Как руководители обеих вражеских эскадр, так и часть прессы союзников пытались- всячески сгладить размеры и характер поражения английских и французских сил в русских тихоокеанских водах.
Командующий английской• эскадрой Фредерик Ни-* кольсон в споем рапорте на имя правительства утверждал, что Петропавловск по своим укреплениям представлял второй Севастополь и что его немыслимо было взять такими силами, какими обладал соединенный флот. Никольской доносил, что, хотя англо-французская атака и стоила многих жертв, но причинила русским вдесятеро больший урон. Рапорт английского военачальника был опубликован рядом английских газет. Подобное же объяснение давала часть французской прессы. Одна из французских газет писала, что под Петропавловском союзнический «отряд, не будучи в состоянии выносить не равный бон, получил приказание отступить и возвратиться на суда» к что особого поражения там не было.
Однако действительные хозяева английских и французских эскадр в тот век чувствовали себя достаточно уверенно, чтобы отбросить фальшивые самоутешения: они принимали правду так, как она есть. Большинство англ о-французских газет требовало горечь и позор петропавловского поражения смыть полным разорением русского Дальнего Востока.
«В начале марта (1855 г. — А. С.) — пишет Невель-скол, прибыли две почты, и с ними мы получили русские и иностранные газеты, из которых увидели, что отбитием нападения англо-французов на Петропавловский порт, общественное мнение в Англии и Франции сильно заговорило о нанесении им этим поражением оскорбления, и требовало, чтобы обе эти державы приняли энергические меры для уничтожения Петропавловска, а главное — наших судов, находящихся в Восточном океане». Современник Восточной войны 1853—1856 годов 15. Струве передает следующее:
«Блистательное отражение англо-французского неприятельского флота от Петропавловского порта произвело потрясающее впечатление на запад Европы. Народный голос требовал, чтобы соединенный флот в будущем 1855 году опять пошел в Камчатку отмстить за неудачу 1854 года уничтожением Петропавловского порта и всей кашей тихоокеанской флотилии».
В первый год войны союзники планировали свои операции на Тихом океане как очередную «обычную» колониальную экспедицию. Разгром их флота под Петропавловском в 1854 году наголову опрокинул первоначальные замыслы, показал всю их авантюристичность. Протащиз через океан свои искалеченные корабли, англо-французы впервые предстали перед народами обоих тихоокеанских побережий в качестве битой стороны. Отныне речь шла не столько о захвате русских земель, сколько о подтверждении устрашающей силы англо-французского оружия. Народы тихоокеанских земель достаточно уже знали хищнические замашки западно-европейских колонизаторов, знали и ненавидели...
К новой тихоокеанской кампании 1855 года союзное командование готовилось совсем по-другому, чем год назад. Тогда русский Дальний Восток представлялся второстепенным или даже третьестепенным .районом, где стоило лишь нанести удар, и от противника — то есть русских и их флота — не останется и следа. Теперь же операции на Тихом океане планировались как большие военные действия в стратегически важном районе. Намечалось атаковать не только Петропавловск, но и все остальные русские порты на Дальнем Востоке — Охотск. Лян, блокировать все русское побережье и. главное, полностью уничтожить петропавловскую эскадру. Предполагалось расставить силы так, чтобы отрезать все пути отступления русских кораблей, уничтожить их. куда бы они ни кинулись.
Общее командование операциями против Петропавловска было возложено на английского адмирала Брюс-са. Для действия против русских создано было несколько самостоятельных военно-морских отрядов, вобравших в себя не только почти весь англо-французский флот Тихого океана, но и значительные подкрепления за счет Атлантики.
Спешно ремонтируются и приводятся в порядок суда, потрепанные русской артиллерией на Камчатке. Большому отряду кораблей дается приказ ранней весной двигаться к Камчатке.
Несмотря на напряженнейшее положение в Китае, оттуда снимается почти весь английский флот, имевший стоянку в китайских водах. Об этом кантонский генерал-губернатор донес в конце 1854 года китайскому правительству. Он сообщал, что русские одержали победу над союзниками и что англичане отозвали свои корабли из Кантонского порта для действии против русского Дальнего Востока. В числе этих судов находились парусный
Фрегат, два винтовых корвета и пароход-фрегат «Барра-кута».
Группе кораблей из китайской эскадры под командованием контр-адмирала Стирлинга было приказано в случае прорыва русских судов разыскать и уничтожить их в любом уголке Тихого океана.
На помошь английским и французским силам из Европы идет подкрепление за подкреплением. В частноеш, на Дальний Восток направлялось несколько новых военных пароходов и один из самых лучших английских линейных кораблей — 84-пушечный «Монарх». В общей сложности для действия против камчатской флотилии и русского Дальнего Востока собираются эскадры, составленные из 56 вымпелов: в это число вошло 34 английских и 22 французских осевых, корабля.
