Море штормило. Тяжелые волны с накатом били о крутой берег, захлестывая широкую песчаную отмель плавником и рваными сетями с рыбой.

Стонущие порывы ветра сотрясали разбросанные балки на «Горке», сносили в сторону ревущее рыже-красное пламя горящего газа. Павлиньим хвостом они били в край низкого неба, расцвечивая черные, тяжелые облака сполохами пляшущих огней.

В первые три дня, проведенные на Харасавэе, Олегу Белову казалось, что время остановилось, а сам он со своим экипажем Ми-8 оторвался от земли и летел над волнами на воображаемом корабле под красным парусом и страшный ураганный ветер гнул мачту, гудел и свистел в реях и снастях, нагоняя смертельную усталость и сонную одурь.

Низкие тучи придавили землю. Дождь то переставал, то принимался лить с новой силой, и капли становились все крупнее и тяжелее. Горизонт давно скрылся за серой пеленой, и, как за глухой стеной, не было видно ни зелени тундры, ни ближайших озер с перекатывающимися высокими волнами, ни горбатых холмиков мочажин.

Нельзя представлять Север по чужим рассказам, надо все самому пережить и перечувствовать.

Испытания для Олега Белова начались неожиданно, и самое главное было еще впереди, когда ударят свирепые морозы и задует пурга. Он не имел права расслабляться, позволить себе хоть один раз встать позже обычного.

— Подъем! — будил громким голосом командир вертолета свой экипаж. — На зарядку, становись!

В дождь или ураганный ветер они выбегали к площадке, где стояла зеленая винтокрылая машина. «Здравствуй, конек! — мысленно здоровался Олег Белов с Ми-8. — Соскучился без дела? Я тоже с нетерпением жду погоду. Видишь, что здесь творится?» Он первый шагал к грузовой стреле и, подпрыгнув, повисал на круглой трубе, как на перекладине турника. А когда поднимался на согнутых руках, видел сверху Вась-Васю. Бортмеханик стоял, широко расставив ноги в кожаных сапогах, и считал, сколько раз выжимался командир. Между ними шло негласное соревнование. Олег Белов был обязан Ачкасову за науку. Командир эскадрильи не требовал слепого подражания, но в исполнении простого физкультурного упражнения чувствовалась подсказка: старайся держать себя в форме и не теряй присутствия духа ни при каких обстоятельствах.

— Раз, два, три! — произносил с нескрываемой завистью Вась-Вась, смотря, как легко подтягивался летчик. Он знал, сколько потребовалось труда и усилий, чтобы выполнять упражнения с такой легкостью и изяществом. — Двенадцать!

— Вась-Вась, покажи класс! — подзадоривал Касьян Горохов.

— Какой класс? — протестующе закачал головой бортмеханик, вроде не соглашаясь со вторым пилотом, но польщенный его вниманием. — Какой класс? Ачкасов, вот кто истинный мастер.

Не торопясь, направлялся к вертолету, медленно раскачиваясь, как ходят моряки, развернув грудь.

Олег Белов выжидающе поглядывал на соперника: в соревновании должен побеждать сильнейший. Пока ему это не удавалось.

Вась-Вась успел ухватиться руками за перекладину грузовой стрелы и тут же послал тело вверх. Руки напряглись, и под тонкими рукавами нижней рубашки обрисовались круглые шары мускулов.

Олег Белов залюбовался бортмехаником, громко ведя счет.

— Восемь, девять, десять! — повернув голову, он увидел в черных тучах полоску синего неба, и ему показалось, что она, как холст полотна, раздиралась упругими порывами холодного ветра. — Одиннадцать! — сказал он, продолжая оборванный счет.

— Одиннадцать не вышло! — недовольно сказал Вась-Вась, удивленно смотря на высокую перекладину, не понимая, что же произошло. — Все. Одиннадцатый раз не выжался.

— Объявляю победителя! — выкрикнул Касьян Горохов, который не прочь был подурачиться. Подошел к Олегу Белову и поднял его правую руку. — Победил Олег Белов!

После подтягивания выполнили комплекс физкультурных упражнений. Зарядка всегда заканчивалась бегом. Олег Белов устремлялся вперед по натоптанной тропинке вокруг посадочной площадки, обозначенной по углам старыми покрышками.

— Хлопцы, считайте грузы, — отрывисто бросал на ходу Олег Белов, пробегая мимо громоздящихся ящиков, гор металла, буровых труб и контейнеров с цементом.

Для каждой буровой отведено свое место. Грузы не убывали, а стремительно росли, как высокие сугробы снега.

Касьян Горохов неожиданно остановился во время бега. Прижал к губам развернутые ладони и принялся дуть на черные тучи.

— Пора разгонять. Иначе труба делу!

— В самом деле, бог погоды задурил! — сокрушенно вторил бортмеханик Вась-Вась и тоскливо оглядывал низкое небо. Серыми полотнищами тучи прогибались к земле, проливая дождь. — Смотрите, ржавчина съедает трубы!

После зарядки Олег Белов неторопливо пошел в контору экспедиции на планерку. Каждое утро тесная комната главного инженера Кочина набивалась людьми. Припечатавшись друг к другу, тесно сидели начальники служб и отделов в мокрой одежде. С брезентовых плащей, геологических курток и резиновых бродней на пол набегали лужи воды.

