%

Потерпев неудачу при период! штурме Петропавловска, командование соединенной эскадры должно было не медлить с принятием решения о дальнейших действиях. Предстояло или покинуть берега Камчатки, или в ближайшие же дни бросить все силы на приступ к Петропавловску. Времени для длительных операций не оставалось — приближались осенне-зимние штормы, которые могли надолго захлопнуть потрепанную эскадру в Ава-чинской губе.

Это одинаково понимали и защитники Петропавловска и его враги. Сразу же с наступлением сумерек 20 августа застучали молотки и топоры на англо-французских судах. Петропавловские наблюдатели сообщали, что противник заделывает пробоины в корпусах кораблей, восстанавливает поврежденную оснастку.

Завойко и Изыльметьев также не потеряли ни одной минуты из той короткой передышки, которую невольно предоставили им враги. Сразу же, как только раздался сигнал отбоя, возбужденные сражением матросы, стрелки, командиры и добровольцы приступили к восстановлению батарей.

— Тут, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло — в городе не имелось стали, а потому на ерши для заклепки орудий пошли гвозди из мягкого железа. Эти заклепки удалось выбить, — рассказывает участник обороны. — Повреждения у многих орудий были исправлены в первую часть ночи: лишь часть пушек потребовала более длительного ремонта. Некоторые орудия оказались вовсе выведенными из строя. Для усиления шестой батареи по обеим сторонам ее были возведены баррикады.

«Баррикады устраивались из мешков с мукою (по неимению холста и времени приготовлять земляные меш-

ки) и вооружались 6-фунтовыми орудиями, действовав' шими через амбразуры; между орудиями устраивались-бойницы для стрелков. Баррикады обносились рвами», — сообщает Мровинский. Вскоре первая и четвертая бата^ реи были восстановлены, на второй батарее к оставшимся трем исправным пушкам присоединилось еще шесть отремонтированных.

Часы для петропавловцев проходили в напряженном ожидании. С минуты на минуту противник мог напасть вновь. Город и порт отдыхали урывками, люди спали не раздеваясь.

Некоторое представление о том, чем жил в это время экипаж фрегата «Аврора», дают выписки из шканечного журнала за 21, 22 и 23 августа 1854 года.

Вот что писал вахтенный офицер «Авроры» 21 августа.

«...В 2 часа пополуночи по приказанию главного командира с нашего фрегата послан был лейтенант Скан-драков с 100 человеками команды для переноски провианта из магазина (склада. — А. С.) к озеру для зары-тня, который и перенесли до 6 часов утра...

В 9 .часов прошла неприятельская шлюпка на мыс Кислая яма, в 10 часов по идущей с мыса Кислая яма на неприятельский фрегат шлюпке сделано три пушечных выстрела с нашего фрегата, на чго с ближайшего английского фрегата отвечали пушечным выстрелом, ядро упало в малую'бухту...

В 1/2 1-го часа (дня — А. С.) пароход, снявшись с якоря, отбуксировал ближайший к нам фрегат западнее остальных...

В 7 часов пароход ушел в Тарышскую губу, откуда слышны были выстрелы,.. На фрегате исправлена у лу

шеч-яого станка подушка... Мичман* Попов принял в командование батарею № 1 (взамен раненого лейтенанта Гаврилова. — А. С.) по приказанию главного командира. Батареи № 1, 3 и 4 поручены командиру фрегата «Аврора», почему от нас послан был артиллерии прапорщик Можайский с кондуктором для исправления батареи № 1».

На другой день (22 августа) сделаны следующие записи: * • » - г '

«...В % 1-го часа (ночи. — А. С.) из цепи, расположенной по берегу. между батареями № 2 и 4, сделаны были 3 ружейных выстрела, на батарее № 2 ударили тревогу и у нас стали по пушкам, но так как тревога оказалась ложною, то ударили отбой...

В 5 часов (утра. — А. С.) батарея № 1 была очищена, две бомбические пушки были расклепаны, дне приготовлены расклепать посредством заряда со стаппиом; одна по подбитому станку и заклепке оказалась к исправлению в короткое время невозможной...

, В 8 часов (вечера. — А. С.)... отправлено на огород к зарытию два пороховых ящика с 5 000 боевых ружейных патронов... Пароль был дан «Город Москва». Сего числа французский контр-адмиральский фрегат починивался...

В 12 часов (ночи. — А. С.) послан от пас для исправления батареи Л? 4 прапорщик Можайский с кондуктором».

