В жизни всякого, как известно, случаются неудачные дни — те самые, когда идет задуманное вкривь да вкось, а любая незадача, что может с человеком приключиться, приключится обязательно. Такой вот день сегодня выдался у Храша — конечно, коли судить по весьма нездоровому и крайне несчастному его виду… Огнезор, однако, большую часть жизненных бед склонен был приписывать не роковому стечению обстоятельств, а, прежде всего, людской глупости — потому и смотрел он, войдя в комнату, не на страшно бледную Храшеву физиономию, но на грубые пальцы огромной грязной ручищи, болезненно вцепившиеся в колючее одеяло.

Как и следовало ожидать, подаренного защитного кольца там не было.

А приложило Дубоголового крепко: он стенал, корчился от боли, страшно сипел, борясь за каждый глоток воздуха — и все чаще борьбу эту проигрывал. Невидимая сила чужого дара тяжелой мощью сжимала ему грудь, норовила добраться до сердца — но медлила, безжалостно растягивая муку…

Огнезор осторожно замер над постелью, с интересом вслушиваясь в неразличимую прочими, скребущую виски дрожь; всматриваясь да внюхиваясь в хитросплетенья стародавней ловушки, куда так резво угодил самонадеянный болван-охотник.

А посмотреть здесь было на что! Дьявольски хитрую штуку сотворил неизвестный мастер! Немедленная гибель от нее грозила почти всем воришкам. Тем же, кто покрепче, смерть полагалась постепенная, растянутая на часы или дни, да оставляющая, притом, по себе особый, хорошо заметный для одаренного знак… Хоть так, хоть эдак, сбежавшему с короной недолго удалось бы среди живых задержаться — саму же пропажу легко потом отыскали бы да сняли с остывшего трупа…

Потому и не спешил Гильдмастер наклоняться к страдальцу поближе. Прикасаться же к корчащемуся телу, опутанному незнакомой мерзостью, не хотелось ему вовсе… Глаза Храша, между тем, распахнулись, выпучились, жадно вцепились в Огнезора; рот дрогнул, искривился в явном усилии что-то сообщить; левая рука еще сильнее сжала одеяло — правая же, стиснутая в дрожащий кулак, с трудом оторвалась от груди, потянулась к нависшему над постелью мужчине — но опала бессильно, совсем чуть-чуть не достав.

«Все равно ведь придется до него дотронуться?» — обреченно спросил Огнезор у Лаи.

«Другого способа избавить от сложного недуга даже Иша не знает, — нехотя согласилась та. — Только… будь осторожнее».

«Буду…», — выдохнул он, собираясь с силами.

— Ты что-то передать мне хотел? — потянулся к Храшу. Схватил его трясущийся кулак, разжимая пальцы почти силой, — чтоб через миг стиснуть в собственной руке два крохотных, холодных предмета.

Первый — круглый и гладкий, размером с монетку, уже свободный от липкой паутины, что как раз убивала охотника. И второй — граненый, с острым кончиком… пропитанный скребущими нитями насквозь…

Все-таки отменные умельцы были в древности! Ни один камень в короне вниманием не обошли! Еще и взялись за дело с хитростью: ловушка не цепляла уже пойманного, не лепилась на одного и того же дважды — зато, новые руки почуяв, бросалась голодной змеей… Вот только мастер Разума, да еще первой степени, — это не случайный воришка: навредить ему таким способом сложно. Путаться в нитях Огнезор не стал: просто выпил их, впитал в кожу, как любила делать с охранными амулетами Насмешница. А затем, почти в лице не изменившись, растущего гнева внешне не выдав, обжег Храша злым целительским касанием: болезненно, безжалостно, резко — подобно гильдийным лекарям, которых никогда не учили избавлять от лишних страданий.

Охотник надрывно завыл.

— Цел? — почти выплюнул мастер, стоило воплю затихнуть.

