятельности, улучшить их навыки принятия решений, убедить их, что они не неуязвимы. Сознательно относиться к своему здоровью учат практически во всех школах США. Согласно национальным опросам, более 90 % американских подростков посещали школьные занятия, на которых их предупреждали о вреде употребления алкоголя и наркотиков, и около 95 % – уроки полового воспитания.

К сожалению, сама основа, на которой базируется преподавание медицинского образования в школе, неверна по своей сути. Подростки не хуже взрослых осознают, что опасно, а что нет, и не хуже взрослых могут оценить, к каким последствиям может привести то или иное рискованное действие. Как показали исследования интеллекта и способности к логическому мышлению людей разного возраста, подростки принимают решения ничуть не хуже взрослых. В то же время взрослые не в меньшей степени, чем подростки, могут находиться под влиянием иллюзии собственной неуязвимости. Когда дело касается здоровья, люди любого возраста часто действуют так, словно им может сойти с рук то, что не сойдет другим.

Часто основной причиной безрассудного поведения подростков считают незрелость префронтальной коры головного мозга и низкий уровень самоконтроля. Во многом это действительно так, но лишь отчасти. В конце концов, действия шутника, который разыграл учителя химии, не были импульсивными: потребовалось время и терпение, чтобы приготовить химические «шарики». Более того, он положил их на стол мистера Сильвермена не потому, что не думал о последствиях. Как раз наоборот: он предвкушал эффект. Мысль о том, чтобы повеселить одноклассников, а также шанс вырасти в их глазах, проявив такую находчивость и смелость, оказались слишком заманчивыми.

Иными словами, рискованное поведение подростков объясняется не только незрелостью префронтальной коры. Подростки гораздо более восприимчивы к вознаграждению, чем взрослые. В сравнении с подростками жизнь взрослого человека можно уподобить тому, как если бы он проходил мимо тарелки с ароматнейшим шоколадным печеньем с ватными тампонами в носу или касался мягчайшего ангорового свитера ладонью в резиновой перчатке. В обоих случаях вы ощущаете какой-то запах и чувствуете мягкость шерсти, но и запах, и тактильные ощущения притуплены, поэтому у вас не появляется непреодолимого желания съесть кусочек печенья или купить свитер.

Повышенная чувствительность к вознаграждению делает подростков более внимательными к хорошему, чем это может показаться. Когда мы просили респондентов оценить уровень рискованности определенных действий с точки зрения их опасности, не наблюдалось значительной разницы между подростками и взрослыми. Все были едины во мнении, что управление автомобилем в нетрезвом виде или прогулка по опасным районам города – занятия рискованные. Предположение, что подростки совершают рискованные поступки, потому что не осознают последствий, – сущая нелепость.

Наиболее значительная разница между подростками и взрослыми состоит в оценке относительных преимуществ и недостатков рискованного поведения. Если попросить подростков сравнить потенциальные плюсы и минусы, например, курения или незащищенного секса, отрицательные последствия этого подростки оценивают не хуже взрослых, но при этом они уделяют гораздо больше внимания потенциальным приятным сторонам. Иными словами, если подростки порой очевидно неспособны противостоять удовлетворению своих желаний, то это происходит не от отсутствия у них самоконтроля, а вследствие стремления получить немедленную награду, которое берет верх над здравым смыслом.

На уровне интеллекта подростки хорошо осознают последствия своих действий, но эмоционально они менее чувствительны, чем люди других возрастных групп, к этим последствиям. Одно из наиболее убедительных подтверждений тому мы получили в ходе наблюдений за деятельностью головного мозга, когда участникам эксперимента, подросткам и взрослым, предлагали ряд утверждений и просили нажать на кнопку, чтобы отметить, является ли предложенное действие хорошей идеей или плохой. Некоторые из видов деятельности были очевидно хорошими (съесть салат), а некоторые очевидно плохими (поджечь волосы на голове). Как вы догадались, все участники эксперимента независимо от возраста единодушно определили «хорошие» и «плохие» виды деятельности. Однако у подростков уходило немного больше времени на принятие правильного решения, даже если предложения были явно безумными, например «поплавать с акулами» или «выпить бутылку средства для прочистки труб». У взрослых гораздо чаще происходило стимулирование тех областей мозга, которые активизируются, когда человек видит что-то страшное или отвратительное. К нашему удивлению, у подростков гораздо чаще возбуждались те области мозга, которые активизируются, когда человек размышляет над чем-то. Как показывают результаты этого исследования, подростки полностью способны оценить степень риска – просто они гораздо сильнее хотят получить вознаграждение.

 

«Эффект сверстников»

Долгое время я пытался осмыслить ответ Бена, что он ни о чем не думал, когда убегал от полицейских той памятной ночью. Он всегда был и остается человеком, который тщательно все обдумывает. И он первый признает, что скорее будет долго мучиться над поиском решения, чем станет действовать наобум. Чем дольше я над этим думал, тем больше убеждался: в том, что благоразумный подросток совершил столь безрассудный поступок, далеко не последнюю роль сыграло присутствие его друзей.

