– И на кой ты мне его приволок, такого страшненького? – Кикимора издалека заметила приятеля с каким-то связанным типом. – Пущай там пока постоит, пахнет от него дурно.

Леший проверил, не ослабли ли веревки, надежно ли во рту воткнут кляп, и оставил пленника посреди болота, а сам выбрался на островок, где на излюбленном пне восседала подруга.

– Виновного изловил. Это он, поганый, пожар в моем лесу учинил.

Кикимора поднялась со своего «кресла», чтобы внимательнее разглядеть шишколобого.

– Ты гляди, не иначе эльфа в наши края занесло? – удивилась она. – А ты, поди, и не видел доселе ни единого?

– Не довелось. Так вот они какие… А я-то уж думал, какая-то новая нечисть в лесу завелась без моего ведома.

– Эти гораздо хуже, сердечный. – Кикимора вернулась на свое место.

Буквально сразу после ее слов пленника плотно обвил высунувшийся из болота зеленый жгут, и обмотанного эльфа по шею засосало в грязную жижу.

– Они что блохи у твоих меховых зверушек – стоит одной завестись, как потом не избавишься. Где отыскал?

– Порученец сподобился. На западных окраинах моих владений сразу троих нашел.

– Молодец Данила! А ты жалился, что помощников не имеешь. Выявить эдакую заразу немалых трудов стоит. А где еще два?

– Одного пришлось сразу прибить – не в меру норовистый был, а второй сбег, дюже проворный оказался. – Хозяин леса остановился напротив старушки.

Пленник не просто сбежал, он сумел прихватить с собой лук, который леший из жадности оставил себе, да еще пристрелил медведя, кинувшегося следом за беглецом.

– От тебя сбег али от порученца? – спросила кикимора.

– Сам не доглядел, – сознался гость.

Таким возбужденным хозяйка болота лешего давно не видела. И, похоже, виной тому был не шишколобый пленник. Старик хоть и старался сохранять привычную невозмутимость, однако сегодня у него это не получалось – гость даже не присел на стоявший рядом пень.

– Эльфы – хитрые бестии, за ними в оба глаза смотреть надобно. А лучше – сразу прибить. Оно вернее будет.

– Кабы ведать заранее, – вздохнул леший. – Они ведь поначалу совсем было скопытились, гадал, довезу ли тебе показать, а стоило в ельник войти, так один и ожил. Я глазом моргнуть не успел, он деру дал – птахи так быстро не летают. – О гибели медведя леший решил не рассказывать, ведь это уже был второй косолапый, которого он потерял.

– Проворонил, значит. Эх, зря! – Кикимора осуждающе покачала головой. – От таких шустрых опосля великие проблемы заиметь можно. Говорят, они животинку в чудовищ способны обращать.

– Так вот кто моего мишку в дерведя обратил! – осенило лешего. – Надобно к этим гостям непрошеным с самым изощренным милосердием отнестись. При случае возьму пару уроков у порученца…

– Нашел-таки пропажу?

– Отыскал. Пришлось упокоить беднягу, – печально сознался хозяин леса.

– Я и говорю – от чужаков одни убытки.

– Шишколобый хоть на корм для пиявок сойдет? – участливо поинтересовался старичок, которому уже хотелось побыстрее избавиться от столь опасного типа.

– Проверять не буду, – ответила кикимора. – Нечего мое болото их мерзостной кровью портить. Я слыхивала, эти поганцы дубовые рощи на дух не переносят. Оставишь такого на недельку среди дубочков, глядишь – и нету эльфа. Имеется в твоем лесу такое место?

– Погодь, один из них у меня на глазах большой дуб в труху извел, а сам лишь слегка поморщился, – вспомнил вдруг леший.

– Он? – Старушка указала корявым пальцем на торчавшую из болота голову.

– Нет, этот хлипковат. Тот мощью едва не светился, пока с моим порученцем не схлестнулся.

– А я тебе говорила, Данила – мужик со стержнем. Чем он его приложил?

– Точно не стержнем, – ответил дедок. – Порученец схватил супостата голыми руками, а тот вдруг в песок и рассыпался, вмиг отдав всю свою мощь.

