Они сильно умаялись, прежде чем залечь. Со тщанием проверили подходы, отработали пути возможного неожиданного ухода, отследили маршруты подъезжавших к складу грузовиков и стереотипные перемещения грузчиков. Люди на складе, конечно, усложняли их задачу, но оставалась надежда, что Сырцов возвратится в свою тайную пещеру по завершении их рабочего дня.

Под хлоп и щелк бросаемых ящиков, под ворчание автомобильных моторов, под матерный перебрех грузчиков можно было и поговорить. Демидов и Нефедов тихо и лениво говорили о многообещающем победном шествии в футбольном чемпионате их драгоценного «Динамо», о японских телевизорах, один из которых должен был приобрести Нефедов, о лейтенанте Катерине Измайловой, которая была влюблена в своего начальника полковника Леонида Махова, о перспективе получения очередных звездочек на погон… Мало ли о чем говорили оперативники, сидевшие в засаде.

В положенное время опустел склад. Автомобили убежали в свои ночные стойла, а грузчики направились в Сокольники пить водку и пиво.

Стало спокойно и скучно. Спокойно оттого, что уже никто и ничто им случайно помешать не сможет, а скучно, потому что лишились возможности трепаться всласть.

Они решили не брать Сырцова на подходе. Они решили дать ему возможность зайти в схрон, и уже там начать с ним щекотливые переговоры, предваря свое присутствие объяснительным криком. Вся надежда на то, что мастер и тайный пижон Жорка Сырцов не начнет палить сквозь закрытую дверь. Сочтет такое ниже своего достоинства. А если не сочтет?

Они лежали за больными от складской ядовитой пыли кустами с внутренней стороны забора метрах в двадцати от тайного люка. Лежали молча, стараясь не думать о том, что будет дальше. Долго лежали, очень долго. Тяжелая у них была работенка, ничего не скажешь.

Сырцов объявился где-то около десяти часов вечера. Проник во двор через просчитанную ими дыру, подошел к люку и с привычным вниманием осмотрелся. А если он с тем же вниманием начнет двор шерстить?

Пронесло. Сырцов приподнял крышку и, постепенно утопая в люке, плавно опустил ее. И опять просто загаженная земля, поросшая редкой — кучками — травой.

— Ну? — потребовал междометием активных действий нетерпеливый Нефедов.

— Пусть обживется, — решил прерывистым шепотом Демидов. Его бил колотун.

— Мочи нет ждать, — признался искренний Игорек.

— Пять минут вытерпишь.

Не успели они вытерпеть пять минут. На них навалились, их скрутили, как младенцев в пеленки, их повязали, им залепили пластырем рты, их швырнули на землю животами вниз. Они ничего не сумели увидеть, кроме мелькавшего перед глазами мрачного раскраса камуфлированных рукавов.

Рядом с их головами глухо топали увесистые башмаки. Много башмаков, штук десять-двенадцать. На пять-шесть тренированных амбалов.

Витольд Германович руководил операцией самолично. Осмотрев закованных беспомощных ментов, он кивком указал на место, где затаилась незаметная крышка люка. Невысокий, плотный гражданин лет сорока в штатском (этот ментов явно не вязал), стараясь не шуметь, поднял крышку и вопросительно посмотрел на Витольда Германовича. Тот энергично кивнул.

Гражданин присел рядом с люком, раскрыл находившийся при нем чемоданчик, извлек из него заранее снаряженную связку из трех гранат, швырнул ее в черную дыру, стремительно прикрыл крышку и стремительно прилег.

Мощно рвануло. Крышка люка откинулась и, удержанная петлями, улеглась неподалеку. Гражданин осторожно заглянул в дымящуюся дыру.

— Дверь? — хрипло спросил Витольд Германович.

— Выбита, — доложил штатский гражданин.

— Давай! — тонко приказал Витольд Германович.

Гражданин достал из чемодана желтый предмет размером один к одному с килограммовой пачкой рафинада. Из предмета торчал десятисантиметровый хвостик. Вытащил из кармана дешевую зажигалку, проскрипел ею, поджег хвостик, швырнул предмет в дыру и заверещал панически:

— Побежали!

И они побежали. Витольд Германович, штатский гражданин и четверо громадных амбалов. У них было пятнадцать секунд.

У Демидова и Нефедова не было этих пятнадцати секунд. У них вообще ничего не было сейчас, кроме мучительного ожидания неизвестного.

Не взрыв — светопреставление. Наверно, так бушевал Везувий в последний день Помпеи. Взлетала земля, вздыбились бетонные плиты, полыхнуло под ними тусклое пламя. На миг все вот так и застыло в неподвижности.

Каменный град пал с небес. На Нефедова и Демидова сыпалась крошка, больно били по спинам мелкие бетонные осколки. Бог от крупных миловал.