За 23 августа в шханечном журнале записано:

«К 6-ти часам (утра. — А. С.) прапорщиком Можайским на батарее № 4 исправлены два станка, расклепаны две пушки, положены на станки...

В 9 часов отправлено с фрегата на батарею № 4 в двух пороховых ящиках 18 картузов по 8 фунтов каждый, ключ медный для отвинчивания пороховых ящиков, фитилю V* мотка, трубок скорострельных тростниковых

150. К 11 часам батарея №2 4 приселена была с готовность к действию. С нашего фрегата откомандировали на оную двух артиллерийских кондукторов, из которых Дементьев — командиром батареи, им дано провизии...

Сего числа английский пароход, накренившись на правую сторону, исправлял повреждения... Пароль был дан «Город Санкт-Петербург».

Каждый день вахтенный офицер «Авроры» аккуратно вносил в шханечный журнал все, что положено туда записывать, — и данные о состоянии погоды, и измерения уровня воды в трюме фрегата, и о том, сколько выдано для поддержания здоровья команды получарок рома или влито в-питьевой бак с водой виноградного вина. Подобные же записи, вероятно, делали и вахтенные офицеры на судах англо-французской эскадры. Но за всем этим с часу на час росло ощущение неизбежности решающего сражения. Союзники энергично готовились к новому штурму. . .

Вечером 20 августа (1 сентября) собрался зоенный совет союзников. Проходил он «чрезвычайно бурно», — сообщает французский журнал. Ясно было одно, что русская артиллерия малочисленна, что гарнизон Петропавловска небольшой, и все же город союзникам не достался...

И англичане и французы старались снять с себя ответственность за неудачу десанта. Адмирал Депуант обвинял старшего английского командира Ннкольсона «в неподвижности во время утренней битвы», то есть в трусости, а тот заявлял, что он «не получал никакого приказания», чем давал ясный намек на неспособность французского адмирала руководить боем.

Разгоравшуюся вражду между союзниками заглушал только один вопрос: что же делать дальше?

Адмирал Депуант начинал уже понимать, что союз-7 Л. Л. Степанов ники просчитались, что русские и впредь будут отчаянно защищаться. Как бы ни хотелось загладить неудачу (французы 20 августа понесли наибольшие потери), контр-адмирал не желал больше рисковать. Он был не против того, чтобы без особого шума покинуть Авачинскую губу. Но против такого выхода восстали англичане. Капитану Никольсону, занявшему по рангу положение старшего начальника английских кораблей, представлялось величайшим позором признать свое поражение, что могло обернуться не столько моральными переживаниями, сколько простой сдачей под суд.

Ответ на вопрос, что делать, подсказали союзникам американцы. 21 августа во время похорон Прайса англичане встретили в Тарьинской бухте американских матросов. Эго были беглецы с китобойного судна, заходившего в прошлом году в Петропавловск. Сейчас трудно установить, что заставило их дезертировать со своего судна — то ли жестокость их босса, то ли стремление сделать более выгодный бизнес. Известно только одно — в Петропавловске они нашли радушный прием и, про-гостив изрядное количество месяцев, законтрактовались на стоявший в гавани американский купеческий • бриг «Нобль».

В Тарьинской бухте американцы оказались под предлогом заготовки дров и, встретившись с англичанами, попали к старшему английскому командиру. Забыв об оказанном им на Камчатке гостеприимстве, американцы рассказали Никольсону о расположении петропавловских батарей и их силе. Особенно подробно обрисовали они наиболее слабые места обороны. Одним из таких участков были северные подступы к порту. За Никольской горой в юрод вела проезжая дорога. Захват горы и дороги не представлял особых затруднений, выйти же на гору — означало овладеть командными позициями и громить русских с тыла.

9а

«Американцы, — сообщала иностранная пресса, —• дали такие подробные сведения о местности и представили нападение на город с севера столь легким и удобным, что командующий английской эскадрой немедленно предложил адмиралу Депуанту предпринять это нападение при помощи .сильного десанта».

Войска на этот раз решено было высаживать у северного склона Никольской горы, а поддерживающей группой занять перешеек между Сигнальной и Никольской горами.

Начались усиленные приготовлении к предстоящей боевой, операции. Сколачивались десантные отряды, производились промеры глубины, готовилось оружие. Англичане вкладывали в подготовку штурма весь свой накопленный долгими годами опыт проведения десантов в колониях...

