Не в вылизанном офисе, не в праздничном наряде фартового клерка встречал своих сявок директор турагентства «Гольфстрим» Денис Ричардович. В безоконном подвале сидел он на единственном стуле и без слов рассматривал нашкодившую пятерку, стоявшую у длинной железной прикрепленной к стене скамье. Русопятый — круглая рожа, круглое пузо, круглые мощные плечи — мужичок, являясь центром пятерки, на правах и по горькой обязанности старшего, стоял на полшага впереди.

— Где остальные? — спросил у него Денис Ричардович.

— Своим ходом добираются. Я в «Ниву» взял только особо обосравшихся.

— Особо обосравшийся — ты, — напомнил Денис Ричардович.

— Я и приехал, — обреченно согласился мужичок.

— А должен был на пузе приползти. И хвостом виляя.

— Повилял бы, да хвоста нету.

Директор турагентства улыбнулся страшновато, показывая большие, отчищенные знаменитой пастой «Аквафреш» белые зубы. Улыбнулся и напомнил:

— По делу ты — давно покойник. И кликуха твоя уже на пределе, Колобок. Запомни: я — лиса, от которой колобок не ушел.

— Я все понимаю, Хан. Дай мне только с этими двумя разобраться, а потом делай со мной все, что надо.

— У тебя этой ночью была такая возможность. Что ж не разобрался?

— Да кто ж знал, что тот живой и на ногах!

— А надо было знать.

— Сутки мне дай, Хан! Сутки!

— И что ж ты за сутки сделаешь?

— Ночью я из смирновской будки дуршлаг сделаю. И старику конец, и этой сволочи. Он там будет. Он обязательно там будет! Я его пас, я все его повадки знаю!

— Ты его пас, а он и не заметил. Ты хоть знаешь, кто такой Сырцов?

— Знаю. Я его уже разок заловил.

— Чистая случайность, Колобок. А насчет того, чтобы из пулеметов… Несколько лет тому назад один попробовал… Не чета тебе, сам Большой! Где он теперь?

— Так он знал, что Большой рывок сделает! А мы — серые для него.

— Эти двое по твоей милости срисовали нас и в профиль, и анфас. Кого Сырцов в больнице повязал? — вдруг спросил Хан.

— Меня, — тихо признался стеснительный Белек.

— Руки покажи, — приказал Хан. Белек, прикрыл глаза и вытянул перед собой обе руки. Как слепой над пропастью. Хан встал со стула, подошел к нему и пальцем ткнул в татуировку. — Ты что, Колобок, думаешь, эту картинку Сырцов не рассмотрел?

— Ну, — согласился Колобок.

— Мы — не серые для них. Голые. И нас, голеньких, ждут в первую очередь у, как ты изволил выразиться, смирновской будки. Твоя уголовная горячность предусмотрена ими как один из возможных вариантов.

— Я их кончу, Хан, — по-блатному истерично твердил Колобок.

— У тебя была для этого единственно устраивающая нас возможность. Вдалеке от столицы, в другой области бесследно исчезают два неизвестных гражданина. И все. Их московские дружки из МУРа бессмысленно топочут сапогами по Москве и ее окрестностям, шлют дурацкие запросы и ничего не находят. Ничего, никаких концов. А сейчас, кроме откровенной пальбы, на которую вся ментовка пойдет с мелким бреднем, ничего и не предпримешь. И ты, беспредельщик в розыске, первым попадешь в их сети. Ты — портач и кретин, Колобок.

— Я терплю, Хан, — тихо напомнил Колобок.

— Ты и не такое вытерпишь, — отрезал Хан и заглянул в глаза робкому Бельку. — Тебя как зовут?

— Белек.

— Не кликуха. Имя.

— Виталий.

— Почисть ему личико, Виталий, — предложил Хан и пальцем указал на Колобка.

Колобок, услужливо повернувшись, подставил свой яростный оскал. Виталий с ужасом глядел на него. Хан ласково поторопил:

— Я жду, Виталий!

Поторопил и Колобок:

— Давай, давай, Белек!

Виталий размахнулся и влепил Колобку вялую бабскую пощечину.

— Это он тебя на дуэль вызвал! — объяснил Хан.

— Не он, а ты, — убежденно сказал Колобок.

