Павлик вошел в гостиную Денафриа с бутылкой виски «Джек Дэниелс». На журнальном столике уже стояла бутылка дорогого «Чивас Регал». Денафриа расположился в мягком кресле-трансформере с махровым полотенцем на плечах. Он только что сделал пятьдесят упражнений для пресса. Лицо у него покрылось испариной.

– Вот, для начала, – сказал Павлик. – «Джек Дэниелс» для тебя. Газировка есть?

Денафриа ткнул пальцем через плечо:

– В холодильнике.

Павлик вышел в крошечную кухню. Открыв холодильник, он брезгливо поморщился. На верхней полке стояли коробки из китайского ресторана с недоеденными деликатесами. Почти всю вторую полку занимали пакеты и бутылочки с энергетическими напитками. Банки с газировкой были кучей навалены на третьей полке, вперемешку с черствыми сандвичами в надорванных упаковках.

– Тебе интересно, чем занимается подружка Ларри Берры с Джимми Качком? – крикнул Денафриа из комнаты.

– Да я вообще о них забыл, – признался Павлик, набрав полные руки банок с колой и стаканов. – И, ради бога, перестань звать его Джимми Качком. Из-за своего прозвища он кажется намного круче, чем есть на самом деле, как я подозреваю.

Когда Павлик вернулся в гостиную, Денафриа ткнул в него пальцем:

– Тебе, значит, не нравится, что он крутой?

Павлик поставил стаканы и банки с газировкой на столик. Открыл бутылку «Джека Дэниелса» и плеснул виски в высокий стакан.

– Мне этот подонок вообще не нравится, – сжал кулаки Павлик. – Ну да, конечно, мне бы хотелось на него надавить. Если ты собирался спросить меня именно об этом. По-моему, мне удастся его сломать.

– Он выжимает сто восемьдесят килограммов, – сказал Денафриа, взяв у Павлика стакан с виски и долив его доверху кока-колой. – Так и есть, я ничего не выдумываю, – продолжал Денафриа. – Поэтому его еще зовут Джимми Жим-Лежа. Один мафиозо поспорил с другим мафиозо, у кого боец круче. Манджино выжал сто восемьдесят один килограмм. Еще до всех своих прочих подвигов. Пять или шесть лет назад. Сейчас он, наверное, еще крепче.

– Подумаешь! – поморщился Павлик. Он плеснул в свой стакан немного «Чивас Регал» и выпил залпом. Потом сел на диван и тут же налил себе двойную порцию виски. Вскрыл банку с газировкой, хлебнул из нее и удовлетворенно крякнул:

– Хорошо пошло!

Денафриа отпил большой глоток виски с кока-колой.

– Неплохо, – согласился он.

– От третьего стакана у тебя крыша съедет, – предупредил Павлик. – Нет, даже от второго. Ты не привык пить. Но тебе сейчас не помешает надраться в дым, чтобы крыша съехала.

Денафриа налил себе еще. Поставил стакан на стол и откинулся на спинку кресла.

– Манджино в самом деле крутой. Он в отличной форме и может кому угодно надрать задницу. Не со злости, а просто так. Знаю, ты был боксером и все такое, но тебе никогда не приходилось избивать человека просто так, не со зла.

Павлик закурил.

– Только плохих парней, – сказал он. – Обожаю ставить их на место.

Денафриа медленно пил виски.

Павлик разглядел в противоположном углу комнаты компьютер.

– Ты им когда-нибудь пользуешься? – спросил он, тыча в компьютер пальцем.

– Больше сынишка, а не я, – признался Денафриа. – Я и купил компьютер ради него.

Павлик улыбнулся.

– Сынишка! – повторил он.

Денафриа показал ему фотографии, стоящие на телевизоре.

– Вон он, Винсент.

Павлик выпрямил спину и прищурился, чтобы было лучше видно.

– Симпатичный мальчишка, – заметил он. – Наверное, в мать пошел.

Денафриа встал и пошел в спальню. Вернулся он с большим синим фотоальбомом в руках и открыл его на первой странице. На нем фотограф запечатлел Джоди, жену Денафриа, в тот год, когда они поженились. Джоди в красном бикини позировала на пляже в Пуэрто-Рико.

– У него красивая мать, – обронил Денафриа.

– Да, красивая, – согласился Павлик. Полистав альбом, он наткнулся на свадебную фотографию, тут же захлопнул альбом и отложил его в сторону.