Кочин сидел за маленьким столом. Курил. Казалось, он хотел загородиться облаками дыма, как туманом, от всех постоянных забот, больших и малых дел. В разрывах дыма проглядывала его квадратная фигура, как будто высеченная из гранита. Слева от инженера на столе лежали две пачки папирос, справа — стеклянная банка из-под рассольника, набитая доверху окурками. Главный инженер терпеливо ждал, пока рассаживались работники экспедиции. Разогнал рукой дым и сказал:

— Начинаем планерку. Толя, докладывай!

Поднялся диспетчер. Высокий узкоплечий парень с окладистой поповской бородой. Озабоченно потер переносицу, сбив темные очки на лоб, и скрипучим голосом начал перечислять заявки и требования, которые успел получить от буровых мастеров.

Вертолет не летал из-за погоды, и каждый день заявки и требования повторялись, как трудный урок.

— Р-19. Буровые трубы. Мясо. Хлеб.

— Р-23. Превентор. Заглушки для опрессовки. Макароны. Сахар.

— Р-25. Буровые трубы. Заглушки для опрессовки. Мясо. Рассольники. Борщи.

Кочин во время доклада жадно затягивался. Лохматил волосы на голове и старательно записывал заявки в блокнот.

— Толя, сегодня планируем так: на Р-23 проведут опрессовку. От них перебросим заглушки на Р-25. Так и передай!

Олег Белов напряженно вслушивался. Хмурое небо не сулило погоды. Смотрел то на главного инженера, а то в окно, где сбегали капли дождя. При ударе о стекло они плющились и скользили вниз змейками. И ему казалось, что главный инженер и все начальники служб и отделов вели счет грузам, как во время игры в прятки. Водивший, а это он, Олег Белов, один останется в прокуренной комнате, а они все разбегутся и попрячутся.

«Вожу, вожу!»

— Товарищ Белов, — прервал мысли Олега Кочин. — Когда начнете летать?

Олег задумчиво посмотрел второй раз в рябившее от дождя окно с большим желанием помочь замученному Кочину и всем людям, набившимся в тесную комнату, прокуренную, пахнущую цвелью от мокрой одежды, от волглых портянок. И, вздохнув, сказал:

— Одному богу известно. Горизонтальные градиенты температуры и давления начали падать. Надо надеяться, скоро будет погода.

— Когда? — отрешенно спросил кто-то из сидящих.

— Не могу сказать точно.

— Белов, у меня зарез на буровых! — Кочин короткопалой рукой провел по заросшей шее и, видно, наколов пальцы о щетину, быстро ее отдернул. — Зарез. Выручай!

— Погода будет — за нами дело не станет!

Ночью Вась-Вась разбудил спящих товарищей в балке громким криком. В открытую дверь ворвался холодный ветер и, подхватив с пола бумажки и мусор, унес их за собой.

— Народ, Большая Медведица! Смотрите! — кричал, ошалев от радости, Вась-Вась. — Хотел ухватить ручку ковша, не дотянулся. Погода идет!

— Посмотрим, — недовольно пробурчал Касьян Горохов, переворачиваясь на другой бок. — Думал, что случилось. Не пожар же. Утро вечера мудренее. Посмотрим!

— А я посмотрю на Большую Медведицу! — Олег Белов, накинув на плечи летную куртку, вышел из балка.

«Идет погода!» — уверенно подумал он. И от сознания, что утром они, наконец, начнут работать, тронуло душу ожидание большой и неиспытанной радости. В балке развернул полетную карту. Начал вглядываться в изрезанную кромку берега, как будто уже взлетел и успел набрать законную высоту. Открывались огромные пространства тундры. Он следил за петляющими руслами рек, разбросанными огромными озерами, стараясь их запомнить.

— Командир, пора спать! — подал голос Касьян Горохов. Ухватил рукой за угол подушки, натягивая ее себе на голову. — Не знал, что попаду к нервнобольным. Спать надо, спать! Я прижму еще минуток шестьсот!

Олег Белов не выносил равнодушных. Неужели Касьян Горохов не соскучился без работы?! Ведь для летчика жизнь — полеты! Представил лицо хмурого главного инженера экспедиции. Хотел верить, что в солнечный день он все же улыбнется. Высокий лоб разгладится, наконец, от морщин. И Олег с нетерпением посмотрел на часы. Едва удержался, чтобы не перевести стрелки, поторопить время.

На «Горке» еще спали, когда на рассвете летчики направились к вертолету. С моря дул порывистый ветер, и, гонимые им, по небу проносились рваные черные облака, волоча за собой тени по земле.

— Здравствуй, конек-горбунок! — поздоровался Олег Белов с вертолетом. — Сегодня слетаем. Застоялся ты без работы, бьешь копытами. Застоялся!

Стремительно забрался в кабину. Занял знакомое кресло, ощущая тянущий холод. Потрогал штурвал.

Такелажники начали загружать машину, и, принимая тяжелый груз, она вздрагивала, проседала к земле.