Поразительно даже: откуда у союзников появилась такая твердая уверенность в скорой победе? Но это факт, что английские и французские офицеры собирались уже устраивать завтрак в завоеванном городе. На шлюпки и баркасы укладывались рядом с боеприпасами провизия и вино для этого завтрака. Для будущего временного гарнизона Петропавловска брались тюфяки, одеяла, аптечки, запасы провианта. Конечно, предусмотрительно были взяты и материалы для заклепки русских орудий.

Завоеватели, привыкшие беспощадно расправляться в Африке, Америке, Азии и Австралии с побежденным на-селением, не забыли захватить с собой и... кандалы для будущих пленников. В инструкции, найденной впоследствии у одного убитого английского офицера, была сделана вышестоящим командиром приписка:

«Не забудьте захватить несколько пар кандаюв и помните, что эта пени, часто сопершсино необходима.

Наконец настало 24 августа (5 сентября), день, в который интервенты наверняка решили завтракать в завоеванном городе и смотреть на русских, закованных в кандалы.

В четыре часа ночи с берега было замечено, что пароход «Внраго» снимается с якоря. Боты, баркасы, шлюпки противника готовились к высадке десанта. Сейчас же с Сигнального .мыса пробил сигнал боевой тревоги.

• Утро выдалось туманное. Чапряженно вслушиваясь в каждый звук, шедший со стороны неприятельских кораблей, петропавловцы готовились отбивать удар, куда бы он ни был нанесен.

В шестом часу утра эскадра союзников пришла в движение. В 5 часов 30 минут пароход «Вираго», взяв на буксир оба адмиральских фрегата вместе с целой эскадрон гребных судов, — повел их к перешейку. Корвет «Эвридпха», маскируя направление главного удара, начал обстрел первой батареи (Сигнальный мыс). С тревогой следили петропавловские наблюдатели и за действиями английского фрегата «Пик». Фрегат этот вел себя двусмысленно, его нападения можно было ожидать и на Красный яр и на перешеек. Бриг «Облнгадо» позднее стал к перешейку, чтобы держать под перекидным огнем русские суда.

Такое расположение неприятельских сил заставило русское командование держаться наготове во всех местах — и на четвертой батарее, против которой были направлены орудия французского корвета, и на «Авроре», и «Двине», ожидавших вновь лобового удара, и тем более на батареях третьей и пятой, к которым двинулись основные силы англо-французов.

Перед началом боя генерал Знвойко обошел еше раз боевые позиции.

Артиллеристы, матросы и стрелки находились уже на своих местах.

Им, защитникам крайнего восточного форпоста России, Завойко еще раз напомнил о воинском долге.

— Умрем, а не сдадимся, — ответили бойцы своему командующему.

Как бы в подтверждение этих слов наглухо был прибит к флагштоку флаг Петропавловского порта. Он «2 опустится, пока живы защитники русской земли...

Туман постепенно рассеивался, стало хорошо видно, как двигается к перешейку пароход, буксирующий фрегаты — английский «Президент», французский «Форт», десантные боты, баркасы, вельботы, шлюпки. На борту «Вираго» находилась основная до.сантнзя группа.

Подпустив -корабли противника на расстояние меткого пушечного выстрела, командир третьей батареи Александр Максутов приказал открыть по нему огонь. Первым же выстрелом на «Президенте» был сбит гафель. Второй и третий также попали в цель. Удачно пушенное ядро сорвало английский флаг. В ответ английский корабль на ходу дал залп всеми орудиями правого борта.

Для подавления третьей батареи остался фрегаг «Форт». Став на двух якорях почти вплотную к берегу, он начал с упор расстреливать русскую батарею.

Защищенные всего лишь летним земляным залом, артиллеристы третьей батареи с удивительным хладнокровием слали ядро за ядром в корпус п оснастку неприятельского корабля. Петропавловцы били без промаха.

Старший английский командир, капитан Никольсон. позднее писал в своем рапорте английскому адмиралтейству: русские батареи «причинили нам значительные повреждения в рангоуте. При этом сильно пострадал

«Форт». На французском адмиральском судне были простреляны грот- и фок-мачты, корабль получил четыре подводных пробоины и ряд других повреждений. Однако пять пушек перешеечной батареи, к тому же лишь слабо укрытых, долго не могли сдерживать ожесточенный огонь тридцати неприятельских орудий. «Уже после первых выстрелов неприятеля действие батареи заметно замедлилось; земля от ударявших в бруствер ядер поднималась вверх столбами, засыпала платформы и ослепляла людей. От этого и от убыли людей нельзя было орудия ни быстро накатывать, ни наводить; к концу дела батареи платформы почти сплошь были засыпаны землею», — пишет свидетель ее действий Мровниский.

