Юг Журавии, Гнилой овраг

Стоило Якошу испариться, как овраг снова превратился в гнилое место. Но сейчас было абсолютно не до вони, больше всего тревожила душу клятва уничтожить неизвестного человека, вытащившего меня из лап монстров. Нарушить ее означало прямиком отправиться в нижний мир, причем в самую мрачную его часть – бездну, где обитали черные духи и демоны тьмы. Отец Лирток в проповедях частенько описывал муки грешников, за свои деяния лишенных божьей благодати. И совсем не хотелось проверять его слова на себе.

Щапрун и Гринкус (без посторонних я называл их по старинке) очухались только через четверть часа.

– Сарин, что тут было? Какие-то чудища, всполохи, гром среди ясного неба. Опять демоны, чтоб им друг дружку сожрать?

– Они самые.

– А куда Якош подевался?

– Он оказался не тем, за кого себя выдавал. Вон посмотри, лошадку сгубил.

Видимо, любая тварь из нижнего мира без жертвы уходить не желала. Хурунг прихватил лысого старичка, Гругарх – Хурунга, а «помощник кузнеца» – кобылку. Последнюю мне было жаль.

– Демона ему в дышло! А с виду – пацан пацаном. Что в мире делается? Путешествовать с тобой стало еще опаснее, чем когда мы в башке сидели. Правду я говорю, Гринк?

– Не смей так ко мне обращаться, вор!

– Где ты видишь вора? Медальон, документы, одежда. Перед тобой баронет благородных дворянских кровей.

– Только дух в нем обычного смерда.

– Ты и Сарина сперва считал смердом, а теперь? Глянь на парня. Князь! Получше многих родовитых будет. Может, и мои предки не из простых? Хотя мне глубоко начхать, какая у меня кровь. Если силен духом – достоин уважения. А нет – будь ты хоть королем…

– В твоих словах есть правда, вор. Дух сильнее крови, – согласился граф.

– Господа, пока вы не нашли новую тему для спора, предлагаю отправиться в путь.

– Если сейчас залезу на лошадь, меня на нее, сердешную, и стошнит, – пожаловался Щапрун.

– А говоришь – дух у тебя сильный. Что ж тогда с собственным желудком справиться не можешь?

– Со своим бы справился, а вот с баронетским непросто. Разнежил его Жоран, а страдать приходится мне.

– Хватит ныть, вор! – Мечник с легкостью вскочил на лошадь. – Мы и так много времени потеряли.

Щапрун взгромоздился на скакуна только со второй попытки.

Очень хотелось узнать, что там с гвардейцами, но после недолгого совещания решили, что возвращаться не стоит. Похоже, нас специально загнали в овраг, и те, кто это сделал, знали о дороге демона, иначе бы помчались следом. А если не помчались, то моя небольшая свита могла и не пострадать. Какой смысл вархаямцам терять людей и время в тылу врага, где в каждую минуту можно нарваться на противника?

Рощад наверняка обнаружил магию потустороннего мира, и мои тоже не пошли по оврагу. Что ж, оно и к лучшему – небольшой группой переходить линию фронта легче.

– Граф, как вы думаете, демон мог обратиться к вархаямцам?

– Эта тварь любого человека готова использовать в своих коварных целях.

Гринкус после того, как Гругарх использовал его новое тело, еще больше возненавидел обитателей нижнего мира, а потому ответил резко. И мечник, и вор чувствовали себя неважно, наших скакунов также слегка пошатывало из стороны в сторону, так что ехали не торопясь. Край оврага показался, когда солнце уже собиралось спрятаться за горизонт. Смрад гнилого мяса к этому времени практически не ощущался.

– Князь, а как насчет перекусить? – поинтересовался Щапрун.

– Давайте сначала отъедем от оврага подальше, – предложил я.

– Если нам это позволят, – напряженно произнес Гринкус. – Вон впереди пять воинов. Опять придется объяснять, что я не Молотобоец.

Он накинул на голову капюшон. Щапрун, видимо из солидарности, последовал его примеру.

