Потемкин немедленно озаботился приисканием «соответствующей силы» взамен столь неожиданно смененного сербского бродяги. Запас у него был весьма велик и потому он выставил императрице сразу трех кандидатов: лифляндца Бергмана, некоего Ронзова — незаконного сына графа Воронцова — и кирасирского капитана Корсакова.

Последний помимо того, что был молод и красив, пользовался еще той репутацией, что якобы никогда не имел дела с женщинами.

Такого любовника пресытившаяся чувственными удовольствиями Екатерина давно себе желала, и потому Корсаков был немедленно принят «на службу». Он очень скоро стал генерал-майором, камергером и т. д.

Потемкин нарочно рекомендовал Корсакова, ибо его ограниченность была выше всяких пределов. Рассказывают, что когда ему, став уже приятелем императрицы и переехав на жительство во дворец Васильчикова, захотелось устроить свою библиотеку по образцу дворцовой, то на вопрос книготорговца: какие сочинения должны войти в состав его библиотеки, он ответил, что в сочинениях понимает он мало толку и знает лишь, что большие тома следует ставить вниз, а малые наверх, пускай уже лучше книготорговец сам выберет книги, ибо ему лучше известно, какие книги находятся в библиотеке Екатерины.

Невинность и чистота нравов этого молодчика скоро оказались весьма проблематическими: он стал направо и налево заводить любовные связи с придворными дамами и дошел в своем донжуанстве до тех невозможных границ, что был однажды самой императрицей застигнут на месте преступления и притом в спальне императрицы, где последняя накрыла его с графиней Брюс.

Но и это еще не всё. Скоро, к великому удивлению всего Петербурга, оказалось, что столь хваленный Адонис на арене любви имел уже очень серьезные старые грехи и что, когда он был удален, не только он сам, но и Екатерина должны были подвергнуться весьма обременительному лечению, с которым матушка-царица провозилась целых полгода, и временно должно была воздерживаться всяких любовных удовольствий, и несмотря на всё это, до самой смерти, не могла отделаться от недуга, наследованного от невинного кирасира. Кроме дворца Васильчикова, Корсаков получил за 15 месячную службу полмиллиона наличными деньгами, 4000 крепостных душ и на 150 000 рублей бриллиантов. Отъехав от двора, он долго еще жил в Москве, где славился своими пороками.