— Заканчивайте погрузку, — сказал Олег Белов Касьяну Горохову. — Я пойду доложу Кочину. Узнаю, какую погоду передал мыс Каменный. Метеоролог — колдун «Дунь-Дунь»!

Главного инженера несказанно обрадовал приход командира вертолета Ми-8. Крепко пожал руку, заглядывая пытливо в глаза.

— Собираетесь летать?

— Засиделись.

— Разделаюсь с делами, после обеда слетаю с вами. В первую очередь развезите продукты по буровым. А то мужики совсем оголодали. Голод — не тетка.

За время отсутствия командира движки прогрели, и от машины тянуло знакомым теплом, запахом керосина и масла. Олег Белов ускорил шаги. По установившейся привычке обошел вертолет, внимательно осматривая его со всех сторон с чувством ответственности за жизнь людей и грузы. Занял в кабине левое кресло. Справа сел Касьян Горохов. Лицо сосредоточилось. Рука застыла на штурвале.

За спиной летчиков пристроился Вась-Вась с контрольной картой.

Летчики надели наушники, приготовились к взлету. Раздался строгий голос бортмеханика. Он требовательно спрашивал командирским голосом:

— Слышимость по СПУ?

— Хорошая, — ответили в один голос два летчика.

— Направление и сила ветра?

— Допустимое.

— Люки и грузовые створки?

Вась-Вась подался вперед к приборной доске и сам же громко ответил:

— Закрыты!

Бортмеханик задавал один вопрос за другим, и летчики внимательно вглядывались в приборы, отыскивали для себя нужные датчики, перебрасывали тумблеры. Все, что можно еще исправить на земле, в воздухе невозможно. Предполетный осмотр машины и опробование всех приборов проводили всегда тщательно, дважды перепроверяли. Включили двигатели. Медленно начал раскручиваться несущий винт. А летчики продолжали снимать показания с приборов, контролировали работу генераторов постоянного тока, гидросистем, авиагоризонта, высотомера и радиокомпаса.

— К взлету! — отдал команду бортмеханик и замолчал, нетерпеливо ожидая ответ командира но СПУ.

— Готов, — уверенно ответил Олег Белов, внутренне напрягаясь. Осторожно тронул ручку штурвала, и тяжелая машина чуть-чуть закачалась. Колеса оторвались от пола из подтоварника, и вертолет пошел вверх, вкручиваясь, как штопор, длинными размашистыми лопастями в небо.

За долгую неделю дождей со снегом Олег Белов успел наизусть выучить плановое задание. Без ошибки мог перечислить название грузов. Одни следовало перевезти на внешней подвеске, другие в фюзеляже. Мысленно перечислял заметные ориентиры по маршруту. Вспомнил, как смеялись они с Касьяном Гороховым, когда Кочин ориентиром для них назвал потерянную гусеницу болотного трактора.

Главный инженер помнил тундру без карты. В его памяти она была расчерчена на квадраты тракторными следами, брошенными трубами, застрявшими в болотах вездеходами и новыми буровыми вышками.

Вертолет скоро набрал заданную высоту. Олег, скосив глаза, смотрел на своего помощника. Касьян Горохов безразлично поглядывал в форточку, сличая местность с картой. На лице — ни удивления, ни радости.

Начался отлив. Морская волна высоким валом откатывалась от берега, и, словно сдергивалась нижняя рубашка с тела, обнажался серый песок, в ямах сверкали лужи, торчали камни в зеленых водорослях.

Холодные морские волны откатывались все дальше и дальше. На открывавшуюся отмель выходили первые машины и тракторы. На долгие четыре часа песчаное дно становилось для них единственной дорогой на всем побережье — не хуже асфальтированной автострады.

Порыв ветра принес от газового факела поток горячего воздуха, и вертолет подбросило. Несколько минут он двигался в струйном течении, сбитый с заданного курса.

Олег Белов с трудом развернул машину. Сразу открылась необозримая тундра. Стальным блеском отсвечивали многочисленные озера, набегая стремительно одно за другим, соединенные узкими протоками или разделенные зелеными коврами лужаек. В ясный день вода отливала голубизной, но при облачности озера темнели и пугали чернотой. Он постучал рукой по штурвалу.

Касьян Горохов взял ручку управления, поправил на голове наушники, сжатые стальной пружиной.

Командир вертолета получил возможность немного расслабиться. Жадно приглядывался к земле, но сейчас смотрел по-особому. Отбирал, что написать матери о Севере, тундре и холодном, неласковом Карском море. По озерам плавали утки и гуси. Отыскивал безошибочно и лебедей. На глади воды они светились белыми лилиями. Он настойчиво искал песцов. Хотел понять, почему их окрестили голубыми. И вдруг вспомнил, что сейчас не зима, и песцы должны вылинять, и весело рассмеялся.

— Командир, что тебя развеселило? — с любопытством спросил Касьян Горохов, развертывая конфету. — Хочешь, угощу?

— Спасибо. Когда-нибудь расскажу! — Олег Белов взял штурвал. В первых полетах, наверное, подобные мысли беспокоили Ачкасова и Нецветаева, пока они не поумнели. Придет и для него время знаний и возмужания. — Ищи тракторную гусеницу.

