#img_34.jpeg

По гулким шагам на деревянной лестнице Федя понял, что возвращается Владимир, старший брат. Он работал в железнодорожном депо слесарем. Мальчик испуганно дернул приятеля за руку и с сожалением посмотрел на стол, где лежали раскрытые альбомы с марками.

— Топай, Чиж, Володька идет!

— Деспот он у тебя!

— Это почему? — возмутился Федя. — Мы ему постоянно мешаем, а он одну штуку мастерит. Думаешь, просто их бригаде соревноваться? Он мне рассказывал. Стараются они стать бригадой коммунистического труда, а для этого учиться и работать здорово надо. А еще он всякие предложения вносит на заводе. Ты понял?

Чиж безразлично отнесся к словам приятеля. Он неторопливо переворачивал странички альбома, внимательно пересчитывал марки. Казалось, что с его толстых губ вот-вот сорвется вопрос: «Федька, скажи, ты сколько у меня марок отжилил?»

Федя выдержал испытующий взгляд Чижа и не сознался, что подсунул одну марку с острова Мадагаскар под клеенку. Прислушался. Владимир умывался, шумно плескался водой.

— Ну, уходи! — не вытерпел Федя. — Хочешь, чтобы мне опять попало?

Чиж еще беспокойнее и недоверчивее принялся считать, пришлепывая толстыми губами.

— У меня не хватает марки. Федька, отдай! — прошептал Чиж — Помнишь, как было прошлый раз?

— А ты за собой смотри. Ты мою марку тоже спрятал.

— Мы поменялись.

— Врешь, ты мне за нее ничего не дал.

— Забыл, а теперь наговариваешь! — оправдывался Чиж, боязливо прижимая свой альбом с марками к груди.

— Здравствуйте, менялы! — насмешливо произнес Владимир, вытирая полотенцем раскрасневшееся лицо. — Как только не надоест вам меняться и торговать! Я думаю, вы совсем не понимаете, зачем марки собирают. Чиж, ты теперь знаешь, где Золотой Берег?

— Если надо, покажу.

— Федя, дай карту.

Федя торопливо шагнул к книжному шкафу: он был рад, что брат пришел с работы в хорошем настроении.

— Чиж, твой пароход отошел от Одесского порта и вышел в открытое море, — сказал Владимир. — Продолжай путешествие.

— Мне домой пора, — захныкал Чиж. — Обед надо разогревать, скоро мать придет с работы.

— Эх, Чиж, Чиж! Стыдно, географию совсем не знаешь. Попусту марки собираешь. Ну не путешествуй. Покажи новое государство Гану. В прошлый раз ты этого не знал. А ты чего смеешься? — неожиданно набросился Владимир на брата. — Думаешь, больше его знаешь? На карандаш, показывай!

— Путешествовать?

— Покажи сначала, где Золотой Берег. А может быть, найдешь, где Гана?

Федя ткнул карандашом в берег Африки. Грифель с хрустом сломался.

— Смотри, Чиж.

— Путешествовать?

— Оставь карту. Напиши на листке все названия проливов и морей, где поплывешь, — Владимир отвернул угол клеенки на столе, где обычно прятал лезвие.

Федя не успел помешать. Под клеенкой рядом с бритвой лежала марка с острова Мадагаскар.

— Федька, это мой Мадагаскар! — взвизгнул Чиж. — Ты украл мой остров!

— Какой Мадагаскар? Чей остров? — не понял Владимир и строго посмотрел на Федю. — Здорово! Нечего сказать! Ты уже и воровать научился.

— Отдай марку, — тянул Чиж, и его пухлые щеки сильно тряслись.

— Возьми, — Владимир поймал Чижа за руку и с силой усадил на стул. — Чиж, скажи, вы что, с Федькой решили всю жизнь марками торговать?

* * *

На другой день Федя решил не ходить в школу. Он боялся встречи с Чижом, который мог рассказать ребятам об украденной марке.

Федя без дела слонялся по большому универсальному магазину, интересовался ценами, старался их запомнить. В спортивном отделе два парня возбужденно спорили о качестве новых мотоциклов, говорили о цилиндрах и поршнях. Из их спора он ничего не понял и побрел дальше. Его внимание привлек целый лес бамбуковых удилищ.

