Странствующий волшебник оказался на голову ниже Еремеева. Он носил тканевую маску, оставлявшую открытым лишь рот, но даже эта малость снимала все вопросы о причине скрытности чародея. Немногие видимые участки кожи представляли сплошные волдыри и язвы, поэтому маг часто прикрывал рот рукой. Свое увечье он объяснил чрезмерным увлечением алхимией и неосторожностью при проведении опытов.

– Я подвизался к одному гному-отшельнику в услужение. Лет двадцать той службе отдал, и вдруг приключилась беда – ненароком спалил его мастерскую. И тогда я порешил поскорее сделать ноги, пока мне их не повыдергивали. Так торопился покинуть пещеру, что вовремя целителю не показался, теперь вот маюсь, еще полгода придется ходить в таком виде.

Еремеев ни разу не слышал об отшельниках-чужаках, однако стоявший за спиной чародея Ларион кивком подтвердил, что они существуют.

Несмотря на спешку, с которой Александр собирался в поход на неведомое чудище, он нашел время переговорить с прибывшим в город волшебником. Сейчас нужно было использовать любые ресурсы, способные одолеть монстра. Лишний маг при таком раскладе мог помочь, но следовало выяснить, что он умеет.

– Давно ты сбежал от гнома? – спросил Еремеев. Жучка в странствующем волшебнике учуяла подозрительный запах.

– Недели не прошло, – ответил чародей.

«Если он двадцать лет жил в пещере гнома, то за неделю дух чужака мог и не выветриться, – рассуждал Александр, проводя собеседование. – Только не верю, что гномы кому-то свой опыт станут передавать. Впрочем, я о них вообще знаю слишком мало. Надо хотя бы Лариона расспросить, он разумник, читает много. Вон, даже сейчас с книжкой в руках стоит».

– И многому ты научился у отшельника, Радей? – поинтересовался Еремеев, назвав собеседника по имени.

– Что сумел выведать да подглядеть, то и освоил. Чужак же меня токмо и взял снадобья ему готовить разные да убираться в пещере. Но я по молодости шибко любопытный был, вот и высматривал, чего тот творит.

– А почему именно тебя?

– Дык меня Господь ростом обделил, видать, потому я и приглянулся – не выше хозяина был.

Непросто разговаривать с человеком, чьих глаз не видно, – у Радея прорези в маске были прикрыты темной сетчатой тканью.

– Допустим. А какой резон мне тебя на службу брать, можешь сказать?

Собеседование проводили в здании управы, которое до сих пор так и не обжили. Пока заняли только четыре комнаты на первом этаже, и в одной из них за большим, заваленным бумагами и письменными принадлежностями столом в кресле сидел Александр. Его собеседник занял стул напротив, а Ларион стоял возле стены рядом с входной дверью.

Радей, прежде чем ответить, оглянулся на стоявшего сзади, как бы оценивая, можно ли при нем говорить:

– Есть вещи, которые доступны токмо мне. К примеру, оставаться ночью невидимым для зверюг. Сразу предупреждаю: научить этому никого не смогу, отшельник не объяснил, как со мной сие сделал.

– Сделал с тобой? – удивился боярин. – Неужели чужаки делятся с людьми своими тайнами?

– Про остальных не знаю, но мой постоянно готовил разные новые снадобья и заклятия, которые ему надо было на ком-то опробовать. Он редко что-то записывал, поскольку опыты удавались нечасто. Однажды напоил какой-то очередной гадостью, меня стало выворачивать наизнанку. Недолго думая гном вышвырнул меня из пещеры на ночь глядя. А утром, увидев меня живым, страшно удивился и пристал с расспросами, почему меня зверюги не сожрали.

– Забавный отшельник… При случае обязательно к нему загляну.

– Не стоит. – Радей покачал головой. – Нашего брата он не жалует, своих соплеменников тоже на дух не переносит. У него раньше никто более двух лет не служил, а меня при себе он так долго держал лишь потому, что все хотел разобраться, как сотворил невидимость против зверюг.

– А ты невидим для всех зверюг? Даже для такого… – Еремеев, как смог, описал чудище, которое наблюдал глазами Жучки. Для наглядности он даже взял лист бумаги и начертал контуры зубастой твари. – Она еще очень быстро растет, когда много жрет.

– Стагаз?! – поразился изувеченный волшебник. Он двумя руками почесал за ушами.

– Ты знаешь имя этой зверюги?