— Их здесь не сотни. Одну найдем!

— От гусеницы поворот, Кочин так объяснил. По прямой топать еще пятьдесят километров. Буровая Р-23.

— Пятьдесят километров, — сразу согласился Касьян Горохов и, словно проверяя самого себя, заглянул в карту. — Пятьдесят километров.

— На Р-23 выгружаем груз, — командир вертолета повторял полетное задание. — А там грузим превентор.

— Превентор. Олег, разобрался с чем его едят?

— Кочин объяснил. Задвижка. В печке держит тепло, а здесь нефть и газ.

— Превентор-задвижка! — охотно подтвердил Вась-Вась, встревая в разговор. Он облетал с Ачкасовым не одну буровую, безошибочно определял разные трубы, ключи и запасные части.

Гусеницу трактора нашли по нарезанным следам. Колеи залились водой и блестели на солнце, как накатанные рельсы железной дороги.

Показалась буровая вышка. На зелени травы рыжие от ржавчины трубы казались шкурой медведя. Вокруг буровой разбросаны балки, емкости, контейнеры с цементом.

Площадка для посадки вертолета была обозначена по углам красными флажками.

— Встречают флагами расцвечивания, — обрадовался Вась-Вась и заулыбался. — Не придется мне бегать с ломом. Соображают мужики.

— Насиделись без продуктов, стали соображать! — протянул Касьян Горохов. — Мы — ковер-самолет. Прочитал я накладную. Слюнки потекли: пряники трех сортов, ящики с конфетами, карамель и шоколад, мясо двух сортов, колбаса, сыры. А потом бакалейные товары: макароны, рожки и вермишель…

— Должен быть запас, — авторитетно заявил Олег Белов. — Задурит погода, чем кормить людей? Здесь не город. В гастроном не сбегаешь с авоськой. Один медведь лапу сосет, да и то, говорят, бурый. Все, кончай баланду, садимся!

Не успели колеса вертолета коснуться земли, как подбежал черноволосый крепыш с квадратными плечами гиревика, в тельняшке и с нескрываемым нетерпением и любопытством уставился на дверь.

Олег Белов спрыгнул на землю.

— Новый командир? — спросил крепыш с любопытством, внимательно изучая летчика. — Буровой мастер Александр. Фамилию не называю, возможно, наслышались. Знаменит мои батя. Дедом его зовут в экспедиции. А я, так сказать, младший сын Деда, — протянул широкопалую руку с короткими пальцами.

— Олег Белов, командир вертолета!

— У нашей поварихи зуб разболелся, — сказал Александр. — Хотел сам вырвать, не удалось. Забросьте девушку на «Горку».

— Сделаем.

Олег Белов вдоволь наговорился с новым знакомым. Он удивил его добродушием и откровенностью. Оказалось, Александр одних с ним лет. Он рассказал о жене, отце, матери и сестре. Сообщил тюменский адрес и приглашал к себе в гости.

— Идемте, я угощу вас пирожками, — Александр тащил за собой летчиков. — На «Горке» таких не пекут. По секрету скажу: повариху украл из ресторана. Это раз. Второе: мимо «Горки» оленей не каслают. А нам повезло. В мясе не нуждаемся!

Первую половину задания выполнили. Вась-Вась обмотал превентор тросом. Олег Белов начал поднимать вертолет. Трос тянулся, и летчик почувствовал удар. Он чуть опустил машину и послал ее снова вверх, вырывая тяжелый превентор. Круглое зеркало под ногами помогало смотреть за землей. Еще один рывок, и стальная тумба закачалась на тросе под вертолетом.

— Порядок! — Олег Белов вытер носовым платком пот со лба. Беспокойными молоточками стучало в голове: до буровой Р-25 семьдесят пять километров. Семьдесят пять километров тащить превентор на подвесе!

Вертолет вышел к морю. Извилистая линия берега четко вычерчена черной тушью. Неожиданно налетел резкий ветер, и тяжелая поковка со стопорным колесом под вертолетом заходила из стороны в сторону, раскачиваясь, как язык огромного колокола.

— Мудрит с погодой «Дунь-Дунь», — хмуро бросил Касьян Горохов. — Нам еще снежного заряда недоставало.

Но командир вертолета и Вась-Вась не вступали в разговор. Надо принимать решение, но Олег Белов медлил. Не поинтересовался, как оказалась гусеница болотного трактора в тундре около буровой. Может быть, ее сбросил командир вертолета в непогоду? Не доставил по назначению. На буровой ждут превентор, но он имеет полное право его сбросить. Никто не посмеет обвинить его в трусости. Поступит согласно наставлению по производству полетами. Вспомнил главного инженера Кочина. Лохматя волосы, он говорил: «Белов, у меня зарез на буровой, выручай!» Вот тебе и выручка!

— Командир, надо класть груз! — голос Касьяна Горохова дрожал. Он боязливо посматривал в свое круглое зеркало. Лицо побледнело, скулы заострились. — Командир, идем на трясучем режиме.

— Знаю.

— Трясучий режим, — подтвердил Вась-Вась и выразительно показал глазами на приборы.

