Через день на рассвете Мария, как обычно, забрала в лавке лоток с товаром и отправилась в Гранд-Анз. Поднявшись по крутым полутемным улицам к проселочной дороге, она обернулась и подумала, глядя на город, лежащий в полусумраке далеко внизу: «Там, на какой-то улице, в одном из домов остался он. Проснулся он или еще спит?»

Подняв глаза, девушка всмотрелась в темнеющее море. «Он приплыл на остров из далекой холодной страны».

Мария поднялась на холм и снова обернулась. Отсюда открывался изумительный вид на Мартинику. Гористую местность прорезало широкое шоссе. Холмы чередовались с долинами, а выше поднимались густые леса, над которыми чернела вершина Монтань-Пеле.

Девушка подставила лицо теплому ветру и зажмурилась. Два дня ее не покидало странное настроение. То ли к грусти примешивалась радость, то ли радость была омрачена грустью. В ушах у Марии звенели слова: «Добрый день, мадемуазель».

Никого нет на дороге, лишь колеблются тени, отбрасываемые кронами пальм, да зеленые ящерицы скользят по камням.

«Добрый день, мадемуазель», — слышит она голос незнакомца и чувствует запах цветов, которые он подарил ей вчера на рынке.

Снова и снова повторяла Мария про себя эту фразу, вспоминала, как он смотрел, когда она подняла на него глаза.

Чем дальше Мария удалялась от города, тем явственнее ощущала, что незримые узы соединяют ее с ним, тем сильнее он влек ее обратно. «Вернись, — как бы говорил город, — с каждым шагом ты удаляешься от того, кого любишь. Вернись, разве можно знать, что случится. Ведь он моряк и может навсегда уплыть на одном из тех кораблей, которые распускают сейчас паруса в гавани».

Девушка остановилась на вершине холма. До Гранд-Анза было еще далеко. Все ее существо стремилось в Сен-Пьер. Мало кто из женщин способен противиться велению сердца. Мария знала: стоит только повернуть обратно, выйти на базарную площадь, спуститься к гавани и, без сомнения, она встретит его. Но надо выполнять поручение, доставить товар в Гранд-Анз. И она двинулась дальше по дороге.