Денафриа удивился.

– Ты что? – спросил он.

– Мы с тобой выпить собрались, а не нюни распускать, – объяснил Павлик. – Мы с тобой настоящие мужики, к тому же слуги закона. Поверь мне, выпивка тебе сейчас нужнее, чем семейные фотографии. – Он поднял стакан. – За двух настоящих мужиков – слуг закона! – закричал он.

Денафриа чокнулся с ним, и оба выпили до дна.

Денафриа протянул стакан Павлику, чтобы тот налил ему еще.

– А у тебя почему нет детей? – спросил он.

Павлик только отмахнулся.

– Не хочу, – потемнел он лицом. – Я еще не дорос. Не готов быть отцом.

– Мне это не помешало, – заметил Денафриа.

Павлик налил Денафриа выпить и протянул ему стакан.

– Вот именно, – сказал он.

Где-то через час их проняло. В обеих бутылках оставалось на донышке. Павлик лежал на диване. На животе у него стояла пепельница, в которой тлела сигарета. Денафриа полулежал в своем кресле и смотрел в потолок, пожевывая соломинку для коктейля. Неожиданно он кое-что вспомнил и повернулся к Павлику.

– В детстве, – улыбнулся Денафриа, – я мечтал стать бейсболистом.

– Когда мне было десять лет, – отозвался Павлик, – я мечтал стать героем войны. – Он потянулся за сигаретой и увидел, что от нее остался лишь длинный столбик пепла. Стряхнув пепел, он торопливо затянулся, докуривая сигарету до фильтра.

– Ты в детстве играл в войну? – спросил Денафриа.

Павлик закурил новую сигарету.

– А как же, – ответил он. – Мы играли в «Поединок». Я был сержантом Сондерсом. Ты видел этот сериал?

– Да кто же его не видел в детстве? – отозвался Денафриа.

– Потом я передумал, – продолжал Павлик. – Захотел стать профессиональным борцом. Чемпионом реслинга. Стыдно признаться, но в то время я болел за одного итальяшку. Бруно Саммартино. Однажды даже взял у него автограф. Он казался мне богом. Отец злился оттого, что мне нравится Бруно, но тогда ни одного нормального борца польского происхождения еще не было.

– У нас в семье тоже обожали Бруно, – сказал Денафриа. – Особенно мой дедушка. Помнишь, какой он был остроумный? Особенно во время пресс-конференций, когда кто-нибудь случайно задевал его стулом, к примеру. Однажды ему случайно порвали костюм; мой дед очень обрадовался, когда Бруно обругал своих обидчиков по-итальянски.

Павлик расхохотался.

– Потом я захотел стать барабанщиком в рок-группе, – продолжал он. – Мне нравился Джинджер Бейкер из группы «Крим». И Джек Брюс, и Эрик Клэптон.

– Тут ты меня обошел, – заметил Денафриа. – Мне не разрешали слушать рок. Я знал Фрэнка Синатру, Дина Мартина, Марио Ланца, а когда объявился Паваротти, то и его. Только Паваротти.

– Ты, значит, любишь оперу? – спросил Павлик.

Денафриа пожал плечами:

– Да мне, в общем-то, все равно. Некоторые арии довольно красивые. Но я предпочитаю Синатру.

Павлик затянулся сигаретой.

– Мой бывший напарник сейчас как раз проходит оперную фазу. Странный он малый. Обожал фильмы про чернокожих, а сейчас вот переключился на оперу.

– А потом что было? – спросил Денафриа.

– А? Что?

– Кем ты захотел стать потом? После барабанщика в рок-группе.

– А, – вспомнил Павлик. – Бабником. Мне казалось, что служба в полиции – верная дорога к моей мечте.

Денафриа покачал головой направо и налево, растягивая мышцы шеи.

– Ну и что?

– Нашел я себе даму сердца. – Павлик поднял вверх палец. – Мою единственную. Вторую половинку. С ней я хотел провести весь остаток своих дней. Мы поженились, а через несколько лет она меня бросила. Помнишь, я тебе о ней рассказывал. Миссис Павлик, единственная и неповторимая. Того, что будет дальше, я не предусмотрел.

Денафриа тоже закурил.