«Может, это наши овраг объехали?» – с надеждой подумал я и выдвинулся вперед.

Когда до живой преграды осталось пять саженей, появился шестой человек, сразу развеявший призрачные надежды.

Граф де Плинсаг, а это был он, заговорил первым:

– Сарин Дюзан, мои лучники держат всех под прицелом, поэтому предлагаю подумать, прежде чем что-то предпринимать, – громко сказал он.

А ведь доспехи на солдатах заргинские. Неужели тот самый полк, о котором рассказывал граф Ироштан?

– На каком основании вы смеете нас задерживать?

Когда меня просят думать, я так и поступаю, а потому не стал козырять недавно обретенным титулом. У вельможи наверняка было время, чтобы подготовиться к этой встрече. Сейчас он действовал не во главе разбойников, а вместе с бойцами, бывшими некогда моими соратниками. Причем граф, одетый в дорожный костюм, не имел знаков различий, значит, не мог командовать воинами. Если не давать им повода, стрелять не должны.

Мы остановились в десяти шагах от вельможи.

– Всем известно, что сержант Сарин Дюзан геройски погиб при выполнении особого задания во время войны с султанатом. И вдруг он живым и невредимым объявляется в Журавии. Получается, курьер второго легиона не герой, а дезертир? Бросил оружие, сменил одежду и покинул поле боя?

Так вот на чем он решил сыграть? Ну да, согласно уставу дезертиров ловят и доставляют в расположение части. Потом короткий суд и жестокое наказание. Если сейчас расскажу о своем княжестве, обвинят в подлоге. Плинсаг наверняка заявит, что и документы у меня поддельные, и медальон фальшивый.

– Умерьте свой пыл, граф, – спокойно ответил ему, соскочив с лошади. – Особенно если вы не все знаете.

– Я не знаю?! – воскликнул он.

– Гражданским и не положено. – Напоминание о моем курьерстве натолкнуло на дельную мысль. – Сержант, ты тут старший?

– Я.

– Предлагаю отойти в сторонку на пару слов.

– Старший по должности здесь я. Воинское звание – майор! – возмутился вельможа.

– В состав полка вы не входите, формы на вас нет, так что давать распоряжения не имеете права. Тем более если не посвящены в истинные замыслы командования.

Действовал скорее по наитию. Вряд ли граф сумел меня преследовать в Глирзане, если бы отправился в Журавию вместе с Федизом де Борелом.

– Сержант Сарин, да как ты смеешь?

– Во-первых, давно уже не сержант. А во-вторых, прекратите вмешиваться в ход воинской операции, за срыв которой ответственность придется нести не вам лично, а этим солдатам.

Пока Плинсаг не пришел в себя от моей наглости, мы с бойцом отошли в сторону. Я активировал пряжку курьерского пояса. Перед нами прямо в воздухе проявилось изображение головы в шлеме с небольшими крылышками. Повторное прикосновение погасило иллюзию. Курьерский знак обязывал военных оказывать мне любое содействие, поэтому сержант сразу спросил:

– Чем могу помочь?

– Задание лично от герцога. Мне необходимо перебраться через линию фронта для доставки важного послания. Времени в обрез, поэтому и раскрываю свою миссию. Граф помешать не должен. Делай с ним что хочешь. Понял? – шепотом разъяснил я ситуацию.

– Так точно. А вы действительно Сарин?

– Да, но об этом никто знать не должен. Своей разговорчивостью вельможа уже нанес немало вреда. И своим скажи, чтобы не болтали лишнего.

– Будет сделано.

– Эй, там! Что за бормотание?! Сержант, ты кому больше веришь – мне или какому-то оборванцу?

– Граф, или вы нездоровы, или у вас что-то со зрением. – Я незаметно подмигнул сержанту. – И я, и баронет де Жоран, который путешествует со мной, такие же дворяне, как и вы.

Попросил Щапруна подъехать ближе и снять капюшон.

– Баронет? Ты живой? – не сдержался вельможа.

– Нет, он тоже считается погибшим, как и его телохранитель.

