Бандит шел через лес к отелю. Он любил раннее утро, когда остальной мир еще только просыпается, когда солнце еще только встает из-за горизонта. В это время он мог побыть один, наедине со своими мыслями, наедине с природой.

Прозрачные капли дождя падали с деревьев вниз, сверкая на траве бриллиантовыми ожерельями. Земля под ногами все еще была мягкой, раскисшей в дождевых промоинах после вчерашней грозы. Но воздух был чистый, свежий и какой-то хрустящий, пахло приближающимся морозом.

Из-за здания отеля донесся какой-то шум. Визг, потом лай и заразительный детский смех. Это могло значить только одно. Спрятавшись среди деревьев, он наблюдал, как из-за угла, держась за руки, появились Мадлен и Поппи, а впереди них несся Бадди с мячиком в пасти. Пес нетерпеливо прыгал вокруг матери и дочки, ожидая, когда ему снова бросят мячик. Бандит заметил, как Мадлен потирает спину, наклоняясь за собачьей игрушкой.

Бандит не мог вспомнить, когда он в последний раз слышал такой беззаботный смех. Внезапная болезнь и смерть Джози словно накрыла отель пологом скорбной тишины.

Моррис и Джози однажды появились как новые владельцы под Рождество и принесли в Ри-Хэд-холл новую свежую атмосферу. В гостиной, в столовой и в баре водрузили огромные елки под самый потолок. Все они были изысканно украшены, под ними появились подарки для каждого из служащих. Они создали атмосферу любви, которая заполнила весь дом, но при этом в них чувствовался высокий профессионализм. Начался капитальный ремонт комнат, каждую отделывали по самому высшему уровню, в доме вновь загорелись камины, парадный зал ожил.

Бандит вспомнил свое первое Рождество здесь, сразу после того, как отслужил в морской пехоте. Владельцы и персонал отеля собрались в главном зале после обильного праздничного ужина. Он снова ощутил, что принадлежит некоему коллективу людей, имеющему общие цели: обеспечить первоклассное обслуживание людям, которые останавливаются в их отеле. Сначала его переполняли эмоции. Но Берни и Номса приняли его с распростертыми объятиями, помогли успокоиться, найти свое место в повседневной работе отеля.

А потом совершенно внезапно на прошлое Рождество Джози не стало, и несколько месяцев словно кто-то выпустил весь воздух из надувного шара. Весь отель работал, как на автопилоте. Все изменилось, и все быстро поняли, что ничего и никогда не будет, как прежде.

Бандит двинулся к дому, спрятав в теплице трех фазанов, шесть уток и кролика. С тех пор как тут появилась Поппи, он стал прятать подстреленных птиц и животных в мешок. Меньше всего ему хотелось напугать ее видом убитых животных. Он направился к задней двери.

– А, вот и ты, мой мальчик. Бьюсь об заклад, ты учуял аромат моего чая! – улыбнулась Номса, когда Бандит вошел на кухню. Он снял сапоги, помыл руки в подсобном помещении, прежде чем сесть за кухонный стол. Этот стол был его любимым местом в Ри-Хэд-холле. Каждый день все служащие садились за этот стол. Словно большая семья ежедневно собиралась вместе. Однако он боялся подумать, сколько литров чая он тут выпивал. Не говоря уже о пирожных, завтраках и послеполуденных перекусах. Он с удовольствием погладил живот.

– Конечно, учуял. Мне казалось, тут и выпечкой пахло, но, может, я ошибаюсь? – нахально подмигнул он Номсе, когда она наливала ему чай.

– Если бы я тебя не знала, сказала бы, что ты просто читаешь мои мысли, – ответила женщина, и ее сочный смех заполнил кухню. Подойдя к плите, она взяла с подноса две остывающие булочки с вишней и кокосовой стружкой.

– Номса, мне не нужно быть телепатом. Сегодня пятница. Женский институт приходит по пятницам на чай, и ты всегда печешь булочки с вишней. Это уже стало традицией.

– Ааааа! Вон в чем дело! Мне следовало сообразить, – сказала она, намазывая булочки маслом. – Чем ты собираешься сегодня заняться?

– Ну, сегодня последний день месяца, поэтому я поеду в город навестить отца.

– Держу пари, твой папа будет рад тебя видеть.

– Он, вероятно, даже не заметит, что я приехал, – покачал головой Бандит и откусил от булочки.

Номса задумалась, прежде чем ответить.

– Ты даже не представляешь себе, что может заметить отец. Он наверняка знает гораздо больше, чем ты думаешь.

Бандит покачал головой:

– Надеюсь, ты права. Единственное, о чем он сейчас говорит, – это поместье.

– Ну, все потому, что этот дом хранит память о том, как он был счастлив. Не забывай, твой отец до того несчастного случая был сильным, независимым человеком.

Бандит снова откусил булочку.

– Номса, мы оба знаем, что это был не несчастный случай. Водитель, который сбил его, был пьян. И теперь часть мозга отца мертва и никогда не восстановится. – Это было правдой. Теперь отец Бандита – семидесятитрехлетний старик с разумом ребенка. Это была не жизнь, а бессмысленное существование.

Номса повернулась, взяла чайник и залила кипяток в фарфоровый заварник, стоявший на столе.

– Он вспоминает сторожку?

– Он целыми днями только и делает, что говорит о сторожке, о поместье и о прошлом. Он, кажется, верит, что здесь есть тайные ходы, которые соединяют сторожку с хозяйским домом. Все вокруг него считают, что он немного не в себе. Но знаешь, что я думаю? Я думаю, что кое-что из того, о чем он говорит, может оказаться реальными воспоминаниями. Мне только нужно выяснить, что из его рассказов правда, а что – нет.

Он посмотрел в окно. Мадлен возвращалась к дому. Она время от времени останавливалась, потирала ноющую спину и поджидала Поппи, которая старалась присесть на сырую траву, пока Бадди кругами носился рядом, ронял свой мячик и тянул девочку зубами за рукава джемпера.

– Ну, мне пора. Нужно ехать в Йорк. – Он встал, вышел через заднюю дверь и торопливо пошел по аллее, ведущей к сторожке у ворот.