Всего «Форт» сделал по перешейку, по французским данным, 869 выстрелов. Впоследствии, при разборке батареи, на ее месте было найдено 154 тридцатидвухфунтовых ядра, 8 полутора- и двухпудовых ядер, 7 двадцатичетырехфунтовых гранат и 13 неразорвав-шихся полуторапудовых бомб, не считая массы осколков.

В самый разгар артиллерийского боя снова, как и 20 августа, артиллеристы с фрегата «Аврора» на ходу исправляют поврежденные пушки. И в третий раз за эти дни отличается кондуктор корпуса морской артиллерии Петр Минин. Он «находился при исправлении батареи Лз 3. в распоряжении поручика Можайского, исправлял оную с необыкновенной смелостью и расторопностью, несмотря на сильный неприятельский огонь», — писал командир фрегата, представляя бесстрашного кондуктора к георгиевскому ордену.

Однако неприятель расстреливал батарею почти я

упор бортовыми зялпямп, и никакой ремонт не мог. уже помочь.

Полтора часа держался перешеек. Вот уже из пяти его орудий остается одно, у остальных — или оторваны дульные части, или основательно подбиты лафеты.

Сломив сопротивление батареи, французы грузятся на гребные суда и поспешно плывут к перешейку.

Дрогнула часть молодых рекрутов, составлявших половину команды...

Начавшееся замешательство своим личным примером пресек командир батареи лейтенант Александр Максутов. Он бросился к единственному уцелевшему орудию, поспешно зарядил его и послал ядро в самую гущу движущегося к берегу десанта. Выстрел не пропал даром.

«Большой катер с неприятельским десантом идет ко дну: крики отчаянья несутся с судов, французский фрегат, мстя за своих, палит целым бортом, ураган ядер и бомб носится над батареей, ома вся в дыму и обломках», — рассказывали очевидцы. А доблестный командир продолжает вести огонь, пока нс падает, тяжело раненный, с оторванной рукой. Крики «виват» несутся с фрегата,'однако, к изумлению французов, вскоре же русское ядро вновь ложится среди шлюпок. На смену Максутову у орудия встают другие артиллеристы. «Но и неприятели не зевает, он делает залп за залпом... наконец подбито и последнее орудие... некоторые ранены обломками и все мы в полном смысле слова осыпаны землей!» — писал в своем письме артиллерист, заменивший погибшего на своем посту командира батареи.

Более половины всего состава батарейной прислуги было перебито или получило ранения. Подобрав убитых и раненых, забрав с собой весь неизрасходованный порох,

оставшаяся часть команды, провожаемая ядрами с «Фор-та», присоединилась к стрелковой партии.

Не менее геройски отбивалась пятая батарея. Оставив против перешейка французский фрегат, пароход «Вираго^ с английским фрегатом стал несколько южнее батареи Л"« 5. Вслед за своим французским союзником, расстреливавшим перешеек, «Президент» открыл убийственный огонь по берегу. Английский фрегат бросил якорь в 300 саженях от северной береговой батареи, и его бомбы и ядра буквально накрывали батарею. «Но несмотря на это. неприятель (то есть русские. — А. С.) продолжал действовать своими орудиями с величайшим успехом, укрываясь за пологим барбетом, на котором стояли его орудия» — писали союзники о действиях пятой батареи.

«Тут действовало 34 орудия неприятельских, — отметил Мровинский, — 7 бомбовых и 27 пушек 32-фунтовых, против наших трех коротких 24-фунтовых: ибо он (противник. — А. С.) стал влево от батареи, куда могли стрелять только 3 из наших орудий».

Неприятельские суда еще только подходили к позиции, а квартирмейстер Александр Соленый, командовавший левофланговым орудием, открыв огонь, меткими выстрелами отогнал пароход.

В течение двух часов пятая батарея, засыпаемая англо-французскими ядрами и бомбами, не давала противнику начинать высадку десантной труппы. Русские артиллеристы сумели нанести неприятельским судам значительные повреждения. И здесь петропавловцы держались до последней крайности! Пушки Александра Соленого и его соседа, тоже квартирмейстера 47-го флотского экипажа, Григория Евстафьева были подбиты. У следующего орудия вражескими бомбами был убит артиллерист.

