Жгучесть и острота амурского вопроса особенно увеличивались в связи с покушениями на Приамурье западноевропейских и американских колонизаторов. Уже в первой половине XIX века Тихий океан перестал оправдывать свое название «Тихий». Все чаще на его побережьях гремели орудийные выстрелы и развертывались кровавые экспедиции против тихоокеанских народов.
Развязывая захватнические колониальные войны, истребляя мирное население азиатских стран, Англия, ставшая раньше других государств капиталистической державой, спешила обеспечить свою монополию на ограбление богатейших территорий. Ее буржуазия именовала свою страну «владычицей морей», «мастерской мира» и видела себя уже властителем земного шара. К 1830 году она насчитывала в составе своей империи 126,4 миллиона колониальных рабов. При помощи войн, подкупов, убийств, чудовищных преступлений английские колонизаторы в тридцатых и сороковых годах XIX века продолжали настойчиво прибирать к рукам народы Индии и организовали нападение на Афганистан. Правда, война с Афганистаном закончилась для •Англии неудачно, но это ничуть не обескуражило вдохновителей английской политики: они протянули свои руки к территориям Китая. И, как в Индии, путь английских захватчиков усеивался грудами костей, так к в Китае шествие колонизаторов несло гибель миллионам людей.
Вывозя из Китая шелк, чай, серебро, Англия наводнч-2 А. А. Степанов
л а его опиумом — ядом, отравлявшим широкие слой населения отсталой страны. А когда китайские власти попытались прекратить опиумное наводнение, Англия начала воину с китайским народом. В течение почти трех лет первой «опиумной войны» (1340—1842 годы) английские колонизаторы жестоко терзали страну, сжигали го-рода, убивали женщин и детей.
Заставив подписать на борту английского военного корабля унизительный мирный договор, Англия добилась от Китая уплаты огромной контрибуции, открытия для английской торговли пяти китайских портов и передачи Гонконга, ставшего с тех пор одной из важнейших английских баз на Тихом океане.
Капиталистическая Франция всячески тянулась за своим партнером по колониальным захватам. Ее агенты проникали в Индо-Китай и Китай. В пятидесятых годах прошлого века для поддержки «духовной деятельности» миссионеров Франция шлет свои военные суда к Корее,
С 1846—1848 годов на побережье Тихого океана выходят Соединенные Штаты Америки. Но это было уже Не то государство, которое в конце XVIII века вело справедливую войну с Англией за свою независимость, войнуг поддержанную, в частности, сочувствием прогрессивных кругов тогдашней России. Освободившись от английской зависимости, буржуазия США переняла от своих прежних владык все приемы разбойничьего обогащения — войны, рабский труд, морское пиратство.
Ценой почти поголовного истребления коренного населения страны — индейцев американская буржуазия проложила кровавый путь к неограниченному владению всеми богатствами Северной Америки. Охота на людей в Африке явилась самым крупным бизнесом американского капитала на заре его развития. Она снабжала плантаторов и предпринимателей США бесплатной рабочей силой миллионов рабов — негров. Пиратские операции
на морях, стремительно обогащавшие их организаторов — бостонских и иных капиталистов, распространились на целые материки. Вот типичный «круговорот» тогдашнего американского капитала, вложенного в морской разбой: рейс в Африку с дрянными товарами для «покупки» на них негров; продажа «черного дерева», то есть •негров-рабов в южных штатах; погрузка на острове Ямайка рома и переход с ни Л вокруг мыса Горн в Тихий океан; высадка па Аляске пли Чукотке и обмен рома на пушнину; продажа пушнины в Кантоне; возвращение с китайскими товарами и серебром в Соединенные Штаты.
Особенно усилилась американская экспансия на Тихом океане к середине прошлого столетия. Коварно напав в 1846 году на более слабую Мексику, правительство США захватило свыше половины всей ее территории и в том числе земли, выходящие на Тихий океан. — Калифорнию и Орегон. Уже само появление Соединенных Штатов Америки на Тихом океане явилось результатом захватнической войны.
