Шестой день Празднества Урожая года Собаки.

Девятый год царствования Верховного Правителя Кирона.

Сто шестьдесят второй год Династии Комира.

Семьсот тридцать шестой год от Катаклизма.

Койякан, Морианд.

Наленир.

После речи Правителя заиграли музыканты, и круг, где происходило представление, постепенно заполнили танцующие пары. Керу забрали оружие воинов и увели турасиндца. Моравен Толо улыбнулся в ответ на поздравления и смешался с толпой; Кирас последовал за ним.

Когда Моравен остановился, Кирас обошел его, встал впереди и глубоко поклонился.

— Прощу прощения, Учитель. Я даже не хотел вас так обременить.

— Это я понимаю. Но ты можешь искупить свою вину. — Моравен говорил тихим голосом. Он указал юноше на незанятое место в укромном углу и двинулся в том направлении. Кирас молча последовал за учителем. Юноша остановился и обернулся лицом к гостям, заняв наблюдательную позицию. Однако Моравен взял его за плечи и развернул лицом к себе. Таким образом, они поменялись местами.

— Простите меня, серркаи Моравен Толо.

— Возможно. Объясни мне, за какой проступок ты просишь прощения, и почему ты его совершил.

Кирас насупился.

— Я был самонадеян настолько, что решил, будто вы представите меня Правителю.

— Почему?

— Я дворянин из Тирата. Я предполагал, что вы представите меня знатным особам Наленира. — Кирас вздернул голову. — А это противоречит уроку, который я получил на кладбище. Здесь я — никто.

Моравен улыбнулся.

— Все это прекрасно, с твоей точки зрения, но попробуй взглянуть на вещи моими глазами. Ты считаешь, что я настолько плохо воспитан, что не представил бы тебя Правителю?

— Нет, Учитель, но…

Моравен предостерегающе поднял руку, заставив Кираса замолчать.

— Тогда что за причина могла заставить меня так выразиться?

Юноша нахмурил лоб, пытаясь сосредоточиться.

— Я никак не могу понять, Учитель!

— Полагаю, все же можешь. — Моравен прислонился к стене. — Ты видел все, что для этого нужно, и тебе известно все, чтобы найти ответ. Сосредоточься. Что ты видел?

— Вы победили это чудовище из Турасинда, но ведь исход битвы был ясен с самого начала.

— В самом деле?

Кирас распахнул глаза.

— Как вы можете думать, что я хоть на мгновение в вас засомневался? Он был силен, и стремителен, и огромен, но ведь он не прошел классического обучения! Ни одного законченного движения, он даже не пытался уходить от ударов или поставить защиту. Он просто бесконечно нападал. Он знал, что вы будете защищаться, но не станете убивать его, так что ему не о чем было беспокоиться!

— Но он пытался убить меня?

— Нет. Или… пытался?

Моравен медленно кивнул.

— Именно это он и намеревался сделать. Черные Орлы и ксидантцу не испытывают друг к другу особой любви.

Кирас улыбнулся.

— Это хорошо известно даже у нас в Тирате.

— Как правило, ксидантцу сталкиваются с ними в провинциях. Я прежде не сражался с Орлами, но говорил с теми, кому довелось.

— Ты считаешь его недоучкой, — Моравен поднял правую руку, так, что стал виден порванный рукав, — но он сражался очень хорошо. Так могут сражаться лишь лучшие.

— Если вы так считаете, Учитель…

— Ты мне не веришь?

— Нет, конечно же, верю. Он очень хорошо сражался… слишком хорошо для такого, как он.

— Совершенно верно. О чем это тебе говорит?

Кирас задумался, а потом изумленно прикрыл рот обеими руками. Моравен наблюдал, как глаза юноши сузились и вновь расширились. Кирас снова проигрывал в мыслях ход битвы. На его лице отразилось понимание. Постепенно в его сознании все вставало на свои места.

— Ох, Учитель, я… я так заблуждался!

— Объясни.

— Его сабля. Должно быть, над клинком поработал джианридин. Я прикасался к нему, вы боялись, что это может причинить мне вред. Вам нужно было заставить меня положить его на место. Поэтому вы и обратили внимание на то, что я нарушил этикет… чтобы отвлечь меня от сабли. — Кирас сжал руками ткань своего платья, словно пытаясь стереть яд. — Ведь так, Учитель?

— Почти, Кирас, почти. — Моравен сложил руки кончиками пальцев вместе. — Многие славные воины последовали за Императрицей в Пустоши, намереваясь уничтожить орды Турасинда. Все они погибли.

— Вы не верите, что Императрица и ее уцелевшие воины вернутся, когда настанет необходимость?

— Все возможно. Однако прошло уже семь столетий, и они не вернулись. Почему же они должны появиться сейчас? — Моравен продолжил, прежде чем Кирас успел что-либо ответить. — Даже в руках превосходного воина оружие не становится лучше. Однако меч, которым владел великий мастер, может помогать другим в совершенствовании своего искусства. Это более простой способ достичь джейдана.

— Мне это известно, Учитель. Я иногда тренировался с таким клинком.