Мальчик погремел в кармане монетками. Набрал пятнадцать копеек. На эти деньги нельзя было купить удилище, но он смело двинулся к прилавку. Запустил руку в коробку с рыболовными крючками и долго с наслаждением выбирал, пробуя остроту каждого жала о ноготь.

В час магазин закрыли, и Федя вышел, на улицу. Он не представлял себе, как проведет остаток дня. Сначала он направился к железнодорожной станции, но скоро свернул на боковую улицу, боясь случайной встречи с Владимиром.

Показался стадион. Рядом с ним возвышался трехэтажный кирпичный дом, разбитый фашистскими самолетами при одном налете на станцию. Около стен стояли строительные леса, свежо попахивало смолой. Он давно здесь не был. И начавшееся строительство удивило Федю. Он свернул на пустырь. Здесь ему был знаком каждый камень. Сколько раз он прибегал сюда играть в «казаки-разбойники»! Но сейчас на пустыре все выглядело по-новому. Это новое было в строительных лесах, разобранной стене, кучах красного кирпича. Недалеко от стены лежала металлическая балка.

Федя попробовал ее поднять, но не смог даже сдвинуть с места. «Сколько железа, — подумал он с радостью. — Вот так повезло!» Пока он внимательно осматривал балку, на пустырь, размахивая портфелем, выбежал мальчуган. Он заметил балку и направился к ней.

— Ты куда идешь? — грозно крикнул Федя. — Разве не видишь, что я здесь часовой? Это наше железо.

— Если тебя поставили, карауль, — спокойно ответил мальчуган, подымая сползающую фуражку. — Я в другом месте найду.

— Ты в каком классе учишься?

— В третьем «Б».

— Слушай, сбегай в школу. Я в пятом «А» учусь. Скажешь, Федя Мурашкин послал. Я целый день железо караулю.

— Хорошо, скажу.

Чиж не заметил отсутствия Феди. Ему было не до него. На перемене он должен был успеть обменяться марками с двумя ребятами из четвертого класса. Про себя Чиж называл этих ребят «лопухами» и приготовил для обмена с ними самые плохие марки с оторванными зубцами. Если обменять их одну на одну, то у него будет… Чиж принялся за сложные арифметические вычисления. Он никогда не лишал себя удовольствия посмотреть последнюю запись в своем блокноте.

«Одна тысяча двести пятьдесят девять, — прочитал он. — К девяти прибавить семь. — Сердце лихорадочно застучало. — А если я выменяю на одну марку сразу по две… будет одна тысяча двести семьдесят три». Чиж чуть не запрыгал от радости. Он станет обладателем самой большой коллекции в отряде.

Раздался звонок. Чиж стремительно выбежал из класса в длинный коридор. К нему робко подошел маленький мальчуган с круглой, как футбольный мяч, головой.

— Скажи, пожалуйста, ты не из пятого «А»? — спросил он осторожно у Чижа.

— Из пятого, а что?

— Федя Мурашкин послал. Он на пустыре около разрушенного дома много железа нашел. Целый день караулит, а его никто не меняет.

— Витька! — позвал Чиж звеньевого Виктора Букашкина. — Федька железо нашел, вот пацан говорит. Просит смену.

— Он кушать хочет, — пискнул тоненьким голосом мальчуган. — А с поста уходить нельзя.

— Конечно, нельзя часовому отлучаться! — согласился Чиж.

— Вот здорово! — громко крикнул Витька и подпрыгнул от радости. — Надо сказать пионервожатой.

— Ты марки собираешь? — испытующе спросил Чиж, смотря свысока на круглую стриженую голову мальчугана, по которой ему очень хотелось щелкнуть.

— Собираю, — с гордостью ответил мальчуган и полез в карман, достал несколько смятых марок.

У Чижа загорелись глаза. Он жадно схватил марки и принялся аккуратно разглаживать их.

— Это все? — строго спросил он.

— Все, — упавшим голосом пискнул мальчуган.

— Ты зачем их мочил? Все печати испортил.

— Я не мочил.

— Ну, мне не ври. Плохие марки, держи.

Чиж отдал мальчугану марки, но две, Польши и Китая, оставил себе.