– Я довольно долго хотел стать бейсболистом, – сказал он. – В старших классах я неплохо играл. Меня даже приглашали в несколько команд высшей лиги. В «Ред Сокс», «Храбрецы» и «Тигры». Но потом я тоже встретил свою единственную. И кто-то предложил мне сдать экзамен в полицейскую академию, и не успел я опомниться, как оказался женатым человеком – с материальной точки зрения я мог себе это позволить.

– А что же Том Уэйтс? – спросил Павлик.

Денафриа смешался:

– Что?

– Том Уэйтс, – повторил Павлик. – По-моему, он один из самых талантливых парней на свете. Ему лучше всех удаются жалостные песни и баллады о любви – не только о любви, о чем угодно. А голос у него такой – до самого сердца пробирает. Понимаешь, о чем я?

Захмелевший Денафриа потерял нить разговора и прищурился. Видя, что Павлик молчит, он сказал:

– Потом родился Винсент. И я жил просто замечательно.

– Я попытался сменить тему, – пояснил Павлик.

– Я все помню. Значит, ты попробовал петь блюзы? – спросил Денафриа.

Павлик отпил еще глоток.

– Да ладно тебе. Продолжай хныкать.

Денафриа сделал глубокую затяжку.

– Спасибо, – сказал он, выдыхая дым.

Павлик молча поднял стакан.

После ухода Павлика Денафриа принялся пить виски прямо из бутылки. Перед глазами у него все двоилось. Комната еще не начала вращаться, но он понял: скоро его начнет тошнить. Головная боль уже подступала. Когда зазвонил телефон, Денафриа не сразу удалось найти трубку.

– Алло! – закричал он.

– Джон? – спросил женский голос.

– Алло! – повторил Денафриа.

– Джон, это ты? – снова спросила женщина.

Прошло несколько секунд, прежде чем он опомнился.

– Джоди? – узнал он наконец.

– С тобой все в порядке? Чем ты там занимаешься? Пьешь, что ли? – продолжала его бывшая жена.

– Да, – признался он. – Да, Джоди, я пью.

– Почему?

Денафриа закашлялся.

– Хочу напиться.

– Мне не нравится, что ты за мной следишь, – сказала его жена.

Денафриа сначала ничего не ответил.

– Джон!

– Что?

– Я не хочу, чтобы ты за мной следил. Я знаю, это был ты. Когда ты промчался мимо, я тебя заметила. Так нечестно!

– Я люблю тебя, Джоди!

– Знаю, Джон.

– Ты моя жена.

– Ну да.

– Я по тебе соскучился.

– Знаю, но мы живем раздельно.

Денафриа кашлянул.

– Чего?

– Мы разъехались, – сказала жена. – И ты не имеешь права вмешиваться в мою жизнь.

– Джоди, я в самом деле напился.

– Слышу.

Денафриа снова кашлянул.

– Чего?

– Ты вообще как?

– Нормально… я в порядке.

– Может, ляжешь, проспишься?

– Л-лягу.

– Я перезвоню утром.

– П-перезвонишь?

– Да.

– Обещаешь?

– Да, обещаю.

– Ладно.

– Спокойной ночи.

– Я люблю тебя.

– Спокойной ночи, Джон.

– Да, хорошо.

Повесив трубку, он залпом допил из бутылки остатки виски. Проглотил, рыгнул, наклонился вперед – и его вырвало прямо на ковер в гостиной.

Элиш растянулась на полу. Собачка Наташа спала рядом, на подушке. Элиш только что пробежала десять километров. Волосы у нее были влажными от пота.

Павлик стоял на пороге с пакетом китайской еды и дурацкой улыбкой на лице. Когда Элиш села и сделала наклон вперед, к коленям, он только глаза вытаращил.

– Разогреваешься или остываешь? – спросил он.

– Если себя имеешь в виду, милый, тебе не мешает согреться. – Элиш согнулась в поясе, наклонилась вперед, несколько секунд посидела в такой позе и снова легла.

Павлик отнес еду на кухню. По пути он несколько раз спотыкался, а на пороге ударился о дверной косяк.

Элиш встала и потянула носом воздух.

– Ты что, пьяный?

– Вроде того, – ответил Павлик из кухни.

Он вскрыл контейнеры с едой и плюхнулся на стул. Стол уже был накрыт. Он разложил кисло-сладкое мясо по тарелкам. Открыл баночку с острой горчицей и приправил свое мясо. Почуяв еду, Наташа тоже заспешила на кухню.

– Надеюсь, ты потом сделаешь зарядку и сбросишь немного лишних калорий, – заявила Элиш, стоя на пороге.

