Весной Харальд и его спутники снарядили корабль и в начале лета отплыли в Гардарику. Корабль принадлежал купцу Хрольву Гардскому и, как всякий купеческий корабль, назывался кнорром. Всякий знает, что кнорр невелик – всего двадцать шагов от носа до кормы. По своим размерам он не может сравниться с драккаром, или драконом, – могучим боевым кораблем с головой дракона на носу. Конунги и ярлы имеют в своем распоряжении драккары со скамьями на тридцать и даже на сорок гребцов. При попутном ветре на драккаре поднимают огромный полосатый парус, который мчит корабль по волнам. Кнорр идет под парусом, но не имеет весел, кроме одного или двух, которые использует кормчий. Кнорр неповоротлив в узких фьордах и не приспособлен для морских битв. Зато купеческие корабли могут взять на борт много груза и не боятся свирепых бурь.

Корабль Хрольва Гардского стоял в сарае на окраине Сигтуны, молодого города, основанного при прежнем шведском конунге. Сигтуна была хорошо укреплена: с трех сторон ее окружали земляные валы, а с четвертой защищало озеро Меларен. Когда растаял снег, корабль выкатили из сарая на катках. Вокруг него засуетились плотники, нанятые купцом. Пока они конопатили щели просмоленной шерстью, Харальд из любопытства ознакомился с устройством судна. Киль корабля был сделан из цельного дуба, а ребра – из искусно подобранных изогнутых стволов. Верхняя часть обшивки крепилась медными гвоздями, тогда как нижняя часть и днище были привязаны к ребрам и килю ремнями из китовой кожи, что повергло юношу в замешательство. Он посоветовал плотникам прибить обшивку гвоздями, но они только посмеялись над его словами. Опытный корабельный мастер снизошел до объяснения, что нижнюю часть обшивки и днище всегда связывают ремнями для придания гибкости. Жестко закрепленные доски не выдержали бы ударов волн.

Полностью оснащенный корабль спустили на воду. Берег озера Меларен изрезан множеством тихих бухточек. Кнорр лениво покачивался на мелкой ряби, пока его загружали товаром. Потом бочки и тюки накрыли съемной палубой из сосновых досок, подняли мачту, укрепив ее основанием в «кёрлинг», или «старуху», – мощную колоду, покоящуюся на дубовом киле. Над нижней колодой покоится верхняя, столь же мощная. Она лежит на шести брусьях под палубными досками. В этой колоде выдалбливают длинный паз, позволявший быстро положить мачту в случае необходимости.

Когда пришло время отплывать из Сигтуны, купец и его гости поднялись на корабль по сходням. Люди Хрольва Гардского начали выбирать канат с привязанным к нему железным якорем, Харальд бросил прощальный взгляд на берег. Он не чувствовал печали, ибо Швеция оставалась для него чужой страной. Между тем корабль медленно отплыл от берега при помощи двух весел. Когда он выполз из тихой бухты, гребцы убрали тяжелые весла и присоединились к товарищам, которые накручивали на ворот толстый канат. На канате они поднимали тяжелую рею, скользившую по мачте с помощью кожаных петель, обильно смазанных тюленьим жиром. На рее пятнадцати шагов длиной висел четырехугольный парус из шерстяной ткани, сложенной вдвое и прошитой для прочности веревками. Парус покрывала паутина тонких канатов, предназначенных для того, чтобы быстро уменьшить площадь паруса во время бури. Парус, мачта, рея, крепкие канаты, сплетенные из узких полосок тюленьей кожи, и прочая оснастка составляли немалую часть стоимости кнорра. Парус был в заплатах, свидетельствовавших о том, что ему довелось пережить немало бурь за время плаваний по Восточному Пути. Когда старый парус подняли, он наполнился ветром. Складки, напоминавшие морщины, сразу разгладились. Словно пришпоренный конь, кнорр рванулся с места. Харальд сразу же вспомнил, что скальды называют корабли «жеребцами волн».

Не успел он опомниться, как жеребец волн оказался у небольшого острова, едва угадывавшегося в утреннем тумане. Подобных островов на озере Меларен было сотни, если не тысячи. Они разделяли водную гладь на множество проток, которые предоставляли надежное убежище торговым кораблям, спешившим укрыться в мелководном озере после плавания по бурному морю. В каждой протоке стояло по несколько судов, между ними и берегом сновали лодки, перевозившие грузы. Большинство кораблей готовилось к отплытию в дальние страны.

