Шестой день Празднества Урожая года Собаки.

Девятый год царствования Верховного Правителя Кирона.

Сто шестьдесят второй год Династии Комира.

Семьсот тридцать шестой год от Катаклизма.

Койякан, Морианд.

Наленир.

Нирати неохотно отпустила брата. Она была уверена, что он не станет намеренно искать неприятностей, но знала и то, как часто неприятности сами его находят. Правда, сегодня с ним, скорее, станут обращаться, как с героем, и расспрашивать о подвигах, а не вступать в разногласия. Ей хотелось, чтобы этим вечером Джорим отдохнул и повеселился. Скоро ему предстоит отправиться в путешествие, не предполагающее ни того, ни другого.

Она двинулась через зал, намеренно избрав такой путь, чтобы не столкнуться с Джоримом. Ее наряд отличался таким же изяществом, как и платье, которое она надевала на день рождения деда, но был менее официальным. Шелковые шаровары не стесняли движений и как нельзя лучше подходили для танцев, превращая их в удовольствие, а не в сражение с силой тяжести и собственным подолом. Нирати самостоятельно вышила часть рисунков и очень этим гордилась. Она одобрительно взглянула на свою работу и попыталась оценить ее качество. С тех пор, как Нирати вернулась с исцеления, она смотрела на мир другими глазами, переосмысливая всю свою жизнь. Мой дар существует, теперь я знаю точно. Мне нужно просто его найти. Но каким образом?

Она встретилась взглядом с Госпожой Нефрита и Янтаря и задумалась о ее искусстве. Перед ней столько возможностей! Нирати могла открыть в себе способности к чему угодно. Что, если мне суждено стать наложницей? Нирати попыталась представить, на что это может быть похоже — быть одной из учениц Госпожи. Действительно ли можно достичь такого совершенства в искусстве любви, что оно становится магией? Опыт Нирати по этой части ограничивался неуклюжими объятиями прислуги и подвыпивших дворян, так что эта мысль была для нее удивительной и непонятной.

Она слышала истории о легендарных мастерах — джейкаи. Их мастерство могло заключаться в чем угодно. Говорили, что оно продлевает им жизнь, а совершенствование своего искусства прибавляет джейкаи сил. Глядя на неувядающую красоту Госпожи, на то, как она с утонченным и безмятежным видом пьет вино, стоя в окружении учениц, Нирати пыталась угадать, сколько же ей на самом деле лет. Неужели она и правда была наложницей последнего правителя династии, смещенной Комиром? Госпожа выглядела столь же юной, как сама Нирати. Только в ее необычных, притягательных серебристых глазах светилась мудрость веков.

— Я полагаю, она отметила приблизительно одиннадцать девятилетий.

Нирати резко повернула голову, но едкое замечание так и не слетело с ее губ, — она узнала голос.

— Граф Эйриннор, вы считаете меня вульгарной настолько, чтобы размышлять о возрасте дамы?

— Прошу прощения, госпожа Антураси. — Темноволосый дезейрионец склонил голову. — Вот я и выдал свою неотесанность, да еще и обидел вас дерзостью!

— Передайте мне в качестве извинения один из тех кубков с вином, граф, и я охотно прощу вас. — Нирати улыбнулась, принимая из его рук кубок. — Вы здесь один? Неужели наша прелестная маленькая бедняжка Маджиата еще не оправилась?

Он радостно улыбнулся в ответ.

— Выпьем за ее здоровье?

— Госпожи Нефрита и Янтаря? С превеликим удовольствием.

Улыбка Джанела стала еще шире.

— Я вижу, с вами надо держать ухо востро!

— А, так вы имели в виду Маджиату? — Нирати приподняла кубок. — Что ж, пусть побыстрее поправляется.

— Да будет так. — Он сделал глоток вина. — Она собиралась сопровождать меня, но услышала, что джейкатси, высекший ее, будет показывать здесь свое мастерство.

Нирати улыбнулась.

— Не думаю, что он станет приглашать добровольцев. Вы присутствовали при ее наказании?

Лицо его приняло угрюмое выражение.

— Да. Я чувствовал, что обязан там быть. Ваш брат пожертвовал собой вместо меня, его раны должны были быть моими. Сознаюсь, я дрогнул, когда вирук бросился на нас. Такой огромный и стремительный!

— Возможно, вы и дрогнули, граф, однако я присутствовала при этом. Я видела, что вы без колебаний начали действовать. Вы заслонили Маджиату своим телом. Если бы мой брат не вмешался, его раны и правда достались бы вам.

— Я должен поблагодарить его. Я слышал, он поправляется?

— Да, спасибо. Он будет рад вас видеть. Я часто бываю с ним — подменяю мать.

— Тогда я непременно засвидетельствую ему свое почтение. — Джанел отхлебнул вина. — Правитель не позволил мне принять наказание вместо Маджиаты, но джейкатси рассек кожу на ее спине только в одном месте, и ее родные разыскали для нее, кажется, все существующие целебные мази, чтобы не осталось рубца. Она даже ходила на исцеление к ваньешу.

— Не помогло?