Выросшая на крови и костях истребленных народов буржуазия Соединенных Штатов Америки вступила г. борьбу за раздел тихоокеанских земель. Стремясь не отстать от своих английских и французских собратьев по колониальному разбою, она в 1844 году навязала неравноправный договор Китаю, а в 1853 году направила к берегам Японии свою военную эскадру. Наведенные на мирные города дула американских пушек «открыли» Японию для американской торговли. Руководители дальневосточной политики России не могли не видеть, что от Японии рукой подать до Приамурья...
К середине XIX столетия единственным мерилом «справедливости» и «законности» любых притязаний западно-европейских и американских колонизаторов на Тихом океане стали размеры вооруженных десантов, дальнобойность артиллерии.
Захватив ряд прочных позиций на Тихоокеанском побережье, создав там свои морские базы, английские и американские экспансионисты протягивали свои щупал ь-цы дальше — на север, к русским тихоокеанским владениям. Еще в XVIII веке, в ответ на официальное объявление о включении Аляски в состав Российской империи, правительство Англии направило в северные тихоокеанские воды экспедицию Кука (1775 год). Перед мореплавателем была поставлена задача — всемерно умалить значение русских открытий в Америке. Плавая вдоль восточных побережий океана, Кук -наносил на карту места, открытые задолго до него, и давал им вместо русских... английские названия.
Правда, в XVIII веке Англия была еще бессильна предпринять «действенные» средства против России на Тихом океане. Позднее, при помощи провокаций и подкупа местных князьков, английские колонизаторы развернули подрывную работу против Русской Америки из Канады. Агенты английской Гудзонбайской пушной компании проникали на русскую землю, устраивали убийства, инсценировали восстания.
Особенно усилились покушения на русскую Аляску с момента открытия золота на реке Юкон. «Небольшого числа воинских английских сил достаточно, чтобы русский грифон сделался совершенно любезен, — воинственно восклицали английские газеты. — Имея в своих руках страну, богатую золотом, мы должны владеть и соседним с ней берегом».
Русский консул в Калифорнии Костромитинов доносил правительству в 1854 году, что английская «Гудзои-байская компания принимает уже меры для того, чтобы захватить все, что только будет можно».
На Русскую Америку претендовали и капиталисты США. Первые американские корабли появились у северо-западных берегов Аляски еще в 1788 году. Под угрозой обстрела из пушек американцы отбирали у местного населения пушнину. С тех пор налеты американских корсаров на Аляску стали частым явлением. Награбленная пушнина направлялась в Китай, через порты, насильственно открытые по американо-китайскому договору 1844 года. На базе разбоя в русских водах и пиратской «торговли» с Китаем выросли тогдашние крупные плутократические фирмы Соединенных Штатов Америки — Перкинсы. Каботы, Касинги, Реесели, Герды, Олифанты и другие. Особенно интересовался Аляской Астор — один из первых американских богачей того времени.
Капиталисты США «не возражали» против округления своих владений и за счет русского Дальнего Востока. В мае 1853 года генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьев предупреждал местные власти на Камчатке и Амуре о снаряжении Америкой двух экспедиций —- одной политической, в составе десяти кораблей, для завязывания сношений с Японией и второй — «ученой», из четырех кораблей, для исследования северных берегов Тихого океана. При этом Муравьев наиболее опасался «ученой» экспедиции, которая под видом новых открытий могла бы захватить слабо охраняемые русские земли, особенно на Сахалине.
О том, что эти опасения были не напрасны, говорило донесение Н. К. Бошняка с Сахалина о его встрече с одним американским шкипером: «Он слышал, что американцы нынешним летом будут в Татарском заливе и хотят занять бухту для пристанища своим китоловным судам».
Охотские воды, бывшие внутренним русским морем.