На кнорре Хрольва спустили парус и снова заработали веслами. Протока, через которую лежал путь, была очень узкой. Иногда казалось, что корабль неминуемо застрянет между каменными глыбами, нависшими над водой. Но кормчий уверенно управлял кнорром при помощи рулевого весла, привязанного к правому борту гибкими ивовыми лозами. Рулевой был колченогим, едва ковылявшим на суше. Но скользкая палуба корабля была его родным домом. Жеребец волн повиновался его веслу, как узде.

От борта до скалы было не больше локтя расстояния. Харальд дотронулся рукой до цветущего мха. Тонкие стебли, поднимавшиеся над сплошной зеленой поверхностью, были увенчаны мелкими цветками. Они розовым облачком покрывали мягкий зеленый мох, скрывавший острые камни, но рулевой был начеку и легким движением весла отводил корабль от опасной скалы. Миновав протоку, корабль выплыл на открытую воду. Там дул встречный ветер. Кнорр не может плыть против ветра, но в полветра судно шло довольно резво. Люди купца извлекли из-под сосновых досок длинный шест, сужающийся к концу. Толстым концом они уперли шест в деревянное гнездо на палубе, а тонким – в кромку паруса, усиленную несколькими слоями ткани. Квадратный парус вытянулся, а когда рулевое весло опустили глубоко в воду, кнорр накренился и медленно заскользил к намеченной цели на берегу. Казалось, корабль столкнется с приближающимся берегом, но, когда Харальд уже приготовился к крушению, мореходы убрали шест, ослабили веревки, и парус беспомощно заполоскался по ветру. В то же мгновение колченогий кормчий налег на рулевое весло и развернул корабль, а его подручные переставили шест с другой стороны и опять уперли его в кромку паруса. Кнорр накренился на другой бок и двинулся прочь от берега. Так повторялось множество раз. Кнорр шел против ветра пологими галсами, выигрывая после каждого разворота всего пять или шесть корпусов, но тем не менее упорно продвигался вперед.

На второй день плавания корабль поравнялся с большим островом. Харальд не обратил бы на него внимания, если бы рулевой не показал на берег, сопроводив свой жест торжественными и скорбными словами:

– Здесь был город великий Бирка!

Харальд прильнул к левому борту, жадно вглядываясь в заросший кустарником берег. Ничего не напоминало о том, что на острове когда-то стоял самый богатый город Северных Стран. Весь христианский и языческий мир знал знаменитую Бирку. На остров посредине озера Меларен привозили франкские мечи и китайский шелк, меха и парчу. Здесь расплачивались серебряными динарами восточные торговцы. Купцы из Гардарики говорили, что с Бирки начинается путь «из варяг в греки». Теперь только ветер гулял в кустах. Ни следа не осталось от большого города. Не было видно ни развалин домов, ни очертаний мощных укреплений.

– Что случилось с Биркой? – спросил Харальд.

– Жители Бирки возгордились и были наказаны богами, – уклончиво ответил колченогий кормчий.

В их разговор вмешался один из слуг купца:

– Из моря выполз Мировой Змей и смел Бирку своим хвостом!

– Нет, все было не так, – перебил другой слуга. – Великан Сурт спустился с небес и испепелил Бирку огненным мечом. Сейчас это место черное, как ночь в зимнюю пору. Его так и называют – Черная земля…

Харальд обратился к Хрольву, но купец только пожал плечами.

– Мой дед рассказывал, что могущество Бирки закончилось в одну ночь, когда затряслась земля и на озере поднялись громадные волны. Многие погибли, а уцелевшие покинули проклятое место, потому что озерное дно поднялось и большие торговые корабли уже не могли приставать к острову. Но я слышал иное: озеро постепенно обмелело, после чего Бирка лишилась прежнего значения. Правда, никто не может объяснить, откуда взялась Черная земля. Ходят слухи, что в ней зарыто множество викингских кладов.

– Давайте пристанем к берегу и поищем, – предложил Харальд.

Его товарищи по плаванью в испуге замахали руками. Даже Рёнгвальд, сын орнейского ярла Бруси, известный своей удалью, сказал со смущением:

– Не ведаю, Мировой Змей или великан Сурт погубили Бирку, а может, Белый Христос испепелил сей град небесным огнем за человеческие жертвоприношения. Но пусть меня пожрут тролли или утащат в ад черти, если я хотя бы одной ногой ступлю на Черную землю!