Подъехал и Гринкус. Когда Плинсаг увидел Молотобойца, чуть не упал.

– Пашар?

– Меня зовут Гринк, – мрачно произнес мечник.

– Сержант, эти люди – разбойники! Их следует задержать!

– Не имею права, господин.

– Ты осмеливаешься мне прекословить?

– Солдат всегда должен действовать строго по уставу, а во время войны – особенно, – поддержал я слегка оробевшего бойца.

– Так точно! – кивнул сержант.

– По уставу ты должен выполнять приказ своего непосредственного командира. Правильно? – Мне снова удалось опередить графа.

– Так точно! – повторил он.

– Какой приказ был отдан офицером?

– Сопроводить гражданского в ставку герцога.

– Выполняйте, сержант! – скомандовал я.

– Прошу следовать за мной. – Воин обратился к ошалевшему вельможе.

– Да ты у меня…

Плинсаг выхватил меч, но Гринкус, не слезая с лошади, быстро обезоружил графа, а Щапрун, спешившись, мигом его связал.

– Баронет, ты еще передо мной на коленях будешь ползать, моля о пощаде!

– Точно, больной. – Вор участливо посмотрел на связанного. – Его к лекарю надо. Яд паука шихры в первые часы после укуса вызывает сильнейшую агрессию. Без целителя через трое суток человек сходит с ума.

Плинсаг то ли испугался, то ли задумался, но угрожать перестал. Он со злостью во взгляде провожал наш отъезд, а вдогонку крикнул:

– Ты снова меня обыграл, Сарин. Но скоро я положу этому конец!

– В следующий раз его нужно просто прибить, – посоветовал Щапрун, когда мы отъехали достаточно далеко.

– Боишься, что граф потребует вернуть украденные тобой вещи? – усмехнулся мечник.

– Он сам виноват. Нечего было приставать к мирным путникам, да еще с угрозами.

– А что за паук такой шихра? – спросил я. – Их тут много водится?

– Буквально кишмя кишат, – заулыбался толстяк. – Но кусать предпочитают только доверчивых дворян.

– Погоди, так ты все выдумал?

– Но ты же первый объявил, что он болен. Пришлось срочно изобретать, чем именно, а тут на глаза попался амулет в виде паука. Гринк, видел такой раньше?

– Меня зовут Гринкус. И ты это прекрасно знаешь. Еще раз…

– Господа, мы идем на серьезное дело, давайте не будем ссориться.

– Прошу прощения, граф. – Щапрун сразу пошел на попятную.

Мечник, проезжая мимо вора, резко выхватил амулет у него из рук.

– Неплохая вещица против лучников, – произнес он. – Князь, вам стоит это надеть.

– Гринкус, если вещь магическая, она вряд ли будет работать. К тому же мне достаточно кольчуги.

Свой трофей я надел еще во дворце Ироштана, благо она весила немного и не сковывала движений.

– Хорошо, тогда оставлю у себя. Разбойники в первую очередь убивают охранников, а вельмож стараются взять живыми – за них можно выкуп получить, – объяснил он свои действия.

– А ваше благородное сиятельство не смущает, что вещь украдена? – не мог не съехидничать вор.

– Будем считать ее боевым трофеем. Причем, заметь, моим, поскольку противника разоружил я.

Щапрун не успел ответить, тропинка сделала поворот, и мы увидели перед собой вереницу вьючных лошадей и несколько всадников.

Юго-восток Журавии, город Рудный

После спешного побега из дома трактирщика в новом убежище Аркаш не находил себе места. И это несмотря на то что комнаты тут были просторнее и светлее, не пахло сыростью и еда оказалась гораздо вкуснее. Парнишка просыпался ни свет ни заря и больше уснуть не мог. Вот и сегодня он не стал валяться в кровати, тихо поднялся, чтобы не разбудить Сертуша и его сестру, и покинул спальню.

Дом, куда их привела белокурая женщина, находился в бедняцких кварталах Рудного. Снаружи он и выглядел ничуть не лучше соседних, однако внутри царил уют и порядок. Хозяйка объяснила это маскировкой. Она и сама выходила на улицу в тряпье, чтобы не отличаться от местных.