— Будем меняться? — спросил мальчуган и заискивающе посмотрел на Чижа. — Ты хороших можешь не давать.

— Что просишь?

— Сколько дашь?

Чиж раскрыл перед обалдевшим мальчуганом свой большой альбом с марками и начал медленно перелистывать страницу за страницей.

— Хочешь, одну марку дам? Она с острова Мадагаскар.

— Давай.

Чиж разжал кулак мальчугана, смахнул в свою ладонь марки, растопырил пальцы, заглянул в рукава курточки, тщательно проверяя все потайные места, где могла быть спрятана марка: кто-кто, а Чиж хорошо знал все уловки. А потом, когда уже обмен состоялся, он со вздохом сказал:

— Зря менялся. Совсем не стоило.

— Но я дал тебе десять марок.

— Это за остров Мадагаскар? Может быть, тебе еще с Золотого Берега дать? Да ты обманул меня, — набросился Чиж. — Разве забрать у тебя свою марку обратно?.. Ну ладно. Если тебе купят новые марки, скажи мне.

— Ладно, — облегченно вздохнул мальчуган.

Пока Чиж был занят обменом, в классе собрали пять рублей на еду для Феди. Витя Букашкин сбегал в булочную за пирожками.

— Федя! — закричал, появляясь на пустыре, запыхавшийся Витя. — Держи пирожки. Пионервожатая Лена просила, чтобы ты подежурил еще урок. А потом мы придем. Жди нас. Ну и балка! В ней, наверно, килограммов сто!

— Ты посмотри, сколько их здесь, — забив рот пирожком с повидлом, хвастался Федя. — Ребята прибегали из других классов. Посмотрят, что я часовой, и от ворот поворот.

— Здорово придумал караулить. Мы, пожалуй, сможем занять первое место по сбору металлолома.

— Факт! — Федя принялся за второй пирог. — Витя, кусай!

— Не хочу, — Витя облизал губы. — Ребята тебе купили. Ешь сам, если хочешь, я откушу только маленький кусочек.

* * *

После уроков класс направился к развалинам на пустырь. Витя Букашкин сказал, что находку железа надо держать в тайне и, стараясь запутать следы, сначала предложил пойти в сторону механического завода.

Никто не возражал против этого, хотя дорога на пустырь получилась вдвое длиннее. Даже пионервожатая Лена, ученица восьмого класса, согласилась, что Витя поступил правильно.

На пустыре ребят встретил Федя. Он сидел около балки сытый, сонный, отяжелев от съеденных пирожков.

— Ну и балка! — по очереди восхищались ребята и стучали по ней, наслаждаясь звоном металла.

— Тонна будет, — авторитетно заявил Федя и торжествующе посмотрел на Лену.

— Пожалуй, будет, — согласилась Лена. — А ты молодец, Федя.

— Идемте, я вам еще покажу, — Федя поднялся и смело полез на леса по наклонным доскам.

Доски под ребятами скрипели, прогибались, но это никого не пугало. Девочки старались не отставать.

Сверху открылась удивительная панорама города. Ребята принялись отыскивать знакомые улицы, дома.

— Смотрите, школа! — крикнул Витя Букашкин.

И не только он один, а все ребята увидели среди зелени высоких деревьев красную крышу своей школы.

— Вот балки! — сказал Федя, недовольный, что ребята не обращают на него внимания.

Наконец они успокоились.

Между стенами перекинулись балки перекрытий, исковерканные огнем.

— А как их взять? — неуверенно сказал Витя.

— Разберем стену, — заявил Федя.

— Думаешь, нам разрешат взять? — оглядываясь по сторонам, спросила Лена. — Надо у строителей спросить. Кто здесь работает?

— Я никого не видел, — заявил Федя.

— Кто-то должен работать, — заметил Витя.

В то время когда ребята спорили между собой и строили различные предположения, снизу раздался строгий мужской голос.

— А ну, слазьте с лесов! Упасть хотите?

Федя сразу узнал Владимира, «Неужели уже успели наябедничать, что я не был в школе?» — испуганно подумал он. — Но ребята молчат, даже пирожки купили!»

Около Владимира стояли его товарищи по бригаде.

