– Как я выгляжу? Все в порядке? – спросила Мадлен, глядя на себя в большое зеркало, стоявшее в углу ее комнаты рядом с окном.

– Ты выглядишь безукоризненно, честное слово, – заверила Джесс, которая сидела на полу. Она оперлась на изножье кровати под балдахином – там, где Поппи настаивала, чтобы ее тетя находилась во время их игры.

Джесс жила в отеле последние шесть дней, присматривая за Поппи и взяв на себя обязанность своего рода глушителя для Мадлен, которая постоянно плакала, ревела и кричала, что судьба обошлась с ней несправедливо, лишив ее отца. Ее отчаяние переросло в ярость по отношению к Моррису. Почему он так поступил? Она понятия не имела, как управлять отелем и как сдавать белье в прачечную. Она ничего не знала об антиквариате и кранах в викторианском стиле.

Последние два дня дом был забит людьми. Ханна отправила электронные письма, отменив на неделю бронирование номеров в надежде, что без гостей им будет легче пережить похороны. Однако стали прибывать члены семьи Джози, один за другим. Среди них были тетушки, кузены и кузины, а также сестра, с которой Мадлен никогда не встречалась. Большинство приехало с юга, и, хотя им никто не предлагал погостить в отеле, они решили, что вправе остаться здесь и занять комнаты. Таким образом, гостиница оказалась заполненной до отказа, но при этом не приносила никаких доходов.

Мадлен крутилась перед зеркалом, осматривая себя с головы до ног с разных сторон, чтобы убедиться, что выглядит безупречно. Она должна была соответствовать роли дочери, скорбящей по умершему отцу. Но, к сожалению, она его почти не знала и поэтому чувствовала себя мошенницей.

Несмотря на то, что Мадлен провела с ним всего лишь несколько дней, а не годы, в течение которых они могли бы быть вместе, она по-настоящему полюбила его. Однако сейчас Мадлен ощущала себя так, словно была инспектором манежа в цирке. Ей предстояло стать распорядителем будущего представления, которое собиралось посетить множество людей. Ожидалось, что его дочь, как ближайшая родственница, должна была возглавить процессию.

– Уверена, что ты хочешь остаться с Поппи, – сказала она Джесс, которая сейчас лежала на полу и строила вместе с племянницей кукольный домик.

– Конечно да. Я едва его знала. Только раз встретилась с ним, поэтому какая из меня плакальщица? – ответила она.

В это время Поппи засунула куклу в трубу домика и залилась громким смехом, когда та с грохотом упала на пол кухни.

– Кроме того, Поппи не стоит там находиться. Я погуляю с ней и с Бадди по окрестностям. Кстати, я заранее знаю, что ты сейчас скажешь. Обещаю, мы и на метр не подойдем к теплице.

Мадлен улыбнулась. Конечно, Джесс, которая всегда заботилась о благополучии Поппи, была права. Трехлетняя девочка не должна находиться на похоронах, пусть даже своего дедушки.

– Хорошо, тогда я пойду, – сказала она, бросив последний взгляд в зеркало.

Поппи успела подпрыгнуть и обнять свою мамочку до того, как та стала спускаться по главной лестнице.

Событие обещало быть грандиозным. Хотя Мадлен знала весь сценарий похорон, она поразилась количеству людей, собравшихся в холле. Когда она стала спускаться по лестнице, все замолчали. Повсюду стояли лилии и белые розы, пропитывая помещение сильным ароматом, из-за которого Мадлен вытащила из кармана бумажную салфетку, чувствуя, что может чихнуть. Здесь были самые большие лилии, которые она когда-либо видела в своей жизни. Они стояли рядом с огромными церковными свечами. Все присутствующие были одеты в черное, пили золотистую жидкость из хрустальных бокалов. Неожиданно происходящее напомнило ей ту самую первую ночь, когда она наблюдала через окно за гостями, прибывшими на выходные для раскрытия загадочных убийств.

Мадлен обвела глазами холл и посмотрела на дверь библиотеки. Ее взгляд упал на одного человека.

Это был Бандит.

Гордый и самоуверенный, одетый в военную форму. К его аккуратно сдвинутому набок зеленому берету был приколот значок с изображением льва, сидящего на короне над гербом. Значок располагался точно над его левым глазом. Бандит выглядел совсем по-другому. И дело было не только в одежде. Его волосы стали короче, он был чисто выбрит, и впервые Мадлен смогла рассмотреть его точеный симметричный подбородок. Оказалось, что он обладал эффектной и красивой внешностью, но почему-то скрывал ее за неопрятным видом, к которому она очень быстро привыкла.

Мадлен взяла его под руку, и, пока Бандит сопровождал ее в толпе к черному лимузину, она чувствовала, как он дрожал. Она влезла в автомобиль и обернулась, чтобы еще раз взглянуть на него. Он стоял, склонив голову, и, только когда лимузин отправился, сдвинулся с места. Мадлен была покорена новым обликом Бандита и не сводила с него глаз еще долго после того, как закрылась дверь машины.

Она наблюдала за катафалком, который ехал в деревню. Улицы заполнились людьми, склонившими головы. Некоторые сняли свои кепки, прижимали руки к сердцу или рисовали крест в воздухе перед собой. При виде этого зрелища в ее горле застыли рыдания.

Наконец они остановились возле церкви, и Мадлен, выйдя из лимузина, попала прямо в объятия Лиама О’Грэди.