В поведении Бена той ночью не было ничего необычного для мальчишки его возраста. Подростки в компании друзей совершают более глупые и отчаянные поступки, чем сами по себе (наверное, большинство из нас смогут припомнить собственные безумные выходки, на которые никогда не решились бы, не будь рядом приятелей). Официальная статистика приводит многочисленные тому подтверждения: присутствие в автомобиле пассажиров-подростков, когда им управляет тоже подросток, более чем в четыре раза увеличивает вероятность автомобильной аварии (и риск аварии резко повышается с каждым дополнительным подростком-пассажиром), в то время как присутствие пассажиров никак не влияет на вероятность аварии у водителя-взрослого. Совершая преступления, подростки чаще делают это в группе, тогда как взрослые чаще нарушают закон в одиночестве. Первое знакомство с алкоголем или наркотиками происходит, как правило, в компаниях подростков. Даже в Италии, где для подростков социально приемлемо пить алкоголь в присутствии членов семьи, они в семь раз чаще впервые пробуют алкоголь с друзьями, чем с семьей, и практически никогда не пробуют алкоголь впервые в одиночку.

Большинство людей придерживаются мнения, что подростки ведут себя более безрассудно в компании друзей из-за давления со стороны сверстников: подростки активно провоцируют друг друга на риск и не принимают в свою группу тех, кто это делать отказывается. Как говорил один из моих коллег, многие совершают опасные и глупые поступки, только чтобы не прослыть трусом.

Однако, как оказывается, дело не всегда в давлении со стороны сверстников.

Мы с коллегами почти десять лет изучали влияние «эффекта сверстников» на рискованное поведение подростков. Частично это было мотивировано поведением моего сына в ту памятную ночь возле дома Линдси Хиллман. Некоторые результаты нас удивили. Даже когда подростки не общались друг с другом (то есть у них не было возможности оказать друг на друга прямое давление), одно лишь осознание того, что друзья находятся рядом, побуждало их идти на риск. Кроме того, за их поведением могли наблюдать и незнакомые им сверстники. Фактически одно лишь присутствие сверстников оказывает на подростков настолько сильное влияние, что может заставить вести себя плохо даже мышей. Однако я забегаю вперед.

Впервые мы обнаружили «эффект сверстников», когда изучали опасное вождение. Мы пригласили участников эксперимента разного возраста прийти в лабораторию вместе с двумя друзьями и поочередно предложили им сыграть в видеоигру «симулятор вождения» либо в одиночку, либо с друзьями, которые просто наблюдали за процессом, находясь в комнате.

В игре воспроизводились условия, знакомые каждому, кто водит автомобиль: нужно было принять решение, ехать ли на желтый свет, чтобы быстрее добраться до пункта назначения. Участнику эксперимента предлагалось как можно быстрее проехать ряд перекрестков, на которых сигнал светофора неожиданно менялся с зеленого на желтый. Участие в эксперименте оплачивалось, и каждому игроку обещали, что чем быстрее он пройдет маршрут, тем выше будет сумма вознаграждения. Это должно было стимулировать участника проезжать на желтый сигнал светофора, а не ждать, пока он переключится с желтого на красный, а потом на зеленый.

Участников предупредили, что время от времени на перекрестке появляется другой автомобиль, и авария приведет к значительным потерям времени. Это должно было побудить участника заботиться о безопасности и тормозить на желтый сигнал светофора. Ожидая, пока сигнал светофора переключится на зеленый, участник терял меньше времени, чем попадая в аварию.

Сложность состояла в том, что никто не знал заранее, какой из перекрестков окажется опасным. Каждый раз, приближаясь к перекрестку, участник выбирал: пройти ли маршрут как можно быстрее и получить дополнительное вознаграждение или осознать, что может произойти авария и он рискует потерять шанс заработать дополнительные деньги. В реальности, как и в нашей игре-симуляторе, решение тоже принимается на основании выбора между безопасным вариантом, в котором человек уверен, и рискованной, но более привлекательной альтернативой.

Подростки принимают больше рискованных решений, когда играют в эту игру под наблюдением друзей, чем в одиночестве, хотя друзьям не разрешается общаться с ними. Подростки чаще не останавливаются на желтый сигнал светофора и попадают в аварии. А вот поведение взрослых участников во время игры не зависит от того, наблюдают ли за ними друзья или нет. Они тоже довольно часто идут на риск, но, когда за ними наблюдают друзья, это происходит не чаще, чем когда они играют одни. Эти результаты отражают картину вождения автомобиля в реальной жизни: подростки чаще попадают в аварии, когда в их автомобиле находятся другие подростки-пассажиры; стиль вождения взрослых не зависит от присутствия в автомобиле других людей. Что интересно, эффект от присутствия в автомобиле пассажиров имеет место, только если эти пассажиры – тоже подростки. Когда подростки управляют автомобилем в присутствии родителей, они делают это еще более осторожно, чем когда едут одни.

