– Клянусь, Джесс. Он просто вбежал, поймал стекло прямо на лету, при этом порезав руку, и вытащил Поппи. Я просто поверить не могу! – шептала Мадлен, сжимая в руке телефон. Она стояла за стойкой отеля, улыбалась гостям, когда они проходили мимо окошка, отделанного камнем и деревом. Именно через это окошко они получали ключи, оплачивали счета и заказывали обслуживание в номер. Эта пристройка раньше была флигелем. На стене все еще виднелся контур окошка дворецкого, которое отчетливо указывало, где заканчивался прежний господский дом и начиналось новое крыло, пристроенное гораздо позже.

Двое гостей вышли из двери рядом со стойкой регистрации, и Мадлен наблюдала за удалявшейся женщиной, которая набирала что-то на своем телефоне.

– Добрый вечер, мистер и миссис Вулас. Спасибо, – сказала она, отводя трубку от уха, взяла ключ и повесила его на щиток. – Приятного ужина. – Она подождала, пока постояльцы удалились, и вернулась к разговору: – Джесс, ты еще там?

– Да-да, я слушаю. Я тут жую печенье и думаю о твоем Рэмбо.

Мадлен захихикала, услышав замечание сестры. В парадную дверь вошла еще одна пара среднего возраста. Они помахали ей рукой и направились налево, в сторону бара. Мадлен вызвалась поработать в качестве администратора за регистрационной стойкой на час между уходом персонала, работавшего в дневную смену, и приходом ночной смены. Обычно этим занимался отец, но сегодня рано утром он отправился по делам: поехал посмотреть на копию старинной кровати, которую он хотел купить, как только услышал о ее продаже. Кровати такого качества недолго ожидали своего покупателя, и как только он увидел ее в Интернете, сразу понял, что она идеально подойдет для одного недавно отреставрированного номера. Каждый номер был отделан в готическом викторианском стиле, в каждом были точно воссозданные обои и ванные комнаты той эпохи.

В это время в отеле, как правило, было тихо. Некоторые гости сидели в баре или у камина. Но большинство разбрелось по своим номерам. Они смотрели телевизор, дремали или переодевались к вечеру.

Поппи уже привыкла к Номсе и с радостью бежала за ней на кухню выпить чаю.

– Он не Рэмбо. Он резкий, быстрый и чертовски меня раздражает, если ты понимаешь, что я имею в виду.

– Ммм, это звучит еще более интригующе.

Мадлен закатила глаза. Ей хотелось описать Бандита. Хотелось объяснить сестре, какой он и как выглядит, но она не могла подобрать слов.

– Ох, ну как же мне тебе его описать? – Она покачала головой из стороны в сторону. – Ему не помешало бы привести себя в порядок. В смысле постричься и побриться и все такое. Он немного похож на Брэда Питта в том фильме, что мы смотрели в канун прошлого Нового года. Как он назывался?

– Боже, Мэдди! Я не знаю! Каким там был Брэд Питт?

– Да знаешь ты! Ну, тот фильм, где они жили где-то в глуши. Он там снимался с тем актером из «Молчания ягнят»… Ой, как же он назывался? О, вспомнила, «Легенды осени»!

Джесс замолчала.

– Ты помнишь, о ком я?

– Дай мне минуту, я гуглю. – Мадлен слышала клацанье клавиш в трубке, за которым последовало: – О-о-о-о, если он так выглядит, то я точно еду к тебе!

Мадлен села за стол. Ее охватила паника, когда она увидела три новых электронных письма во входящих на почте отеля.

– Джесс, тут у меня три запроса на почте. Как думаешь, мне ими заняться или Энн сама разберется, когда придет?

– Значит, он тебе нравится? – спросила Джесс, полностью игнорируя ее вопрос и возвращая ее к мыслям о Бандите.

– Да. Нет. Ой, я не знаю. Он меня раздражает.

– Ух ты! Раздражает или нет, но если он тебе не нравится, я всегда могу его подцепить.

– Джесс! – взвизгнула Мадлен. – Неужели я тебе не прививала хороших манер? Мужчин не «подцепляют»! – Она улыбнулась. Она соскучилась по Джесс. Они всегда были близки и после этого кошмара с Лиамом стали еще ближе. Мадлен дала себе слово, что очень скоро они снова встретятся.

– О, Джесс, я бы с удовольствием с тобой встретилась, – сказала Мэдди, понимая, что приезд Джесс в Ри-Хэд может не понравиться отцу.

Мадлен видела, как какая-то постоялица взволнованно сбежала по лестнице и буквально врезалась в молодого официанта, который проходил через холл. Содержимое серебряного подноса чуть не упало на пол, когда он был вынужден резко остановиться.

– Ради бога, смотри, куда идешь! – грубо рявкнула женщина, расправила плечи и, ухмыльнувшись, оглянулась на своего кавалера.

– Простите, мисс Вудс, – вежливо извинился молодой человек, которого отец представил ей как Джека. Он пропустил гостей вперед, потом двинулся дальше, спеша принести заказанные напитки. Было очевидно, что он вежливый и обходительный человек. Он знал, как и когда улыбнуться, и великолепно справился с неприятной ситуацией. Он не заслуживал, чтобы с ним говорили в таком тоне, но Мадлен знала, что с этим она ничего поделать не может.