— Не знаю, близко не видел, но, на мой взгляд, это ее ничуть не уродует. Но Маджиата и ее семья восприняли это как бесчестие. — Джанел поморщился. — Мне не доставило никакого удовольствия смотреть на порку, но что-то подсказывает мне, что Маджиата давно уже заслуживала подобного наказания.

Нирати улыбнулась.

— Вы необыкновенно проницательны. Или это присуще всем жителям Дезейриона?

— Просто я все быстро схватываю, госпожа. — Он тоже улыбнулся, но невесело. — После этой истории нужно было бы очень постараться чтобы не услышать о Маджиате… разное. И я сам убедился, что слухи не врут. Когда я навещал ее в последний раз, она только и спросила, не сделал ли шрам ее безобразной. Я ответил, что ваш брат идет на поправку, но у него осталось четыре шрама. А она сказала, что только рада этому.

— Она собиралась заполучить моего брата, чтобы обеспечить процветание своей семье. Ему потребовалось долгое время, чтобы понять это. Вам повезло больше, — вы прозрели быстро.

— Ее семья любезно предоставила мне крышу над головой, так что я должен был прозреть неминуемо. — Джанел оглядел зал. — Здесь для меня многое в новинку. Кое-что я вижу впервые и не уверен, что понимаю.

— Например?

Он едва заметно кивнул в сторону Госпожи.

— В Дезейрионе подобных ей вряд ли бы пригласили на такой прием. Нет, она очень красива, и такие заведения посещают благородные люди и в нашем княжестве, отдавая должное этому искусству… Но они не захотели бы, чтобы кто-то об этом знал.

— У нас в Наленире нравы чуть более свободные. И мы от этого только выигрываем.

Граф сдвинул брови.

— Ваши слова можно истолковать по-разному. Объясните, пожалуйста.

— Разжечь желание, граф, можно двумя способами. Первый — отрицать само существование плотских утех, провозгласить воздержание главной добродетелью и закрывать глаза на тайные — хотя и многочисленные — любовные свидания. Запрещая что-либо, можно добиться лишь того, что это станет еще более желанным. Отсюда такая тяга к незаконным наслаждениям. А ведь многие предпочли бы не обращать внимания на связи на стороне, если при этом супружество не подвергается опасности. Очень часто союзы заключаются из династических соображений, и отношения вступающих в брак не имеют особенного значения. У моего народа это очень распространено, и не остается ничего другого, кроме как смириться с существующим положением вещей.

Теперь поговорим о чувственном опыте. Всем нам известно, что разнообразие — это хорошо. Если есть одну и ту же пищу, пить одно и то же вино, слушать всегда одну и ту же музыку, вдыхать аромат одного-единственного цветка, — это быстро надоест. Никому и не приходит в голову ограничивать себя — ни в чем, кроме чувственного влечения, что, несомненно, противоречит нашей природе. А Госпожа Нефрита и Янтаря помогает нам избежать скуки и удовлетворить все возможные желания, и, таким образом, союзы становятся лишь крепче.

Нирати посмотрела на него поверх своего кубка.

— Если вы решитесь связать себя с семьей Маджиаты, вам уж точно понадобится отдушина.

Джанел приподнял бровь.

— Вы даже более догадливы, чем я предполагал, госпожа Антураси. Но скажите мне, вам никогда не приходило в голову, что брак может распасться, если куртизанка и ее посетитель влюбятся друг в друга?

— Вы правы. Однако это может произойти с кем угодно, если сильные когда-то чувства, приведшие к браку, угасли, или если брак не удовлетворяет потребностей сторон в чувственной любви и духовной близости.

— Я впечатлен вашими доводами. — Он почтительно кивнул. — Вы глубоко мыслите и очень четко выражаете свое мнение.

— Сказываются годы, проведенные в спорах с братьями. Мы с ними обсуждали подолгу каждую мелочь. Это нас весьма развлекало. — Нирати повертела кубок в руке и опустила глаза. — Вы здесь еще так недавно, но уже знакомы с Госпожой. Собираетесь воспользоваться ее услугами?

— Я? Нет, просто…

Нирати с трудом сдерживала улыбку, наблюдая, как он неумолимо краснеет.

— Да?

Он захлопнул рот и посмотрел себе под ноги.

— Я солгал бы, сказав, что эта мысль не приходила мне в голову. Подозреваю, вы можете счесть меня деревенщиной, но, обращаясь к началу нашего с вами разговора… Мне было бы как-то не по себе с женщиной, которая вполне могла быть знакома с моим прапрадедушкой.

Нирати подумала и кивнула.

— Понимаю. Хотя некоторые считают, что выдержанные вина лучше молодых.

— Верно. Но есть и те, кто предпочитает вина последнего урожая.

Нирати отпила из кубка и неожиданно поняла, что рядом с этим иноземцем чувствует себя совершенно свободно. В его присутствии она отдыхала. Он был знаком с немногими; казалось, ему хватает беседы с ней одной. Остальные, видя рядом с Нирати спутника, не подходили к ней, и это было хорошо. Ей все равно, что могут пойти слухи, будто она отбивает поклонника у Маджиаты. Кто-то подумает, что Маджиате так и надо, прочие примутся рассуждать, что же теперь будет с картами Антураси, с опальным графом и с семьей Фозель.