– Кому отдал?

– Даниле. Сам видел.

– Парнишка извел чужака, который сумел дуб в труху обратить? – Старушка засомневалась. – Да ты понимаешь, что из их поганого племени на это способны токмо самые могучие? Остальным дуб в лесу, что кость в горле. Ежели такой злыдень сгинул, то сюда другие начнут слетаться, как мухи на дерьмо.

– Они что, совсем страх потеряли? Коли могучий не сдюжил, куда им-то? – Гость от волнения пару раз обошел вокруг пня.

– Со страху и нагрянут, дабы прознать, кто здесь такой ловкий. А ты еще умудрился одного пленника упустить. Небось дернул к своим со всех ног.

– И чего теперь делать? Войско лесное собирать?

– Ты обскажи, как лиходея-то упустил.

– Так они, когда Данила дуб-великан вырастил, взаправду едва не окочурились, – снова вспомнил леший. – Точно ты говоришь – сие деревце им не по нутру пришлось.

– Данила? Вырастил? Как это? – Бабка уставилась на гостя широко распахнутыми глазами.

– Да прям как на том самом поле чудесном, о коем он мне рассказывал.

– Там из недр бил источник магии? – переспросила старушка.

– Не, мой порученец, когда с чужаком совладал, сам уподобился источнику – его так и распирало от энергии.

– И чего? – Теперь волнение передалось и кикиморе, от нетерпения она даже привстала.

– Сперва предложил ему к березе прислониться, она излишки людской магии способна принять. Данила лишь дотронулся, а деревце так откликнулось, что утроило свою крону.

– О как! Неужто мой заветный островок его за своего принял? – задумчиво проговорила она.

– Какой островок? – навострил уши леший.

Несмотря на дружеские отношения парочки, у каждого имелись секреты друг от друга, и делиться своими кикимора не собиралась. Не так давно в награду за спасение она приводила паренька на чудный островок в болоте, дабы исцелить от смертельной раны. Тогда от прикосновения к двум березкам к Даниле действительно вернулось здоровье. Видать, деревца чем-то одарили человека, поэтому отпускать исцеленного хозяйка топей не собиралась. И там паренек показал ей, на что способен мужчина «со стержнем». Кикиморе даже пришлось совершить неслыханное – клятву нерушимую дать представителю рода людского.

– Пустое, – махнула рукой старушка и постаралась уйти от скользкой темы, – ты давай дальше сказывай. Деревце он поправил, и чего?

– Порученца опосля того все едино корежило от переизбытка чужой магии. Я по простоте попросил желудь приголубить. Так желудь ростки пустил и вверх попер до высот невиданных. Великанский дуб за минуту вымахал.

– Всамделишный дуб-великан? – Старушка даже руками всплеснула. – Не врешь?

– Великан и есть. Кто еще сподобится серебряные желуди дарить?

– Тебе?

Леший замолчал. Подобной болтливости от себя он не ожидал – уж точно не собирался нынче рассказывать о сокровище. Особенно о том, что не сам стал его владельцем.

– Ежели б так… Дуб одарил богатством порученца, хотя вырастил Данила деревце по моему заданию. – В голосе старичка звучала обида.

– Да-а-а, – задумчиво промолвила хозяйка болот, – и отбирать такие подарки силой негоже.

– Про то мне известно, прелестница. Тут думать надобно, как сподручнее выманить сей дар у того, кому он и не нужен вовсе.

Из серебряного желудя при должном уходе лет за сто поднимался дуб-ведун – мощный источник силы для всех обитателей леса, главный предмет гордости любого лешего. Впрочем, дуб-великан также считался ценным приобретением и большой редкостью.

Парочка несколько минут провела в полной тишине. Даже лягушки на это время прервали нескончаемые песнопения, прочувствовав сосредоточенность хозяйки болот. Наконец старушка вышла из оцепенения:

– А скажи, мил-друг, чего для меня не пожалеешь, коли Данила одарит тебя серебряным желудем?

– Ничего не пожалею. Разве ж я когда отказывал?

– Неужто запамятовал? – Старушка сощурила глаза. – А кто ольховую рощу заболотить не позволил?

