Смеркалось. Бандит бежал вдоль берега реки Уз. Грязь хлюпала под ногами, и пару раз он поскользнулся. Он бежал уже несколько миль. Это единственный способ сбросить энергию, только так он сможет заснуть ночью. Он должен найти способ не думать о Мадлен! Сегодня он пробежал дальше, чем думал, и только сейчас начал узнавать окрестности. Пробежал мимо пирамидальных ломбардийских тополей, выстроившихся вдоль дороги, и теперь вдали увидел Йоркский собор и Национальный железнодорожный музей. Мимо него на скорости проплыла женская четверка на байдарке, и он понял, что скоро добежит до Клифтона, где оставил свой грузовичок. Предполагаемый визит в дом престарелых превратился в двадцатимильную пробежку. Бандит надеялся, что отец не заметил его машину, не видел, как он куда-то побежал, и не провел последние четыре часа в ожидании, когда же сын наконец войдет в его комнату.

Бандит притормозил, отдышался и последнюю милю прошел спокойным шагом. Посещение отца отнимало много сил, и ему было необходимо, чтобы, когда он туда придет, мысли и тело были свежими. Он подошел к Уотер-Лейн, где дорожка заканчивалась. Здесь он остановился на мгновение, снял через голову промокшую футболку и вытерся ею. Открыв дверь грузовика, он достал дезодорант, взял чистый пуловер и натянул его на себя. Потом достал коробку с гостинцами, которые привез для отца, и пошел внутрь, в гостиную, где, как он знал, и найдет его.

– Здравствуй, отец. Как дела? Ты в порядке?

Его слова не получили ответа. Глаза отца были закрыты. Он крепко спал, прижав к груди плюшевого мишку и поджав ноги под сиденье. Он напоминал маленького ребенка на стуле, который казался для него слишком большим. Его стул стоял на обычном месте у эркерного окна, рядом со столом, на котором в беспорядке лежали журналы, книги с картинками и шоколад. Тут же сидела какая-то пожилая женщина, намного старше отца. Бандит уже много раз замечал ее. Она часто сидела рядом с отцом, ее стул почти всегда касался его стула. Раз или два он замечал, как она нежно держала отца за руку. Но каждый раз, когда Бандит входил в комнату, она нежно похлопывала отца по руке, а затем вставала и уходила. Она брала ходунки, которые всегда стояли рядом, и медленно скрывалась в другой комнате.

Бандит улыбнулся при виде столь мирной картины. Хорошо, что у отца есть друг, кто-то, с кем можно поговорить в долгие однообразные будни. Он подошел ближе, чуть сморщив нос от острого запаха дезинфицирующих средств, хлорки и освежителя воздуха, которые ударили в нос.

Устроившись возле отца, Бандит тихонько сидел, закрыв глаза и думая о его жизни. Он уже много лет провел в четырех стенах. Изредка он выходил, но большинство дней чувствовал себя слишком утомленным или нездоровым, чтобы двигаться. И все же продолжал жить. Бандит иногда думал, не гуманнее ли было бы позволить ему уйти? Он жил в своем собственном мире – примитивном, но своем. Его ничего не заботило в этом мире. Почти целый час Бандит раздумывал, у кого из них жизнь лучше – у него или у его отца.

Может, лучше не знать, что происходит в мире вокруг вас? Не обращать ни на что внимания, не знать и не беспокоиться. Не быть подверженным стрессам и разочарованиям окружающей жизни. Или все же лучше быть самостоятельным и независимым? Обе точки зрения имели свои плюсы. Именно эти мысли и тревожили его, когда он отправился на пробежку. И он остановился только тогда, когда пришел к заключению, что ему нужны и счастье, и разочарования, которые заставляют сердце едва не выскакивать из груди, чувствовать себя живым. Без сердечных разочарований не добьешься счастья.

– Не желаете чаю, мистер Лоулесс? – спросила молоденькая медсестра, проходя мимо двери. – Мы только что заварили свежий чай, если хотите.

Бандит покачал головой, притворяясь, что просто мирно ждет, пока его отец проснется. На стене висели позолоченные часы с резными стрелками. Они громко тикали, и, как только пробило пять часов, отец открыл глаза, зевнул и посмотрел вверх. При виде сына его лицо расплылось в широкой улыбке.

– Привет. – Простое слово, но оно много значило для Бандита. Оно значило, что сегодня хороший день и ребенок внутри его отца признал его.

Он протянул руку и пожал ладонь отца:

– Ты в порядке, пап?

– Я заснул, – улыбнулся тот.

– Да. Тебе снилось что-то хорошее? – спросил Бандит, наблюдая, как отец пытается собраться с мыслями.

– Да, – кивнул старик. – Ходил на встречу с леди. Она приготовила сэндвичи с сыром и кремовый торт к чаю.

– Какую леди ты видел, отец?

– Ту самую. Я ходил на встречу с очаровательной леди. Я люблю эту леди, она такая замечательная!

Бандит улыбнулся. Его отец часто говорил об этой леди и о той жизни, которая, по его мнению, у него была раньше. Но правда состояла в том, что бабушка Лоулесс усыновила его вскоре после рождения, и эта бабушка Бандита умерла, когда мальчику было всего три года. Ее никогда не называли «бабушка», и никто не обращался к ней словом «леди». Но, кроме нее, Бандит не знал других женщин, бывших рядом с отцом, а потому понятия не имел, о какой даме говорил отец.

Сын с нежностью похлопал отца по руке. Какое имеет значение, даже если отец выдумал себе эту даму? Он никому этим не причиняет вреда, если живет в каком-то воображаемом мире.

Бандит покачал головой.

– Эта леди добра к тебе, отец? – спросил он, и отец кивнул, вновь расплывшись в широкой детской улыбке.

Сын наклонился и поцеловал отца в лоб:

– Ну и хорошо. Нам нравятся милые, добрые люди, верно?

Старик опять погрузился в сон, одной рукой по-прежнему прижимая плюшевого медвежонка к груди, а второй крепко сжимая руку сына.

– Вот и правильно, отец. Пусть тебе приснится еще один хороший сон.