Почему одно присутствие друзей заставляет подростков рисковать больше? Ответ – в особенностях развития мозга в подростковом возрасте.

 

«Социальный мозг»

[18]

Помимо активации центра вознаграждения в мозге начало пубертатного периода, похоже, стимулирует изменения в областях головного мозга, отвечающих за реакцию человека на мнение других людей. Области головного мозга, которые в совокупности иногда называют «социальным мозгом», активизируются, когда подросткам показывают фотографии, демонстрирующие эмоции других людей; когда их просят подумать о своих друзьях; когда просят оценить, были ли задеты чувства других людей, или когда заставляют ощутить социальное приятие или отвержение. Любой из нас обращает внимание на мнение окружающих, их мысли и эмоции. Просто у подростков это проявляется в большей степени, чем у взрослых. (Многие специалисты, занимающиеся изучением аутизма, полагают, что причина этого заболевания может крыться в нарушениях в «социальном мозге.)

Трансформация «социального мозга» продолжается в подростковом периоде. Именно поэтому подростки особенно обеспокоены мнением о них сверстников. Это идеальный нейробиологический шторм (по крайней мере, если вы хотите, чтобы человек прошел через болезненный процесс самосознания): улучшение функционирования областей мозга, отвечающих за понимание того, что думают другие люди; повышение возбудимости областей мозга, чувствительных к социальному принятию или отторжению; повышение восприимчивости к проявлению эмоциональных состояний других людей, например, выражению лица. Вот почему изменения в этих областях мозга ведут к тому, что для подростков повышается важность вопроса об их статусе в группе сверстников; они становятся более подверженными давлению с их стороны, начинают больше обсуждать остальных и «сплетничать» (а также больше переживать, если сами становятся объектом сплетен). Специалисты по изучению головного мозга обнаружили нейробиологические причины, объясняющие эту социальную драму.

Чувствовать себя отверженным очень неприятно в любом возрасте, но в юности это переживается особенно болезненно. (Боль от социального неприятия настолько похожа на физическую боль по своим нейробиологическим характеристикам, что немного ее уменьшить помогает парацетамол.) Повышенная чувствительность к мнению окружающих может иметь серьезные последствия: например, как считают многие специалисты, стать причиной резкого увеличения случаев депрессии в подростковом возрасте и объяснить, почему депрессии больше подвержены девочки, чем мальчики. С раннего детства девочки более восприимчивы ко всему, что касается межличностных взаимоотношений. Психологические особенности девочек могут быть преимуществом, когда речь идет об эмпатии, однако они в большей степени подвержены риску депрессии в ситуации социального неприятия.

Вне зависимости от пола повышенное внимание подростков к эмоциям других людей способно снизить их способность воспринимать потенциально важную информацию из окружающей среды. В ходе серии экспериментов ученые проводили сканирование головного мозга подростков и взрослых в то время, как тем демонстрировали меняющуюся последовательность из четырех типов изображений: красные круги, абстрактные изображения, фотографии людей с нейтральным выражением лица и людей, испытывающих эмоции. Участники получили задание отмечать, когда они видят красные круги. В отличие от взрослых, активность головного мозга подростков повышалась, когда они видели фотографии с эмоциональными людьми: это отвлекало их и мешало замечать появление красных кругов. Вот почему крик не самый эффективный способ донести до подростка какое-либо сообщение: он обращает больше внимания на эмоции говорящего, чем на содержание его речи. Я всегда советую родителям, которых рассердило поведение их детей-подростков, сделать паузу, чтобы успокоиться, а пока сказать: «Сейчас я слишком сердит, чтобы обсуждать с тобой твой поступок, но мы обязательно поговорим об этом позже, когда я успокоюсь». Такая стратегия повысит шансы, что последующий диалог будет более продуктивным.

 

Коллективная глупость

В деловом мире стало аксиомой, что группы людей принимают более удачные решения, чем отдельные личности. Этот феномен получил название «коллективного разума». Насколько это не противоречит нашим выводам, что подростки совершают более глупые поступки в группе, чем поодиночке?

Даже среди взрослых мудрый выбор не всегда является результатом группового принятия решения. Согласно результатам исследований, эффект от работы в группе бывает максимально положительным, когда все участники группы открыто обмениваются собственными мнениями. Когда участники группы слишком озабочены тем, как их слова воспримут остальные, появляется склонность к соглашательству, а качество принятых решений оказывается хуже, чем когда решение принимается отдельными людьми. Учитывая повышенную озабоченность подростков тем, что подумают о них сверстники, их безрассудное поведение, когда они находятся в группе, вполне объяснимо.

