… Дело спорилось. Работали все с огоньком. Видно, грела мысль, что по окончании будет застолье, и мужики шутили и смеялись, чаще всего в мой адрес. Мне же было не до смеха. Я думал, как мне дальше просуществовать. Из всех денег оставалось у меня семь рублей с копейками. Ну да ладно, где наша не пропадала! Как-нибудь выкручусь. Эта мысль меня успокоила.

– Ну что, братцы, пробуем? – это Володя предложил запустить двигатель. Братья поддержали.

– Нехай хлопец сам заводыть буде. Може, вин тильки по макакам спец? – это Мрыль в мой адрес отпустил шутку. Мужики дружно заржали.

Я не обиделся и стал наматывать шнур на шкивок пускача. Пускач завелся с первого раза и я перевел рычаг запуска основного двигателя. Движок завелся сходу и трактор поехал, зацепив гусеницей меня за спецовку. Еще бы минута, и я был бы раздавлен собственным трактором. В последнюю минуту я с силой отпрянул и, вырвав клок спецовки, высвободился. Мужики разбежались кто куда по сторонам и с ужасом наблюдали за происходящим. Трактор тихонько двигался и готов уже был снести ворота и все, что на его пути лежало и стояло. Я, не раздумывая, запрыгнул на гусеницу и с нее в кабину. Отжав рычаг сцепления, я заметил, что трактор остановился в тридцати сантиметрах от ворот.

– Глуши мотор! Кто занимался кулисой и сцепление и скорость не выключил? – грозно заорал Ткач.

– Володь, да я это. Как я мог забыть? Видно, старею, – приуныл Степаныч.

– Ну, ладно, этот по молодости мог забыть. Ну, Леху со Славкой, я еще могу понять, а тебе-то уж, Степаныч, не простительно. Значит, так. Об этом случае никому, иначе меня с работы снимут.

– Володь, мог бы и не говорить, сами знаем, – понуро пробубнили братья.

Я стоял в стороне и отходил от шока. Руки у меня еще тряслись и тут все набросились на меня с похвалами. Первым начал Степаныч.

– Ну, ты смелый парень! Надо же, не растерялся. Мы рядом стояли и то струхнули, братаны вон аж чуть не на улицу убежали.

– Степаныч, а как было не бежать? Этой мастерской сто лет в обед, рухнула бы на раз-два, – и братья начали мне руку трясти и по плечу похлопывать.

Мрыль стоял потупившись и потом осипшим голосом промолвил:

– Вот з такими хлопцами на вийне було легко – и на подвиг готовы и шутки у них усегда наготове.

Затем он повернулся ко мне и, пожав руку, сказал:

– От, казак, запомни, что старый Мрыль с тобой завсегда в разведку бы пошел.

– А я со старым Мрылем в разведку бы не пошел.

Мужики оживились, ожидая подвох, загалдели: – А что так, почему, объясни?

– Да потому, что вдруг бы его ранило и как его тащить на себе, такого толстого? Пришлось бы танк вызывать и на тросу его волоком.

– Ах ты, плут. Я вот щас тебе зараз… – и Мрыль погнался за мной, скручивая в руках веревку из ветоши и шутливо хлеща ею меня пониже спины. Мужики взахлеб хохотали. Володя тоже смеялся и напряженная обстановка стала потихоньку разряжаться.

Время было уже далеко заполночь. Володя спохватился, что я малолетка. Что в семнадцать лет перерабатывать мне нельзя и он несет за меня ответственность. Он заставил меня идти отсыпаться и разрешил на работу придти к девяти часам. Остальные все остались доводить трактор до ума. Уходить мне не хотелось. Но делать было нечего. Володя бригадир и его надо слушаться.

Попрощавшись с мужиками, я вышел на улицу.

Ночь. Небо, как сито, усыпано дырочками-звездами. Они светили своим тусклым огнем и завораживали чем-то необъяснимо вечным. Луна сегодня главенствовала над всем и, улыбаясь, освещала казахскую степь и село, и редкие деревца, серебря листву. Было тихо. Очень тихо и даже собаки не лаяли. Я шагал по направлению к дому, где жил Король со своей злой старухой Королевой и маленькой, несчастной внучкой Зосей. Подходя к дому, я заметил, что в одном окне горит свет. Неужели меня ждут старики и не спят? Мне стало как-то неловко от этой мысли. Подойдя к окну поближе, я заглянул в него и остолбенел.В комнате тускло горела лампочка, прикрытая маленьким абажурчиком. За столом сидела старуха и жгла свои черные свечи. Перед ней лежала какая-то книга, довольно старого и потрепанного вида. Старуха шевелила губами, о чем-то говоря, и вдруг ее распущенные волосы стали подниматься и вот они уже стали столбом. Потом они начали вращаться вокруг лампы. Старуха раскинула руки в стороны и начала увеличиваться в размерах. Она начала расти до потолка и вдруг резко повернулась и бросилась к окну. Лицо ее было искажено злобой. Всматриваясь в темноту, она повторяла страшным голосом: Кто здесь, кто здесь?Я отпрянул от окна и побежал к входной двери. В голове билась одна мысль – все ли в порядке с Зосей?