— Федя, разве Владимир на стройке работает? — удивился Витя.

— Нет, он слесарь.

Владимир первый поднялся на леса. Он вопросительно посмотрел на Федю, на ребят.

— Вы зачем забрались? Разве другого места не нашли для игры?

— А мы вовсе не играем, — голос Лены задрожал от незаслуженной обиды. — Мы железо собираем.

— Это вы халтурить пришли! — крикнул Федя, стараясь заступиться за Лену.

— Глупый ты, надо газеты читать. Наша бригада слесарей взяла обязательство построить молодежное общежитие для рабочих депо. А ты говоришь — халтурить! — Владимир обернулся, встретился глазами с братом. — Через несколько лет будут вас принимать в комсомол. В райкоме обязательно спросят, какую общественно полезную работу вы делаете. Что вы скажете?

— Когда меня в комсомол принимали, спрашивали, — подтвердила Лена. — А можно мы будем вам помогать?

— Смотрите, ребята, здесь трудная, грязная работа, — предупредил Владимир. — Но договоримся — никто из вас по лесам лазить не будет.

— А балки нам отдадите? — спросил недоверчиво Витя.

— Конечно, если их заработаете, — засмеялся Владимир. — Завтра мы здесь будем целый день работать, приходите.

— А когда вы начинаете? — спросил Витя.

— В восемь часов.

— И мы придем в восемь, — сказала Лена. — Правда, ребята?

— Придем, — пообещали пятиклассники хором.

* * *

Утром Федя слышал, как собирался на стройку Владимир.

— Надо Федьку разбудить, — сказал брат. — Вчера они были у нас на стройке, хотят помогать нам.

— Пусть поспит, — сказала мать. — Он и так всю неделю рано вставал.

Мальчик обрадовался, что мать заступилась за него, и нарочно громко захрапел.

Федя появился на пустыре в десять часов утра. Над разбитым домом дрожало облако пыли, слышался скрежет металла, тяжелые удары ломов и ручных молотов. Время от времени по деревянному лотку спускали целые кирпичи. Они летели вниз, оглушительно гремя.

Грохот и скрежет сначала напугали Федю. Но постепенно он привык к нему и огляделся. В облаке известковой пыли увидел Лену. Она стояла около лотка, в старом, много раз стиранном голубом платье.

Лена снимала кирпичи и аккуратно складывала их в кучу.

— Здравствуй, Федя, — тихо поздоровалась Лена. В уголках ее глаз блеснули слезы. — Хорошо, что ты пришел. А то я одна. Стыдно как!

Федя покраснел.

— Испугались тяжелой работы! — продолжала Лена.

— Наверное, — через силу выдавил Федя.

«А я ведь тоже мог прийти раньше. Как нехорошо получилось!» — подумал он. И чтобы загладить свой поступок, он с необыкновенным усердием принялся помогать девочке.

Один за другим стали приходить пятиклассники. Чувствуя свою вину перед вожатой, они становились и особенно старательно складывали кирпичи.

Но Вите Букашкину скоро наскучила такая работа. Его заинтересовал мотоцикл, на котором приехал кто-то из слесарей. Сначала Витя издали осматривал мотоцикл, но потом храбро сел в седло и принялся крутить ручку газа. Вдруг раздался треск, словно лопнула струна, и ручка слетела.

Возбужденный и испуганный Витя подбежал к Лене.

— Давайте я буду вам помогать. Куда складывать? — торопливо говорил он.

— Кончай работать, обед! — закричал сверху Владимир. Он первый сбежал с лесов и подошел к Лене. — Честное слово, вы хорошо работаете. Теперь у нас дело скорей пойдет. Сергей, — обернулся он к высокому парню в клетчатой рубахе. — Вот тебе деньги, слетай на мотоцикле за мороженым. Возьми и на ребят. Федя, сколько пришло?

— Не стоит покупать мороженое, — сказала Лена. — Мы не заработали.

— Двадцать пять человек. Нет одного Чижа.

— Не Чижа, а Сережи Чижикова, — поправила Лена и покраснела. — Я не люблю, когда прозвища дают.

— Чиж ищет остров Мадагаскар, — засмеялся Владимир. — Это удивительный остров. — И он значительно посмотрел на брата. — Честное слово, Чиж лучше, чем Чижиков!