Прошло три дня с тех пор, как Арнель принесла записку Луркеша и они сразу сорвались с места. Сначала перебрались в двухэтажный дом какого-то чародея и спустились в подвал, где уже находились три незнакомца. Там женщина несколько раз принималась колдовать. Затем снова брели по темным улицам города, чтобы наконец добраться сюда.

Получив второй медальон гвардейского стрелка и прочитав записку дяди Луркеша, Аркаш понял, что больше они никогда не увидятся.

Это стало третьей крупной потерей в жизни двенадцатилетнего парнишки. Свои переживания по поводу первой он не помнил. Родители погибли слишком рано, ему шел всего пятый год. В памяти осталась только скупая слеза на лице деда. Потом из его жизни ушли дед и сестра. От мыслей об их смерти юнец отмахивался, как от назойливого комара, но они постоянно возвращались, теребя душу.

А теперь вот Луркеш. С ним было интересно. Помогая однорукому в трактире, Аркаш научился готовить, овладел несколькими приемами обороны без оружия и освоил науку метания ножей. Тех самых, что были спрятаны на теле паренька под мышками. Два плоских лезвия, подаренных замечательным человеком и отличным воином.

Семь монет серебром, кинжал гвардейца, медальон и перо огнептицы – все, что у парнишки осталось от сестры и деда. Трактирщик так и не взял денег с погорельцев, сказав, что своему бывшему соратнику он обязан жизнью.

Мальчик присел к столу возле окна и начал бережно выкладывать свои реликвии. Медальон и перо висели на одной нити, туда же Аркаш подвязал еще один.

– Не спишь? – В комнату вошла волшебница.

– Нет, госпожа Арнель.

– А что это у тебя? Перо огнептицы?

– Да.

– Говорят, оно приносит счастье тем, кто его нашел.

– Это подарок. И я очень хочу, чтобы моя сестра была счастлива.

– А где она?

– Когда мы убегали от воркулов, они с мамой Сертуша остались задержать красноглазых на лысой поляне. Больше мы не виделись.

– Раз вам удалось выжить, они не зря остались.

– Вы думаете, сестра погибла? – спросил мальчик.

– Ты и сам понимаешь, что шансов спастись у них было немного. Хотя, – женщина присела на соседний стул, – если бы твою сестру убили, обращенным ничто не помешало бы найти вас. Даже в городе.

– Но почему тогда Линель не пришла за мной?

– Не знаю, Аркаш, мало ли что случилось. Сестра могла убежать, чтобы увести за собой погоню, попасть в плен… Но это лишь предположения.

– Я понимаю, – тяжело вздохнул мальчик. – Госпожа, а когда нам можно будет выходить на улицу?

– Думаю, еще не скоро.

– Скажите, а вдруг Линель придет в город и будет меня искать, как тогда она…

– Надеюсь, это случится не раньше, чем отсюда уйдут вархаямцы. А потом уже и прятаться не надо будет.

– А если они не уйдут?

– Дождемся, когда город покинет их главный шаман, и попробуем выбраться сами.

Волшебнице понравился этот не по годам сосредоточенный парнишка. Он многое замечал, всегда внимательно слушал и никогда не жаловался. Тот же Сертуш был куда менее сдержан и постоянно рвался из дома.

– А этот шаман… он сильный колдун?

– Да.

– Сильнее вас?

– Гораздо. К тому же у него много помощников.

– Жаль, я не волшебник, – снова вздохнул Аркаш.

– Это ничего бы не изменило, – улыбнулась Арнель.

– Сейчас – да, но тогда, в деревне…

– Для того чтобы противостоять воркулам, нужно быть не просто волшебником, а могучим чародеем.

– А вы бы с ними справились?

– Если подготовиться заранее, то с небольшой стаей наверняка. Но красноглазые чаще нападают ночью, когда люди спят.

– Любой охотник может расставить вокруг места ночевки ловушки, чтобы ни одна тварь не застала его врасплох.