– Так надобности в том нет никакой, зачем красоту губить понапрасну?

– Твоя роща мне к западным угодьям прямой доступ перекрыла. Крюк в пять верст топать приходится.

– Ну так пешие прогулки для нас – самое полезное…

Через пять минут они перешли на повышенные тона, а еще чуть позже осыпаемый проклятиями леший вприпрыжку покидал «гостеприимную» хозяйку.

– Вот завсегда с ней так. Чуть что не по нутру – сразу обзываться. А какой я хозяин леса, ежели буду хорошие земли болоту уступать? Не для того сюда поставлен. Порядок блюсти должен, а какой тут порядок… – бурчал дедок, шагая по тверди. – Эх, жаль, не выведал, чего она удумала. Как же, одарит меня порученец… Сам готов с меня лишку стребовать при удобном случае. Ну да ладно, я его девицу от дерведя уберег? Уберег. Значит, должок один за ним числится. Теперь лишь намекнуть невзначай, чем сию повинность отработать можно. Глядишь, и все у нас сладится.

Толчок в спину свалил лешего на землю, к тому же его еще и придавило чем-то к траве. Дедок мысленно обругал кикимору и выбрался из-под тела эльфа: дама эффектно вернула подарок незадачливому кавалеру.

– А все из-за этих поганцев. Кто вас звал в мой лес?! – пробурчал он.

В это время на плечо лешего приземлилась синица. Он с досады чуть не прогнал пернатую, но остановился – та принесла на хвосте тревожную новость.

– Лося сожрала? Вместе с костями? Непорядок! И как сия тварь выглядит?

Птичка прочирикала ответ.

– Ну и страшилище! Неужели так шибко в рост идет? Вот и начались проблемы. Чую, тот самый эльф постарался. Эх-хе-хе… надо было удавить всех разом. А теперь придется волота на подмогу звать. Но сначала закончим с этим. – Леший схватил эльфа за ногу и поволок за собой.

Прошедшей ночью Бозидар так и не сомкнул глаз. Когда он привел чудовище к месту стычки Данилы с рейтарами, оказалось, что какие-то твари побывали там раньше. В итоге монстру досталось лишь несколько павших лошадей, отчего он пребывал не в лучшем настроении и постоянно косился на человека. Если бы под самое утро они случайно не наткнулись на сохатого, как знать, возможно, голод и пересилил бы запрет на поедание проводника.

С первыми лучами солнца монстр уснул, а его сопровождающий остался бодрствовать над тушей размерами в три коровы.

В голове Бозидара изредка проскальзывала мысль избавиться от страшилища, но размеры чудища, его броня и острые зубы с когтями как-то не воодушевляли на подвиги. Другая, более реальная задумка толкала бросить все и сбежать. Однако предупреждение шишколобого навевало еще больший ужас, чем вид монстра…

Если бы не мысли о мести ненавистному Даниле, шляхтич, наверное, сошел бы с ума. Вот Бозидар и рисовал в воображении картинки жестокой расправы с обидчиком. Тем его разум и утешился.

В полдень чудовище проснулось и принялось плотоядно принюхиваться к человеку, пуская слюни.

– Сейчас мы доберемся до деревеньки, и кое-кто замечательно пообедает. Иди за мной. Я покажу, где много вкусной еды. – Бозидар уверенно направился на восток. Он хорошо запомнил расположение ближайших к границе селений, до одного из них было чуть более часа ходьбы.

Однако у монстра были иные планы. Он повернул в обратную сторону и негромко зарычал.

– Нам не туда, ты же не против сытно откушать? Мы идем в деревню. Людишек там много, коровы, лошади… Чего тебе еще, твари прожорливой, не хватает?

То ли тон проводника не понравился, то ли слова, но монстр вдруг резко рванул к человеку и боднул мордой так, что тот отлетел шагов на пять.

– Да чтоб тебе сквозь землю провалиться! – шепотом произнес шляхтич. – Какого дьявола тебе от меня нужно?!

Зубастый постарался объяснить как умел. Он схватил Бозидара передней лапой и швырнул на запад.

