Джейна Соло рассматривала посадочную площадку «Химеры» сквозь широкое обзорное окно комнаты пилотов. С высоты своей позиции она могла видеть на палубе небольшой челнок класса «Лямбда», рядом с которым стояли два Х-истребителя. Когда его только засекли, они с Энни Капстан спешно вылетели на разведку и несколько раз облетели челнок по кругу. Затем корабль Имперского Остатка отбуксировал находку туда, где ее могли подхватить лучи захвата с «Химеры».

При первом облете Джейна с трудом опознала в этом челноке «Лямбду». Посадочный трап был опущен, а крылья сложены: обычно челноки не летали в такой конфигурации, и это выглядело очень странным.

К тому же «Лямбда» со всех сторон была опутана непонятными наростами. Джейна подлетела достаточно близко, чтобы рассмотреть пилотскую кабину. Пилота в ней не было, а странные ростки чем-то напомнили ей водоросли и ракушки. Особенно большая их концентрация наблюдалась у откидного трапа, и это заставило Джейну усомниться, сможет ли спасательная команда проникнуть внутрь.

Как только челнок втянули на борт, двум пилотам велели идти на посадку. По прибытии их уже встречали техники в спецкостюмах, которые просканировали обеих девушек на предмет инородных форм жизни и отпустили с миром: подождать в комнате пилотов или отправиться на камбуз перекусить. Энни тут же и след простыл, и Джейна абсолютно не сомневалась, чем это может обернуться: ее подруга наверняка найдет себе компанию для игры в сабакк и немного почистит карманы имперцев, освободив их от наличных.

Сама Джейна решила остаться и посмотреть. Она хорошо помнила Элегоса, путешествуя вместе с ним, мамой и Данни по Галактике еще до того, как ее взяли в Эскадрилью. Ее всегда поражало непоколебимое спокойствие, которое сенатор-каамаси мог сохранять в любой ситуации, причем оно происходило отнюдь не из-за отрешенности Элегоса от мирской суеты и не от способностей преодолевать эмоции при помощи логики. Просто сенатор каждый раз умудрялся узреть корень любой проблемы и находил ее решение, не отвлекаясь на посторонние факторы.

В сообщении, которое передавал Элегос, голос каамаси звучал достаточно бодро, и казалось, что он даже испытывает какую-то радость, однако что-то нарушало общее благоприятное впечатление. Джейна надеялась обнаружить сенатора за штурвалом челнока или почувствовать его на борту, но ни то ни другое ей не удалось. Возможно, отчасти она нервничала, потому что до этого момента она вообще не знала о миссии Элегоса на Дубриллион, и ее пробирала дрожь от одной только мысли о том, что сенатор был на вражеской территории и встречался с юужань-вонгами.

— Все это кажется очень странным.

Девушка обернулась и обнаружила у себя за спиной Джага Фела, неслышно вошедшего в комнату. Как всегда, он был одет в черный летный комбинезон с алыми полосами на рукавах и штанинах, однако теперь он не казался таким официальным, каким был на приветственной церемонии. Она ни за что не признала бы в нем племянника Веджа Антиллеса, но рассмотрев внимательно его лицо, она согласилась, что глаза и носы обоих пилотов действительно похожи.

— Насколько я могу судить, все, что делают юужань-вонги, странно. — Джейна вновь повернулась лицом к обзорному окну и бросила взгляд на палубу. — Этот корабль изучали целый час, однако так и не смогли ничего добиться. Видимо, и не добьются, пока не проникнут внутрь.

— Нет, они не этим заняты. — Фел подошел ближе и встал рядом с девушкой. Его лицо отчетливо отражалось на транспаристальной поверхности. — Они не знают, что там. Вдруг там что-то опасное? Тогда сделают все, чтобы на них не пала вина за то, что неведомая тварь вырвалась на свободу.

— Ты говоришь так, будто в осторожности есть что-то предосудительное.

Он покачал головой:

— Они не могут с точностью сказать, что там внутри, а поэтому все, что они могут сделать, — это оставить как можно меньше неопределенностей. Но при этом катастрофически теряется время. Мы на войне, и рисков не избежать. Бывают случаи, когда только рискованный шаг может привести к победе.

Джейна повернулась и укоризненно посмотрела ему в глаза:

— Ты старше меня всего на два года, а рассуждаешь так, будто годишься мне в отцы.

Джаг задумчиво кивнул:

— Прости. Я судил о тебе по твоим достижениям, а не по возрасту.

Она почувствовала себя уязвленной.

— Эй, что все это должно означать?