В несравнимо худшем положении в смысле подготовки к кампании будущего года оказалась Камчатка. За-войко и Изыльметьеву, руководителям ее обороны, нельзя было и рассчитывать на быстрое получение хоть каких-либо подкреплений. Даже для того, чтобы направить депешу о победе над неприятелем, пришлось прибегнуть к помощи зафрактованного транспорта. Лейтенант Дмитрий Максудов посланный с донесениями и трофеями в Иркутск, отправился к Аяну на • иностранном торговом судне — выделить что-либо из камчатской флотилии для гтосытки в Охотское море было невозможно..
Практически до самой весны следующего года Петропавловск. как и все прошлые годы, оставался отрезанным. • • ...
Приходилось рассчитывать только на свои силы.
Вслед за разгромом англо-французов специальньш воззванием Завойко предупреждал все население Камчатской области:
«Так как враги наши могут проникнуть в Камчатку, даже и не взявши Петропавловского порта, то объявляю
вам, что в соседних к порту острожках следует приготовиться заранее так, чтобы жены и дети ваши и все имущество, а в особенности скот, были в безопасности и не достались обозленному врагу. Лучше пропадай, но ему не доставайся! Надеюсь, что если вы и встретите врага, то не иначе как с винтовкою в руках и встретите его не хлебом и солью, а меткою пулею...
В дальних от порта острожках опасаться вовсе нечего, неприятелю туда не дойти: он перетонет в реках, с болотах и заблудится в горах и лесах.
Наше дело правое... Ныне в России всякий готов жертвовать для отечества и жизнью и имуществом...
Дошло до сведения моего, что многие из вас жалели, что они поздно узнали о нападении на Петропавловский порт француза и англичанина и не могли прийти сюда во-время; чтобы не случилось этого и в будущем году, то я и объявляю вам впредь — кто из желающих помоложе да поздоровей, тот будущею весною — бери свою винтовку, да по последней зимней дороге и являйся в порт, здесь будет каждому квартира, прокормление, платье, оружие, какое понадобится от казны... Общими силами в другой раз прогоним врага, а потом в сентябре месяце и по домам. Те же, которые будут оставаться в острожках, должны всеми силами стараться запасти сколь возможно больше рыбы и посеять картофелю, чтобы достало с избытком и на тех, кто проживет лето в Петропавловске».
Но если налет врага был не страшен для пустынных побережий Камчатки, то Петропавловск необходимо было снова спешно укреплять. ,
К поздней осени сюда собралась целая группа судов. Еще в августе, на виду у неприятельской эскадры, в Ава-чинскую бухту прошел военный восемнадцатипушечный корвет «Оливуца», под командованием капитана второго ранга Назимова. Позднее пришли транспорт «Байкал».
т
«Иртыш», боты «Кадьяк» и № I. Здесь же оставались на зимовку фрегат «Аврора» /I транспорт «Двина».
Город напряженно готовился к отражению нового нападения, которое ожидалось весной следующего года.
До самых глубоких морозов петропавловцы не выпускали из рук лопаты, кайлы и топоры. Ожидая нового нашествия англо-франнузов, они перестроили батареи, возвели новые форты. Комиссия, заменившая тяжело ранен-ного Мровинекого — единственного военного инженера на полуострове, разбила всю береговую линию на участки. и для каждого была продумана тщательная система сбсро.чы во взаимосвязи с общим планом. Зимний снег накрыл уже готовую новую оборонительную линию.
Вот отзыв английского адмирала, данный в 1855 году. об этих укреплениях:
«Надо полагать, что по уходе отсюда эскадры в прошлом году русские страшно работали; мы нашли здесь 9 батарей на 54 пушки, построенных с большим искусством и трудами, из крепко переплетенных фашин толщиною футов 25 и в промежутках, наполненных землею; батареи эти большей частью были окопаны ямами, соединены крытыми путями и защищены сзади кустарником. Всевозможные приготовления были сделаны к нашему приему».*
При ничтожности средств и сил, находившихся в распоряжении петропавловнев, приходится только удивляться тому, что они успели сделать!
Обращаясь к своему знакомому Н. Е. Лажечникову, с просьбой организовать сборы пожертвований для осиротевших после боев 20—24* августа семей камчатских моряков, В. С. ЗаБойко писал:
«Ежели к нам не успеют подать помощи в потребных снарядах, людях и провианте, то мы твердо положились:
пока из нас, воинов русских, будет хоти один жич. то неприятель может завладеть землею только, когда убьет последнего из нас».