Олег Белов крепче сжал зубы. За спиной он чувствовал напряженный взгляд бортмеханика, сбоку видел испуганное лицо второго пилота.

Вертолет раскачивался все сильней и сильней. Еще один резкий порыв ветра, и Ми-8 опрокинется на спину. Вспомнилось свое родное Черное море, походы на шлюпках. Надо идти на волну. Ставить лодку боком нельзя, опрокинет. Но как в воздухе ему отыскать гребень? Какой гребень? Что за чушь! Надо отдать приказание, и бортмеханик сбросит груз. Но против такого решения восставало его сознание: превентор ждали на буровой. Кочин верил в экипаж, умолял: «Белов, у меня зарез на буровой, выручай!» Снизил машину к земле. Ветер не сдавался, заваливал траву и гибкие ветки кустарников.

Бортмеханик положил горячую руку на плечо командира вертолета, ожидая приказания.

Олег Белов старался представить, как на его месте поступил бы командир эскадрильи Ачкасов. Хотел спросить у бортмеханика, но язык словно прилип к гортани. Закинул руку на плечо и пожал пальцы Вась-Васю. «Приказ бортмеханика понял, но хочу еще немного пройти. Может быть все обойдется!»

Вась-Вась еще крепче сжал пальцами плечо.

— Не могу, — с трудом выдавил Олег Белов, словно извинялся в своей слабости, чувствуя каждой клеткой тела страшные удары ветра. Машина вздрагивала, жалобно стонали шпангоуты и все крепления. — Не могу!

— Березкин настаивает. Надо швырнуть превентор! — передал по СПУ Касьян Горохов. — Гробанемся!

— Без превентора не пустят на буровую.

— Везем любимого. Ни бросить, ни расстаться до гробовой доски, — недовольно сказал второй пилот. Его бледное лицо немного порозовело, и даже голос звучал уже увереннее без дрожи.

— Да, верность превентору до гроба, — сказал Олег Белов. — Сколько нам топать еще на трясучем режиме?

С ливневыми дождями он успел познакомиться, пришлось испытать силу ветра. Какие бывают ветры? Шквальный, пожалуй, этот. Есть ураганный. Наверное, встреча с ним еще впереди!

— Командир, осталось двадцать пять километров. Двадцать пять километров на трясучем режиме.

— Спасибо! — Олег Белов чувствовал, что вспотел. К ладоням приклеились кожаные перчатки. По-прежнему он ощущал за спиной напряженный взгляд бортмеханика. При резких и сильных ударах ветра Вась-Вась сжимал пальцами плечо. И неожиданно он запел, не слыша собственного голоса:

— «Умирать нам рановато, ждут нас дома большие дела!» Касьян, три нос по ходу. Здорово помогает. Инструктор в училище так говорил!

— Тру, не помогает! — Сильнее надо!

— Буровая! — наклоняясь к уху командира вертолета, закричал Вась-Вась и сильно сдавил пальцами плечо. — Хлопцы, буровая!

Олег Белов увидел буровую вышку. Она стояла крепко, упираясь стойками в землю. Он встречал буровые, и эта новая ничем не отличалась от первой на Р-23, но после пережитого полета, который еще не кончился, показалась ему удивительно красивой и особенно желанной. По развевающемуся красному флажку определил направление ветра. Осторожно направил вертолет к земле. Сейчас он не выпускал из глаз маленькое круглое зеркало, то теряя раскачивающуюся тяжелую тумбу, то снова ее ловя. Ему стоило огромного напряжения удержать машину в вертикальном положении.

Стальной кряж чиркнул по земле, оставляя глубокую царапину.

— Кладем груз! — облегченно сказал Олег Белов.

Освобожденный от троса, превентор ткнулся в болотистую почву, пробил ее до вечной мерзлоты, выкрашивая лед, разбрызгивая во все стороны жидкую грязь.

Командир с облегчением оторвал легкую машину от земли, чувствуя, как по-другому, согласованно, запели турбины и легко завертелся огромный винт. Без напоминания знал, что до Р-19 двадцать пять минут полета. Не хотелось вспоминать о напряженных минутах, трясучем режиме.

Ветер не стал тише, но он уже не представлял для летчиков страшной угрозы. Приятно отдохнуть от пережитого напряжения. Олег Белов снова смотрел на землю, старался отыскать песцов. А несколько минут назад для него существовали лишь одни приборы, круглое зеркало и опасный груз.

Тундра не менялась. Впереди светились одни расплесканные озера. Вода подступала к краям плоских берегов, не переливаясь и не выплескиваясь, как из глубоких чайных блюдец. Зеленела трава и серыми пятнами тянулись полосы ягеля.

Буровая вышка Р-19 выросла сразу, и, быть может, оттого, что вертолет шел низко, она показалась непомерно высокой. Поразил строгий порядок и большое число балков. Все выкрашены масляной краской в три цвета — желтый, красный и синий.

Олег Белов подумал, что неизвестный буровой мастер выкрасил балки с особой заботой о них, летчиках. И ему захотелось с ним познакомиться, крепко пожать руку за товарищескую заботу.

— Садимся! — сказал командир вертолета.