Но оно не замолкло, к орудию бросились Соленый и Евстафьев, стрелявшие, пока английской бомбой не оторвало дуло пушки. Эта батарея, — доносил в своем рапорте генерал Завойко, — «вредила сколько могла фрегату и пароходу. Командир капитан-лейтенант Кораллов оставался на батарее даже после того, когда орудия были сбиты и завалены землею и фашинником, пока не был уведен с батареи, ушибленный дресвою в голову. Получив донесение, что батарея не может действовать, я велел команде присоединиться к отрядам».*

Покончив с четвертой и пятой батареями, англо-фран-цузы перенесли свой огонь в глубь берега. Одна из неприятельских бомб упала у порохового погреба. Охранявший погреб кондуктор (низшая командная должность на флоте) Петр Белокопытов, не растерявшись, моментально схватил бомбу и отбросил ее в ров. Запасы боевых припасов были сохранены...

Под прикрытием артиллерийского огня на высадку двинулись две десантные группы. Главная — на 23 шлюпках и двух ботах — начала высаживаться южнее пятой батареи. Она состояла из 700 человек под обшей командой английского офицера Паркера. Вторая группа на пяти больших шлюпках в составе 250 человек тоже приближалась к перешейку. Она была высажена с «Форта», «Эвридики» и «Облигадо».

В состав десанта входили: авангард из двухсот человек, в числе которого имелось 120 английских морских солдат и взвод французских стрелков; французская колонна с «Форта» и «Эвридики» в количестве двухсот матросов; отряд в 120 человек с «Облигадо» и «Внраго» и, наконец, английская колонна с «Пика» и «Президента». Последняя по своей численности была самой крупной.

* Рапорт Ка-мчатского военного губернатора и командира Петропавловского аорта управляющему морским мнннсгерстзом. ЦГЛ ВМФ, ф. 410, оп. 2. я. 1221, лл. И—31

Комплектуя ес, Нпкольсон помимо солдат взял туда большое количество матросов с адмиральского фрегата и почти всю команду «Пика», включая большинство артиллеристов. Французами командовал Ла-Грандьер с «Эвридики», английскими десантниками — капитан «Президента» Бурридж.

Пытаясь руководить боем, общее наблюдение за высадкой войск взял непосредственно на себя сам командующий объединенной эскадрой контр-адмирал Депуант. Подбадривая себя и своих подчиненных, он двигался на специальной шлюпке сзади десантных ботов и воинственно размахивал обнаженной саблей (высадиться на берег он все же нс решился).

Вскоре и перешеек и платформы пятой батареи оказались в руках англо-французов. Предполагая, что наступающий неприятель свои главные силы налразит по дороге, огибающей Никольскую сопку, Завойхо сосредоточил свои основные силы у порохового погреба, находившегося у подножья горы. Отсюда можно было з любой момент двинуться на помощь шестой батарее, прикрывавшей дорогу в город и представлявшей последний подступ к Петропавловску. У порохового погреба находились стрелковые отряды Михайлова и Анкудинова по 30 человек, небольшой резерв под командованием капитана второго ранга Арбузова, добровольцы и часть команд четвертой и пятой батарей.

.Всего для отражения неприятеля Завойко б это время имел 204 бойца.

Для охраны Никольской сопки была направлена партия в составе 15 отличных стрелков.

-- К стр. 108. Мл схеме сражения 24 августа 1854 г. номерами обозначены петропавловские батареи, полуовалами у побережья пока-<лны десантные суда противника, стрелки указывают направление движения англо-французских десантных отрядов.

Отвлекая силы по.тропавловцев от направления главного удара, французский корвет перешел на расстояние выстрела к четвертой батарее. Ню командовал в это время из-за недостатка офицеров кондуктор корпуса морской артиллерии Дементьев. Не растерявшись] Дементьев немедленно открыл огонь по «Эвридике». Встреченный меткими выстрелами красноярской батареи, которую поддержали пушкари Сигнального мыса (ими руководил мичман Василий Попов), вражеский корвет отошел и направился на помощь французскому адмиральскому фрегату.

Наступление англо-французов развертывалось, казалось. успешно. Действуя по плану, подсказанному американцами, командующий десантом выделил две группы для захвата Никольской сопки. Одна из них начала подниматься по крутон тропинке со стороны моря, вторая заходила на гору со стороны Култушного озера. Сосредоточившись на горе, отряды должны были обстрелять штуцерным огнем русские суда и зажечь город бранд-скугелямн (зажигательные ядра) и ручными гранатами.