– Все понял. Надо идти туда, – потирая ушибленное бедро, произнес шляхтич. – Знать бы еще, чего ты там забыл?

Путешествие продлилось недолго. Примерно через десять минут хода чудовище догнало проводника и массивным хвостом сделало подсечку. Когда упавший попытался выразить возмущение, рот тут же накрыл тяжелый кончик хвоста.

Бозидар едва не задохнулся, поскольку повернуть голову удалось с трудом.

«За что мне такое наказание? Угораздило же нарваться на эльфов прямо за стенами проклятого Крашена!»

Бозидару сильно не повезло. Выбравшись той ночью невредимым из города, он посчитал, что худшее позади. Однако трое шишколобых, оказавшихся сразу за стенами, устроили ему допрос с пристрастием. Нет, они не пытали, не угрожали расправой, просто спрашивали. Но так, что не ответить им шляхтич не мог. Он рассказал о провале своей миссии по захвату власти, о тысяче бойцов, которые направляются к городу, о ритуалистах, способных вызвать потустороннюю тварь, уничтожив при этом кучу народу.

Эльфы явно преследовали свои интересы, о коих Бозидару сообщать не собирались. Его отвели к отряду Густава и оставили для опознания Данилы. Потом, когда он с остатками рейтаров собрался было в Витебск, явился шишколобый и потащил с собой к пограничной заставе. Туда же прибыли и ритуалисты, вызванные от имени шляхтича.

В итоге сейчас он оказался прижатым хвостом страшилища и ничего не мог с этим поделать.

Проклиная все на свете, Бозидар услышал ржание лошади, чуть позже донесся топот и голоса. К ним кто-то приближался.

«Так вот куда он меня вел – людей почуял. И кого, интересно?»

– Давно я не видел Густава таким потрепанным. Заметил, сколько бойцов с ним было? – громогласно пробасил кто-то.

– От силы – два десятка, – ответили хрипло. Бозидар едва расслышал слова второго.

– Из двухсот бойцов?! Интересно, на кого он нарвался? Не знаю, как ты, а я доволен. Этому зазнайке давно следовало надавать по зубам.

– Не стоит радоваться чужой беде. А Густав себя еще не раз покажет. Для нас нынче важно другое…

– Мы выполним заказ, с коим сам Густав не справился? – усмехнулся обладатель сочного баса.

– Не о том говоришь. Полагаю, у его противника потери еще больше, так что у нас проблем быть не должно. Думаю, к Крашену путь свободен, и голова их боярина, считай, у нас в кармане.

– Токмо учти: мне две трети от выплат, тебе – одну. У меня волшебников семеро супротив твоих трех. И бойцов вдвое больше.

– Давай сперва эту голову добудем, а потом станем ее делить.

Подпустив людей поближе, монстр убрал хвост с головы проводника и ринулся за добычей.

«Точно! Густав говорил, что в Витебск еще две шайки наемников прибыли, но он их опередил. Что сейчас будет!»

Бозидар поднялся, выбрал дерево потолще и спрятался за ним, плотно прижавшись к шершавой коре…

Истошные крики, беспорядочная стрельба, грозное рычание, треск ломающихся деревьев – хаотичные звуки хлестко били по нервам. Шляхтич даже не пытался выглянуть из-за ствола. Наблюдать, как монстр убивает, желания не было.

– Чтоб ты сдох, уродина, чтоб ты подавился и отдал концы! А я бы смог возвратиться домой и забыть весь этот ужас! – одними губами шептал Бозидар.

Минут через десять все стихло.

Выждав еще столько же, притаившийся позволил себе выглянуть. Он взвел курки обоих пистолей и направился к месту побоища. Первые жертвы начали попадаться через полсотни шагов.

«Этим монстром можно полки́ перемалывать – десять чародеев с ним сладить не сумели! А ведь чудовище еще до конца не выросло. Каким же оно станет, когда нажрется?»

Твари рядом не наблюдалось. Она, похоже, бросилась преследовать убегающих людей, чтобы завалить как можно больше добычи и потом ее сожрать.

«А не пора ли мне сделать ноги? Пока чудовище дожует все этих, времени пройдет не один час. Удобнее момента не сыскать».