Процесс принятия решений подчиняется двум конкурирующим системам мозга: подкрепляющей системе, которая стремится получить немедленный стимул, и системе саморегуляции, которая держит импульсы под контролем и заставляет нас обдумывать последствия. До наступления подросткового возраста навык самоконтроля развит еще плохо. Однако примерно к середине начальной школы эта система мозга получает достаточное развитие, чтобы удерживать под контролем подкрепляющую систему. Если представить мозг в виде весов с двумя чашами, то в предподростковом возрасте эти чаши приходят в состояние равновесия.

С наступлением пубертатного периода на той чаше весов, которая символизирует подкрепляющую систему, появляется дополнительный вес. С учетом этой дополнительной силы, которая только увеличивается примерно до 16 лет, на чаше весов с системой саморегуляции становится недостаточно веса для поддержания баланса. К счастью, по мере развития префронтальной коры мозга дополнительный вес постепенно появляется и на чаше весов с системой саморегуляции, уравновешивая действие подкрепляющей системы. Стремление к получению вознаграждения снижается, навык самоконтроля усиливается, и чаши весов вновь приходят в равновесие.

Тем не менее это равновесие может быть легко нарушено примерно в середине подросткового периода. Эмоциональное возбуждение, усталость и стресс истощают систему саморегуляции, отвлекая энергию от контроля подкрепляющей системы и нарушая баланс в пользу эмоциональной несдержанности.

Употребление в таком возрасте легких наркотиков, например, повышает стремление мозга к получению дофамина, а это стимулирует еще более интенсивный поиск острых и новых ощущений, будь то больше наркотиков, другие наркотики или другие виды деятельности, которые только сильнее подогревают желание удовольствий. Вместо удовлетворения потребности в вознаграждении получение одного вида вознаграждающих стимулов порождает желание большего. Иными словами, центр вознаграждения мозга, получая удовлетворение от одного источника, начинает подсознательно искать следующий источник удовольствий. Это похоже на то, как выпитый перед едой стакан воды стимулирует аппетит или как чашка кофе или бокал вина часто вызывают у курильщиков желание закурить сигарету. У подростков, страдающих излишним весом, например, наблюдается повышенная восприимчивость не только к изображениям еды, но и к вознаграждению, не имеющему отношения к пище.

Именно поэтому в гипермаркетах всячески стараются привести своих посетителей в хорошее расположение духа: позитивные ощущения, полученные из других источников, например приятная музыка или бесплатные закуски, стимулируют стремление к другим вознаграждениям (то есть к покупкам). Владельцы казино предлагают игрокам бесплатные напитки не для того, чтобы их споить (если бы они преследовали такую цель, то не разбавляли бы эти напитки водой так сильно). Они понимают, что небольшое стимулирование центра вознаграждения мозга с помощью одного источника удовольствия – разбавленного алкоголя – заставляет игроков искать другие источники удовольствий (звук игровых автоматов). Поэтому люди больше едят и пьют в приятной компании, чем когда им не слишком комфортно. Чувствуя себя хорошо, человек стремится чувствовать себя еще лучше.

Это объясняет более безрассудное поведение подростков, когда они находятся в компании. В подростковом возрасте взаимодействие со сверстниками активизирует те же самые центры вознаграждения, которые стимулируют наркотики, секс, еда и деньги. От общения с друзьями подростки получают такой же «впрыск дофамина», как и от других вещей, доставляющих им удовольствие. Это верно и в отношении грызунов в подростковом возрасте. Находиться рядом с особями такого же возраста настолько приятно для них, что эта социализация стимулирует химические изменения в головном мозге подростковых особей, которые напоминают изменения мозга под воздействием алкоголя! У взрослых особей такого не наблюдается.

Одно лишь присутствие друзей благодаря повышенной восприимчивости к социальному вознаграждению делает подростков более чувствительными к любым другим видам вознаграждения, в том числе к потенциальному вознаграждению от рискованного поведения. В процессе экспериментов по изучению рискованного поведения с одновременным сканированием головного мозга мы говорили подросткам, что друзья наблюдают за ними из другой комнаты, и одно это сразу активизировало у них центры вознаграждения. У взрослых такого не наблюдалось. А чем сильнее активизированы эти центры, тем на больший риск готов пойти подросток. Когда подросткам демонстрировались изображения с вознаграждающими стимулами – большой стопкой денег, – их центр вознаграждения активизировался сильнее, если за подростком наблюдали его друзья, чем когда подросток был один. Этот «эффект сверстников» не наблюдался при тестировании взрослых людей.

Влияние сверстников делает немедленное вознаграждение еще более привлекательным. Мы провели несколько экспериментов, в ходе которых задавали участникам вопрос, что бы они предпочли: получить маленькое вознаграждение (200 долларов), но сейчас или крупное (тысячу долларов), но через год. Желание подростков получить немедленное вознаграждение увеличивалось в присутствии сверстников. Причем даже не требовалось личное присутствие: достаточно было сказать, что в соседней комнате другой участник наблюдает за ними через монитор.

