Что бы ни говорили об этом Монтескье и все прочие, существуют только два вида правительств: правительства народные и правительства, покоящиеся на особых основаниях.

К первому разряду относятся все те правительства, в основе которых лежит принцип, что все права и вся власть всегда принадлежат нации в целом, сосредоточены в ней, ведут начало от нее и существуют только благодаря ей и для нее.

Ко второму разряду мы относим все те правительства, каковы бы они ни были, которые зиждутся на признании законными иных источников прав и власти, нежели воля народа, как-то: божественного права, права рождения, общественного договора, формально заключенного или подразумевающегося, при котором обе стороны вырабатывают условия, подобно двум чуждым друг другу державам.

Несмотря на то, что наша Хартия была порочна по существу, что она не являлась даже тем, чем была английская конституция 1688 года, а именно — договором между народом и одним человеком, она могла бы удовлетворить всех. Французский народ по своей детской наивности не стал бы очень внимательно к ней присматриваться. К тому же эта Хартия не так уж плоха, и, если когда-нибудь ее станут соблюдать, Франция будет очень счастлива, более счастлива, чем Англия. В наш век невозможно составить плохую хартию; любой из нас способен в полчаса написать превосходный документ подобного рода. То, что во времена Монтескье было бы высшим усилием гения, в наши дни является общим местом. Наконец, всякая хартия хороша, если только она выполняется.

Чтобы уберечь престол мудрейшего и лучшего из королей от бурь, достаточно было внушить народу убеждение, что Хартию намерены соблюдать. Но духовенство и дворянство сделали все, что было в их силах, чтобы разубедить короля в необходимости ее соблюдения.

Сто тысяч священников и 150 тысяч разъяренных дворян оказались подчинены, как и все остальные французы, лишь надзору восьми глупцов, только и помышлявших, что о голубой орденской ленте. Дворяне притязали и продолжают притязать на возвращение им земель. Что могло быть проще, чем назначить им в возмещение стоимости этих земель ренту от казны? Тем самым эти люди, не имеющие своего мнения и руководствующиеся только своими личными интересами, оказались бы тесно связанными, как с неким неизбежным злом, с государственным кредитом и с Хартией.

Министры, в каждой строке, которую они писали, и на каждом званом обеде, который они давали, извращавшие дух Хартии, вскоре стали позволять себе постоянные фактические ее нарушения. Всякий раз, когда жена маршала Нея бывала при дворе, она возвращалась оттуда с глазами, полными слез.