Вертолет мягко опустился на землю. Касьян Горохов выключил движки, лопасти последний раз описали круг и остановились. Упали к земле, как сломанные стебли цветков.

Олег Белов с удивлением смотрел в сторону балков. Вертолет не встречали, как будто около станка не было ни одного человека. А буровая работала, слышались свист авиационных двигателей, грохот решет шаровой мельницы и квакающие звуки компрессоров.

— Ну и приемчик! — раздраженно сказал Касьян Горохов. — Пирогами здесь не угостят!

— Выгрузим продукты — и по газам! — сказал отрывисто Олег Белов, чувствуя в словах второго пилота законную обиду. Он тоже оскорбился. Разве объяснишь на буровой, с каким нетерпением экипаж ждал погожего дня, как им хотелось поскорее помочь буровикам.

К вертолету вразвалку подошел мужчина. Толстая брезентовая спецовка не гнулась, как будто вырубленная из кровельного железа.

— Здравствуйте, товарищи, — сказал он, заглядывая в открытую дверь вертолета. — Простите, не встретили, как положено. Инженер Лягенько, помощник бурового мастера. Одна вахта в наряде, вторая отдыхает. Третья улетела на отдых.

— А где буровой мастер? — спросил Вась-Вась.

— Павла Гавриловича вызвали в Тюмень. Улетел вместе с начальником экспедиции. Ждем со дня на день. Не слышали на «Горке», когда прилетит?

— Не знаем, — недовольно мотнул головой Касьян Горохов, взваливая на плечо мешок с хлебом.

— Как фамилия мастера? — спросил Олег Белов. Он смотрел на молодого инженера, который плохо справлялся с растерянностью.

— Кожевников.

— Не слышал о таком, — недружелюбно ответил второй пилот. — Нам самим прикажете выгружать вертолет или пришлете рабочих?

— Сейчас должны подойти. Я разбудил ребят, — оправдываясь, сказал инженер. — Вы простите!

— Касьян, не болтай глупостей, — оборвал Олег Белов. — Тебе объяснили: рабочие отдыхают после ночной вахты. Разгрузим сами.

— Я вам буду помогать, — заторопился Лягенько и, вставив в рот два пальца, пронзительно засвистел. — А мастер у нас хороший, Кожевников. Может быть, слышали! На «Горке» гудят до сих пор. Мы не забуривались, пока дорогу не отсыпали. За природу заступились. Как говорят, взяли на себя инициативу. Дед вызвал Кожевникова в Тюмень строгать! Жалко, если снимут мужика. Мне мастер нравится, бригада в него поверила, — и в его голосе было столько теплоты и искренности, что Олегу непременно захотелось познакомиться с принципиальным и задиристым Кожевниковым, который бесстрашно выступил против начальства экспедиции.

Каждый день, пользуясь хорошей погодой, летчики развозили грузы по буровым. Олег Белов с иронией вспоминал свой первый вылет по неизвестному маршруту — треугольнику. Увидел пробегающих песцов, но они не тронули его воображение, а вызвали лишь искреннюю жалость своими грязными шубами и облезлым видом. В их рысканье по тундре терялись присущая им горделивая осанка и законченная красота.

Тот полет был самый обычный. Сбросив на буровой Р-25 контейнер с цементом, экипаж держал путь к буровой Р-19. Олег Белов вел вертолет, а Касьян Горохов с увлечением читал потрепанную книгу «Три мушкетера».

Командир вертолета в последний момент вспомнил, что, может быть, ему сегодня наконец удастся познакомиться с неуловимым Кожевниковым. На «Горке» о нем отзывались по-разному. Одни сочувствовали ему и хвалили, другие ругали почем зря, называли фантазером, а кто — даже придурком.

Разные суждения об одном человеке еще больше разжигали любопытство Олега Белова, заставляли верить, что буровой мастер — человек не простой, с особым, своим характером.

— Борт тридцать пять! Борт тридцать пять! — услышал Олег Белов в наушниках встревоженный голос диспетчера. — Борт тридцать пять. По приказанию Кочина следуйте на песчаную отмель. Спугните белых медведей. Они мешают такелажникам разгружать трубы!

Касьян Горохов, увлеченный книгой, поздно сообразил, что диспетчер вызывал их. Борт тридцать пять — номер вертолета!

— Нам пугать белых медведей? — с тревогой спросил он, не в силах побороть страх, словно ему предлагали идти на них с палкой.

— Нам! — сказал Олег Белов. На развернутой карте увидел огромную отмель у реки. Река за тысячелетия намыла широкую полосу песка в море.

Командир выбрал кратчайший путь к морю. Но раньше чем через сорок минут им не добраться до отмели. Сорок минут! Только бы не случилось несчастья. Он видел в зоопарке белых медведей. С завидной легкостью они прыгали в бассейн с водой, подолгу ныряли, не проявляли никакого интереса к глазеющим на них людям. Иногда садились на камни, кивали головами и протягивали когтистые лапы, выпрашивали подачки.

Так было в зоопарке. А как поведут они себя на песчаной отмели, где из года в год охотились на тюленей? Им нет никакого дела до экспедиции, успехов буровиков. Каждый из такелажников для них тот же тюлень, но только стоящий на двух ногах. Они набросятся на людей и будут рады, если охота окажется удачной.