Лицо Фела стало еще более напряженным:

— Ты — джедай и к тому же лучший пилот в элитной Эскадрилье. Для этого требуются сама знаешь какие способности, а потому я взял на себя смелость судить о тебе, не узнав тебя лучше.

Джейна нахмурила брови:

— Я все еще не понимаю, о чем ты.

Джаг Фел вздохнул:

— В сообществе чиссов не существует таких понятий, как детство и юность. У нас взрослеют и берут на себя ответственность за свои поступки в очень раннем возрасте. Мое взросление ничем не отличалось от прочих чиссов, и я, конечно, понимаю, что в Новой Республике все по-другому, но...

— Но что? Ты считаешь меня ребенком? — Джейна обожгла его взглядом. — Считаешь меня слишком мягкой или что?

Джаг не выдержал пронзительного взгляда девушки и отвел глаза, при этом даже слегка покраснев. Он как будто сбросил десяток-другой прожитых лет, и Джейна наконец смогла признать в нем своего сверстника.

— Мягкой? Нет, это не совсем то определение. У тебя есть отвага и решимость, но отсутствует...

— Что?

Он решил, что ему будет проще устремить взор в сторону стоящего на палубе челнока:

— Суровость.

Джейна хотела было возразить, что, мол, он ее совсем не знает и что быть мрачнее тучи — ее вполне обычное состояние, но вместо этого только промямлила:

— Может, ты и прав. Вообще, мне кажется, что оптимистам живется легче, чем всем другим.

— Может. — Джаг указал пальцем на двоих мужчин, быстрым шагом пересекавших палубу. Они были одеты в костюмы спецзащиты, но при отсутствии шлемов можно было легко разглядеть их лица. — Мой дядя... когда он обнял меня так тепло, по-отечески на приветственной церемонии... Мы встретились с ним за час до этого, и он был так удивлен, узнав, кто я на самом деле... Там, где я родился, есть те, кого я даже ни разу не видел с улыбкой на устах, а тут он... посреди всей этой трудной ситуации... был так рад меня видеть. Не как нового союзника, а как родного сына его сестры. И он принял меня с распростертыми объятиями, хотя я знаю, как сильно его задело то, что моя мама бросила его, улетев из Новой Республики.

Джейна осторожно положила руку на плечо пилота:

— Ведж всегда был такой. Да и многие люди тоже. Жизнь слишком жестока, чтобы игнорировать те редкие радости, которые она нам дарует. Несомненно, Ведж был рад узнать, что его сестра еще жива и счастлива в своем новом доме, и он забыл все прошлые обиды и недомолвки. Иногда хорошая шутка или просто улыбка могут с легкостью разрядить любую напряженную обстановку.

Фел гордо выпятил подбородок. Джейна увидела, как его защитные редуты вновь встают на место.

— Среди чиссов не принято праздновать, пока работа не выполнена до конца.

— Даже если она может затянуться навечно?

— Если так, то вообще нечему радоваться.

— Нет, это необходимо, — она посмотрела на него, на его резкие черты лица, на твердую решимость в глазах и почувствовала, что ее пробирает дрожь. Бесспорно, он был внешне привлекателен, и даже его самомнение в области летных талантов — ну их-то как раз у него не отнимешь — тоже имело свою прелесть. Ей понравилось, как он стойко держался в неравном «бою» с республиканскими политиками, большинство из которых просто бесили Джейну из-за их неблагодарного отношения к ее матери. Даже имперский формализм начинал казаться ей привлекательным.

«Интересно, мама видела отца в таком же свете, когда впервые встретила его?»

Ужаснувшись пришедшей в голову мысли, Джейна резко сдернула руку с плеча Фела. «О нет! Мне сейчас не хватало только по уши втрескатъся в человека, который даже веселье считает жизненной аномалией. И вообще, сейчас совсем не время и не место для романтических отношений».

Фел смерил ее взглядом, и на его лице наконец появилась улыбка.

— Я не хочу, чтобы у тебя сложилось неправильное впечатление о чиссах. Они — вдумчивый народ. Осмотрительные, расчетливые, но не без изюминки. И неизвестно, что бы из них вышло, сложись жизнь по-другому.

— И ты упомянул об этом, потому что?..

— Потому что, — он помедлил, вновь бросив взгляд на посадочную площадку, — мне интересно, что бы подумал дядя Ведж о моем старшем брате.

Джейна улыбнулась и обвела взглядом палубу:

— Главная загвоздка с этими полетами фантазии в том, что жизнь никогда не желает протекать так, как тебе хочется. Иногда встреча — это просто встреча. А иногда — прелюдия к чему-то большему.