Иными словами, совершать безрассудные поступки в компании друзей-подростков не всегда заставляет давление со стороны сверстников. Просто, когда ты подросток, быть вместе с друзьями настолько здорово, что повышается восприимчивость к другим видам вознаграждения, и это заставляет совершать такие поступки, на которые ты сам вряд ли бы решился. Вспомним еще раз случай с арестом Стейси, о котором я рассказывал в начале книги. Если говорить о конкретных примерах, то, когда подростки находятся в компании друзей, такие вещи, как мелкие кражи, эксперименты с наркотиками, небезопасное вождение или попытка нанести визит другу в два часа ночи, кажутся более привлекательными, чем когда подросток один.

Эффект усиления безрассудного поведения группы подростков достигает своего максимума, когда подростки знают, что существует высокая вероятность того, что случится что-то плохое. Уязвимость перед «эффектом сверстников» все еще сильна и в возрасте около 20 лет. Это вполне объясняет инфантильное поведение вполне зрелых студентов колледжа, когда они бывают в компании друзей. Один важный вывод из этого исследования для родителей: постарайтесь минимизировать время, которое ваши дети-подростки проводят бесконтрольно в компании друзей, так как даже вполне благополучные подростки склонны совершать глупости, когда рядом друзья.

Если повышенная восприимчивость к социальным взаимоотношениям в подростковом возрасте вызывается началом пубертатного периода, то можно прогнозировать похожую модель поведения и у других млекопитающих. Молодые особи мышей гораздо более «социальны», чем взрослые. Когда мышам предлагали различные виды вознаграждения, чтобы стимулировать их обучение (например, чтобы они научились находить выход из лабиринта), молодые особи также демонстрировали более высокую восприимчивость к социальному вознаграждению, чем взрослые мыши. Если молодые мыши обучались чему-то в благоприятной социальной обстановке, этот навык, скорее всего, сохранялся. Такого не происходило у взрослых мышей. Результаты многочисленных исследований свидетельствуют о том, что подростки также более эффективно обучаются чему-то в группе, чем индивидуально. Так что попытки запретить совместную работу в классе, чтобы индивидуально оценивать каждого ученика, могут снизить эффективность школьного обучения.

Мы с коллегами заинтересовались, будет ли проявляться в поведении мышей «эффект сверстников», который наблюдался при рискованном поведении подростков и их восприимчивости к вознаграждению. Мы провели эксперимент, в ходе которого вырастили мышей в группах по три особи, а затем проверили, влияет ли присутствие «сверстников» на количество потребления алкоголя. Одна половина мышей была протестирована вскоре после завершения их полового созревания, а вторая – когда они стали полностью зрелыми особями. Интересно, что молодые особи потребляли больше алкоголя, когда проходили тестирование вместе с «друзьями» в клетке, чем когда их тестировали по одной. У взрослых мышей количество потребляемого алкоголя не менялось.

Итак, можно сделать вывод, что благодаря особенностям развития головного мозга общение со сверстниками влияет на подростков иначе, чем на взрослых. Это стоит взять на вооружение родителям, которые должны осознавать, что подростки демонстрируют более незрелое поведение, когда находятся в группе сверстников, чем когда бывают одни. Именно поэтому ограничения, согласно которым водителю-подростку, пока он не накопил определенного опыта, не разрешается перевозить в качестве пассажиров других подростков, оказались очень эффективными в целях сокращения смертности в результате автомобильных аварий; гораздо более эффективными, чем простое обучение водителей. По этой же причине работающим родителям, не имеющим возможности присматривать за детьми-подростками после школы, не стоит разрешать детям приглашать к себе друзей или проводить время в компании дома у других детей, где родителей также нет дома. Результаты многочисленных исследований говорят о том, что в подростковом возрасте бесконтрольная свобода действий в компании сверстников – верный путь к неприятностям. Чаще всего подростки впервые пробуют алкоголь, наркотики, секс и нарушают закон не на вечеринках в пятницу или в субботу, а в будние дни после школы.

Родители – не единственные, кому необходимо принять во внимание эти выводы. Однажды я беседовал с отставным армейским генералом, который также был психиатром. Я рассказал ему о наших исследованиях по влиянию «эффекта сверстников» на уровень риска при принятии решений и спросил его, каким образом в армии формируют группы солдат для выполнения боевых заданий. Мы нечасто задумываемся об этом, но огромное число людей, которые служат в вооруженных силах, особенно на передовых, – это молодые люди: примерно 20 % военнослужащих на действительной службе (и более трети солдат морской пехоты) составляют молодые люди в возрасте 21 года и младше. Министерство обороны – самый крупный в США работодатель для людей этого возраста.