Блеснула полоска моря. От бьющих волн несло нестерпимым холодом. Казалось, он доставал даже летящий вертолет.

— Справа река! — громко сказал Касьян Горохов, прильнув к смотровой форточке.

Отмель вытянулась, как огромный кит, в ребристых складках песка, выбитого ударами накатывающихся тяжелых волн и холодным ветром.

Олег Белов издали увидел громоздящиеся горы труб, как морозом схваченные ярко-красной ржавчиной.

— Медведи! — закричал ошалело Вась-Вась и вытянутой рукой показал в левую форточку.

Командир вертолета не сразу отыскал медведей, пришлось приглядываться к земле. Он ожидал увидеть ослепительно белых красавцев, которых помнил по зоопарку, эти же его разочаровали. Медведи были грязные, как будто они нарочно вымазались в грязи, чтобы не привлекать к себе внимания и лучше маскироваться на сером песке. Они тяжело шагали, уверенные в своей силе, косолапо ставя ноги, длинные шеи и узкие вытянутые головы придавали им хищный вид.

Звери показались Олегу Белову миролюбивыми, и он, сделав над ними полный круг, даже забыл, что их надо прогнать с отмели.

— Олег, главный инженер требует гнать медведей! — передал Касьян Горохов.

Летчик снизил вертолет и пошел на зверей. За трубами он увидел сбившихся в группу такелажников.

Медведи как по команде присели. Вскинули головы вверх, рассерженно клацали зубами. Отмахивались передними, когтистыми лапами.

Летчик представил, что встревоженные звери зло ругались, проклиная экипаж, испортивший им охоту. Появление человека на пустынном берегу совершенно некстати! Олег Белов удивленно разглядывал усевшихся белых медведей. Налетавший ураганный ветер винта не сдвинул их с места, а только продувал, взъерошивая грязные меховые шубы.

— Медведи не боятся! — удивленно протянул Касьян Горохов. — Из винтовки бы их пощекотать. Был бы порядок!

— Белые медведи взяты на особый учет, — учительским тоном сказал Вась-Вась. — Пора бы знать.

— Выходит, что они имеют право нападать на людей? Да? — не сдавался Касьян Горохов.

Олег Белов развернул машину и прижал ее почти к самой земле. Ураганный ветер несущего винта ударил по белым медведям. Самка завалилась на бок, но самец остался на месте. Вскинув лапы, ожесточенно махал ими, оскаливая зубастую пасть.

— Опять не испугались! — сказал Вась-Вась удивленно, не веря своим глазам. — Командир, еще заходик!

Вертолет прошел над зверями, чуть не цепляя их колесами. На этот раз Олегу Белову удалось рассмотреть морды белых медведей. Удивили глаза. Рядом со слепой яростью заметил просительную мольбу, и ему стало жалко их.

Белые медведи нехотя поднялись. Самка пошла первой, сзади не спеша двигался самец. Он поминутно оглядывался и опасливо поглядывал на висевший в стороне вертолет, не понимая, откуда появилось такое чудище. Медведи вошли в воду и поплыли, удаляясь от берега в море.

— За спасение людей награда полагается, — сказал повеселевшим голосом Касьян Горохов. — Надо сказать главному инженеру. А то зажмет!

— Какая награда, — недовольно оборвал Олег Белов. — Мне белых медведей жалко. Прогнали, а они здесь всегда охотились.

— Принят закон о защите животных, — сказал Вась-Вась. — Мы не стреляли, а только отогнали зверей.

— Наверное, и это делать нельзя! — настаивал на своем Олег Белов. — Медведям нет никакого дела до того, что песчаная отмель стала складом для буровых труб. Это место их охоты!

— Олег, нельзя на каждый пустяк так реагировать, — сказал наставническим тоном Касьян Горохов. — Нам приказали прогнать белых медведей, мы выполнили приказ.

— В этом ты прав, — согласился командир вертолета. — Но трубы стали складывать на острове, постоянном месте охоты белых медведей. Нельзя же так безрассудно вторгаться в природу! Должны быть разделены зоны… Как сказать точнее… Зоны по интересам… Оставить места охоты для животных, места постоянных переходов оленей во время миграции и отвести места для работы. Иначе грозит трагедия. Не знаю, как она будет называться, но только не оптимистической. И я не хочу быть в ней главным действующим лицом.

Белые, кудлатые облака расползались по голубой синеве. От их движения небо стало подвижным, быстрым. По земле понеслись черные тени. Они гасили солнечные пятна на траве, болотах, кустарниках и блестящих разливах озер.

Олег Белов развернулся на буровую Р-19. Он продолжал думать о судьбе белых медведей. Они уплыли в море. Куда они держали путь, где будут охотиться? Смогут ли снова вернуться на песчаную отмель?

— Касьян, передай диспетчеру: белых медведей отогнали! — сказал он тихо. — Может быть, я сентиментален, но второй раз в таком полете я участвовать не хочу. Прогонять голодных медведей выше моих сил!

— Командир, человек! — испуганно закричал Вась-Вась и от возбуждения ударил летчика рукой по плечу. — Человек!