Александр вспомнил, что именно это слово произнес эльф, когда тварь появилась на плацу заставы. Еремеев снова устремил взгляд на Лариона, однако на этот раз тот лишь пожал плечами.

– Я думал, что чудище, которое гном нарисовал на клочке бумаги, – плод его воспаленного разума. Немудрено умом тронуться, ежели полвека прожить в стылой пещере, – начал объяснять Радей. – А где ты ее приметил?

– В лесу, – уклончиво ответил слегка озадаченный Александр. Ему показалось, что волшебник воочию видел это чудовище или знал о нем гораздо больше, чем говорил.

– В нашем?

– Я в других не бывал.

Радей снова задумался, что-то припоминая.

– Гном как-то обмолвился, что ежели кто вдруг решится такую зверюгу в наш мир затащить, придется много народу зараз положить.

– Скорее всего, так и было. – Еремеев не спешил раскрывать подробности. – А способ одолеть ее существует?

– Чужак тогда сказал, что тварь действительно набирается сил, пожирая чужую плоть. Особенно любит магов, от них прибыток максимальный. Стагаз быстро растет, накапливает энергию и покрывается броней. А ежели на крыло станет, тогда на него и вовсе не будет управы. Разве только эльфам под силу упокоить чудовище.

«Так монстр еще и летать может? Дракон, что ли? Вот напасть! – мысленно ужаснулся Александр. – А вдруг он еще и огнем плеваться умеет?»

– Эльфам?

– Так говорил отшельник. – Волшебник снова почесал за ушами.

– Так вот почему шишколобые притащили сюда именно эту тварь, – вполголоса произнес Еремеев. – Никто, кроме них, не способен с этим чудовищем справиться.

– Это сделали эльфы? А отколь им тут взяться? – не удержался от вопроса Радей.

– Сами пытаемся выяснить.

– Принесла же их нелегкая! Мой гном, когда их упоминал, аж слюной брызгал от гнева.

– Леший с ними, у нас беда пострашнее будет – прожорливая зубасто-когтистая тварь со зверским аппетитом и пристрастием к магическим блюдам. Жрет много, растет быстро, когда повзрослеет чуток, покрывается броней, а потом отращивает крылья. Что еще?

– Да вроде ничего. Я рассказал все, что смог тогда выведать. Кабы предвидеть, что эта зверюга к нам явится, я бы обязательно гнома расспросил, а так лишь любопытство свое потешил, когда картинку увидел.

– Плохо, что ты не знаешь, как от этой твари избавиться. – Еремеев тяжело вздохнул. – Чует мое сердце, магией ее не взять, пулей или ядром – тем более.

– Про то ничего не могу сказать, однако имеется способ подпортить любую броню. Алхимия – наука полезная. И там, где магия пасует, она способна помочь.

– Это как? – заинтересовался Еремеев.

– Снадобье могу сделать, которое способно в броне дыры прожечь.

«Сейчас назовет формулу серной кислоты. – подумал Александр. – Или царской водки, которая даже золото растворяет».

– Что для этого надобно?

– Сходить на рынок и прикупить кое-чего.

– Хорошо, у тебя полчаса времени. Справишься – пойдешь с нами. А по результатам похода я уже решу, зачислять тебя в дружину или нет.

– А плата для магов у тебя достойная? – спросил Радей.

– Два золотых в день плюс доля с трофеев. Ежели твое снадобье монстра одолеет, еще пятьдесят получишь сверх того.

Волшебник снова застыл. Ответ дал почти через минуту:

– Пятьдесят монет золотом – хорошие деньги. Договорились, боярин.

– Разумник, алхимик, невидим для зверюг и на редкость хорошо осведомлен о невиданной твари, – задумчиво произнес Еремеев, когда дверь за Радеем закрылась. – Что можешь сказать о нем, Ларион?

– Надеюсь, все это хотя бы правда, – ответил тот. – Как сам понимаешь, его правдивость я прощупать не смог.

Еремеев, припомнив о своей особенности просчитывать действия других людей, попытался с ее помощью проанализировать состоявшийся разговор. Он ощущал некую фальшь в словах изувеченного чародея, только не мог сделать окончательных выводов. Наверное, в новом мире эта аналитика давала сбой.

– Стоит ли брать этого красавца с собой – вот что меня сейчас мучает, – наконец произнес Александр. – Скажи, какой резон так называемому странствующему магу идти на работу к боярину? Да еще ежели впереди маячит опасность попасть на зуб кровожадному чудищу.