— Замечательно. Тогда тебе понятно, как важно то, что мы только что видели. Мастер Ятан передал мне, что, по слухам, где-то в Пустошах обнаружены тайные склады подобного оружия. Я успел достаточно хорошо рассмотреть саблю турасиндца. Она определенно пережила Катаклизм. Кто-то вывозит из Пустошей оружие.

— Дезейрион?

— Возможно. Или кто-то еще. Но что из моего рассказа совершенно точно не может быть правдой?

На мгновение Кирас задумался.

— Такое оружие не может во множестве лежать в тайниках. Мечи должны быть захоронены вместе со своими владельцами или отосланы семьям погибших. Их не сваливают вместе, словно какие-то безделушки.

— И что это означает?

— Все, что угодно. — Кирас нахмурился. — В том числе и то, что кто-то раскапывает могилы. То есть…

— Продолжай.

Кирас покачал головой.

— Это так отвратительно, даже думать не хочется.

Врилксингна — самое мрачное из искусств, и самое опасное. Было хорошо известно, что даже искуснейший маг не может возродить к жизни мертвых. Однако это не означало, что мертвых нельзя использовать. Врилксингнаридины разыскивали и разрывали могилы воинов, известных своим мастерством. Они растирали останки в муку и продавали этот порошок. Поверье гласило, что вдохнувший прах великого воина обретает его способности. И это было далеко не самое непотребное из того, что делали врилксингнаридины. Но и мысли о том, что тела великих воителей прошлого могут быть растерты в порошок, которого хватит на целую армию, было достаточно, чтобы посеять ужас в людских сердцах.

— Вдыхающие Смерть и в самом деле отвратительны, но подумай, что ты видел? Темный хозяин дал понять всем присутствующим, что существует способ создавать искусных воинов. Гелосундцы с радостью бы использовали такую возможность, чтобы отвоевать свои земли. Наленирские дворяне из провинций, возможно, решили, что таким способом они могут собрать войско и свергнуть нынешнюю династию.

— Хорошо хоть здесь не было Правителя Дезейриона.

Не принадлежащий Моравену голос произнес:

— А вам не кажется, лирсеррдин Дейот, что для Правителя Пируста могло быть подготовлено отдельное представление, так что он, возможно, прекрасно обо всем осведомлен?

Моравен повернулся направо и поклонился обладательнице голоса.

— Ваше внимание — честь для нас, Госпожа.

Госпожа Нефрита и Янтаря улыбнулась — приветливо и, тем не менее, сдержанно.

— Вы оказали мне честь, сражаясь от моего имени. Надеюсь, вы не сочли мою просьбу чересчур самонадеянной?

— Я был польщен.

Она протянула ему левую руку, и Моравен предложил ей правую.

— Давайте немного прогуляемся. Вам не придется скучать, лирсеррдин. — При этих словах двое из ее учениц взяли Кираса под руки и увлекли в сторону танцующих. Остальные окружили Моравена и свою Госпожу, скрыв их от посторонних глаз.

— Следует ли мне сердиться, что вы не пришли навестить меня? Или, возможно, вы полагали, что я не узнаю вас под новым именем? — Она говорила мягким, мелодичным голосом, облекая свою обиду в шутливую форму. — Иногда мне даже казалось, что вы избегаете Морианда из-за меня.

Моравен прижал женскую руку локтем и провел Госпожу через череду двойных дверей в небольшой внутренний сад.

— Не из-за вас. Из-за того, что случилось во время моего прошлого пребывания здесь. Каждый раз, когда я хотел вернуться, меня посещали дурные предчувствия. — Он улыбнулся ей. — Мне казалось, что сами боги препятствуют нашей встрече.

— Вы хотите сказать, что по прибытии в столицу проводили ночи в «Трех Жемчужинах» из почтения к воле богов?

— Не говорите со мной так сердито, моя госпожа.

— Как вы холодны и официальны!

— А теперь ты пытаешься сбить меня с толку. — Моравен прикрыл глаза. — Если хочешь, называй меня привычным именем.

— У тебя может быть только одно имя. — Она подняла руку и нежно погладила его по щеке. — Я никогда не забывала о тебе. Мне нравится твое новое имя. Я буду называть тебя так, Моравен. Это имя подходит тебе гораздо больше. Оно предполагает большую осмотрительность, страсть не сиюминутную, а истинную…

— Твое имя, Парисса, всегда означало для меня именно такую страсть. — Моравен наклонился и взглянул на ее совершенное лицо с бездонными светлыми глазами. В эти глаза за прошедшие годы заглядывали тысячи, но кто из них видел то же, что и он? За ее ослепительной красотой, за отточенными движениями скрывалось искусство, которым она владела в той же степени, в какой Моравен владел мечом.

Он вспомнил, как они впервые были вместе. По его телу пробежал трепет, и кровь прилила к щекам. Он был еще молод — не так юн, как Кирас, но молод, — и она была молода. Он победил в поединке, сражаясь от ее имени, — хотя последнее занимало его тогда меньше, чем убеждение, что противник и в самом деле заслуживал смерти. Он уже испытал на себе, что такое магия меча, но тогда победы впервые следовали подряд, и он впервые поверил, что новые способности уже не покинут его.