становятся излюбленным местом для американских, английских и других китобоев. В 1844 году в Охотском море, например, было обнаружено до двухсот пятидесяти китобойных судов под различными флагами. А за ними, для «охраны» их, в Охотское море двигались иноземные военные корабли. Старый излюбленный прием капиталистических хищников!
Однако, как ни слабо охранялось русское Тихоокеанское побережье, оно было частью такой великой державы, как Россия, н поэтому открытые попытки его захвата приходилось оттягивать до более подходящего момента. Дело сводилось пока что к разведке, демонстрациям и усиленной тренировке личного состава судов в плавании по русским северным водам. Английские корабли особенно прицеливались к Петропавловску. В 184$ году сюда заходили безо всяких приглашений военные суда «Геральд» и «Нанси» под английским флатом, причем экипаж «Нанси» достигал двухсот человек, что значительно превосходило весь петропавловский гарнизон.
Даже поиски пропавшей в Северном Ледовитом океане полярной экспедиции Франклина были использованы английским адмиралтейством для широких операций в русских водах. К Камчатке направились четыре парусных корабля и два парохода. Одно из этих судов весной 1850 года подходило к амурскому лиману, где команда измеряла глубину и делала съемку берега. Надо ли говорить, что эти разведки ничего общего не имели с розысками исчезнувших полярников!
В июле 1851 года Петропавловский порт посетило сильно вооруженное судно под американским флагом. Шкипер судна — американец Геджес — по-казался военному губернатору Камчатки подозрительным: не составило большого труда обнаружить фальшь предъявленных им документов. Была назначена комиссия, чтобы установить характер «купеческого» груза, прикрываемого
крупнокалиберными морскими орудиями. Когда же комиссия попыталась приступить к работе, на мачте взвился английский флаг, и к губернатору Камчатки направился некий Стратен, на этот раз с «законными» бумагами от английского правительства.
Богатства Охотского и Берингова морей разжигали аппетиты захватчиков. Генерал-губернатор Восточной Сибири Н. Н. Муравьев писал но этому поводу:
«Я много видел портов в России и в Европе, но ничего подобного Авачикской губе не встречал; Англин стоит сделать умышленно двухнедельный разрыв с Россией, чтобы завладеть ею и потом заключить мир, но уже Ава-чинской губы она нам не отдаст, и если б даже заплатила нам миллион фунтов за нее, при заключении мира, то выручит его в короткое время от китобойства в Охотском и Беринговом морях».
Подбираясь к Камчатке, англичане намеревались также перерезать пути сообщения России с ее американскими колониями и тем самым подготовить почву для их захвата. Словом, английские колонизаторы желали бы видеть русский народ отброшенным от Тихого океана!..
Был и еще один вопрос, занимавший особенно большое место в английских тихоокеанских планах. Англия собиралась превратить Китайское государство в такую же свою колонию, какой к этому времени стала Индия. Главнейшей помехой на пути к достижению этой цели она считала Россию.
Для Манчестера и Ланкашира — английских текстильных центров — серьезнейшие неприятности доставляла русская конкуренция. В Китайской империи до сороковых годов XIX века фактически имелось всего два пункта, через которые шла внешняя торговля. Через первый из них — Кантон — в страну проникали западно-
европейские товары, через второй — Кяхту, расположенную на русско-китайской границе, — шли русские меха, мануфактура, различные промышленные изделия и вывозились из Китая шелк и чан. По ввозу товаров русская Кяхта длительное время, если и уступала Кантону, то очень ненамного. Русские купцы были главными соперниками английских купцов на китайском рынке’
Английские коммерсанты, не брезгуя ни подкупом, ни заградительными мероприятиями, ни клеветой, ни военным нажимом, прилагали немалые усилия, чтобы подорвать русско-китайскую торговлю. И это им частично удавалось. Так. за пятилетие (1851—1855 годы)- стоимость русских товаров, ввезенных в Китай, упала с 9 272 тысяч до 8 Збб тысяч рублей.