– Полагаю, резон вступить в боярскую дружину у него весомый. Ежели гном затаил злобу и попытается заставить волшебника вернуться к себе отрабатывать провинность, то служба, да еще в военное время, убережет от преследования. А насчет опасности – так монстр его, глядишь, и не заметит. Опять же, полсотни золотых – также весомый довод. Или я не прав?

– Допустим, – согласился Еремеев. – Но откуда ему известно о стагазе? Подумаешь, увидел странную картинку. Рискнул спросить, получил ответ и еще в деталях его запомнил. Думаю, гном просто послал бы любопытного куда подальше, а не стал бы рассказывать да объяснять.

– Кто их, отшельников, знает? – Ларион пожал плечами. – Вдруг они от одиночества болтливее и добрее становятся?

– Ага, особенно те, кто вышвыривает слугу ночью на съедение ночных тварей. Сам-то в это веришь?

«Впрочем, предлагавший мне работу гном лучился приветливостью и страдал словоблудием, – размышлял Александр, – но тому явно было что-то от меня нужно».

– Присмотр за этим типом установить надо, причем круглосуточно, однако воспользоваться его умениями будет нелишним, – чуть подумав, ответил разумник.

– Ладно, пусть идет с нами. – Еремеев склонялся к такому же решению. – Попрошу Жучку за ним присмотреть, да и сам буду настороже.

Боярина пытались уговорить не бросаться в очередной раз навстречу опасности. Дескать, он и так много для города сделал, теперь пора поработать его подчиненным. Александр поначалу едва не согласился, вспомнив одно из правил хорошего руководителя – не делать самому чужую работу, даже если уверен, что сделаешь лучше. Очень ему хотелось забыть обо всем да отдохнуть пару дней, отдав себя в плен одеялу и подушке… Только вот за эти пару дней монстр станет непобедимым.

Чудовище рано или поздно все равно придет за ним. И чем дольше он будет отлынивать, тем больше окрепнет враг. В итоге Еремеев все-таки преодолел малодушие и твердо решил направиться к зубастику. «Зато потом отдохну на всю катушку!» – тешил он себя радужными мыслями.

– Может, взять народу побольше? – предложил Ларион после небольшой паузы. – Втроем, боюсь, не справимся.

– Тут как раз не числом, а умением.

– А оно у нас есть?

– То-то и оно, что пока мы не столкнемся с этой тварью, не узнаем.

– А если, увидев монстра, мы поймем, что умения-то и нет, что тогда? – не унимался разумник.

– Не надо о грустном. Либо оно имеется, либо понимать будет некому, – «оптимистично» произнес Александр.

– Так, может, хотя бы Гаврилу с собой прихватить? Он маг воздуха, способен дерево с корнем вырвать и в зверюгу запустить.

– Ну да, а за ним обязательно Борич последует, да и Салех вон намекал, что в неоплатном долгу передо мной и не простит, ежели не возьму его на рисковое дело. Так мы за собой полгорода потянем. А чудищу только того и надо – сожрет и спасибо не скажет. Нет, минимум народу: ты, я, этот новенький и Жучка.

– Главное – лук не забудь прихватить. – Ларион подошел к столу и присел, положив перед командиром книжку.

– Какой лук?

– Тот, что с собой привез. Я тут много интересного про оружие эльфов в книгах Тадеуша вычитал. – Разумник перевернул несколько страниц. – Смотри.

– Хм, тут еще и картинки, надо же! А буквы – жуть какая-то, словно забор из перекошенных кольев, – поделился впечатлениями Александр.

Нарисованный лук действительно походил на трофей Еремеева. Рядом были изображены и несколько типов стрел, под каждой имелась подпись.

– Этот лук действительно бьет без промаха, но только в руках того, кто способен напитать его магией. – Ларион немного уточнил первоначальный перевод.

– Потому-то они и смогли так легко поразить Прохора и Салеха, помнишь, там триста шагов было.

– Многое зависит еще и от стрелы – одной можно зверя завалить, другой – воина в доспехах, а третьей даже магическая защита нипочем.

– Ты все это успел прочитать?! Ни разу не видел, чтобы языки так быстро осваивали!

– Я же разумник, и не самого низкого уровня, – слегка обиделся Ларион.

– И ты считаешь, что я смогу метко выстрелить из их оружия?

– Надо хотя бы попробовать.