На следующее утро, когда Бирка осталась далеко позади и они вошли в длинную извилистую протоку, раздался тревожный крик:

– Викинги!

Навстречу им несся полосатый парус. Кормчий рулевой долго вглядывался в парус, потом подозвал Хрольва и зашептал ему на ухо. Купец кивнул, сходил за тяжелым копьем с железным наконечником длиною в локоть, какие обыкновенно называют «кол в броне». С копьем в руках он присел на палубу за круглыми щитами, укрепленными на борту. Харальд сжимал рукоять меча. Пришло время проверить узорчатый клинок в жаркой схватке. Он с нетерпением ждал, когда раздастся хохот Хильд и поднимется метель Гёндель – валькирий, несущих смерть.

Он слышал от купца, что викинги не нападают на корабли, плывущие в сторону моря. Они знают, что кнорры нагружены солодом, кожей или корабельным лесом. Все это не имеет ценности для викингов, в отличие от товаров, которые везут с Востока. Но тогда почему Хрольв прячется за щитами и держит наготове копье? Полосатый парус приближался. Харальд уже различал людей и пасть дракона на круто поднятом носе. Драккар был гораздо длиннее кнорра. Он шел против ветра на веслах. Шестнадцать пар весел по его бортам слаженно поднимались и опускались в воду. Значит, на драккаре тридцать два гребца и еще столько же воинов. Харальд не думал об этом, а вот сын ярла Рёнгвальд, стоявший рядом с ним, буркнул себе под нос:

– У викингов впятеро больше людей, чем у нас. Лучше бы нам плыть своей дорогой.

Викинги не ожидали, что неуклюжий кнорр осмелится вступить в схватку. Перед мачтой драккара стоял викинг, низкорослый и кряжистый, словно вековой дуб. Он кутался в синий плащ и равнодушно смотрел на купеческий корабль, поравнявшийся с драккаром в протоке.

– Ты видишь человека в красном плаще? – спросил Харальда купец Хрольв, внимательно наблюдавший за драккаром в щель между двумя щитами.

– Вижу человека в синем, если мне не изменяют глаза.

– Ты ошибаешься, Харальд, и сейчас увидишь, какого цвета его плащ!

Хрольв сделал знак кормчему. Тот налег всем телом на руль. Кнорр резко вильнул в сторону драккара, с борта которого раздались предупреждающие крики. В то же мгновение Хрольв вскочил на ноги и метнул тяжелое копье. Оно попало прямо в широкую грудь викинга, пригвоздив его к мачте. Страшный рев огласил палубу корабля. Синий плащ окрасился кровью. Рулевой вновь налег на руль, отводя кнорр от драккара. Купеческий корабль под парусом, наполненным свежим ветром, рванулся вперед. Прежде чем драккар викингов развернулся и начал преследование, кнорр успел намного опередить его. Люди на купеческом корабле громко хохотали и показывали обидные жесты отставшим викингам. Даже колченогий рулевой пытался пуститься в пляс на своих негнущихся конечностях.

– Теперь скажи, какого цвета плащ Бьёрна Гадюки? – со смехом спросил Хрольв.

– Цвета крови! – признал Харальд. – Ты знатно пригвоздил его к мачте! У вас была кровная месть?

– Два года назад Гадюка со своими людьми подстерег нас в фьорде и ограбил дочиста. Даже отнял новый парус. Тот самый полосатый, под которым он плыл нам навстречу. Мы его сразу узнали, а наш заплатанный парус, принадлежавший моему деду, он, конечно, не знал, поэтому не остерегся.

– Ты еще можешь вернуть хороший парус, если они нас догонят, – сказал Харальд, глядя на драккар, выплывавший из протоки.

– Не догонят! – уверенно сказал Хрольв. – Они замешкались с разворотом, а нам помогает попутный ветер.

– Они могут обогнать нас, – предостерег Рёнгвальд. – Протока раздваивается. Правый проход узкий, там ветер тише, и драккар легко обойдет нас на веслах.

– Бьёрн Гадюка убит. Теперь у них нет опытного предводителя, – отмахнулся Хрольв и приказал кормчему: – Правь налево, там шире и ветер свежее.