Но она находила, что граф — отличная компания для нее. Они вдвоем медленно перемещались по залу, и Нирати рассказывала ему, кто есть кто. Она воздерживалась от того, чтобы пересказывать сплетни, но объясняла, с кем враждуют те или иные гости. Только увидев, что взгляд его становится рассеянным, она подумала, что у него в голове, наверное, уже сплошная путаница, и замолчала.

Она по-прежнему не видела Джорима, когда прозвучал гонг и в зале воцарилась тишина. Шестеро стражей Керу с длинными копьями, украшенными вымпелами с изображением драконов, прокладывали путь через толпу гостей. Под их защитой Правитель Кирон прошел в дальний конец зала и взобрался на небольшой помост. Стражи заняли места вокруг. Правитель поклонился присутствовавшим.

Ему ответили все. Нирати сосчитала до пятнадцати, а потом и до двадцати — в честь годовщины династии. Она досчитала бы и до тридцати в знак благодарности за то, что Правитель приказал выпороть Маджиату. Но когда она дошла до двадцати пяти, кто-то из родственников Правителя выпрямился. Вслед за ним с ощутимым облегчением поднялись и остальные.

Правитель развел руки, приветствуя гостей.

— Добро пожаловать! Сегодня мы чествуем героев. Мы особо чтим этот день, ведь наш народ — народ героев! Все вы достойны этого звания, или, без сомнения, еще заслужите его. Нашему народу нужны герои, и мы вознаграждаем героев щедро! Я знаю, что все вы с радостью откликнетесь на мой призыв.

Служащие принесли кресло и установили его в середине помоста. Вперед выступил церемониймейстер — судя по покрою платья, старший помощник министра этикета, — и обратился к гостям.

— Сегодня нас ожидают специально подготовленные зрелища. Захватывающие зрелища!

Он спустился к гостям и вытянул вперед жезл. Толпа медленно отступила. Он сжал жезл в правой руке и принялся очерчивать круг изнутри толпы, приговаривая:

— Будьте так любезны, не переступайте через черту, и увидите удивительные, необыкновенные вещи.

Граф, несмотря на сердитые взгляды, не отступил, как прочие, а, напротив, протиснулся вперед, увлекая за собой Нирати. Он освободил для нее место в самом первом ряду, а сам встал позади и положил руки ей на плечи. Она улыбнулась, вспомнив, что последний раз вот так стояла много лет назад — со своим отцом.

Представление и вправду многого стоило. Сначала Керу исполнили ритуальный танец с копьями. Развевались вымпелы, древки копий с треском ударялись оземь, копья свистели, вращаясь в воздухе с бешеной скоростью. Движения женщин были отточенными до совершенства, быстрыми и поразительно плавными, словно на арене двигались не люди, а хищные звери. Из толпы им намеренно бросали яблоки и другие фрукты — Керу мгновенными выпадами копий рассекали или сплющивали плоды. Воздух наполнило сладкое благоухание.

Вслед за Керу выступали фокусники, потом акробаты, возможности которых, казалось, ограничивает лишь потолок зала. Гимнасты изгибались под немыслимыми углами. Кружились танцоры, скользя перед изумленными зрителями, и их тела превращались в трепещущие тени.

Каждое последующее выступление, как ни удивительно, превосходило предыдущее. Церемониймейстер указывал, кто именно нанял исполнителей очередного диковинного номера, и наградой им были рукоплескания гостей. Меценатам позволялось произнести лишь несколько слов в честь Правителя, а затем объявлялось следующее выступление.

Последняя труппа танцоров исчезла, и церемониймейстер все таким же ровным, хорошо поставленным голосом произнес:

— В заключение мы приготовили для вас нечто особенное, достойное вечера в честь дня чествования героев! С нами сегодня двое дисейсерров. Они покажут нам свое мастерство в сражении на мечах. До вас такого не видел никто! Правитель приветствует Моравена Толо и нашего гостя из Турасинда, Чирата Скока!

Нирати улыбнулась. Она узнала от Даноса на церемонии исцеления, что Моравен — воин. Тогда она решила, что мальчик, восхищающийся Моравеном, преувеличивает его достоинства, но Данос, оказывается, был прав. Его наняли для выступления здесь. Это означает, что он очень умелый воин. Возможно, даже джесейсерр.

Руки Джанела на плечах Нирати дрогнули. Нирати обернулась и взглянула ему в лицо.

— Что случилось?

— О Моравене Толо я никогда не слышал, но вот турасиндец… Возможно, его и пригласили показать мастерство. И он покажет — но не так, как предполагали наниматели…

— Что вы имеете в виду?

Он наклонился к Нирати, провожая глазами высокого, худощавого и темноволосого человека, вошедшего в очерченный круг, и произнес:

— Когда он снимет лишнюю одежду, вы увидите на его груди изображение черного орла. Он исповедует один из варварских культов. Неважно, что ему сказали перед выступлением. Если он обнажит клинок, бой окончится только со смертью одного из них.