«А почему бы и нет? Пару раз тетиву натягивал, даже в мишень попал с двадцати шагов. И если я не смогу напитать лук магией, то кто еще сумеет это сделать?»

– Уговорил, в пути обязательно попробую. Только цель нужно выбрать покрупнее.

– Тренировочных стрел у нас нет, а имеющиеся лучше всего подходят для преодоления магической защиты. Из двух близко стоящих целей каждая обязательно выберет того, кто защищен амулетом или собственным магическим щитом.

Две стрелы попали к Лариону еще в Троицком после убийства Прохора и ранения Салеха, еще пять таких же достались Александру в качестве трофея.

– Погоди, а разве у Салеха был защитный амулет? Надо узнать.

– Уже спрашивал. Он не волшебник и на тот момент ни одной магической вещицы при себе не имел.

– Тогда почему стрела выбрала его, а не меня?

– Я тоже не смог этого объяснить, командир.

Зарине было очень обидно снова угодить в тюрьму Смоленска. Правда, стражники обещали быстро разобраться и отпустить. К ее документам претензий не было, да и какие документы может иметь простая крестьянка? Бумага с указанием имени, места рождения и имен отца с матерью. А навет на нее Зарина объяснила своим отказом в ответ на приставания молодца. Видимо, разобидевшись, тот и составил кляузу.

Зарину арестовали в харчевне «Жирный налим», в той самой комнате, где всего несколько дней назад она разговаривала с Данилой. Точнее, тогда говорила она, а он мог только слушать.

Поначалу ее поместили в общую камеру с тремя каменными стенами и одной решетчатой, где находились десятки приезжих. Кого-то задержали на въезде, кто-то показался подозрительным, проезжая по улицам Смоленска…

Постепенно люди покидали помещение, правда, неизвестно, куда их отправляли дальше. Не вызывали только ее, продержав почти два часа.

Затем все-таки пришли и за ней. Однако повели не в ту сторону, куда уводили остальных.

– Куда вы меня тащите? Я порядочная девушка, мой тятя заболел, меня нельзя сажать в тюрьму… – Зарина решила «включить дурочку», пытаясь заболтать конвоиров, однако те ничего не отвечали.

Когда она попыталась закатить истерику, ее аккуратно подхватили под руки и все так же молча продолжили путь. В результате пленница оказалась в другой, более уютной камере, из которой уже нельзя было наблюдать за происходящим снаружи.

«Да что же это такое? – мысленно возмущалась Зарина. – Из-за какого-то дуралея, возомнившего, что все девки должны им восхищаться, я провалила важное задание? И, самое обидное, поместили меня всего в двух шагах от свободы. Точно помню, эти камеры практически у выхода из тюрьмы. Наверное, их специально держат для состоятельных преступников. Вон даже на лежанке матрац имеется и отхожее место оборудовано».

Когда Зарина вместе с Данилой совершала побег из этой тюрьмы, они открыли все камеры. Более удобные, в одной из которых сейчас оказалась пленница, тогда были пустыми. Самое главное, Зарина запомнила, что дальше никаких барьеров, перегораживающих коридор, не было.

«Зачем меня сюда привели, почему никто не желает разговаривать? Неужели узнали? Кто? Вроде бы никто из знакомых не заходил, в лицо не заглядывал».

Она немного растерялась. Выступая в непривычной роли, она не знала, как нужно правильно себя вести. Раньше ей приходилось изображать боярских дочек, купчих, но никак не крестьянок.

«Дочь бедного хуторянина вряд ли станет звать стряпчего для выяснения обвинений. Максимум, на что она способна, – это рыдать от страха. Но какой в этом смысл, ежели никто не слышит? Оно, конечно, можно и дальше выдавать себя за глупышку, но тех вряд ли селят в подобные «палаты». Надо подождать, пока принесут поесть, а потом позвать кого-нибудь из особого отдела. Хотя бы и Творимира. Уж он-то меня узнает, ну а дальше придется сочинять сказки о том, что я снова забыла в Смоленске».

Ужин ей принесли, когда совсем стемнело. Вошел высокий молодой человек, которому пришлось сильно склонить голову, чтобы не удариться головой о дверной косяк. Похоже, для пленницы сделали исключение, парень был один. Мало того, он даже дверь за собой закрывать не стал.

– Добрый вечер, красавица. Как устроилась на новом месте? – Мужчина ногой подвинул табуретку и поставил на нее миску с кашей и ломтем хлеба. – Не изволишь ли откушать?