– Ты тоже?

– Конечно, дед говорил, что я хороший следопыт и стану неплохим охотником, когда научусь стрелять из настоящего лука.

– Если нам придется уносить ноги, твои умения пригодятся. – Женщина поверх своей одежды накинула обноски. – Мне нужно уйти. Присмотри за Сертушем, чтобы не вздумал покидать дом.

– Хорошо, госпожа.

Сын кузнеца был на восемь лет старше Аркаша, но волшебница больше доверяла подростку. Как ни странно, Сертуш и сестра также прислушивались к словам мальчика.

Арнель вышла на улицу и направилась на восток. Накануне в условленном месте ее наниматель оставил письмо с вызовом. Если бы оно пришло дней на пять позже, волшебница не стала бы беспокоиться, но сейчас… С момента, когда Тимуш, как он сказал, собирался залечь на дно, прошло слишком мало времени. Зная о его осторожности, волшебница не могла понять, чем вызвана внезапная поспешность. Хозяин не любил подниматься в такую рань, да и все дела старался вести по вечерам.

Выбравшись из трущоб, женщина припрятала обноски в тайнике и двинулась дальше к восточным торговым рядам. В это время там обычно начинали раскладывать товары. Одна лавка принадлежала Арнель, если точнее – ее отцу, не так давно проживавшему в Рудном. О его существовании она сама узнала лишь в день своего двадцатипятилетия, когда папаша заявился в приграничный поселок и рассказал дочери о своем существовании. На следующий день обещал поведать о том, зачем ему понадобилось так долго скрываться. Но не успел – жизнь волшебника оборвал дерзкий набег вархаямцев. Единственное, о чем он сообщил перед смертью, – о своем доме и о том, как преодолеть выставленные в нем ловушки.

В тот день погибли многие. Из всего поселка выживших осталось чуть больше десяти человек, именно поэтому чародейка так люто ненавидела чужаков. Похоронив отца, она направилась в город. Без каких-либо документов или табличек. В поселке Арнель жила под присмотром старой колдуньи, которая учила сиротку магическим премудростям. При этом обе скрывали свой дар. Старуха считалась травницей, а девочка – ее помощницей. Как знать, если бы не смерть бабки год назад, Арнель так бы и не увидела отца.

Используя магию, проникла в Рудный, узнала, через кого быстрее всего можно получить документы, и устроилась на работу. Тимуш сдержал слово и довольно скоро сделал бумагу, согласно которой девушка считалась вдовой бедного горожанина. Деньги, хранившиеся в доме отца, давали возможность жить на широкую ногу, но Арнель осторожничала, желая сначала немного обжиться на новом месте. И тут снова пришли вархаямцы.

Подойдя к воротам торговых рядов, волшебница увидела большое объявление:

«Разыскиваются три человека, прибывшие в г. Рудный накануне военных действий к однорукому трактирщику Луркешу. Доставившего любого из них в здание городской управы ждет награда в 50 монет золотом».

«Так вот почему он торопится! – мелькнула догадка. – Боится, чтобы я не отвела беглецов по указанному адресу. А как же его долг? Или, если нет человека, нет и долга перед ним?»

Ни об отцовском доме, ни о торговой лавке Тимуш не знал. Арнель умела запутывать следы. Для главы гильдии она жила в ремесленном квартале, занимая избу недавно умершего горшечника, чьей вдовой считалась. Ночевать «вдова» действительно старалась там, за редким исключением, как сегодня. Прочитав объявление, она решила сделать небольшой крюк и посмотреть, не приглядывает ли кто-то за ее жилищем?

Человека из гильдии она заметила сразу. Кличка Подросток этому мужчине вполне подходила – несмотря на свои сорок, он выглядел юнцом. Сейчас шпион изображал спящего неподалеку от ее дома бездомного.

«Что-то я раньше не замечала такой заботливой опеки, – отметила про себя Арнель. – Интересно, что скажет Тимуш? Будет юлить или сразу прикажет привести детей к себе?»