— Владимир! — громко крикнул Сергей. — Кто-то из ребят у мотоцикла оборвал трос сцепления. Голову бы оторвать за такие дела! Навязались работнички на нашу голову.

— Сергей, брось ругаться, — сказал Владимир и пристально посмотрел на ребят. — Тот, кто это сделал, лишил себя и своих товарищей мороженого.

Витя торопливо спрятался за кучу кирпича.

Лена готова была провалиться сквозь землю от стыда.

* * *

После обеда на строительных лесах собралась вся бригада слесарей. Владимир укоризненно говорил Сергею:

— Ну, что ты панику развел? Ребят обидел. Пионервожатая-девочка чуть не заплакала. А ты вот попробуй повоюй с моим Федькой и его другом Чижом. Знаешь такого?

— Нет.

— Я доставлю тебе удовольствие, познакомлю. Да и вообще не мешало бы нам поближе знать ребят. Школа рядом, а мы никогда не заглянем туда. Мне кажется, у ребят должны быть настоящие друзья, мы — их старшие товарищи.

— Я должен дружить с пятиклассником? — спросил, улыбаясь, Сергей.

— И нет здесь ничего страшного, — уверенно сказал Владимир. — Только для ребят польза. Вот организуй у них мотокружок.

— Что ж, это можно, и мотоцикл есть!

— Давайте сегодня вместе с ребятами в кино пойдем. Поближе с ними познакомимся.

— Пожалуй, стоит пойти! — поддержали Владимира комсомольцы.

— А я думаю, что нам с ними крепко подружиться надо, — задумчиво продолжал Владимир. — Трудно одной пионервожатой. А что нам стоит помочь ей? А разобраться, так это наша прямая обязанность. Знаешь, Сергей, не нагрузка, а обязанность воспитывать ребят. И если подумать, то это дело всей нашей бригады. Ты, Сергей, сбегай-ка за билетами!

Спустившись с лесов, Сергей подошел к Лене.

— Возьми мои рукавицы, — предложил он. — Так удобнее работать, и руки не обдерешь. В другой раз и для вас выпишем со склада.

— Спасибо.

— Трудно работать пионервожатой?

— Нет… не очень.

— Не обманывай. Посмотри, сколько ты одна сделала, а ребята больше балуются. Надо соревнование устроить, пусть каждый свою норму выполняет.

— Я скажу им.

— Ты в каком классе учишься?

— В восьмом.

— И я учусь в восьмом, — обрадованно сказал Сергей. — В вечерней школе. Меня математика с физикой прямо режут. Стараюсь, а вот с троек не слезаю.

— Хотите, я могу вам помочь?

— Ладно, потом договоримся.

Лена обошла вокруг дома и убедилась, что ребята работают очень плохо и мало сделали.

— Витя, складывай отдельно кирпичи, — предложила она звеньевому.

— А мне тоже отделяться? — вызывающе спросил Федя. — Это, наверное, Володька придумал. Злится он на меня, что я его вчера халтурщиком обозвал.

— Почему ты так говоришь? — заступилась Лена. — У тебя очень хороший брат. Посмотри, как его все в бригаде слушаются.

Но Феде хотелось поспорить.

— Я знаю, он для виду старается. Если мне не веришь, можешь у Чижа спросить.

— Не у Чижа, а у Чижикова.

— Ну, пускай у Чижикова. Он скажет.

— Тебя не переспоришь, — Лена принялась снова складывать кирпичи.

Федя решил показать, что он умеет работать. Если пионервожатая брала только по одному кирпичу, он хватал по два, а то и три. Как это всегда быва́ло с ним, Федя быстро увлекался и скоро успел забыть о споре.

Никто не заметил, как вернулся Сергей.

Раздался гудок пассажирского поезда.

— Новосибирский, — уверенно сказал Федя.

— Да, он в четыре часа приходит, — согласилась Лена, привыкшая, как многие жители этого маленького городка, проверять время по паровозным гудкам.

— Лена! Подымись к нам! — позвал Сергей.

Через минуту взволнованная Лена сбегала к пионерам. В руке у нее была длинная лента синих билетов в кино.

Ребята быстро окружили пионервожатую.