– Благодарствую, добрый человек. А почему меня не отпустили, я же ни в чем не виноватая.

– Скорее всего, так оно и есть, – не стал возражать незнакомец, – но про то не я решаю, а очень важный человек. Он будет лишь завтра поутру. А чтобы тебе удобнее было ночь коротать, решили сюда перевести.

Вошедший отыскал глазами вторую табуретку и, поставив ее напротив девушки, сел.

– Ты меня обманываешь. Так и скажи, что просто я приглянулась, вот и решил воспользоваться горем бедной девушки. Тятенька часто говорил – все вы одним миром мазаны. Стоит увидеть беззащитную, и вы тут как тут.

– Ты, девка, зря не дури, – насупился молодой человек. – У нас в тюрьме непотребств теперь не случается. Принесли еду, и ешь молча. Завтра прибудет старшой, он и разберется.

Зарина сидела на лежанке, изображая испуганную крестьянку, однако приступать к ужину не торопилась. Посыльный ждал.

– Ты сейчас поешь или дождешься, пока каша совсем остынет? – спросил он.

Уставившись на тарелку, Зарина думала:

«Провести ночь здесь – беда небольшая, но мне с рассветом надо в путь отправляться. И почему-то сомневаюсь, что завтра меня отпустят. Значит, в Крашен попаду не скоро. Придется действовать по-иному».

– Твоего старшого, случаем, не Громобоем зовут? – Зарина назвала имя начальника городской стражи.

Перед отправлением она от Черкасского узнала некоторые новости Смоленска. Тюрьма после гибели прежнего начальника попала в ведение городской стражи, там полностью сменили персонал и ужесточили порядки.

– Громобой – глава стражи, а я по другому ведомству.

– Тогда ты должен знать Творимира.

– Я-то знаю, но тебе про него ведать не положено. Видать, в том доносе правду про тебя писали – шпионка.

– Не угадал, служивый, но о том я могу рассказать либо Громобою, либо Творимиру.

– Это еще почему?

– Они меня знают, а ты нет. Я и так тебе лишку сболтнула, так что, будь любезен, доложи командиру, что одна знакомая хочет с ним переговорить.

Резко изменившиеся тон и манера разговора не могли не удивить мужчину. Пленница моментально преобразилась, приосанилась, даже взгляд стал другим – строгим и властным. От крестьянки на ней осталась только одежда.

– Творимир – человек занятой, могу и не сыскать его быстро.

– Ты уж постарайся. Иначе он будет очень недоволен твоей нерасторопностью.

– Хорошо, уважаемая. Пойду гляну, чего можно для тебя сделать.

– Токмо, будь любезен, поторопись.

Он поднялся и направился к выходу, а вот дальше случилось нечто неожиданное: молодой человек неуклюже споткнулся и смачно врезался лбом о дверной косяк. Удар получился настолько мощным, что мужчина рухнул на пол, словно подкошенный. Он схватился за голову, Зарина увидела кровь.

– Эй, ты как?

– Помоги, – попросил пострадавший. – Он вытащил из кармана платок и протянул ей. – Смочи в воде.

Она выполнила просьбу и приложила платок к голове, но, похоже, кровотечение только усиливалось.

– Позови кого-нибудь, быстрее. Старая рана открылась, подохнуть могу. – Парень застонал.

Пленница выскочила из камеры.

– Эй, кто-нибудь! – прокричала она. – Помогите!

Девушка побежала к выходу, ожидая увидеть там стражников. Однако даже у дверей никого не нашла.

– Люди! Да есть тут кто-нибудь?!

Голос разлетелся по тюремному двору. И снова никто не собирался откликаться.

Несколько фонарей слабо освещали тюремный двор. Девушка осмотрела местность, она помнила про рану пострадавшего и очень хотела поскорее найти помощь. Внимание привлекла будка стражника.

«Там должен хоть кто-то быть», – подумала она и побежала.

Зарина успела добраться до середины тюремной площади, когда раздались крики:

– Ты куда?! Стоять!

«Ну наконец-то!» – облегченно вздохнула она, остановившись, и тут же резкий удар по голове лишил ее сознания.

Очнулась Зарина в сыром тесном помещении с цепями на руках. Голова раскалывалась от боли, зуб на зуб не попадал от холода, но самое страшное – ее начали терзать страшные догадки.

«В цепи токмо убийц заковывают. Он что, умер? От столкновения с дверным косяком? Но так ведь не бывает! И они теперь думают, что я…»