Кормчий повиновался хозяину корабля. Кнорр плыл между скалистыми берегами. Все столпились на корме, чтобы посмотреть на отставших викингов, но драккар не появлялся. Все поняли, что драккар выбрал левую тихую протоку. Теперь уже пришла очередь Хрольва встревожиться. Его кнорр полностью зависел от паруса, тогда как драккар помогал себе веслами и имел огромное преимущество в скорости на тихой воде. Купец кусал губы, понимая, что викинги перехитрили его. Оставалось только надеяться, им удастся проскочить перед носом драккара. Но эти надежды развеялись, когда кнорр подплыл к выходу из протоки. В самом узком месте их уже поджидал драккар. Весла по бокам боевого корабля поднялись, как шерсть на спине разъяренного чудовища, и разом ударили по воде. В мгновение ока драккар подлетел к кнорру и ударил крутым носом в его бок. Сверху посыпались дротики. Двое людей купца скорчились на палубе в предсмертных муках, а кормчий упал, раненный в уже покалеченную ногу.

Харальд подпрыгнул, схватился за зубчатую пасть дракона и перелез на нос вражеского корабля. Перед ним стоял худой викинг в кольчуге. Его лицо закрывала металлическая пластина, опускавшаяся до подбородка. Через узкую прорезь для глаз блеснул взгляд, показавшийся Харальду удивленным. Но юноше некогда было размышлять о причинах изумления викинга. Харальд обрушил на него свой меч. Викинг подставил свою секиру и отбил удар. Он ударил второй раз, но викинг подставил свой щит, причем так искусно, что узорчатый клинок соскользнул со щита, увлекая за собой юношу. Харальд не удержал равновесия на скользких досках и упал на одно колено, подставив незащищенную шею под секиру. Викинг отчего-то медлил с ударом. Харальд воспользовался его промедлением. Он обхватил викинга длинными руками, повалил его на палубу и занес над ним меч.

– Неплохо, Харальд! Видно, я не зря учил тебя биться на мечах! – спокойно сказал поверженный викинг.

Голос был знакомым, и к тому же его окликнули по имени. Харальд замер с мечом в руке.

– Но не следует медлить с ударом, даже если тебя окликнул знакомый голос. Тролли часто обманывают людей, говоря голосами их родных и друзей. И никогда не делай так, как я сделаю сейчас, – добавил викинг, снимая шлем.

– Как ты здесь оказался, Храни? – воскликнул Харальд.

Перед ним лежал Храни Путешественник, наставник старшего брата, руководивший им в викингских походах. Легко вскочив на ноги, Храни ответил вопросом на вопрос:

– А как ты оказался на купеческом корабле? Я был уверен, что ты в палатах Энунда конунга на почетной скамье подле трона шведских владык, и не поверил своим старым глазам, когда увидел тебя перелезающим на нос драккара. Но прежде всего остановим схватку!

Храни Путешественник громко крикнул викингам, чтобы они опустили оружие. Слово Храни являлось законом, и викинги повиновались, огрызаясь, как псы, у которых выхватили из пасти уже затравленную добычу. На кнорре тоже опустили секиры и стали подсчитывать потери. Викинги успели убить троих и еще нескольких ранили.

– Куда ты плывешь, Харальд? Если в Норвегию, то твоя мать Аста велела предупредить, что тебе опасно появляться в родной усадьбе.

– Тебя послала мать?

– Да! Аста Гундебрандсдроттир вспомнила про старика и дала мне поручение съездить в Швецию. Я очень ей благодарен. Всю зиму я прохворал и пуще всего боялся, что умру в собственной постели. Слава Богу, теперь мне не грозит позорная смерть. Гибель в схватке – вот удел настоящего мужчины!

– Храни! Поплыли с нами! Что тебе делать в Швеции, если я отправился в Гардарику.

– Пожалуй, ты прав! Только надо покончить с одним делом. Я уговорился с Бьёрном Гадюкой, что он довезет меня до Сигтурны за эйрир серебра. Но, полагаю, теперь ему вряд ли понадобятся мои деньги, – заметил Храни, подходя к мачте.

В пылу погони викингам некогда было позаботиться о теле своего предводителя. Гадюка так и висел на мачте, насаженный на копье, уронив набок лохматую голову и разинув рот в страшном оскале.