— Вроде… цел…

Спиной Огнезор чувствовал настороженные взгляды Кудесника с Риссой, ощущал страх одной и удивленную злость другого.

— Так и знал! — подняв с пола Храшеву куртку, вытащил из кармана костяное колечко. — Предупреждал ведь! Эх, дурак!

— Дурак, — хмуро согласился бородач, все еще хрипло, с трудом выталкивая слова. — Но, уж прости, никогда я вашему брату не верил…

— Кто бы о доверии говорил! — склонился к нему, прошипел еле слышно темный мастер, не торопясь разжимать кулак с камнями. — Спасибо за подарочек!..

Храш отшатнулся, вмиг став угрюмым да испуганным.

— Разве господин Дубоголовый не посвятил вас в подробности нашей с ним первой встречи? — вкрадчиво спросил остальных Огнезор, не отрывая тяжелого взгляда от недавнего страдальца. — И ведь сам я прежде не раз обмолвился, что умениями владею… необычного толка…

— Ты память нам подчистить грозился, — неохотно признал Кудесник. — Но путающие амулеты любимой игрушкой были у Насмешницы. Ты мог и сохранить парочку — так мы все подумали. Рад, что ошиблись, — голос его, вопреки словам, совсем не был радостным. Скорей уж, опасливым да полным неприязни.

— Рад, говоришь? — Гильдмастер резко обернулся. Выстрелили с шипеньем лезвия из перстней. — А меня вот любопытство гложет, господин Кудесник! Коль не знал ты, что я Храшу могу помочь… зачем же сюда привел?

Охотник не дрогнул, но глаза его забегали — тревожно да растерянно.

— Думаешь, кто-то из нас после такого рискнул бы к проклятому камню прикоснуться? — быстро нашелся он. — Тебе надо — тебе и брать!

— Разумно, — покивал Огнезор, втягивая свои лезвия обратно. — Правдоподобно…

— Раз ты одаренный, так и за Храмовым колечком сам бы шел! — совсем осмелел Кудесник.

— Как же это? Прислужнику тьмы — да в дом божий? — голос мастера заиграл притворным ужасом.

— Не юродствуй! — разозлился охотник. — То, что для нас смертельно, — тебе лишь неудобство! Так почему не ты?..

— Я не войду в Храм, — холодно отрезал Огнезор.

— Уж не боишься ли гнева богов?..

— В богов я не верю.

— Тогда какого дьявола?..

— Тише, Кудесник, — вмешалась в спор Рисса. — Мастер, может, объяснишься?

Огнезор вздохнул, расслабив напряженные плечи. Прикрыл лениво глаза. Прислушался. Заговорил, подражая то истеричным вскрикам Ночной Леди, то мрачному голосу Кудесника:

— «Он синий уже! Что за дьяволова штука может такое с человеком сделать?» «Какая разница? К храмовым целителям с этим не сунешься: страже сдадут. И так и эдак Храшу смерть! А нам с тобой, Рисса, лучше о себе подумать!» «Просто отдай ЕМУ камень, Кудесник! Дальше как-нибудь выкрутимся!..» «Думаешь, храмовники свои сокровища хуже, чем во Дворце, стерегут? Если с Храшем эта мерзость такое сотворила, то что с нами будет? Я люблю рисковать, но из ума еще не выжил!»… Как интересно! Мне продолжить? — с трудом сдержал темный мастер злую усмешку.

Потрясенная тишина стала ему ответом. В точности сейчас повторились слова, что не так давно уже звучали в этой комнате.

— Любое разумное существо, — нравоучительно пояснил Огнезор, — оставляет по себе мысленный след. У простого человека он похож на мягкий дым от лампады: нужен сильный нюх, чтоб уловить его и отличить от другого. Но вот одаренные не просто «дымят» — они пылают, и тем ярче, чем дар их сильнее… Мой след, боюсь, гореть будет для храмовых, как погребальный костер… Нынешний настоятель — человек, конечно, необычайной терпимости, но даже он вряд ли глаза закроет на похищение ценнейшей реликвии да осквернение Храма, в придачу!..