На выполнение боевых заданий солдат преимущественно отправляют в составе групп из четырех человек. Каждая четверка должна постоянно принимать сложные решения, часто в состоянии усталости, стресса и эмоционального возбуждения, то есть под влиянием именно тех факторов, которые снижают качество принятия решений у молодых людей этого возраста. Если четверка состоит исключительно из молодых людей, особенно до 22 лет, они принимают более рискованные решения, чем когда состав команды смешанный: молодые люди и люди старшего возраста. Нам с коллегами был выделен грант на изучение того, действительно ли смешанные малые группы, состоящие из молодых и более взрослых людей, принимают лучшие решения, чем однородные малые группы, состоящие только из молодых людей. Мы надеемся, что, когда наше исследование будет завершено, мы сможем дать рекомендации по оптимальному формированию боевых групп, способных принимать наиболее эффективные решения с наименьшим риском для себя.

Наше исследование поведения молодых людей в группах может оказаться полезным также для работодателей, нанимающих эту возрастную категорию. Готов поспорить, что немногие начальники, формируя рабочие команды, задумываются о возрасте сотрудников. Сотрудники молодого возраста лучше себя ведут и лучше принимают решения, когда работают в группе с людьми старшего возраста, чем когда рабочая группа состоит полностью из людей одного с ними возраста.

 

Как защитить подростков, когда они не могут помочь себе сами

В начале 2013 года в Нью-Йорке объявили о скором начале кампании против подростковой беременности, в рамках которой в городском метро должна была появиться социальная реклама, информирующая о результатах исследования: дети, рожденные родителями-подростками, имеют меньше шансов получить хорошее образование. На одном из плакатов устрашающего вида малыш объяснял: «У меня в два раза меньше шансов окончить старшую школу, потому что вы родили меня в подростковом возрасте», – демонстрируя знакомство с социологической литературой, абсолютно удивительное для двухлетнего малыша, тем более рожденного родителями-подростками.

После анонсирования этих планов разгорелись жаркие споры, не наносит ли эта кампания стоимостью 400 миллионов долларов ущерб репутации родителей-подростков и не способствует ли она, как сформулировали представители Американской федерации планирования семьи, формированию «негативного общественного мнения относительно подростковой беременности и родительства» (как будто общественное мнение по этому поводу может быть еще более неодобрительным, чем уже есть!). Сотрудник Брукингского института Ричард Ривз написал колонку в New York Times, в которой отвечал критикам кампании, что призыв подростков к воздержанию или безопасному сексу станет «мощным оружием для снижения числа случаев подростковой беременности».

Во время этих дебатов мне оставалось только удивляться. Я даже не мог решить, что из перечисленного наиболее далеко от реальности: концепция городской социальной кампании, реакция Американской федерации планирования семьи или личное мнение мистера Ривза. Поставьте себя на минуту на место подростка. Представьте, что вам шестнадцать, родители на работе, а вы после школы нежно воркуете на диване со своей девушкой или со своим парнем. Одно за другим – и вот вы оба уже почти обнажены. Предположите, что вы совсем не планировали заходить настолько далеко и, конечно, ни у одного из вас нет презерватива. А теперь кто-то из вас говорит: «Давай не будем: под угрозой шансы нашего ребенка получить образование».

Кто бы ни был автором этой городской кампании, он просто не понимает, как думают подростки. Основная причина, по которой они нерегулярно пользуются средствами контрацепции, не в том, что они не знают о возможных последствиях в виде наступления беременности. Она в том, что гораздо чаще подростки не планируют сексуального контакта и делают глупости, оказавшись неподготовленными. Практически каждый, кто был сексуально активным подростком, знает, насколько сложно спрыгнуть с этого поезда, когда он набрал обороты.

Кампания в городском метро Нью-Йорка – лишь один из многих примеров плохо продуманных попыток изменить поведение подростков. Многие из этих усилий основаны на ложных убеждениях: например, что подростки думают о последствиях своих действий, находясь в состоянии эмоционального возбуждения (а они не думают), или что они совершают рискованные поступки, потому что плохо информированы о том, к чему это может привести (они прекрасно это осознают). Даже если на определенном уровне абстракции подростки сочтут социальную рекламу в метро против подростковой беременности убедительной, вряд ли они обратятся к этому знанию в момент страсти. Исследования в области развития головного мозга подростков кардинальным образом изменили наши представления об этом жизненном этапе, тем не менее многие подходы к работе с молодыми людьми и отношение к ним остались прежними: устаревшими и даже ошибочными. В результате мы ежегодно выбрасываем на ветер сотни миллионов долларов на программы, неэффективность которых может легко предсказать любой, кто работает с подростками.