— Комсомольцы нас приглашают с собой в кино, — сказала взволнованно Лена. — Пойдут те, кто хорошо сегодня поработал.

На секунду наступило молчание.

— Федя Мурашкин, Игорь Сорокин… — называли ребята.

— Неужели Федька тоже хорошо работал? — улыбаясь, спросил Владимир, внутренне радуясь за брата.

— Я не пойду, — спокойно сказал Федя, не поняв шутки Владимира, и протянул свой билет. — Мы с Чижом должны встретиться. — Последние слова он сказал нарочно, чтобы позлить брата.

Площадка на пустыре скоро опустела. Феде некуда было спешить, и он остался один. Рядом с металлической балкой лежали еще две, но это совсем его не радовало.

— Ты опять часовой? — спросил, подходя к Феде, мальчуган из третьего класса.

— Да, часовой, — недовольно ответил Федя. — А ты чего здесь шляешься? Хочешь наше железо стянуть?

— Сколько у вас железа! — восторженно сказал мальчуган. — Где бы нам добыть?

— Плохо ищете.

— Скажи, Чижикова здесь не было?

— Нет. Зачем он тебе?

— Он велел сказать, когда мне новые марки купят. У меня тридцать марок.

— Ты хочешь меняться?

— Да.

— А ты уже менялся с Чижом?

— Менялся, — с гордостью ответил мальчик и полез в карман. — Я за эту марку дал ему десять. Это остров. Правда, она очень дорогая? Мадагаскар, — он раскрыл, кулак, и Федя увидел знакомую марку.

— Мадагаскар, — с трудом выдавил из себя Федя. Марка была дешевая. Ему бесконечно было жалко мальчугана, обманутого Чижом.

* * *

Отряд 5-го «А» пришел в депо. Над огромными створчатыми воротами висел большой плакат:

«Здесь работает бригада слесарей тов. Мурашкина. Бригада борется за право называться коммунистической».

— Федя, смотри! — Лена показала на плакат.

— Вижу, — буркнул недовольно мальчик, ожидая, что пионервожатая напомнит ему о Владимире, о его хороших делах, обязательно поставит брата в пример.

Где-то в глубине здания раздался резкий свисток паровоза. Ребята испуганно отпрянули от ворот. Соседние ворота распахнулись, и в клубах пара выкатился паровоз.

— «Феликс Дзержинский», — прочитал громко Витя Букашкин. — Пассажирский.

— Много знаешь, — вмешался Федя. — Лучше б помолчал. Он товарники таскает.

— Не спорьте! — примирительно сказала Лена. — Сейчас спросим.

Держась за поручень лесенки, около будки машиниста стоял Владимир. Он был в замасленном комбинезоне. Паровоз притормозил.

Машинист высунулся из кабинки и подал руку Владимиру.

— Мурашкин, порядок.

— Счастливо ехать! — Владимир спрыгнул.

— Ребят поблагодари. Хорошо сработали! — Машинист помахал рукой.

Паровоз двинулся вперед.

Владимир увидел пионеров, улыбнулся.

— Скажите, пожалуйста, этот паровоз грузовой или пассажирский? — спросил Витя, когда Владимир подошел.

— Грузовой.

— Слышал? — Федя торжествующе дернул Витю за рукав.

Владимир догадался о причине спора.

— Скоро все паровозы уйдут с железной дороги, — сказал он, продолжая улыбаться.

— А что будут делать машинисты с паровозов? — с тревогой спросила Лена.

— Найдут работу, — засмеялся Владимир и направился в депо. — Идемте, я покажу вам тепловоз. Это новая техника. Сейчас его все изучают. Машинисты, чтобы водить, а мы лечить. Мы, ремонтники, как врачи, обязательно должны знать все болезни.

После яркого света улицы в депо было темно. Закопченные окна под потолком едва светились, Пахло маслом.

Только привыкнув к полумраку, ребята увидели стоящие паровозы.

— Здесь лечим! — сказал Владимир и широким жестом обвел мастерскую.

— Шумно в вашей лечебнице, — засмеялась Лена.