«Мы ведь можем скрыть твое присутствие», — недоуменно вмешалась Лая.

«От одного одаренного, трех, полудюжины… Но больше? Я не знаю. Кто поручится, что наш маленький фокус подействует на всех одинаково? Я не рискнул бы войти даже в дом с дюжиной целителей, а в столичном Храме их почти сотня! Да и Гутор меня неплохо запомнил…»

— Так что не стану я туда соваться! — договорил он вслух, сразу для Снежинки и мрачно притихших охотников.

Но то ли злость, то ли страх, то ли зелье по жгучему ахарскому рецепту сделали Кудесника безрассудным.

— И как же НАМ прикажешь в Храм пролезть? — решил не сдаваться он. — Постучать да войти?

— Почему нет? — ухмылка мастера стала опасной. — Хоть сейчас!

Крепкие пальцы сдавили охотнику плечо, резко выкрутили руку. Хрустнула кость. Кудесник взвыл.

— Какого дьявола?! — позабыв обо всех болячках, резво вскочил Храш.

И тут же с бранью рухнул на лежанку, получив кулаком в лицо. На заросшей щеке проступал понемногу кровавый след рифленого перстня.

Огнезор брезгливо вытер руку платочком.

— Сойдет, — критически осмотрел свою работу. — Чуть рубашку, правда, не испортил… — наигранно пожаловался пятящейся Риссе. — Ты, леди, не спеши так! Сейчас болезных в Храм поведешь… Здесь недалеко! Почтенный мещанин с супругой да приятелем, выпили на столичных гуляньях, повздорили, пустили кровушку… В Залах Исцеления сегодня от таких тесно. Самое время там все дыры разведать!

Храш лишь пронзил светловолосого угрюмым взглядом. Кудесник уже не выл, но ругался от боли да шипел над сломанной рукой. Ночная Леди так и застыла у стены.

— Чего ждете? Отправляйтесь! — холодно приказал Гильдмастер.

Храш с Риссой ринулись к двери.

Бранясь вполголоса, Кудесник двинулся следом, но Огнезор преградил ему дорогу.

— Думаешь, можно безнаказанно воткнуть нож мне в спину? — прошипел он угрожающе. — Это ведь ты придумал? — на ладони мастера, рядом с золотым самоцветом, сверкнул крошечный бриллиант: еще один камень из злосчастной императорской короны. — Убедись в следующий раз, что я точно умру, охотник! А то ведь заплатить придется! На первый случай, так и быть, обойдемся сломанной рукой да твоей частью награды. Но еще одна подстава — и твой приказ я подпишу без промедления! А потом исполню его — с огромным удовольствием. Лично… «Хоть так, хоть эдак — помирать», — твои ведь слова! Я бы все-таки Храм выбрал: с темным мастером шансов у тебя не будет!..

— Верю, — с ненавистью процедил Кудесник. — Но и ты, Гильдмастер, не бессмертен, правда?..

Дверь хлопнула, отрезав их друг от друга — да так и не дав воплотиться в слова недосказанной угрозе.

— Вы, охотники, из всего любите представление сделать! — разражено скривил Огнезор губы. — Ну, чего молчишь, Лая? Вновь осуждаешь за некрасивый поступок?

«Не знаю, — откликнулся тихий голос. — Нашим первым утром, тогда, в твоем «замке», ты предупредил ведь, что к тебе нынешнему окажусь я не готова… Но по-настоящему смысл этих слов я лишь сейчас понимаю…»

— Прошла первая слепота влюбленности, — едко протянул мужчина, — наступает время прозрений…

«Это не значит, что я люблю тебя меньше, — мягко перебила она. — Просто… многое нужно принять».

«Что ж, у нас вся жизнь для этого, — отозвался Огнезор уже спокойней. — Прости. Приятели твои меня разозлили».