Бозидар даже сделал несколько шагов, но практически мгновенно в памяти возникла рожа эльфа и его предупреждение. Убегать сразу расхотелось.

Шляхтич упал на траву среди растерзанных трупов и моментально уснул. Две бессонные ночи, нервы и страхи сделали свое дело – сознание попросту отключилось.

Для особого отряда дружины настали самые горячие деньки. В Смоленск со всех концов республики съезжались люди, спасавшиеся от грядущего нашествия, и среди беженцев вполне могли затесаться лазутчики агрессора. Их выявлением и занимались особисты во главе со Светозаром.

Весь отряд состоял из трех сотен служивых, рассредоточившихся по главным городам Смоленщины. Велиж, Дорогобуж, Ельня, Рославль оставались под пристальным вниманием, но основные силы находились в столице. Ими как раз и руководил один из трех помощников командира сотник Творимир.

Через него проходили практически все сведения о происшествиях и подозрительных приезжих, о задержаниях и непорядках в городе. Часто приходилось выезжать к месту преступления, когда сыскные дьяки не могли разобраться самостоятельно. В общем, работа поглотила сотника настолько, что на некоторое время он позабыл про Данилу.

Творимира в последнее время удача обходила стороной. Сразу после возвращения из Троицкого особист почувствовал холодность со стороны руководства. Ежели раньше он считался чуть ли не вторым человеком в отряде, то сейчас Светозар перестал с ним советоваться и приглашать в кабинет на важные встречи. Да и в Смоленске его оставили только потому, что здесь было относительно тихо. Лазутчиков старались вылавливать на подступах к столице.

Такое положение дел явно не устраивало сотника. Ему требовался прорыв: успешное дело, о котором бы сразу стало известно начальству. Но пока громких происшествий не случалось – сплошная рутина, которая навевала тоску.

Впрочем, вчерашний вечер немного порадовал: к ним в руки попал лазутчик Карла Семнадцатого. Допрашивать шпиона сразу не стали, а заперли в тесной комнатенке, где ни лечь, ни сесть. Ни воды, ни еды ему не давали, на допрос доставили на следующий день через пару часов после полудня.

Особист для разговора пригласил сыскного дьяка, принимавшего участие в задержании, и толмача, хотя надобности в последнем не было. Схваченный прекрасно говорил по-русски, выдавая себя за купца Московии.

– Прошу прощения, уважаемый Кочебор. Дел нынче много, а народу для их разбору, считай, нет, вот и приходится ждать. Даже иноземным гостям. Надеюсь, жалоб на содержание нет? – нейтрально начал разговор Творимир.

Задержанный по документам являлся Кочебором Луровым, торговал иглами да булавками. Он имел славянскую внешность, говорил без акцента.

– Все было хорошо, господин…

– …сотник, – подсказал Творимир и продолжил общение: – Сейчас задам тебе несколько вопросов. Ежели все сладится, сразу отсюда и пойдешь восвояси.

– Почему бы и не ответить?

– Присаживайся. – Творимир указал на лавку за массивным столом, сам присел на табурет.

Сыскной дьяк с карандашом и чистыми листами бумаги пристроился на другом конце стола вести запись допроса. Толмач стоял, прислонившись к стене, и ждал указаний сотника.

– Мне доложили, ты в Смоленск прибыл по торговым делам? – приступил к допросу особист.

Задержанный посмотрел на лавку, на писаря, затем присел.

– Твои люди ошиблись. Я здесь по заданию короля Швеции, – спокойно сообщил Кочебор.

После столь неожиданного признания сотник сразу понял, что ничего из этого типа не вытащит. Намеченная игра по разоблачению лазутчика потеряла смысл, инициатива автоматически переходила к пленнику. Тогда особист постарался изменить расклад в беседе:

– Всем свойственно ошибаться, и мы не будем никого осуждать. Тем более что оплошность не привела к непоправимым последствиям. Раз уж ты столь откровенен, может, и о задании расскажешь? Без принуждения.

– Почему бы и нет? Раз выполнить не сумел, задание отменяется. Замену мне все равно прислать не успеют, да и смысла в том нет. Думаю, через неделю король сам будет в Смоленске.