Олег Белов заметил в траве лежащего. На спине вещевой мешок. Над мужчиной висело черное облако, словно он совсем недавно прилег около костра и угли продолжали еще чадить. Но никакого костра не было — над мужчиной висели комары.

— Садимся! — торопливо приказал он.

— Ты что, командир? — испуганно сказал Касьян Горохов. — Я сейчас передам диспетчеру. Надо получить разрешение.

— Садимся! — повелительно приказал Олег Белов. — Всю ответственность я беру на себя.

Летчик сделал круг над лежащим. Сильный порыв ветра снес комаров, и облако перестало существовать. Струя воздуха ударила по мужчине, перевернула его и прокатила по траве, как скрученный ковер.

Лежащий на земле не подавал никаких признаков жизни. Глаза были закрыты, щеки ввалились.

— Комары съели, — беспокойно сказал Вась-Вась. — Куда он шел?

— Заблудился в тундре, — высказал предположение командир вертолета.

Летчик особенно внимательно приглядывался к земле, отыскивал нужную площадку. Машина прижималась все ниже и ниже к траве, и гонимый винтом воздух обрывал головки пушицы, каменоломок, ломал стебли травы и гнал их по тундре.

Колеса коснулись земли. Олег Белов почувствовал удар каждой клеткой тела, что доступно только одним летчикам.

Открыв дверцу, выпрыгнул Вась-Вась. С размаху ударил ломом по земле, и стальной прут легко нырнул в болото, как в сливочное масло. Проваливаясь в мягкой пружинящей земле, Вась-Вась убегал в сторону от вертолета, продолжая упорно искать твердое покрытие. Пробежав немного по зеленой траве, провалился в трясину по пояс. С трудом выбрался и снова двинулся вперед, продолжая прощупывать ломом землю. Наконец, лом ударился о толстую корку льда под слоем дерна.

— Площадка! — закричал Вась-Вась и поманил к себе летчика вытянутой рукой, так обычно подзывали малыша, показывая ему конфету.

Олег Белов направил вертолет к выбранной площадке. Машина несколько секунд повисела над травой, колеса чиркнули по головкам маков и коснулись земли. Тяжесть груженой машины сразу приняли покрышки и камеры. Левое колесо уперлось в землю, а правое провалилось в грязь. Вертолет перекосило.

Летчик заметил, что машина отклонилась на полшарика, и ему уже не взлететь. Олег Белов послал ручку вперед, собираясь вырвать вертолет. Но нужный момент был пропущен, и он выключил движки.

Касьян Горохов выпрыгнул из машины и побежал к лежащему в траве человеку, то и дело проваливаясь в топи болота.

— Подкладывать доски под колеса, — сказал запыхавшийся Вась-Вась, размазывая по лицу грязь. — Как же я обмишурился! Вот тебе на!

Олег Белов старательно подсовывал доски под правое колесо, чтобы не дать машине завалиться на бок. За работой забыл о незнакомце.

— Думал, не дотащу, — Касьян Горохов опустил с плеча невысокого парня. — Я привел его в чувство.

— Касьян, помогай. А парнишку в фюзеляж.

Вась-Вась ведром черпал воду в маленьком озерко и выливал в болото. Абсурдным казался его поступок, но летчики не останавливали бортмеханика, занятые своим делом.

— Командир, запускайте движки, — приказал Вась-Вась. — Должны вырвать машину. Вода вымыла колесо из грязи.

Проходя в пилотскую кабину, Олег Белов на секунду задержался и посмотрел на обескровленное лицо парня. Не открывая опухших век, он тихо стонал. Летчик включил движки. Знакомый гул двигателей вселил уверенность, что все кончится хорошо и они обязательно вырвут машину. «Поступил я правильно, правильно. Мы спасли человека! — мысль успокаивала и ободряла. — Поступить иначе не имел права!»

Вась-Вась доской поднял лежащую на земле лопасть винта. Вторую лопасть также доской поддерживал Касьян Горохов.

Олегу Белову стало совестно. Зря он злился на своего помощника и обвинял его в трусости. Осторожно включил винт. Силой движков он медленно провернулся и описал полный круг. Он чуть прибавил газа, и лопасти чиркали по мягкой земле, рубили стебли травы и тонкие ветки стелющихся березок. Он перевел на шаг-газ. Лопасти винта приобрели несущую силу, и машина чуть вздрогнула.

А Вась-Вась и Касьян Горохов раскачивали правую стойку, но колесо не поддавалось, всосанное вязкой грязью трясины.

Олегу Белову стало жарко. По спине скатывались капли пота, холодя позвоночник. Но он ни о чем не думал, сосредоточив все внимание на приборах машине.

Летчик послал ручку газа вперед. Движки заработали на полную силу. Машина начала раскачиваться. Уловив нужный момент, командир вертолета дал полный газ. Машина вырвалась вперед, но перевесилась назад и ударилась балкой о землю, сломав маленький винт.

— Все, — с ужасом сказал Олег Белов и зажмурил глаза. — Все отлетались, командир. — В последний момент ему удалось сместить вертолет влево, и машина опустилась на твердую землю.