Фел усмехнулся:

— Скажи это я, ты опять обвинила бы меня в том, что я рассуждаю как твой отец.

— Может быть. Но, скорее всего, нет. — Она с интересом разглядывала его лицо, отражающееся на транспаристальной плоскости. — Оставаться ребенком — в этом тоже полно своих плюсов. Можно, например, принимать зрелые решения, когда тебе это нужно, или просто беззаботно плыть по жизни, когда в этом отпадает необходимость.

* * *

Корран Хорн ощущал крайний дискомфорт, прогуливаясь по палубе в костюме спецзащиты. Он весь вспотел, при том что ему не было жарко: костюм поддерживал определенный температурный уровень. Но от вида челнока класса «Лямбда», со всех сторон усыпанного непонятными наростами, опутанного водорослями, покрытого толстым слоем странной чешуи, по коже джедая начинали бегать мурашки.

Он повернулся к напарнику:

— Тебе не стоит здесь оставаться, Ведж. Если с тобой что-то случится, Йелла и дети никогда меня не простят.

— О, а ты думаешь, Миракс простит меня, если что-то случится с тобой? — хмыкнул Ведж. — Ты и я, как в старые времена, когда мы преодолевали тот злосчастный каньон на Борлейасе. Только на этот раз ты пойдешь первым.

— Разве мне тогда не приказали сваливать оттуда?

— Приказали. Хочешь чином козырнуть, полковник?

— Ты бы тоже послушался того приказа, будь ты на моем месте. — Корран покачал головой. — И твой разум недостаточно хлипок, чтобы на тебе сработали джедайские штучки. Ладно. Я рад, что ты — мой ведомый в этом рейде.

Они приблизились к челноку с той стороны, где у него находился выдвижной трап. Ступени трапа были очищены имперскими техниками от зарослей, однако огромный темно-коричневый нарост, который опутал дверной проем, мешал проникновению внутрь. Как только Корран взошел на ступени, насаждение неожиданно сменило цвет на более светлый и ожило, погрозив непрошеным гостям остроконечными усиками.

— Что ты об этом думаешь, Ведж?

— Ну, вероятно, при помощи твоего меча мы сумеем проникнуть внутрь, но я не могу ручаться за последствия. — Он сложил руки на груди. — Полагаю, подарок с приветом от командующего юужань-вонгов не подразумевает собой вскрытие подобным образом.

— Тут ты прав. — Корран внимательно разглядывал нарост, скрывавший под собой панель доступа. — Этот росток определенно острее остальных. Некоторые его края даже зазубрены. И еще я вижу шипы — острые, почти как иголки.

Он поднес защищенную перчаткой руку к наросту, на что мгновенно среагировал один из шипов. В долю секунды он высунулся на достаточное расстояние, чтобы ужалить, но так и не смог проткнуть толстую ткань перчатки. Тем не менее силы толчка хватило, чтобы отвести руку Коррана на несколько сантиметров. Тот среагировал мгновенно и, как ужаленный, отпрыгнул назад, приземлившись на палубу. Ведж помог ему удержать равновесие:

— Ты жив?

— Кажется, — вздохнул джедай. — Послушай, вот что мне пришло в голову. Предположим, ты хочешь послать кому-то подарок, символ своего уважения. Ты должен удостовериться, что адресат его получит, правильно? Тогда ты запираешь его таким образом, чтобы только получатель, зная кодовую комбинацию, мог его вскрыть.

— Имеет смысл.

— Вот этого я и боялся. — Корран поднялся на ноги и зажег меч: тусклые блики заиграли по обшивке челнока. Одновременно он протянул Веджу левую руку. — Сними с меня перчатку. Я хочу коснуться этой штуки голыми руками.

Ведж нахмурил брови:

— Думаешь, это разумно?

— Конечно, нет, но, похоже, у нас вряд ли есть выбор. — Джедай ухмыльнулся. — Я оставил вонгам достаточно своей крови на Биммиеле, чтобы они смогли заполучить ее образцы. Готов поспорить, что эта штука среагирует на мою ДНК.

Ведж стянул с руки джедая перчатку:

— Не лучше ли просто сцедить немного твоей крови в пробирку?

— Лучше, но только не для кореллианина. — Корран вновь взобрался по трапу и протянул руку в сторону нароста.

Шипы мгновенно пришли в движение, и один из них резко впился в протянутую ладонь. Джедай и пискнуть не успел, как шип вернулся в обычное состояние, оставив небольшую ранку и вытекающую из нее струйку крови.