«Я бы тоже злилась, попытайся они убить меня, да еще таким гадким способом! — Лая сбилась, борясь с нахлынувшей яростью. — Нет, ну мерзавцы все-таки! Одного не понимаю: почему Храшу так плохо было, а Кудесника ловушка даже не коснулась?»

— Сволочь он, вот почему! Смену камешков в короне, я уверен, на Храша спихнул… Не удивлюсь, если и кольцо защитное снять нашего болвана убедил! Вспомни: про охранные амулеты Кудесник больше прочих знал, и вопросы задавал отнюдь не глупые… Впрочем, с этим уже пусть сам Храш разбирается! Слышал я, что планы мести изобретает наш Дубоголовый на диво шустро!..

***

О подобной замечательной способности своего собрата по ремеслу Кудесник тоже был осведомлен неплохо, и в других обстоятельствах, наверное, насторожился бы: слишком уж мрачным взглядом сверлил его Храш исподлобья. Но силы подходили к концу, боль нещадно терзала бессильно повисшую под курткой руку, голова кружилась от влитого в себя зелья, бугристая, заледеневшая мостовая норовила выскользнуть из-под уставших ног, да толкались, к тому же, развеселые гуляки, то и дело пьяно прущие навстречу… Словом, не до счетов с чудом спасшимся товарищем было сейчас старшему средь охотников — тут бы самому из передряги выбраться, да в новую не угодить! Видная отовсюду в свете праздничных огней, громадина столичного Храма неотвратимо приближалась, не суля, и на замутненный болью взгляд, ничего хорошего. Да и товарищи по несчастью разговорами не радовали: каждый ворочал в голове собственные мысли, вид при этом сохраняя на диво унылый, — даже любящая поболтать Рисса не спешила раскрывать рот.

Впрочем, первой общее молчание как раз Ночная Леди и нарушила.

— А золотишко-то обещанное ОН нам так и не отдал! — пропыхтела дама сердито, кутаясь в ветхий прислужий плащик.

— Иди забери! — сплюнул охотник, в чье сердце мысль о потерянной награде вонзилась, словно раскаленная игла под ноготь. — Ты же у нас смелая! Все соблазнить ЕГО хотела!..

— Нет уж! — передернуло женщину. — Только ненормальная с таким свяжется!

«Ишь, как запела!», — злорадно подумалось Кудеснику. Как и прочие, начала избегать в разговоре Рисса проклятого Гильдмастерового имени: безбожный охотники люд, но суеверный, порой, до ужаса! Да и россказни о НЕМ в народе ходят — не при ночи вспомнить… А стоило хоть на миг понадеяться, что врет недобрая молва, — Огнезор, вот как сегодня, норов свой показывал, будто предупреждал: не видать их дикой авантюре хорошего исхода!.. Пусть поначалу и был Кудесник даже польщен иметь такого человека в сообщниках — с каждым днем все больше росли в нем опасения, а потому зверел он да огрызался, как мог…

— И как только Лае удавалось с НИМ ладить? — меж тем, продолжала яд изливать Ночная Леди. — Хотя Насмешница, конечно, та еще была вертихвостка!..

— Не смей трепать имя моей бедной девочки! — взбрыкнул вдруг молчаливый Храш.

И Рисса с радостью за его слова ухватилась.

— Нашел тоже «бедную девочку»! — презрительно фыркнула она. — Говоришь так, будто Лая святой была!..

— Уж не чета тебе, шлюхе!..

— Да как ты..?! — оскорблено взвизгнула женщина. — Чего молчишь, Кудесник? Не хочешь за меня заступиться?

Впереди, распахнувшись, бахнула о стену дверь кабака, вывалился, шатаясь, пузатый мужичок, вырвался на улицу шум и пьяное веселье, заглушив возмущенный Риссин вопль.