— Да, тишины у нас нет, — согласился Владимир. — Вот наш инструмент: напильники, ножовка, зубило, ручной молот, ключи. Но у нас бывает много токарной и фрезерной работы. Раньше мы ее в другой цех отдавали, а сейчас сами делаем. Каждый член нашей бригады овладел двумя, а то и тремя специальностями. Сергей работает на токарном и фрезерном станках, а я — на трех.

— А это трудно? — спросил Витя.

— Надо учиться.

«Нашел чем хвалиться! — подумал Федя. — Во флоте научили на разных станках работать. А здесь задается!»

Чиж заговорщически дернул Федю за руку и хихикнул.

— Пойдем, я тебе что-то покажу!

Чиж подвел Федю к доске объявлений.

— «Обязательства слесарей бригады тов. Мурашкина, — громко прочитал он, наклонился и толстым пальцем придавил строчку. — Все члены бригады обязаны закончить десятилетку». Сергей Чугунов учится в восьмом классе, а твой Владимир в седьмом классе, а как воображает! Все пристает ко мне со своим Золотым Берегом. Только задается. А спроси, и сам ничего не знает.

— Это ты брось, — заступился Федя за брата. — Да, он учится в седьмом классе, но сколько он читает книг! В прошлом году его, как изобретателя, в Москву на совещание посылали.

Но Чиж продолжал хихикать, громко пришлепывая губами.

Федя вернулся к ребятам. Владимир заканчивал объяснение.

— Сменное задание мы выполняем на сто пятнадцать — сто двадцать процентов. Решили снизить стоимость ремонта и бригадой дать экономию государству в триста тысяч рублей.

— А выполните? — ехидно спросил Федя, мысленно все еще продолжая воевать с братом. — Ты не ошибся? Триста тысяч очень много.

— Да, триста, — нетерпеливо ответил Владимир. — У нас уже на счету есть сто десять тысяч двести рублей.

— Считай, еще сто тысяч получим от постройки общежития, — добавил Сергей. — Пожалуй, больше полмиллиона дадим.

«Почему Федя так резко говорит с Владимиром? — с беспокойством подумала Лена. — Что у них произошло?»

— А сколько стоит наша работа? — поинтересовался Витя Букашкин.

— Тысячу рублей заработали за выходной, — ответил Сергей. — Правда, Владимир?

— Пожалуй, побольше, — уверенно сказал бригадир.

* * *

После посещения депо пионеры пригласили бригаду комсомольцев к себе в школу. Отряд готовился отметить третью годовщину своего рождения.

Звенья на торжественной линейке должны были отрапортовать о количестве четверок, пятерок в четвертях, о собранном металлическом ломе, бумаге.

Специальной комиссии, куда входили Федя и Витя, поручили купить конфеты и печенье к чаю.

В назначенный час в школу пришла вся бригада.

Отряд выстроился у красного знамени. Лена, немного волнуясь, четким голосом подала команду «смирно».

Федя заметил, как по команде Владимир весь подобрался, застыл. Почему-то он вспомнил, как в депо смеялся Чиж. «Ничего, что он учится в седьмом классе, — подумал Федя о брате, — он куда больше тебя знает. А сколько он повидал, когда плавал на кораблях! Ему за хороший ремонт машинист руку пожал. Попробуй заслужи!»

Владимир обернулся к товарищам и что-то тихо сказал. Федя не мог разобрать его слов. Но все комсомольцы тоже встали по команде «смирно».

Звеньевые один за другим отдавали рапорты. Наконец наступила очередь Вити Букашкина.

— Звеньевой третьего звена, — громко произнес Витя, запнулся и растерянно махнул рукой. — В звене три тройки, остальные четверки, ребята собирают металлический лом.

Владимир нахмурился, густые брови сомкнулись на переносице. Голубые глаза стали строгими. Лена вышла вперед.

— В знаменательный день рождения нашего отряда мы решили посадить у себя в саду десять яблонь, — сказала она и доверительно добавила: — Просим комсомольцев принять участие.

«А что, здорово мы придумали? — хотел крикнуть Федя, но сдержался. — Не только вашей бригаде давать триста тысяч экономии, мы тоже кое-что умеем делать, сажаем школьный сад!»

Комсомольцы вместе с Владимиром быстро разобрали лопаты и усердно принялись копать.