— Кажется, мы с тобой не предусмотрели возможность отравления, не так ли?

Еще до того как Ведж успел ответить, опутывавшие корабль наросты стали с треском откалываться от обшивки и осыпаться на пол, разбиваясь вдребезги, как кусочки льда. В тех местах, где трап крепился к корпусу, наружу просочились густые струйки слизи. На глазах они истончались, ручейками сбегая на палубу, где уже образовались кристаллические лужи.

Корран все еще сжимал включенный меч, когда к нему подскочил Ведж с бластером наперевес. Оба уставились в непроглядную темень корабля, которая была разбавлена лишь слабым биолюминесцентным свечением. Под тихое потрескивание клинка они вступили внутрь. В свете клинка, которым Корран поводил из стороны в сторону, густые тени на переборках казались гротескными силуэтами.

Повсюду царила разруха, панели управления и световые табло вдребезги разбиты. Похожие на плющ растения оплетали проходы, шипообразные создания изо всех углов хищно таращились на вошедших, но как только те проходили мимо, вся юужань-вонгская флора тут же мертвой грудой оседала на пол. Внешняя оболочка растений рассыпалась, наружу вытекала какая-то темная маслянистая жидкость.

— Ничего не понимаю, — покачал головой Корран.

— Зато я все понял, — заявил Ведж. — Вся эта живность, видимо, изучала нас, пока мы изучали корабль. Она отсылала полученную информацию своим хозяевам и делала это до тех пор, пока мы не проникли внутрь. А теперь она разлагается, и очень быстро, чтобы не оставить нам ни одного образца для исследования. — Антиллес оторвал от стены небольшой обломок коралла, и тот рассыпался прямо у него в ладони. — Что-то очень быстро переваривает всю эту дрянь. Похоже на компостную кучу, которая разлагается со скоростью света.

— Ну, если это и есть послание, которое хотел мне оставить Шедао Шай, то я понятия не имею, что оно значит. — Корран помахал вокруг себя световым мечом, чтобы разогнать тени. — Постой-ка, что это?

Прямо по курсу у переборки, которая отделяла пассажирское отделение от кабины пилоты, лежало на боку странное и довольно крупное нечто овальной формы. У этой штуковины посередине был шов, тянувшийся параллельно палубе, и у Коррана возникла мгновенная ассоциация с раковиной моллюска. Цвет находки был бледно-желтый, и от середины во все стороны расходились полоски. В передней части шов закрывался каким-то каменистым наростом.

Когда двое исследователей подошли ближе, миновав проход между креслами, то виллип, громоздившийся поверх странной раковины, неожиданно ожил и принял облик сенатора Элегоса А’Кла. Протоплазменный шар сумел с грехом пополам передать и желтоватый оттенок кожи, и пурпурные разводы вокруг глаз. Все это сильно напоминало статический голопроектор с плохо синхронизированными лазерами: образ узнаваем, но с трудом.

Виллип заговорил голосом Элегоса:

— Я так много хочу рассказать тебе о юужань-вонгах, Корран, но, увы, мне отведено слишком мало времени. Шедао Шай столькому меня научил. Юужань-вонги не бездумные хищники, это вполне разумная раса со своей сложной жизненной философией, являющейся полной противоположностью нашей. Я так и не смог обнаружить истоки их ненависти к машинам, но в остальных аспектах, мне кажется, у нас есть с ними точки соприкосновения. Моя миссия была трудной, но не напрасной, и я надеюсь на дальнейший прогресс в наших отношениях.

На лице Элегоса появилась улыбка.

— В наших долгих дискуссиях Шедао Шай был особенно заинтригован историей о гранд-адмирале Трауне. О том, как он изучал искусство и культуру своих противников, чтобы лучше понять их мышление. Шедао Шай очень уважает тебя, Корран. Он знает, что ты был на Биммиеле, что убил там двух его родственников. Он знает, что ты прилетал на Гарки. Он считает, что вскоре вы сможете встретиться вновь, так что он посылает тебе подарок, чтобы ты смог изучить его работу так же, как он изучает нас. С каждым днем, проведенным на Дубриллионе, растет мое понимание юужань-вонгов, так же и они все лучше понимают нас. — Голос Элегоса смягчился. — Я очень надеюсь, что вскоре вновь окажусь рядом с тобой, и это будут уже мирные времена. Скажи моей дочурке, что я по-прежнему очень ее люблю и не забываю о ней ни на секунду. И не бойся за меня, Корран. Моя миссия очень трудна, но она жизненно необходима, если мы хотим добиться мира.