— Единственное, чего я хочу, — угрюмо буркнул охотник, — поскорей избавиться от светловолосого дьявола! — он проводил мужичка завистливым взглядом да приложился от души к фляге с остатками бодрящего зелья. — И вам советую хотеть того же, а не тратить время на брань! — зло пробулькал, чуть не поперхнувшись.

— А у тебя, мож, и задумка какая есть? — неожиданно заинтересовался Храш.

— Конечно есть! — снисходительно покивал Кудесник. — Не больно-то наш «сообщник» внушал мне доверия! Так что, еще с первого дня, я понемногу про храмовое колечко разведывал. Думал, коли припечет — умыкну его втихую, для гарантии, да Гильдмастеру перешлю, уже как в безопасном месте залягу…

— А нас, значит, под нож, — зло прищурился бородач.

— Каждый сам о своей шкуре печется! В Сообществе по-другому и не принято…

Храш рыкнул что-то, но на рожон лезть не стал.

— И что ты разузнал? — вовремя встряла Леди.

Кудесник остановился, тяжело привалился спиной к обледенелой каменной стене, за которой был уже храмовый двор. Заговорил, старательно ворочая не вполне послушным языком:

— Настоятель, если храмовым служкам верить, на пальце перстень не носит, хранит или в келье своей, или в кабинете, где важных господ принимает. Ни там, ни там охраны нет — лишь «сила молитвы и длань божия». Но, по дворцовому опыту, я бы не стал с этим «святым караулом» рисковать… Мало ли… Расположение коридоров и келий мне одна дура-лекарка неплохо расписала, так что не заблудимся. Главное — из общих залов в жилые попасть, а для этого (прав белобрысый дьявол!) время сегодня как раз подходящее: сам настоятель на Императорском банкете полночи пропадать будет, увечных городских гуляк к целителям много набьется, в суете и пройдем незаметно. А коли в коридорах поймают — можно пьяным прикинуться: забрел, мол не туда…

— Ну пройдем, а дальше что? — недоверчиво вперился в него Храш.

— А вот что! — морщась, вытащил из-за пазухи Кудесник кольцо на широком шнурке. — Когда мастер нам поддельные камешки передал, я лично по рисунку храмовый перстенек сработал: лучшие умельцы не отличат! Поначалу думал: смогу белобрысому фальшивку подсунуть. Но он, сволочь, вранье будто чует!.. Еще одна причина все дела с ним поскорее закончить! Так почему не сегодня?.. Дождемся в Залах Исцеления, пока мне руку вылечат — и вперед. Сначала келья, потом кабинет. Не думаю, что святоши свои ценности лучше, чем простой люд, прячут! Подменим перстень, отдадим ЕМУ настоящий, деньги получим — и схоронимся где-нибудь на год-другой, от греха подальше. Так что?

— Ты спятил? — уставилась на него Рисса. — Вот так, на пьяну голову? И не готовясь толком?

— А что? — одобрительно крякнул Храш. — Лая часто такое вытворяла…

— И где она теперь? — взбесилась Ночная Леди. — Нет уж, до Залов Исцеления я вас доведу, но дальше не полезу!..

— Значит, будешь лекарей на себя отвлекать! — ничуть не растерялся Кудесник. — Устрой им там настоящую смуту! С воплями, мордобитием и прочей неразберихой. Как когда-то, на Эн-Амарешской ярмарке…

Рисса призадумалась. По части беспорядков среди люда, тем более — пьяного, была она большой мастерицей: там подпихнет, там нашепчет, там на шее повиснет… Глядишь — и уже добропорядочные жены мужей за бороды треплют да волосы друг другу рвут, а недавние собутыльники кулаками направо и налево чешут. Устроить кавардак в Залах Исцеления — дело нехитрое. Да и Храм — не Дворец: стражники по коридорам не бродят и в дверях не стоят, разве что на особо неприятную «кару божию» впопыхах наскочишь, но тут уж как повезет… Нюхом чуял Кудесник, как эти мысли у Леди в голове крутятся, подталкивая на лихую дорожку. Да и слава Насмешницы, так вовремя Храшем упомянутой, покоя не дает…