Мы добились значительного прогресса в профилактике и лечении обычных и хронических заболеваний в этой возрастной группе, но не можем похвастаться такими же успехами в снижении травматизма и смертности в результате рискованного и безрассудного поведения подростков. Хотя можно наблюдать снижение уровня определенных видов рискованного поведения (например, управления автомобилем в состоянии алкогольного опьянения или незащищенного секса), общий уровень рискованного поведения в этом возрасте остается высоким и не снижается в течение нескольких лет. Поскольку многие формы нездорового поведения закладываются в подростковом возрасте (например, привычка курить или употреблять алкоголь повышает риск закрепления этой привычки во взрослом возрасте, а опасное вождение или совершение преступлений ставят под угрозу жизни и здоровье окружающих), снижение степени риска в поведении молодых людей значительно улучшит ситуацию в обществе в целом.

В течение десятилетий основным средством достижения этой цели были образовательные программы, которые преимущественно проводились в школах. Однако есть веские основания сомневаться в эффективности этих программ. Несмотря на практически повсеместное внедрение уроков полового воспитания, 40 % школьников старших классов не использовали презерватив в последний раз, когда занимались сексом. И хотя мы требуем, чтобы практически все подростки прослушивали лекции о вреде употребления алкоголя и курения, почти половина американских подростков пробовали курить, а около 20 % – постоянные курильщики. Примерно 40 % американских школьников старших классов время от времени употребляют алкоголь, а почти 20 % ежемесячно злоупотребляют алкоголем. Ежегодно почти 25 % подростков совершают поездки в автомобиле, когда за рулем находится нетрезвый водитель. Почти 25 % ежемесячно курят марихуану. Учитывая практически повсеместное распространение знаний в области здоровья и медицины, не говоря о внимании к этим вопросам со стороны прессы, трудно представить, что подростки ничего не знают о вреде излишнего веса. При этом почти треть американских школьников старших классов страдают от избыточного веса или от ожирения. Мы добились определенного успеха в снижении нескольких форм рискованного поведения, но в последние несколько лет не наблюдалось изменений в таких аспектах, как использование средств контрацепции, избыточный вес и курение; фактически увеличилось число самоубийств и стало более распространенным курение марихуаны.

Многолетние наблюдения за статистикой по употреблению разных видов наркотиков не оставляют иллюзий насчет эффективности программ по сознательному отношению к здоровью и санитарному просвещению. Употребление алкоголя и наркотиков тщательно отслеживается в США с 1975 года. Сорок лет назад примерно четверть школьников старших классов курили марихуану ежемесячно. Почти то же самое происходит сегодня. Двадцать лет назад около трети учеников старших классов регулярно употребляли алкоголь. Почти то же самое – сегодня. Думаю, большинство людей будут поражены, узнав, что сегодня больше школьников восьмых классов употребляют наркотики, чем 20 лет назад. Очевидно, что предпринимаемые нами меры не слишком эффективны.

Единственное, в чем мы добились значительного и устойчивого прогресса, – это снижение уровня курения среди подростков. Однако большинство экспертов сходятся во мнении, что это не имеет практически никакого отношения к программам медицинского просвещения. Число курящих подростков сегодня сократилось в основном из-за повышения цены на сигареты почти в два раза с учетом инфляции. В 1980 году пачка сигарет стоила в среднем 63 цента. Сегодня ее средняя цена – 7 долларов. Стоит ли удивляться, что сегодня курит меньше подростков?

Результаты исследований, направленных на отслеживание изменений в рискованном поведении на протяжении определенного периода времени, можно интерпретировать по-разному, так как существует множество факторов, способных меняться со временем и оказывать влияние на тренды в поведении. Может показаться, что неэффективная программа дает результаты, если время ее реализации совпадет с моментом, когда поведение, на исправление которого эта программа направлена, вдруг начинает улучшаться. Например, снижение уровня употребления кокаина может быть связано не с введением образовательной программы, а с ужесточением соответствующего законодательства. И наоборот: работающая программа может показаться неэффективной, если она реализуется в тот момент, когда абсолютно по другим причинам происходит рост того явления, которое программа должна была сократить. У программы профилактики правонарушений среди подростков гораздо меньше шансов на успех в условиях экономических потрясений, когда меньше подростков могут найти работу. Но вполне возможно, что без этой программы ситуация развивалась бы еще хуже.

По этой причине важно получить результаты контролируемых экспериментов, в ходе которых наблюдают за поведением случайно выбранных подростков с точки зрения влияния на них конкретных программ, а затем сравнивают с поведением подростков из соответствующих контрольных групп. Подобная проверка «случайной выборки» является золотым стандартом, по которому действительно можно оценить эффективность разных программ.

К несчастью, результаты таких оценок, как и результаты корреляционных исследований, разочаровывают. Выводы системного исследования эффективности образовательных программ в сфере медицинского просвещения указывают на то, что даже самые лучшие программы, успешно влияя на изменение уровня знаний молодых людей, не меняют их поведения. Действительно, более миллиарда долларов ежегодно расходуется в США на реализацию программ, информирующих молодых людей об опасности курения, употребления алкоголя, незащищенного секса и опасного вождения, но это не оказывает практически никакого влияния на поведение молодых людей. Большинство налогоплательщиков были бы удивлены и испытали бы справедливое негодование, если бы узнали, что огромные суммы идут на финансирование образовательных программ, которые либо не работают (например, программа DARE, программы антиалкогольного воспитания, обучение вождению автомобиля), либо их эффективность остается недоказанной.