Однако если ни Завойко, ни Пзыльметьев ни разу и не заикнулись о крайней ограниченности сил защитников Петропавловска, то и Н. Н. Муравьев и такой знаток края, как Г. И. Невельской, великолепно понимали, что положение города в случае нового нападения окажется чрезвычайно критическим. Они знали, что в Петропавловске нехватало орудий, боеприпасов имелось с подвезенными лишь по 20 зарядов на пушку, не было медикаментов и запасов продовольствия. Рассчитывать же на прибытие новых подкреплений не приходилось. Направленная для перевозки тяжелых орудий и пороха из устья Амура винтовая шхуна «Восток» получила в шторм серьезные повреждения. Пеоеброска подкреплений по суше была невозможной. Ничего хорошего не сулило и ближайшее будущее. Надо было полагать (так оно на деле и получилось), что с самой ранней ресны противник переоежет морские пути, соединяющие Камчатку с устьем Амура. Да и к тому же морской транспорт в устье Амура и на Охотском побережье отсутствовал. Возможность же пополнения паровыми судами вообше была исключена. Оценивая создавшуюся обстановку, Невельской 26 октября 1854 года писал на имя генерал-губернатора Восточной Сибири Муравьева о необходимости снятия Петропавловского порта:
«Скорое сосредоточение в Николаевске всего, что находится ныне в Петропавловске и Японии, должно, по моему мнению, составлять единственную и главную нашу заботу, ибо если мы благовременно это сделаем, то неприятель, в каких бы то превосходных силах здесь ни появился, нам никакого вреда сделать не может, потому что банки лимана,, полная для него неизвестность здешнего моря, удаление его от сколько-нибудь цивилизованных портов не на одну тысячу миль, лесистые, гористые и бездорожные, пустынные прибрежья Приамурского края составляют крепости, непреоборимые для самого сильного врага, пришедшего с моря. Появление его сюда послужит нам не во вред, а в пользу, ибо блокируя берега Татарского залива, он этим фактически признает их российскими».
Тщательно взвесив сложившуюся обстановку, Муравьев принимает на. свой страх и риск смелое решение — перенести Петропавловский военный порт в устье Амура. Впрочем, к такому решению толкали не только военные обстоятельства: ключ к экономическому развитию края лежал тогда в устье Амура, которое надо было соответственно укрепить.
■ Направленный из Иркутска с распоряжением о переносе порта есаул Мартынов в рекордно короткий срок добрался до Петропавловска. 3 (15) марта 1855 года это распоряжение было вручено военному губернатору Камчатки Завойко...
• Человек,' сам великолепно знающий всю трудность переходов по охотской глухомани, Г. И. Невельской с восхищением. йнсал о подвиге Мартынова:
«Есаул Мартынов, следуя чрез Якутск и оттуда па собаках в .Охотск, по дикому прибрежью Охотского моря, по которому расстояние между жилыми пунктами простирается около 400 верст, переезжая чрез широкие заливы с опасностию при случайных ветрах погибнуть от вьюг, совершил весь путь от Иркутска до Петропавловска (до 8 000 верст) в 3 месяца, со скоростшо до этого времени еще небывалою».
С получением нового приказа вся обстановка в Петропавловске коренным образом менялась. Только что звенели в кузницах молоты, отковывавшие железные полосы для укреплений, раздавалось «ура» на примерных учениях по отражению десанта. А теперь приходилось свертывать батареи, тщательно готовиться к большому морскому переходу, а главное — добиться, чтобы люди, вчера еще поливавшие своею кровью подступы к городу, поняли необходимость оставления Петропавловска.
Разъясняя назначение этой меры, Завойко обращался к гарнизону и жителям:
«От быстрого и скорого изготовления судов к плаванию будет зависеть весь успех нашего предприятия. Союзники, как положительно известно, имеют намерения напасть на Петропавловск с силами, непомерно превосходящими наши силы, а, следовательно, было бы лучшим выйти в море не позднее 1 апреля для того, чтобы сколь возможно поспешнее достигнуть места нового назначения нашего».
Двухметровый снег покрывал батареи. Пурга и леденящий холод держались весь март и своей лютостью выходили из ряда обычных. Надо же было откопать пушки, найти и отрыть ядра, перевезти все это на корабли/ Помимо того, требовалось закончить ремонт самих судов.
4 марта 1855 года, еще затемно, на всех петропавловских укреплениях и судах по-новому забила жизнь. Преодолевая крутизну гор, не имея никаких приспособлений, кроме канатов, под пенье «Дубинушки» моряки и бойцы 47-го флотского экипажа спускали орудия на лед и подымали их па борт кораблей. Были случаи, когда лед не выдерживал тяжести трехсотпудовых пушек и проламы вался. Тогда приходилось нырять в ледяную воду, подводить канаты под орудия и снопа вытаскивать их из воды.
Ничто не пропало, ничего не было потеряно. Все, что представляло ценность или могло стать добычей врага, все, вплоть до оконных рам, камбузов, печных выошек и петель упаковывалось в тюки и грузилось в трюмы. Менее чем за месяц погрузка была закончена.