Словом, вскоре уже (получаса не прошло) сидели все трое на храмовой скамье, смиренно ожидая своей очереди на лечение. Долго ждать не пришлось: всего-то стоило Кудеснику исторгнуть стон погромче и явить усталому целителю золотую монетку, «храму на пожертвование». И пока хмурый юнец кости охотнику прилаживал да перелом залечивал, Ночная Леди отыскала себе первых жертв — унылого мужика с заплывшим глазом и злющую бабу, нависшую над его пьяной головушкой. На миг прильнула Рисса к мужичку, как к родному, охнула горестно, мол: «где ж ты пропадал!» — да быстренько в толпе скрылась, высматривая еще кого подходящего… А под храмовыми сводами вовсю закипела семейная брань.

Досматривать представление Кудесник с Храшем не стали — метнулись к неприметной меж колонн дверце и потихоньку проскользнули внутрь. Вначале еще здорово осторожничали, по углам да в оконных нишах прятались при каждом шорохе, но сердитым, уставшим лекарям и лекаркам, то и дело проносящимся мимо с бинтами и настойками, не до теней в полутемных коридорах было: без того ночь выдалась неспокойной, да и шум потасовки в общих залах набирал обороты.

Охотникам везло. Только раз столкнулись в темноте они нос к носу с сонной послушницей. Та пискнула, делая знак, отвращающий дьяволов, — а «дьяволы» бесшумно и шустро нырнули во мрак под лестницей, оставив за спиной тонкую дрожь молитвы да топотанье убегающих ног.

В жилых коридорах царила благостная тишь. Не было дела здешним обитателям до разгульного Императорского праздника, с ног на голову поставившего всю столицу, — лишь несчастная дюжина ночных дежурных отдувалась в Залах Исцеления за всех. Неудивительно, что к настоятельской келье пробрались охотники споро, без всяких неприятностей. Тут они, однако, прыть поубавили: если и ставить храмовникам «божественный караул», то не по лестницам же, где глупые послушницы шастают, а как раз на такие вот двери — дубовые, окованные железом, будто и не покои святого отца за ними, а пресловутая храмовая сокровищница или, на крайний случай, тот самый, по народным байкам известный, винный погреб…

Кудесник отступил на шаг, предоставив Храшу свободу действий. Тот смерил его сердитым взглядом, вытащил из потайного кармашка в поясе отмычку да принялся, морщась, ковыряться в замочной скважине.

Замок поддался быстро: похоже, не ждали здесь воришек. А может, и ждали — да на «святую молитву» понадеялись: слишком уж подозрительно Храш виски тер. Кудеснику, впрочем, дела до того не было. Опасливо пропустив вперед товарища, он ступил в келью, прикрыл за собой дверь, осторожно зажег висящую на стене лампадку, огляделся, довольно подметив скудость обстановки, да принялся рыскать вокруг. На узкую лежанку, сундук и грубый стол особой надежды не было (хотя и их, конечно, проверить стоило), но вот книжная полка, каменные плитки на полу да потемневшие кирпичи небольшого очага не один тайничок могли скрыть — с них-то Кудесник и начал поиски, предоставив Храшу рыться в настоятельских рясах и портках. Коли повезет — перстень здесь отыщется. Тогда и кабинет в другой части Храма навещать не придется…

— Крак! — тихонько скрипнула плитка под лежанкой, поддаваясь умелым пальцам. В полумраке разглядел охотник углубление и небольшой костяной ларец в нем.

— Эй, Храш! — позвал предвкушающе напарника. — Кажись, нашел…

И отполз в сторонку, встал, с кряхтеньем разгибая отвыкшую от лазанья под чужими кроватями спину.

Бородач пошарил под лежанкой, нащупывая тайник. Без колебаний сунул туда руку, вытащил и открыл ларец.