Западно-европейские капиталисты опасались торговой конкуренции со стороны России. Но еще больше они боялись тон дружбы, которая издавна связывала русский и китайский народы. Если Англия строила свои расчеты на колониальном порабощении Китая, на неравноправных договорах, то, наоборот, русско-китайские отношения в течение почти двух столетий развязывались как отношения двух равноправных сторон.
Первой страной, с которой Китай подписал торговый договор, была Россия, причем торговля между двумя государствами строилась на основе обоюдной выгоды, несмотря на препятствия, которые чинило ей временами китайское правительство. Более передовая в политическом и экономическом отношении Россия способствовала оживлению экономики Китая и не вмешивалась в его внутреннюю жизнь.
Английское правительство видело в русско-китайских равноправных отношениях серьезнейшую помеху для своих захватнических планов, оно собиралось взять в свои руки реку Амур — ключ для проникновения в Китай с севера. Об этом мечтала и Америка.
Невельской в своих записках сообщает также о французском офицере, проезжавшем через Охотск и заявившем, что французское правительство также было бы «не прочь» укрепиться в устье великой реки.
«Занятие устья Амура иностранцами, — писал в 1850 году генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьев, — столь было бы пагубно для польз государства, что нам непременно должно будет выгнать оттуда силою новых" пришельцев и, следовательно, объявить войну той део-жаве, к которой они будут принадлежать, т. е. Америке или Франции, или Англии».
Борьба против России на Дальнем Востоке входила составной частью в английскую политику, направленную к ослаблению Российской империи. Решая европейские вопросы, Англия попутно готовилась свести с Россией своя счеты и по тихоокеанским делам. А пока что она посылала на Дальний Восток своих агентов для изучения подступов к океану со стороны Сибири и оборонной мощи охотских и камчатских портов.
Одному из этих агентов, англичанину Бичу, удалось не только обследовать, но и составить подробную карту Авачинской губы на Камчатке. В Петербурге обратил ня себя внимание подозрительный интерес к Восточной Сибири офицера английского штаба Пина, который настойчиво добивался разрешения отправиться через всю Сибирь на северо-восток России, якобы для поискоз экспедиции Франклина.
«Эта идея, — писал генерал-губернатору Восточной' Сибири вице-председатель Российского географического общества Литке, — до того сумасбродна, что в практической голове англичанина могла она возникнуть только с целью служить какой-нибудь другой... менее наивной, но более натуральной».
Получив отказ, английский разведчик несколько позже пробрался на Дальний Восток морским путем.
В Иркутске (тогдашний центр Восточной Сибири и Дальнего Востока) подвизались английский «турист» Самуил Гиль и его спутница — женщина авантюристического пошиба. Чтобы втереться в доверие русских властей, «супруги» Гиль давали уроки английского языка в домах иркутских администраторов. Затем, чтобы проследить состояние путей сообщения, связывающих Сибирь с восточным побережьем, Гиль направился через Якутск, а оттуда на Охотское побережье.
Бесспорно, что задание разведать в политическом и военно-стратегическом отношении Приамурье имел и английский геолог Остен. Посетив Кяхту, он собрал столь подробные сведения о кяхтинской торговле, каких не было и у русской администрации. Миновав Иркутск, Остен в 1848 году переправился через Байкал и последовал почтовым трактом в Нерчинск, где, забыв про геологию, .сразу же приступил к постройке плота для плавания по Шилке и Амуру. В конечном пункте путешествия в Охотском море его ожидало «китобойное» судно...
Намерения шпиона, однако, во-время были разгаданы. Вдогонку ему выехал поручик Ваганов с приказанием перехватить Остена, не допустить его к Амуру. Английскому разведчику пришлось ни с чем возвращаться в Иркутск.