Феде было приятно видеть, как работали взрослые, и хотелось показать, что ребята владеют лопатами ничуть не хуже их. Но, обернувшись, он увидел, что Чиж только для виду ковыряет землю, хихикает, чем-то очень довольный.

Федя подошел к нему.

— А ну, копай как следует, лодырь! — прикрикнул он. — Хочешь весь отряд осрамить?

— Как могу, так и делаю.

— А я тебя научу, — угрожающе заявил Федя и крепко сжал кулаки. Он уже готов был от угрозы перейти к делу.

— Ладно, буду копать.

— Не думай, всю жизнь не проживешь на обмане.

Вот уже первая яблонька, тоненькая, с крепкими листьями, горделиво встала в саду. Пока Лена придерживала ее, Владимир осторожно утрамбовывал землю. Он последний раз прихлопнул лопатой.

— Это вы хорошо придумали. Яблоньки будут всегда напоминать о рождении отряда. Только бы нам присвоили звание бригады коммунистического труда. Мы бы тоже отметили этот день.

— Присвоят! — с жаром сказала Лена. — Честное слово, присвоят! А что вы тогда сделаете?

— Так сразу не скажу, — растерянно улыбнулся Владимир. — Это будет для нас большой радостью. Может быть, мы пойдем в театр, может быть, устроим ужин, но скорей всего мы отметим по-другому. Просто будем работать еще лучше.

Лена посмотрела на Владимира. Чем больше она узнавала его, тем все больше удивлялась необыкновенной энергии, постоянному желанию что-то делать, творить. Давно уже ребята поговаривали о создании звеньев «на совесть». И ей захотелось посоветоваться с ним, спросить совета, как у старшего товарища.

— Ребята хотят создать звенья «на совесть». Понимаете, все делать только хорошо: хорошо учиться, хорошо жить!

— А работать?

— Тоже на совесть.

— Это трудное обязательство, но оно выполнимо, — улыбнулся Владимир. — Через три года ребята будут вступать в комсомол. Интересно, как они сдержат свое обещание?

Федя все слышал. Вопрос Владимира он в первую очередь адресовал к себе. Надо было объясниться с братом и чем скорей, тем лучше. Неужели он думает, что случай с маркой может повториться?

— А мы напишем, что каждый из нас хочет исправить в себе, — сказал он и первый раз смело посмотрел Владимиру в глаза. — И это сделаем до вступления в звено. А хочешь, мы запишем наши обещания? Положим их в конверт и отдадим вам в бригаду на сохранение. А через три года проверяйте наши обещания.

Владимир своей тяжелой рабочей ладонью хлопнул брата по руке.

— Мы будем хранить ваши обещания рядом со своими комсомольскими делами!

* * *

На другой день все пионеры отряда должны были написать свои обещания и сдать их на хранение в бригаду.

С самого утра Чиж бегал по школе и искал третьеклассника. Он понимал, что не может написать своего обещания, пока не вернет обманутому мальчугану его марки.

Но мальчуган, как назло, не попадался. Чиж выбился из сил. Наконец он увидел третьеклассника к быстро отвел его в сторону.

— А я тебя искал, — обрадованно сказал мальчуган и полез в карман за марками. — Знаешь, мама мне тридцать новых марок купила.

Понизив голос до шепота, озираясь по сторонам, Чиж сказал:

— Я не буду меняться. На все твои марки, верни мне мою с острова Мадагаскар.

Мальчик удивленно отодвинулся от Чижа, завертел круглой головой, чувствуя какой-то подвох.

— Я тебе отдаю десять марок, а ты мне мой Мадагаскар.

— Не хочу.

— Я тебе дам пятнадцать марок, — Чиж торопливо вытащил из-за пояса альбом. — Можешь сам выбирать.

— Знаю тебя, ты хочешь обмануть, — упрямо твердил мальчуган и отрицательно тряс стриженой головой. — Думаешь, как маленький, так уже и ничего не понимает?. Да?

Чиж растерянно молчал. «Что с ним будет, — подумал он, — если я сейчас скажу, что все свои марки — две тысячи тридцать пять штук я передам в отряд?» Он торопливо побежал в класс, чтобы успеть написать свое обещание вместе со всеми ребятами.