Забрав «восьмерку» со стоянки у автосервиса «Бош», Сырцов подъехал к станции метро «Ботанический сад». Верхний вестибюль этой станции был удобен тем, что в почти сплошной стеклянности своей позволял держать в поле зрения все подходы и подъезды. И телефоны-автоматы стояли как надо: в неприметном углу, из которого все видать.

Сырцов снял трубку, без труда извлек из бездонной своей памяти нужный номер и набрал его.

— Полковник Панкратов слушает! — недовольно отрапортовала трубка.

Сырцов уронил жетон в щель и игриво приступил к серьезному разговору:

— Леха, ау!

— Кто это? — очумело осведомился полковник.

— Граф, вам звонят из подземелья. Скорее даже из подполья.

— Жорка! — с ходу просек тертый полковник. — Ну, ты и мерзавец, Жорка!

— Ты что, всерьез считаешь, что это я с инкассаторами разобрался?

— Вот чего не считаю, того не считаю! — весело сообщил Панкратов.

— Интересно знать — почему.

— Ты что, дитя? Ты, может, дитя, а я — нет. Если бы это дело проворачивал ты, неужели двух охранников и пузыря этого не уложил?

— Убийственный довод. Значит, не считаешь. Не считаешь, а во всероссийском гоне на меня участвуешь.

— Не-а! — радостно опроверг напраслину полковник. — Закатав штаны, по мелководью с бреднем — это для ментов. А у меня — операции в локале.

— Тогда в связи с этим у меня один вопрос, Леха.

…С Панкратовым разобрались. Протерев влажный от собственного дыхания микрофон трубки и поменяв ухо, Сырцов набрал номер телефона Кузьминского, которого, надо полагать, уже давно доставил домой Дед. Услышав разрешительное «Алло!» сценариста, Сырцов залепетал любимым своим женским голосом:

— Витенька, это ты? Витенька, я думала, думала… Я согласна, Витенька. Да.