Она вернулась к телефонной беседе с Джесс:

– Ты еще здесь?

– Что там случилось?

– О, да ничего серьезного. Клиент всегда прав и все такое. Ладно, мне уже пора. – Она посмотрела в сторону кухни, где наверняка Поппи, как обычно, отказывается есть. Они пробыли здесь всего несколько дней, а девочка уже вертела Номсой, вынуждая ту предлагать ей именно то, что нравилось малышке. С точки зрения Поппи, это значило шоколадный крем, намазанный на хлеб, или шоколадный крем, намазанный на что угодно.

Как бы Мадлен ни хотелось еще поговорить с Джесс, она осознавала, что Номса не будет вечно возиться с Поппи, несмотря на то, что отец ясно дал той понять, что Поппи дозволено в этом отеле многое. Номсе сейчас нужно было заниматься своими прямыми обязанностями, она должна помогать шеф-повару с приготовлениями к ужину.

– Ладно, дорогая, береги себя. Я позже еще позвоню. Люблю тебя.

– И я тебя, Джесс.

Мадлен повесила трубку и повернулась, когда Джек вернулся к стойке регистрации. Телефон тотчас снова ожил, и Джек ответил на звонок, ни на секунду не задумываясь. Он принял заказ на бронирование номера и вернулся в зал ресторана, где принялся рассаживать гостей за столики. Он, казалось, успевал повсюду, был одновременно везде. Не было работы, которой бы он не занимался. Мадлен следила, как он ведет легкую беседу с гостями, которые ожидали, когда к ним подойдут официанты. Именно так и она должна была вести себя с постояльцами, и Мэдди надеялась, что со временем она научится делать это так же непринужденно, как Джек.

Когда Энн приехала, Мадлен освободилась и направилась через заднюю дверь к кухне, где Поппи, сидя за кухонным столом, счастливо уминала миску клубники с мороженым. Номса сидела с одной стороны от малышки, а с другой стороны сидел Бандит.

Мадлен остановилась, наблюдая, как дочь с удовольствием не только поглощает клубнику, но и делится ею с другими. Она предлагала ложечку угощения своему новому другу Бандиту. Он рассмеялся, покачал головой и подвинул тарелку девочке.

– Давай посмотрим, сколько ты сможешь съесть. Мама очень удивится, если ты все съешь, – услышала Мадлен, когда Номса поставила вторую тарелку клубники на стол перед ним.

– Вот, Бандит, и тебе тоже клубники. Давай посмотрим, кто из вас съест первым, – пропела Номса, и Мадлен увидела, как Поппи и Бандит вместе, хихикая, жадно накинулись каждый на свою порцию. Мороженое текло у обоих по подбородкам, но они, казалось, не обращали на это никакого внимания.

Бандит был прав, Мадлен действительно удивилась, она была поражена, что ее ребенок вообще ест. И не просто ест, но и получает от этого удовольствие.

– Только посмотрите! А можно и мне немного? – спросила Мадлен, садясь рядом с Бандитом.

– Нет, – хихикнула Поппи. – Ты должна сначала съесть весь свой ужин. Так Номса говорит.

Мадлен шутя толкнула дочь, а затем начала двигать туда-сюда солонку и перечницу, стоявшие посреди стола. Она прекрасно понимала, что работники кухни заняты приготовлениями к ужину, и чувствовала, что они мешают им.

– Вот, мадам, ваш ужин, – с ритмичным карибским акцентом пропела Номса, поставив тарелку перед Мадлен. Женщина переводила взгляд с Мадлен на Бандита, потом подняла брови, постучала пальцем по виску и понимающе кивнула.

Мадлен улыбнулась, ей нравилась Номса. Она была низенькой, пухленькой, с ее лица не сходила улыбка. Она, казалось, искренне радовалась жизни и наслаждалась всем, что делает. Более того, было в ней что-то такое, что заставляло прислушиваться ко всему, что она говорила. Поппи просто влюбилась в нее с того самого мгновения, как увидела. Ребенок, который почти ничего не ел, за последние несколько дней съел больше, чем обычно за целую неделю.

Номса была более темной версией Джесс, но она годилась сестрам скорее в матери, и Мадлен подозревала, что ей было около сорока.

– Спасибо, Номса, – улыбнулась Мадлен и с удовольствием принялась за идеально прожаренный бифштекс.

– Мама, мистер Бандит обещал, что покажет нам овечек! – с гордостью объявила Поппи, и ее новый друг смущенно пожал плечами, словно извиняясь. Он поймал взгляд Мэдди и смотрел на нее так долго, что женщина нервно опустила глаза, уставившись в тарелку.

– Я бы спросил, – застенчиво пояснил он. – Это прямо тут, на лужайке перед домом. Я подумал, что вам тоже захочется взглянуть.

Мадлен слишком проголодалась, поэтому просто сунула в рот следующий кусочек мяса.