И тут она вспомнила, что тот понятия не имеет, кого она прячет. Однорукий в беседе ни словом не обмолвился о возрасте так называемых родственников.

Харчевня «Блюда Семенга» располагалась неподалеку от торговых рядов на востоке Рудного и славилась тем, что работала круглосуточно. Приходи в любое время – тебе и нальют, и закуску принесут. Не ахти какую, зато дешево. Именно тут назначил встречу глава северных воров. Женщина вошла в заведение и направилась на второй этаж. Условный стук, знакомый скрип двери, и она внутри.

– Все в порядке, Арнель?

– Да, мой господин.

– Почему опоздала?

– Показалось, что за мной следят. Пришлось сделать лишний круг.

– Молодец.

– Чего звали?

– С родственниками Луркеша все нормально?

– Не жаловались.

– Хорошо. У меня для тебя срочное задание за городом. Поэтому вот тебе золотой, купи им еды на пять дней и снова ко мне.

– Что с собой брать?

– Ничего, переоденься в походное. С тобой поедут двое. Сколько потребуется времени на сборы?

– Думаю, двух часов достаточно.

– Замечательно. Встречаемся тут же.

Через минуту волшебница в третий раз за утро направилась к торговым рядам. Там, в комнате, ей очень хотелось прощупать Тимуша магией, но он изредка надевал амулет, блокировавший волшебство. Если бы медальон стал нагреваться, вор мог насторожиться.

«Тимуш ни слова не сказал о награде за головы моих подопечных. Не знает? Вряд ли. Значит, все-таки собирается их продать… В таком случае ничего лучше, чем отослать меня из города, и не придумать. Неужели выследил, где я их прячу? Вряд ли. О том доме не знает никто, – размышляла Арнель, разглядывая знакомые ворота. – Может, я все придумала, а он честный вор? Хм, придет же такое в голову. Но почему он так расщедрился? То медяка не выпросишь, тут золотой не пожалел! Минуточку… – она даже остановилась от неожиданной догадки, – а ведь провизию я понесу в тот дом, где они скрываются. Ну, хитрец!»

Арнель поправила юбку и пошла дальше. На рынке она провела полчаса, потратив почти все деньги начальника. Хватило не только на еду, но и на одежду для двух взрослых мужчин и женщины. Наблюдателей она не заметила, но чужой взгляд на себе чувствовала постоянно.

С двумя корзинками в руках волшебница миновала квартал ремесленников, снова переоделась в тряпье и направилась в бедняцкие кварталы, но не к дому, где прятала беглецов, а в противоположную сторону. По прибытии в город она как раз в том районе пыталась снять комнату. Комнату ей охотно сдали, деньги взяли вперед за три декады, а потом даже на порог не пустили, да еще не отдали ее вещи.

Арнель тогда хотела спалить хозяев вместе с домом, однако в контракте с Тимушем было четко прописано: никто не должен знать, что она волшебница. Блондинка сдержалась и даже не стала жаловаться на мошенников своему нанимателю. Чуть позже чародейка похвалила себя. Дом не принадлежал мошенникам. Трое ловкачей приехали немного раньше ее и сами сняли это жилище.

Вот туда полгода спустя она и направилась.

– Здравствуйте! Не подскажете, тут никто комнату не сдает?

Хозяева, как и в прошлый раз, были не совсем трезвые.

– Мы сдаем, – поспешно ответила «хозяйка», женщина лет сорока.

– Серебряный в декаду устроит?

– Где же вы такие цены нашли, уважаемая? – тут же подключился брат хозяйки. – Два, не меньше.

– Да-да, – второй мужчина – то ли муж, то ли любовник, активно поддержал домочадцев. – Весь Рудный обойдешь, дешевле нигде не найдешь.

– Тогда прощайте.

– Хорошо, пусть будет серебряный, но деньги вперед, – согласилась хозяйка.

– Держите. Я у вас вещи пока оставлю, сама позже зайду. Хорошо?

– Без проблем, а мы пока комнату подготовим.

– До вечера, люди добрые, – попрощалась волшебница.