С юга разведку русского Дальнего Востока пытались осуществить французские миссионеры, крестом и евангелием расчищавшие французскому капиталу путь в Маньчжурию и Корею. «Проповедуя слово божие» и усиленно собирая географические и экономические сведения, в 1846 году по Уссури спустился французский миссионер де ля Брюньер. По его данным, ничто не могло воспрепятствовать захвату бассейна Уссури. Население обоих берегов не достигало и восьмисот человек, причем подавляю-
шая часть его — разрозненные стойбища различных дальневосточных племен. Порой на берега Уссури забредали из соседней Маньчжурии беглецы, искатели жень-шеня и бродячие торговцы. При попытках проплыть по Амуру де ля Брюньер погиб, но из полученных от него писем было видно, что пустынный Уссурийский край фактически никому не принадлежит, что он является «ничьим».
Хотя часть англо-французских разведчиков и терпела неудачу, но тем не менее в английском адмиралтействе и французском штабе все же составилось определенное мнение о русском Дальнем Востоке, как о крае богатом, малонаселенном и заброшенном, к судьбам которого царское правительство равнодушно.
Действительно, серьезные военные силы, необходимые для обороны, здесь отсутствовали. Вся защита Камчатского полуострова ограничивалась двумястами человеками и десятью устарелыми орудиями малого калибра, установленными в окрестностях Петропавловска. В числе этих двухсот человек было сто морских чинов и сто казаков, которые составляли и гарнизон, и полицию, и мастеровых, и рабочих для всей Камчатки.
В еще более худшем положении находилось Охотское побережье. Ни Аян, ни Охотск укреплены не были.
Русская Америка почти не имела средств для обороны. «Все места российско-американских колоний хотя и имеют некоторые укрепления, но таковые надежны только против дикарей и почти неспособны для военных действий...» Центр русской Америки — Ново-Архангельск — хотя и имеет «несколько более средств обороны, но никакого серьезного нападения выдержать не в состоянии», — получал официальные сообщения русский посол в США в 1854 году.
Из-за отсутствия дорог рассчитывать на быструю подброску подкреплении из Восточной Сибири не приходилось. «Надобно три лета, чтобы привести войска сухим путем из Иркутска к Петропавловскому порту; три зимы, чтобы провести артиллерию»,4' — подсчитал командующий войсками Восточной Сибири. Но и что можно было перебросить? В Восточной Сибири было всего лишь четыре батальона (около 4 500 человек) солдат и ни одного подвижного артиллерийского орудия!
Слабость русских вооруженных сил на Дальнем Востоке в первую очередь сказывалась на российско-американских владениях. Между тем уже с самого начала* XIX века все более усиливалось давление на русскую Аляску со стороны Англии и США. Оно шло по всем каналам, — начиная с засылки вооруженных банд и кончая дипломатическим нажимом. По соглашениям, заключенным в 1824—1825 годах с этими странами, Россия отдавала им все спорные земли и официально отказалась от расширения своей территории в Америке. В 1839 году были ликвидированы русские колонии в Калифорнии, вскоре целиком захваченной Соединенными Штатами Америки. Под видом аренды земель, под прикрытием торговых договоров англичане и американцы пытались проникнуть и на русскую Аляску.
Захватывая новые районы на Тихом океане, и Америка, и Англия думали, разумеется, только о своих интересах. Но в то время как более слабые США не могли рассчитывать на большие территориальные приобретения и добивались преимущественно «открытых дверей» для своей торговли, Англия намеревалась закрепляться в тихоокеанских странах прочно, навсегда.
В популярной песенке того времени говорилось об английском министре Пальмерстоне, непосредственном организаторе войны Англии и' Франции с Россией в 1854— 1856 годах:
Вот -в воинственном азарте Воевода Пальмерстон Поражает Русь на карте Указательным перстом...
Воинственный перст зарвавшегося хищника, очевидно, не раз задерживался и на русских дальневосточных побережьях. В Тихий океан посылаются новые английские военные суда, изучается район будущего столкновения. Англия нацеливается против России не только на Западе, но и на Востоке. Дело остановилось только за одним: чтобы нанести удар по русскому Дальнему Востоку, нужен был подходящий случай.