— Много чести для тебя.

Улыбка не сходила с лица-пунема благодушного весельчака по кличке «Колобок».

— Ты уже полгода плаваешь сверху, Хан. Но я тебя в Иваны не выбирал. Ты — назначенный. Я могу уйти. По закону.

— Отвязываешься? Что ж, дело твое. Но и я свое хорошо знаю.

— Сдашь меня?

— Имею право. Но все-таки давай по-хорошему.

— А шмазь?

— Забудь, как Виталий забыл, как я забуду.

— Допустим, забыл. Что в прикупе, Хан?

— Твой дружок.

— Не перебор?

— В самый раз. Покерный стрит для тебя. Не отвяжешься, а по закону уйдешь этой улочкой с хорошим наваром, Колобок.

— Когда?

— Сегодня. Сейчас. — Денис Ричардович, оттянув рукав джинсовой рубахи, глянул на свои золотые «Картье». — Он с восьми до девяти здоровье укрепляет.

— Без подготовки?

— Все готово, Колобок. Тебе Хунхуз подробности изложит. Действуй.

— А с этими что? — Колобок кивком указал на безмолвную четверку.

— При мне останутся.

— Они говорливые.

— Только со мной, — заверил Хан и повторил: — Действуй.

Младший брат и компаньон в фирме «Колтунов и братья», Аркадий, сделал последний круг по плоскому берегу зеленоватого пруда и с чувством хорошо исполненного долга все той же трусцой, которую он считал бегом, по асфальтовой дорожке вдоль забора направился домой под душ. Фундаментальная чугунная ограда с прибамбасами шла вдоль Ломоносовского проспекта. Аркадий трусил, без любопытства поглядывая сквозь чугунный тростник на автомобильную, безлюдную жизнь проспекта.

— Аркадий! — ласково окликнули из-за забора.

У приткнувшейся к тротуару «девятки» стоял давний его корешок Димон. Стоял и улыбался. Аркадий пообещал:

— Я сейчас к тебе через калитку выбегу! — И продолжая бег: — Важное что-то?

— Скорее, срочное! — крикнул ему вслед Димон.

Они устроились на переднем сиденье «девятки».

— Притомился, — честно признался Аркадий, со здоровым любопытством разглядывая стройную девицу, задравшую юбку, чтобы сесть в рейсовый автобус на остановке метрах в семи-восьми от ветрового стекла их автомобиля.

— А ничего себе бабец!

— Из вашего заповедника телка, — догадался Димон.

— Не, наши все на тачках! — не согласился Аркадий. — Что у тебя?

— Не у меня. У нас, — ответил Димон.

— Ну что у нас? — беспечно согласился Аркадий.

— Беда, — горестно вздохнул Димон и выстрелил из пистолета с глушителем, который, прикрытый курткой, лежал у него на коленях. Слабый хлопок растворился в автомобильных шумах. Расчет был точен: пуля попала в сердце. Аркадия повело к дверце. Он с шипеньем дважды хватанул ртом последний воздух и ткнулся лбом в приборную доску. По адидасовской майке, по адидасовским шортам потекла кровь. По сиденью: на пол.

На той стороне проспекта ждала подстава. Трое козлов в джипе «мицубиси» по инструкции смотрели прямо перед собой, только не на него. Димон, он же Колобок, не спешил — отвинтил глушитель с пистолета, кинул пистолет в кровавую лужицу. Глушитель спрятан в карман. Чтобы не испачкаться, отодвинулся подальше от кровоточащего трупа. Где же этот чертов автобус? Наконец в зеркале заднего обзора показался двести шестидесятый. Теперь главное — точненько, точненько сработать.

Автобус тормозил перед остановкой. Когда он поравнялся с «девяткой», Колобок выскочил из машины и под его прикрытием добежал до остановки. Щелкнули, раскрываясь, автобусные двери, и Колобок поднялся в салон. Уходили от него навсегда забор с прибамбасами, «девятка» с мертвым Аркадием, впередсмотрящие качки в «мицубиси».

Через остановку он вышел. Насыпь — и Колобок на Минском шоссе. Нет, Хан, ты — не лиса, ты только волчара, ненасытный и злобный волк, от которого Колобок ушел, как от дедушки и бабушки.