То же самое происходило тогда и с ней. Вместе они испытали невероятные по силе ощущения, прежде неведомые ни ему, ни ей; это поразило обоих. И каждый раз наслаждение становилось все острее и сильнее. Для обычных людей, случайно испытавших такое наслаждение, связь превратилась бы в пагубную страсть, захватила бы их полностью, не оставив в жизни места ни для чего другого. Но эти двое владели собой настолько, что умели вовремя остановиться. Перед ними открылось море новых возможностей; одновременно пришло и знание, как не погрузиться в эту пучину навек.

Ее пальцы задержались на его щеке. Потом она притянула его к себе, ухватившись за накидку, и положила голову ему на грудь.

— Мы оба знаем, почему ты избегал нашей встречи, и почему я сама не сделала первый шаг. Но в такой вечер, как сегодня, — когда в Морианде чествуют героев, — в такой вечер не будет ли правильнее для нас быть вместе, а не врозь?

— Это верно, хотя, возможно, сегодня вечером мне придется сделать еще кое-что, чтобы подтвердить звание героя.

— Что именно?

Он приподнял ее лицо, взявшись пальцами за подбородок.

— Ятан рассказал мне о слухах относительно Пустошей. Совершенно ясно, что ты не случайно выбрала меня для поединка с наемником Черного Мириана. Ты хотела дать мне знать, что происходит. Вы с Ятаном не договаривались об этом?

— Нет, Моравен. Мне всего лишь стало известно, что ты посетил его и взял ученика. — Она сильнее сжала в пальцах ткань его накидки. — У меня была договоренность с Черным Мирианом. Моя любезность была оплачена, но знай я, что его человек попытается убить тебя, я потребовала бы большего.

— Сегодняшним вечером Черный Мириан хотел показать всем, какими возможностями обладает. Но к тому же он предупредил Кирона о непредвиденных трудностях, с которыми он может вскоре столкнуться.

— Он ничего не делает бесплатно. Его верность Короне имеет свою цену.

— Правителю Кирону это известно.

Госпожа поцеловала его в шею.

— Черный Мириан часто имеет дела со знатью из провинций. Столичные купцы богатеют с каждым днем, но дворяне во внутренних землях почти не имеют никаких прибылей. В прошлом они неохотно вкладывали средства в торговлю, и теперь купцы не пылают желанием щедро вознаградить их за былую скупость. Провинциальные дворяне хотят приобретать пряности и прочие товары, которые прибывают в Наленир на торговых судах, но у них нет золота, чтобы за это платить. В довершение всего, они видят, что Правитель озабочен в основном тем, что творится между Гелосундом и Дезейрионом. В этом году в Наленире собрали очень неплохой урожай, однако Правитель не снизил пошлины. Если бы в провинциях осталось больше зерна, дворяне смогли бы и выручить больше от продажи риса. Вместо этого Правитель забрал их зерно и, кроме того, потребовал, чтобы они прислали свои отряды для обороны от Дезейриона. Кто-то из них полагает, что личное войско спасет их в случае нападения дезейрионцев. Прочие считают, что армия понадобится, чтобы свергнуть Кирона, если он не начнет прислушиваться к их мнению.

Моравен медленно кивнул.

— Полагаю, и здесь, в городе, найдутся менее обеспеченные торговцы, считающие, что иметь личное войско было бы очень полезно, чтобы помешать остальным и способствовать процветанию своих собственных дел. Ведь единственное, что сдерживает их, — это то, что пока торговля всем приносит неплохие прибыли?

— Да. Правителю известно о недовольстве в провинциях, и он требует, чтобы некоторые купцы взамен на возможность пользоваться картами Антураси заключали денежные договоренности со знатью. Карты Антураси приносят удачу и ни разу не подводили, тогда как многие картографы были разорены из-за неудачных торговых предприятий. Однако сейчас достаточно краха одной-единственной экспедиции, и это станет крахом государства. Конец торговле, конец процветанию, и клинки надолго покинут ножны.

— Экспедиция на «Волке Бури»?

Она улыбнулась ему.

— Для человека, достаточно давно не бывавшего в Морианде, ты неплохо разбираешься в государственных делах.

— Сегодня — Морианд, столетия назад — Келеван… — Моравен нахмурился. — Разница в том, что тогда сражались настоящие воины. Было проще разобраться, что происходит, и оценить силы — свои и противников. Теперь же мы будем иметь дело с древними клинками и прахом; целое войско уместится где-нибудь на складе, и явится на свет по мановению руки. Никаких расходов по содержанию армии, и во всей этой армии ни одного, обладающего мудростью воина…

— Ты знаешь, что с этим делать?

— Нет. Пока что — нет. — Он наклонился и поцеловал ее в лоб. — Мне необходимо многое узнать, но в запасе еще есть немного времени. С «Волком Бури» не может ничего произойти прежде, чем он покинет Морианд.

— И ты сможешь провести часть этого времени со мной?

Моравен приблизил лицо к ее губам.

— Разве может быть что-нибудь лучше, чем провести его с тобой?