Толмачу указали глазами на дверь, и тот покинул допросную.

– Что ж, я тебя внимательно слушаю, – произнес особист после того, как закрылась дверь за подчиненным. Он решил не реагировать на слова о скором появлении короля в Смоленске.

– Задание было найти Данилу-купца, которого вроде не так давно вече в бояре продвинуло, и переговорить с ним.

Подобного ответа Творимир ожидал менее всего. Что угодно, но только не это. Сотнику опять напомнили о строптивом подчиненном. Какой-то безродный мальчишка – и о нем знает король Швеции! Пацан, сопляк, выскочка! Да откуда этот купчишка только взялся на его голову? На несколько секунд в допросной повисла напряженная пауза.

– И с чего вдруг ему такая честь? – Жестом особист остановил запись допроса.

Задержанный слегка задумался, после чего так же охотно начал отвечать:

– По нашим данным, парню нет еще и двадцати, а он уже сам пробился в бояре. Наш король тоже молод и многого достиг. Он считает, что таких людей надо беречь. Обидно будет, ежели Данилу скосит шальная пуля.

– Надо же, какая забота! Так зачем он все-таки понадобился королю? У вас в купцах недостача? – Творимир изобразил на лице усмешку.

– Про то мне неведомо. Велено было пригласить парня ко двору его величества.

Сотник аж зубами заскрипел от негодования, однако быстро взял себя в руки:

– Жаль, молодой человек нынче не в Смоленске. Ей-богу, устроил бы вам встречу.

– Так, может, он в Троицком?

Творимир снова выругался про себя, понимая, что шведы слишком хорошо осведомлены о делах республики, но больше всего раздражало их пристальное внимание именно к Даниле.

– Не знаю, что там будет в грядущем, но пока вопросы задаю я. Кроме встречи с Данилой, что еще входит в круг задач?

Дьяк по знаку сотника снова начал записывать.

– Остальное – мелочи. Осмотреть подходы к городу, изучить обстановку внутри, послушать, чем народ дышит…

– С другими агентами встреч не намечено? – жестко спросил Творимир.

– Нет.

– Уверен, что ты мне сейчас нагло врешь. Думаешь, я тебя не раскусил? Твоя задача – навести тень на плетень, чтобы мы отвлеклись на присмотр за парнишкой и проворонили нечто более важное. Что именно, я постараюсь выяснить. Сейчас мне некогда, поэтому с тобой будут говорить другие специалисты. Тут уж ничего не поделаешь, – особист развел руками. – Нужны гарантии твоей искренности.

– Все, что я знал, рассказал. Вряд ли они узнают что-то новое.

– То есть некоторые сомнения все-таки имеются? Уже хорошо. Мы постараемся вытянуть из тебя даже то, чего сам не знаешь.

Творимир дал знак, и пленного увели. В допросной он остался один.

«Лучше бы этот лазутчик мне сказал, куда Прохор подевался, после кабака «Потьма» он нигде больше не появлялся. Передали, что со степняком о чем-то договаривался. Знал бы заранее, послал бы за людьми Салеха соглядатая. Неужели сбежал? Вроде не должен был – кишка тонка».

Особист поднялся и подошел к краю стола, где остались допросные листы. Он пробежался глазами по записям.

– А ведь складно получается! Шведы пытаются завербовать Данилу. Кто может поручиться, что это их первая попытка? – произнес вслух Творимир. – И тогда успехи никому не ведомого паренька получат совсем иное объяснение.

Стук отвлек внимание задумавшегося.

– Кто там еще? – пробурчал он.

В допросную вошел секретарь:

– Из городской тюрьмы передали, что задержали какую-то девицу. Согласно доносу, она стреляла в дерведя неподалеку от Усвятья. Просят приехать взглянуть на нее.

– В дерведя? Откуда у нас такие перевертыши?

– В послании о том не сказано, господин сотник.

– И что тут странного? Я бы тоже палил из всех стволов, ежели бы дерведь на меня попер.

– Девица утверждает, что она крестьянка из захудалого хутора.

– Хм… А вот это уже интересно.