– Отменный бросок копья! – оценил старый викинг. – Говоришь, он был сделан рукой купца? Твой брат не пожалел бы, приняв такого молодца в свою дружину! Чего он не поделил с Бьёрном Гадюкой?

– Гадюка отнял у него парус.

– Твой знакомый купец плохо считает деньги. За убийство Бьёрна следует заплатить виру его родичам. Бьёрн взял в поход младшего брата Вермунда Телёнка. Тебе придется дать ему денег.

Позвали Телёнка. Он оказался худеньким мальчиком лет двенадцати, впервые участвующим в викингском походе. Телёнок изо всех сил старался держаться как подобало взрослому мужчине, только избегал смотреть на мачту, к которой был пригвожден старший брат. Ломающимся голосом мальчик потребовал виру в шесть сотен серебром. Это были большие деньги. По исландскому счету, в сотне насчитается сто двадцать эйриров бледного серебра, а если серебро плавленое, то вдвое больше. Когда купцу Хрольву назвали цену, он ответил с издевкой:

– Волк не кормит теленка. Все наоборот. Теленок служит пищей волку. Ничего я не буду платить. Или пусть будет так. Прошлым летом я был в Энгланде в местечке под названием Тувустейн. Там я сидел на торге и стерег свое серебро: рядом со мной лежал кошель, и в нем было семь марок серебра. По торгу проезжали какие-то смутьяны, и одному из них случилось повздорить со мной: он подцепил копьем мой кошель и ускакал с ним прочь. С тех пор я его не вернул. Этот кошель я и предназначаю в виде виры за Гадюку. Серебро неведомо где, а другого я не предложу.

Вермунд Телёнок вспыхнул от оскорбления. Тощие мальчишеские руки схватились за секиру, еще мгновение – и он набросился бы на купца. Храни Путешественник встал между ними и примирительно сказал:

– Ты дал острый ответ, купец! А ты, Телёнок, не уступишь в ярости взрослому быку! Но виру надо платить. Таков обычай. И не забывай, что на стороне Телёнка тридцать голодных псов, которые порвут в клочья даже такого славного волка, как ты, Хрольв.

Глядя на викингов, жаждущих возобновить прерванную схватку, Хрольв нехотя повиновался. Он выразил готовность заплатить виру, если цена будет снижена. Начался торг, не менее жаркий, чем схватка. В конце концов остановились на трех сотнях серебра.

– Соглашайся, купец, – подытожил Храни Путешественник. – Три сотни – это справедливая вира за свободнорожденного человека.

– За три сотни серебром можно купить девяносто шесть хороших коров. Целое стадо за одного теленка! – проворчал Хрольв и добавил: – Ладно, пусть будет так.

Вермунд Телёнок сидел на своем сундуке у борта драккара, ожидая, когда его колени покроют грудой монет. В сагах всегда говорится, что серебро высыпают на колени из тяжелого кошеля. Однако купец заявил, что у него нет денег и он может заплатить только сукном. Договорились считать сотню серебра за двадцать четыре локтя доброго сукна. Хрольв вынес сукно и, скрипя зубами, принялся отмерять сукно деревянной меркой. Он отматывал сукно очень быстро, так что за его руками трудно было уследить. Харальду показалось, что купец ловко прибавил несколько локтей, но он не был уверен в этом. Кроме виры, уплаченной Вермунду Телёнку за брата, викинги потребовали два бочонка пива. Видя их решительные лица, купец не стал пререкаться, иначе викинги отняли бы все, и даже Храни Путешественник не смог бы их остановить. Вира и пиво были переданы при свидетелях, после чего корабли разошлись.

Викинги пристали к острову, чтобы справить тризну по своему предводителю. Купеческий корабль подплыл к другому острову. Убитых вынесли на берег. С большими усилиями в каменистой земле выдолбили подобие неглубоких могил. Рядом с двумя язычниками положили нехитрый скарб – по топору, ножу и горсти муки в дальнюю дорогу. Один убитый был христианином, и Харальд поставил ему в изголовье и ноги два креста из тонких березок, связанных прутьями. Поминки были недолгими, в отличие от буйной тризны, которую затеяли викинги на соседнем острове. Кнорр уже отплыл на порядочное расстояние, а вдогонку по воде доносились хмельные песни викингов, поминавших Бьёрна Гадюку.