– Я вам вот что скажу, Мадлен, если хотите, я сама с ними схожу, а вы спокойно ужинайте, – предложила Номса, подняла Поппи со скамейки и направилась к задней двери. – Это просто на лужайке перед входом. Вы легко можете увидеть нас из дома.

Мэдди кивнула и продолжила есть, когда они вышли на улицу. Ей было спокойно, когда Поппи была с Номсой, и после ужина она воспользовалась возможностью пройтись по дому и осмотреть отель. Обитый дубовыми панелями зал ресторана постепенно заполняли постояльцы; некоторые весело болтали, другие сидели молча. Официанты только начали подавать горячее. Каждое блюдо было идеально сервировано и отличалось от других. Шеф-повар Берни просто творил чудеса с фазаном, уткой или кроликом – всей дичью, которую тем утром добыл на охоте Бандит.

– Все блюда приготовлены по рецептам, которыми пользовались здесь в восемнадцатом веке, – объясняла ей Номса. – Дом был построен приблизительно в это время. Семья бóльшую часть недели жила в Лондоне и наезжала в Ри-Хэд-холл только на выходные и праздники.

«Этакое убежище на выходные», – подумала Мадлен, разыскивая фото, которые показали бы ей, что это была за семья. Она была потрясена, когда узнала, что весь дом сохранил свой первоначальный вид. От каждой стены буквально веяло вековой историей, и Мадлен чувствовала, что где-то должны были сохраниться старые фотографии. Гостям, несомненно, тоже будет интересно узнать историю семьи, узнать, как они выглядели, как жили. Она направилась к окну в парадной гостиной. Она узнала эту комнату с темными дубовыми панелями, в окно которой буквально несколько вечеров назад заглядывала, наблюдая, как гости пили шампанское. Слева от нее был тот самый огромный камин, где сейчас уже горел огонь, внутри потрескивали массивные поленья, выстреливая снопами искр в дымоход. Огонь был мягким, приветливым, он заливал уютным светом всю комнату.

За парадной гостиной располагался бар. Он был выкрашен в серые тона, а поверху шел ярко-белый фриз. Именно там собрались сейчас почти все гости. Мадлен тоже пошла к двери бара, но потом передумала и направилась в библиотеку, располагавшуюся по соседству. Там высились книжные шкафы красного дерева и горел еще один камин, поэтому в комнате было довольно тепло. Около него стояли два темно-синих честерфилдских диванчика, один напротив другого.

– Могу ли я предложить вам выпить, миссис Фрост? – Мадлен невольно вздрогнула, услышав голос Джека. Повернув голову, она увидела его в дверях, ведущих к бару.

– Спасибо, Джек. Как думаете, отец не будет против, если я выпью бокал вина?

– Я уверен, что он не возражал бы. Сейчас распоряжусь. Красного или белого?

– Красного, если можно.

Она прошла вдоль книжных полок, копаясь в старых, покрытых пылью книгах, выстроившихся в шкафах. Тут была собрана вся классика, которую она могла вспомнить, от «Путешествий Гулливера» до «Гордости и предубеждения». Все книги были в красивых переплетах тисненой кожи и в идеальном состоянии. Не удержавшись, Мадлен стала вынимать одну за другой с полки. Она открывала каждый том, листала страницы, вдыхая этот специфический запах старых книг.

– Мама! – услышала она голос Поппи снаружи. – Мама, иди посмотри! Я вижу овечек!

Мадлен поставила книгу на место и вышла на улицу, где к ней кинулась ее взволнованная трехлетняя дочь. Она схватила Мадлен за руку и потащила ее через лужайку, туда, где газон внезапно закончился и внизу под ним раскинулся луг. Каменная стенка в четыре фута высотой отделяла газон лужайки, располагавшийся уровнем выше, и создавалась оптическая иллюзия, будто овцы могут легко подбежать прямо к дому. Конечно, стена останавливала их, и Поппи здраво рассудила, что она может улечься прямо на живот, свесившись со стены, и наблюдать за овцами вблизи, не опасаясь, что они за ней побегут.

Номса извинилась и вернулась на кухню, и в этот момент за спиной Мадлен появился Джек. Он неслышно пересек газон и терпеливо ждал, когда она повернется и возьмет один из трех бокалов, которые он принес на подносе.

– Красное вино для миссис Фрост, – вежливо произнес он, передавая ей бокал. – Для юной мисс молоко и шоколадное печенье, которое испекла Номса. – Джек встал на колено, чтобы Поппи могла взять стакан молока и печенье. Мадлен смотрела, как Поппи обхватила Джека за шею и крепко обняла в знак признательности.

– Спасибо, Джек, – сказала Мадлен и повернулась к Поппи, сидевшей на траве и с аппетитом уплетавшей печенье. – Ух ты, Поппи! Номса приготовила тебе такое вкусное печенье? – спросила она девочку, и та торопливо сунула последний кусочек в рот.

– Оно закончилось, мама. Смотри! – Щеки девочки походили на защечные мешки хомяка, и в доказательство своих слов она протянула матери пустые ладошки.

– Вам как обычно, мистер Лоулесс, – Джек протянул поднос Бандиту. На нем остался только стакан с ледяной водой. Бандит взял его и с явным удовольствием залпом осушил.