Нефедов, безумно пуча глаза, необъяснимым усилием перекатился с живота на спину и надрывно замычал из-под пластыря…

* * *

…Через десять минут их обнаружила милицейская патрульная машина. Менты из местного отделения, не распаковывая, обшмонали их и до обалдения удивились, прочитав, что написано в красных книжечках. Не по злому умыслу, а второпях, опять забыв распеленать мудрецов, тотчас сообщили по начальству…

* * *

…Сам прибыл через полчаса. Его могучий джип «гранд-чероки» ворвался на территорию склада и замер в двух метрах от сидевших на земле Нефедова и Демидова. Щелкнула дверца, и только тогда они подняли головы.

— Целы? — по должности полюбопытствовал генерал.

— Вроде, — равнодушно ответил Демидов.

— Я нашего врача привез, — сообщил Сам, наблюдая, как из высокого автомобиля выбирается субтильный субъект с врачебной сумкой.

— Он больше по покойникам, — сказал Нефедов.

— И по полуживым, — не согласился генерал. — Встать можете?

— Мы и спляшем, если надо, — ответил неугомонный Нефедов и поднялся с видимым трудом. Встал и Демидов. Его шатало.

Врач подошел к нему, заглянул в глаза, потрепал ладошкой по щеке, не отрывая взгляда от демидовских точечных зрачков, и уверенно сообщил начальству:

— Шок. Глубокий шок.

— Что, и трогать их нельзя? — спросил генерал.

— Да Бога ради. Трогайте, пинайте, на голову ставьте — результат будет один: нулевая реакция. На все.

— А если я тебе, лепила, сейчас нос откушу, это тоже будет нулевая реакция на все? — яростно полюбопытствовал Нефедов.

— Вот у него, — врач указал пальцем на Нефедова, но обратился к Самому, — иная шоковая ипостась: моторная реакция. Он часов пять из угла в угол беспрерывно метаться будет.

— Здесь нет углов, — осадил болтливого медика генерал и позвал: — Демидов!

— Слушаю вас, Валерий Дмитриевич, — покорно откликнулся Демидов.

— Что-нибудь соображаешь?

— Соображаю.

— Понимаешь, что здесь произошло?

— Понимаю.

— Тогда пошли, — Сам взял Демидова под руку, а Нефедова толкнул в спину, давая направление.

Втроем подошли к опустившейся метра на полтора площадке — в кривых бетонных обломках, в щетине железной арматуры, в перевернутой земле, в мелкой каменной осыпи. И малозаметных небольших красных пятнах.

— Кровь. Это кровь, — тихо догадался Нефедов.

— Это не кровь, — сказал генерал. — Это — Жора Сырцов.

Нефедов шатко развернулся и зашагал от провала незнамо куда. Он шел по ведомой только Богу дуге до тех пор, пока не наткнулся на местного лейтенанта, который, приобняв его, заговорил, по-простому жалея паренька:

— Успокойся, милый. Не терзай себя.

Нефедов уткнулся носом в жесткий лейтенантский погон и заплакал, редко икая.

Прикинувший в уме ситуацию генерал — он жалел Нефедова, а Демидова не жалел, — спросил жестко:

— Как же вы, майор, могли так осрамиться? Как вы позволили бандитам безнаказанно вас отследить? Как вы допустили, что Жору Сырцова убили?

Демидов смотрел на кровавое пятно под ногами. Генеральские вопросы были гневными и чисто риторическими, рожденными отчаянием и бессилием. На такие вопросы можно и не отвечать. Но Демидов ответил:

— Они не могли нас отследить ни при каких обстоятельствах.

— Следовательно, ты считаешь, что они знали о схроне. Тогда, извини, какого хрена для того, чтобы кончить Жорку, ждали вашего прибытия?

— Не знаю, — честно признался Демидов.

— Вы бездарно провалили операцию, майор, — резюмировал Сам.

— Я позволил им убить Сырцова, — внес коррективы Демидов в генеральское резюме.

Подошел врач, чтобы обратить на себя внимание начальства, охнув, зевнул и, обратив, сказал даже как бы с обидой:

— Здесь не врач-патологоанатом нужен, а землекопы или, наоборот, могильщики.

Демидов схватил его за отвороты белого халата и затряс со страшной силой. Голова врача моталась и лепетала в ужасе:

— Он меня убьет, он меня убьет!

— Убью, скот, — подтвердил Демидов и вдруг устал. Пар вышел. Он отпустил медработника и сообщил генералу: — Я виноват и отвечу за все.

— Негодяй, негодяй! — рыдающе возмущался врач. Генерал с царской холодностью посмотрел на него и поделился соображением ума:

— Шоковая нулевая реакция. Не так ли?