Главные силы наступающих вышли на дорогу и двинулись к шестой батарее.

Батарея эта была укреплена почти в самую последнюю минуту. Ее четыре орудия и 31 человек команды находились под начальством корабельного инженера Карла Гезехуса. Здесь же поблизости расположилась и полевая пушка.

В составе орудийной прислуги опытных артиллеристов было немного, чуть ли не большинство команды состояло из писарей, обученных стрельбе в течение двух месяцев со дня получения известий о войне. Но отсутствие опыта во многом перекрывалось присущей русскому человеку практической сметкой. Чтобы обмануть врага, бойцы замаскировали свои пушки свеженарезанной травой. Из четы-

рех орудий два были заряжены картечью, остальные — ядрами.

Вдали показались густые колонны англичан...

Командир батареи решил подпустить противника как можно ближе, чтобы расстреливать врага наверняка.

Наступали решающие минуты. Начинался ожесточенный бой за обладание Петропавловском.

В восемь пятнадцать утра Завойко приказал командиру «Авроры» выслать к Озерной батарее абордажную партию — часть команды фрегата, выделявшуюся по боевому расписанию для рукопашной схватки с противником. Партия эта в составе тридцати трех человек во главе с лейтенантом Анкудиновым и гардемарином Кайсаровым двинулась бегом в район боя.

В восемь тридцать с «Авроры» отправилась правее гребня Никольской горы стрелковая партия мичмана Фесу на в составе тридцати трех человек. Одновременно туда же. на Никольскую гору, прапорщик Жилин и боцман Суровцев повели команду батареи № 3.

Все эти отряды вскоре очутились у подножий Никольской сопки.

В это время противник атаковал шестую батарею. Однако, встреченные картечью, англичане очень быстро отхлынули назад. Залегши против русских позиций, они открыли частый огонь из штуцеров. На помощь батарее подошли подкрепления. Заметив с горы, что десант движется на шестую батарею, стрелковый отряд, занимавший склон Никольской сопки, спустился вниз. На выручку подоспела группа, присланная Завойко. Подкрепление подошло во-время, чтобы оружейным огнем помочь батарее отбить и второй штурм.

Образец храбрости и хладнокровия в этом бою пока-

зал командир полевого орудия пятидесятник казачьей сотни Карандашей. Раненая в глаз во время перестрелки лошадь понесла его орудие прямо в ров. Нерастеряз-шнйся Карандашей сумел удержать коня и спас пушку. Попав под град пуль. он вновь наводит орудие на навту-павших врагов. Пуля пробила ему руку, когда он подносил к запалу горящий фитиль. Но Карандашей выстрел сделал. Посланное им ядро поразило целую группу наступавших англичан.

Подобраз убитых и раненых, союзники отказались от мысли пробиться к порту по дороге. Впоследствии, в оправдание своего отступления,- их офицеры писали, что шестая батарея была «устроена наподобие замкнутого укрепления с палисадом и рвом и что для завладения ею понадобилась бы правильная осада».

Об этом же официально донес английскому адмиралтейству и капитан Никольсон:

«На левом фланге проход был так сильно защищен стрелками и батареями и полевыми орудиями, что с этой стороны так же невозможно было прорваться вперед».

Так в глазах противника доблесть бойцов Петропавловска превратила кое-как сложенные из мешков муки баррикады в неприступный форт...

Никольская гора, куда в это время уже поднимались две партии англо-французов, молчала: стрелки, ранее занимавшие ее вершину, были внизу, в рядах защитников шестой батареи.

Не встречая никакого сопротивления, основные силы десанта двинулись на хребет, по следам своих первых партий.

«Главная английская колонна, увлеченная воинственным жаром, не лав времени офицерам построить ее, бросилась вперед; авангард был впереди, и г. Ла-Грандьер

со своей колонной взбирался на гору в гаком порядке, какой только позволяла пересеченная местность... Отряд с «Облигадо» и «Вираго» шел по берегу со стороны перешейка, чтобы взобраться по возможности на гору», — писал де Айи.

Обстановка складывалась для защитников Петропавловска крайне неблагоприятно. Отряды англичан заняли гребень горы. Распространившись по нему, они сомкнулись с двумястами пятьюдесятью французами, высадившимися на перешеек с «Форта».

Под прямым ударом были порт, город и русские суда...