Принимая во внимание то, что нам известно о причинах рискованного поведения молодых людей, можно с уверенностью предсказать низкую эффективность воспитательных программ, просвещающих детей об опасности тех или иных рискованных действий. Эти программы влияют на то, что они знают, но не на то, как они себя ведут. Одной информации недостаточно, чтобы предупредить рискованное поведение молодых людей, особенно когда они находятся на том этапе развития, когда возбуждение нервной системы под действием стимула происходит быстро, а система саморегуляции еще не справляется с контролем импульсивного поведения.

Создается впечатление, что авторы подобных воспитательных программ не только понятия не имеют об особенностях подросткового развития, но и полностью забыли свои собственные молодые годы. Многие из нас подростками оказывались точно в таких же ситуациях и совершали точно такие же ошибки. Никакие воспитательные программы и полученные знания не остановили бы нас от незащищенного секса, когда мы переступали определенную черту, не заставили бы отказаться от сигареты с марихуаной, даже если мы обещали себе, что сегодняшним вечером ни-ни, не удержали бы от желания полихачить за рулем, от еще одной банки пива, когда мы уже пьяны.

Программы, направленные на развитие у подростков общей способности к самоконтролю, имеют гораздо больше шансов на успех в борьбе с рискованным поведением, чем те, которые лишь информируют об опасности рискованного поведения. Такие программы (подробнее я расскажу о них в главе 8) ориентированы на развитие общих навыков самоконтроля у подростков, а не просто просвещают об опасности отдельных видов рискованного поведения.

Со стороны общества необходим новый подход, направленный на сокращение рискованного поведения у подростков. Им необходима защита от самих себя, в частности, в тот период, когда они особенно уязвимы: когда система саморегуляции, находящаяся на этапе развития, не в состоянии справляться с легковозбудимой подкрепляющей системой. Стремление к риску является естественной, генетически заложенной и объяснимой с точки зрения эволюции чертой поведения молодых людей. Возможно, ее нельзя назвать необходимостью в современных условиях, но это часть генетического кода, и изменить что-либо человек не в состоянии.

Следует тратить меньше ресурсов впустую в попытках изменить то, как думают подростки. Вместо этого лучше сфокусироваться на том, чтобы сократить возможности и условия, при которых их незрелое поведение может нанести вред им самим и окружающим. Вероятно, невозможно ограничить рост восприимчивости подкрепляющей системы, который происходит в пубертатный период, но можно попытаться отложить во времени его начало, чтобы уменьшить разрыв между этим сдвигом и развитием навыка самоконтроля. Как я подробнее расскажу в следующих двух главах, вполне возможно стимулировать развитие навыка самоконтроля, однако, чтобы добиться этого в крупных масштабах, требуется внести значительные изменения в систему воспитания и образования молодых людей. Я надеюсь, что моя книга вдохновит родителей и педагогов принять во внимание и попробовать этот подход. Однако, будучи реалистом, я понимаю все ограничения, существующие в обществе, для масштабного внедрения этого подхода. Тем не менее есть и другой вариант.

Вместо того чтобы пытаться изменить подростков, вступая в неравный бой с эволюцией и гормонами, лучше изменить контекст, в котором проявляется их природное стремление к рискованному поведению. Мы уже делаем это, но нужно действовать более последовательно и активно. Родителям следует внимательнее наблюдать за своими детьми, особенно когда они собираются в компании. Нужно разработать больше программ дополнительного образования, чтобы после школы дети были заняты интересным делом и находились под присмотром взрослых. Такие стратегии, как повышение стоимости сигарет и повышение возраста, в котором официально разрешается покупка табачных изделий, более строгий контроль за реализацией закона о запрете продажи алкоголя несовершеннолетним, упрощение доступа подростков к средствам контрацепции и обеспечение им возможности решить свои психологические проблемы, а также повышение возраста, в котором разрешено управление автомобилем, вероятно, могут оказаться более эффективными в снижении уровня курения, употребления алкоголя и наркотиков, нежелательных беременностей и смертности на дорогах, чем попытки сделать подростков менее импульсивными или более прозорливыми.

Некоторые вещи приходят только со временем, и зрелость суждений – одна из них. Пока дети взрослеют, обязанность родителей и общества – защищать их от самих себя, как ограничивая их доступ к опасным занятиям, так и помогая им развить навык самоконтроля. В краткосрочной перспективе мы можем помочь им пережить этот период, а в долгосрочной – обеспечить более качественную жизнь не на одно предстоящее десятилетие.