– Чего? – спросил явно сбитый с толку Павлик.

Элиш достала из холодильника две банки кока-колы.

– Ради всего святого, – сказала она. – Надеюсь, ты не пил на работе!

Когда Элиш прошла мимо и поставила банки с газировкой на стол, Павлик потянулся к ней и схватил ее в объятия.

– Славная попка, – признал он.

Элиш развернулась к нему. На шее у нее висело полотенце.

– Мы в игривом настроении? – спросила она, садясь напротив. – Как прошла твоя пьянка? – Она вскрыла банку с колой. – Больше никого не избил?

Павлик подцепил кусок мяса вилкой и сбросил его на пол – для собаки.

– Сейчас мой напарник переживает нелегкие времена, – сказал он. – Его жена бросила. Сегодня мы видели ее с другим.

– «Мы»? – удивилась Элиш.

– Все вышло с-случайно, – невнятно ответил Павлик. – По крайней мере для меня. По-моему, он ее п-преследует.

– Преследует? Как опасно! Будь осторожен.

– Мне кажется, с тех пор, как они расстались, у нее никого не было… до сих пор. – Не сдержавшись, Павлик рыгнул. – Н-ну и хорошо… Значит, снова они не сойдутся. Но ему нелегко придется, он п-пока ничего не соображает… Он типичный итальяшка, обожает семью и детей. Держит дома альбомы с фотографиями. Назвал сынишку в честь своего папаши. До сих пор любит жену. Представляешь?

– По-моему, то, что он такой чадолюбивый, хорошо говорит о нем, – заметила Элиш, накручивая на вилку рисовую лапшу.

Павлик бросил на пол еще один кусок мяса для мопсихи.

– Да я и не хочу его ругать, – сказал он, потянувшись за стаканом с водой. – Очень острая горчица!

– Тогда не корми этим собаку, – попросила Элиш. Она подождала, пока Павлик не выпьет воду. – Ты, значит, не хотел его ругать, но?..

Павлик выложил ложку горчицы в лапшу и помешал вилкой.

– Чего? – спросил он. – А, да. Он жизни не нюхал. Все время ноет и жалуется. И ребенка использует, чтобы крутиться возле жены. – Он замолчал и снова рыгнул. – Все п-понятно. Не пойми меня неправильно, мне его жалко. Но я понимаю, через что он сейчас проходит. Ничего у него не выйдет. Излишнее беспокойство ему не поможет. В конце концов она бросит его и уйдет с тем парнем, с которым мы ее видели, или с кем-нибудь другим. Какая разница?

– А ты у нас, оказывается, психолог, – заметила Элиш, вытирая губы бумажной салфеткой. Увидев, что Павлик вытирается рукавом, она протянула чистую салфетку и ему.

Павлик снова рыгнул – еще громче.

– Думаешь, твой напарник наделает глупостей?

Павлик глубоко вздохнул.

– Нет, – сказал он. – Я так не думаю. Но кто знает? Ребенка он точно обожает. Кто знает, как он себя поведет, если она решит серьезно с кем-то встречаться. Я проводил его до дому. Помог начать изгонять злой дух его жены. Надеюсь, он напьется в стельку, его вывернет наизнанку, а завтра ему будет так плохо, что о бывшей жене он и не вспомнит.

Элиш рассмеялась.

– Оказывается, ты у нас психолог, – повторила она. – Доктор Павлик.

– Отец Павлик, – поправил он. – Я старший детектив, спасибо большое. Время от времени все наши ребята спрашивают у меня совета. Уж раз я сам сознался, значит, во мне и правда есть что-то от священника.

Элиш усмехнулась:

– Извини, пожалуйста. Чтобы ты – и вдруг священник? Позволь с тобой не согласиться. По-моему, из тебя может выйти кто угодно, но только не священник.

– По крайней мере, я знаю, что посоветовать другу в трудном положении, – заявил Павлик, скармливая собаке очередной кусок мяса.

– Ну да, конечно. Главное – напиться, – кивнула Элиш. – Очень оригинально!

Павлик вскрыл банку с колой и поднял ее вверх.

– Иногда выпивка – все, что нужно парню. Напиться до бесчувствия, – заявил он.

Элиш подмигнула ему.

– Иногда и нам, женщинам, не мешает напиться, – заметила она.

Павлик подавился колой и закашлялся.