Оставалось пробиться через ледовые заграждения, державшие корабли в плену. Пока вооружались и грузились суда. — пишет участник обороны Петропавловска, — особый отряд рабочих, составленный из всех команд, ежедневно пропиливал дорогу во льду, загромождавшему выход с малого рейда.
Это была труднейшая работа. С рассвета и до темна, по колено в ледяной воде, действуя то пилой, то топором, кайлом или ломом, то прибегая к помощи пороха, люди пробивали во льду какал для прохода к чистой воде. Случалось, что ночной мороз и ветры, нагонявшие лед, сводили на нет недельную работу. Тогда начинали заново.
29 марта (10 апреля) путь на большую воду был расчищен.
Первым покинул порт бот «Кадьяк». Он взял направление к Большерецку, чтобы оттуда держать связь между Камчаткой и Охотским побережьем. До Большерецка, поперек полуострова от самого Петропавловска была выставлена для связи цепь казачьих постов.
4(16) апреля снялись с якоря транспорты «Иртыш» и «Байкал». Обледеневшие в пургу снасти не позволяли управлять судами. Тогда к бортам были привязаны лямки, и гарнизон на себе вытащил оба транспорта по прорубленному каналу.
Двумя "днями позже вышли «Аврора», «Оливуца» и «Двина».
В своем донесении на имя Муравьева Завойко писал:
«Подведомственные мне штаб- и обер-офицеры и ни ние чины, неутомимо трудившиеся всю зиму над постройкой укреплений и постановкой на них орудий, оказали и в настоящем случае примерное усердие и самоотвержение. Только при такой ревности подчиненных моих к службе возможно было спить Петропавловский порт в течение месяца, и это дает мне повод надеяться, что и ?. предстоящем нам плавании вес будут воодушевлены тем же усердием и суда вовремя и беспрепятственно достигнут места своего назначения. Если же, сверх ожидания, мы встретим в море сильного неприятеля, то или отразим его, или погибнем, не отдав врагу русских военных судов и славного русского флага».
Место сбора всей камчатской флотилии было назначено в заливе Де-Кастри, к югу от устья Амура. В Петропавловске оставались лишь жители, не могущие по тем или иным причинам покинуть Камчатку. В числе их была семья Завойко. Для охраны порта и полуострова отряжались команда казаков и отряд добровольцев под командованием есаула Мартынова. Ему было дано подробное наставление «для действий против неприятеля, если он двинется далее Петропавловского порта, и для нанесения неприятелю вреда, какой по обстоятельствам будет возможно сделать».
Небывало ранний выход петропавловской флотилии з море стал крупной победой не только над льдами, сковывавшими бухту, не только над природой, но и над неприятелем. Противник рассчитывал, что в такое раннее время, когда и Авачннская бухта и побережье Охотско-Камчатского края сковано толстым льдом, нет смысла блокировать Петропавловск. Но вместе с тем в самый день выхода из порта первых транспортов к камчатским
берегам уже подходили английские военные пароходы «Эмкауитер» и «Бярракута». Задержись камчатская флота ия еще на несколько дней, и выход из Петропавловска .мог бы значительно осложниться...
Русские суда шли в полной боевой готовности. Каждый день проводились артиллерийское и абордажное учения, весь состав команд был начеку.
12 (24) апреля на рассвете горнист «Авроры» проиграл тревогу. На горизонте показались мачты неизвестного судна. В несколько минут эскадра приготовилась к бою...
Нр тревога была ложной. Встречное судно оказалось американским китобоем. Полученные от а;иерикаицев газеты сообщали, что в северных водах начинаются крупные военные действия союзников, что английская эскадра в составе восьми кораблей выходит из Сан-Франциско, чтобы, уничтожить камчатскую флотилию, что корабли •адмирала Стирлинга из китайских портов направляются на перерез морской трассы, соединяющей Камчатку с Сибирью.
Преодолев все трудности и счастливо избегнув встречи с противником, после короткого захода в Императорскую гавань «Аврора», «Оливуца» и Двина» перешли в Де-Кастри. Здесь уже стояли ранее подошедшие транспорты.
5 мая 1855 года вся камчатская эскадра оказалась в сборе. Эвакуировавшиеся из Петропавловска жители были направлены по суше в Мариинский пост. Не имея возможности итти к запертому льдом устью Амура, русские суда стали на позиции, чтобы достойно встретить врага.
С часу на час Надо было ожидать появления в Де-Кастри англо-французских кораблей, рыскавших в поисках русского флота.
Боевая готовность оказалась не напрасной. 8 (20) мая 1855 года враг появился одновременно и у входа в Де-Кастри, и у входа в Авачинскую губу.