Как только послание завершилось, виллип тут же свернулся обратно в кожистый мячик и скатился на палубу.

Корран, все это время завороженно смотревший на изображение своего друга-каамаси, повернул голову к Веджу:

— Плохо то, что Шедао Шай воспринимает нас как гениев калибра Трауна.

Антиллес пожал плечами:

— Ну, это делает его более осторожным.

— Ага, и он приведет с собой столько кораблей, что даже Траун бросился бы наутек, сверкая пятками, встреться он с ними в бою. — Джедай покачал головой. — Может, получится уговорить юужань-вонгов принять на службу нескольких ногри?

— Это маловероятно. — Ведж кивнул в сторону контейнера. — Будем его открывать?

— Думаю, да. Если бы это была ловушка, Элегос нашел бы способ предупредить меня. — Корран занес левую руку над печатью, сжал ее в кулак, и на юужань-вонгское устройство упали несколько капель его крови. Нарост с треском разломился, и створки раковины распахнулись. В свете сияющего клинка можно было разглядеть содержимое.

— Ситхово семя! — Корран в бессильном отчаянии рухнул на колени, и ему показалось, что его внутренности готовы выплеснуться наружу. — О... нет!

Их взорам открылось настоящее произведение искусства, плод долгих часов кропотливой работы, явно сделанной с душой. Внутри контейнера покоился скелет со скрещенными нижними конечностями, причем каждая его косточка была покрыта золотом. Грудная клетка и округлые окончания каждой кости мерцали во тьме платиновым блеском. Искрящиеся пурпурные самоцветы полыхали внутри его глазниц. Аметистовый камень был распылен на мелкие песчинки, которые рассыпались по обеим сторонам черепа, напоминая лицевую раскраску Элегоса.

Полированные до белизны зубы холодно скалились сквозь безгубый рот.

Это был скелет каамаси, и его голова была чуть скошена вниз, как будто устремляя взор в сторону еще одного виллипа, который покоился между его скрещенных ног. Медленно, но верно кожистый мячик обретал очертания своего хозяина, изуродованного шрамами юужань-вонга с хищным оскалом на лице. Пустоту комнаты пронзил резкий грубый голос, уверенно чеканя слова на общегалактическом:

— Я — Шедао Шай. Ты был на Биммиеле. Ты убил двух моих родичей, оставив их гнить на холодной земле. Ты похитил останки моего предка. Я дарую тебе этот скелет, чтобы ты понял, как среди юужань-вонгов принято обращаться с погибшими собратьями.

Голос почти незаметно смягчился:

— Мне жаль, что из-за твоих глупых выходок мне пришлось убить Элегоса. Я хочу, чтобы ты знал: я сделал это самолично, голыми руками. Когда я душил его, только в первое мгновение в его глазах читалось сопротивление неизбежному. Перед тем как он умер, он осознал необходимость смерти. Надеюсь, что и ты это поймешь. — Юужань-вонг прищурился. — Мы с тобой обязательно встретимся, когда наши силы сойдутся в бою за планету, которую вы, язычники, зовете Итором. Если в тебе еще осталась хоть капля чести — а Элегос заверил меня, что осталась, — ты вернешь мне останки моего предка. Если ты этого не сделаешь, по твоей вине жертва Элегоса будет напрасной.

Виллип свернулся в комок, и Корран почувствовал тяжесть на своем плече, когда Ведж мягко опустил на него руку. Джедай отключил клинок, погрузив комнату — и скелет каамаси — в непроглядную тьму. Корран протянул руку к безжизненным костям, надеясь ощутить тепло, почувствовать какое-то присутствие Элегоса, но вместо этого скелет излучал лишь пронизывающий до костей холод.

— Ведж... он был... Элегос был таким миролюбивым. Он спас меня и мой помутнившийся рассудок, когда я присоединился к пиратам. Он помог мне вызволить Миракс. — Корран понурил голову. — А его убийца заявляет мне, что в его гибели виноват я? Элегос никогда в жизни никому не желал зла, а его зверски прикончили, только чтобы что-то доказать?

Пальцы Веджа сдавили плечи друга.

— В глазах юужань-вонгов это было лишь послание, которое, как они считали, ты сможешь понять.

— Что ж, хорошо. Пускай будет так, как сказал Шедао Шай. — Корран поднялся на ноги. — Он хочет назад кости своего предка? Он их получит. В такой же большой и красивой коробке. Я также запакую вместе с ними его собственные, и пусть потом юужань-вонги везут эти вонючие отбросы к себе домой, где бы у них ни находился этот дом.