— Ну как? — чуть не подался вперед Кудесник, но вовремя вспомнил о ловушке и на шаг отступил к двери. — Есть там наше кольцо?

— Да здесь оно, здесь… — с подозрительным злорадством прогудел Храш. — Держи!

Сверкнул серебряный ободок в огне лампады, мигнул тускло синий камень…

Инстинктивно выбросил вперед Кудесник руку, потянулся за летящим перстнем, ловя, сжимая в ладони…

И осел грузным мешком на холодный камень.

Воровская, годами отточенная, ловкость впервые сослужила ему плохую службу.

— А колечко-то Гильдмастерово я в этот раз надел! — склонившись над товарищем, поучительно сообщил бородач. — Очень, очень полезная вещица!..

Широкая ручища дернула безжалостно шнурок на Кудесниковой шее, сорвала фальшивый перстень, сунула в ларец.

— Крак! — захлопнулся под лежанкой тайник, скрывая последние следы чужого вмешательства.

— Дай-ка это сюда, — пропыхтел Храш, с трудом разжимая застывшие Кудесниковы пальцы, себе в карман перекладывая злосчастное кольцо. — Вот так, дорогой, теперь поднимемся, — закинул его руку себе на плечо, без труда вздернул вверх тяжелое тело. — Здесь я тебя помирать не брошу: еще храмовники откачают да на допрос отправят. Мастер такому делу рад не будет…

Задул бородач лампадку, осторожно высунул нос из кельи и, убедившись, что все тихо, переступил через порог. Неторопливо и старательно запер дверь да, все так же волоча на себе Кудесника, двинулся по коридору. Без помех пробрался мимо тихих комнатушек с мирно спящими целителями да запертых кладовых со всяким храмовым добром. Когда же зашумели впереди сердитые голоса и затопали туда-сюда ноги, выкатился Храш из-за угла уже не таясь, пьяно закачался под весом товарища, захрипел похабный куплетик…

— Еще одни! — завидев их, всплеснула руками пожилая лекарка. — Защитницы мои, Светлые Богинечки! Что ж делается-то! Ополоумел народ!

— Ничего нет святого! — поддакнул грузный целитель. — Глаза позаливали и лезут… Куда прешь, спрашиваю? — прикрикнул он на Храша. — Здесь не Залы Исцеления! А второй что? Совсем упился?..

— Хе! — обрадовался бородач, разворачиваясь так, чтоб любопытный лекарь не достал Кудесника. — Кабатчик! Нале-е-ей-ка мне, каба-атчик!.. — затянул фальшиво.

— Здесь Храм, а не кабак! — разгневался целитель. — Давайте, давайте отсюда! — принялся подталкивать охотника все ближе к заветной дверце.

— И пой-дем! — обиделся для виду Храш. — А как же… запо-ведь… привечать ближ… ближнего?..

— Иди уже, иди, — беззлобно шикнула лекарка. — Женка дома уж вся извелась небось! Ближний…

С таким напутствием и выдворили их в общий зал, а оттуда — на улицу, где потихоньку наводила порядок городская стража, да маялась в ожидании вестей Рисса.

— Что стряслось-то? — опередив продрогшего караульного, бросилась она навстречу.

— Такое несчастье! — покачал головой Храш. — Права ты была: не стоило Кудеснику лезть на пьяну голову… Но кто ж знал, что на лихачество его потянет, что он неосторожно за колечко схватится…

Женщина сдавленно охнула.

— Так что ж мы ждем? — засуетилась тут же. — Тебя мастер вытащил. Вдруг, и ему поможет!

«Это после давешнего-то подарочка? — спрятал в бороде ухмылку Храш. — Не такой он дурак!».

Но Риссе было знать о том необязательно.

— Пошли, — пропыхтел охотник, и первым потопал к темному зданию за Морской Канцелярией.

***

Пока устраивали охотники беспорядки в Храме, Гильдмастер, похоже, успел наведаться к себе, переоделся — и больше не щеголял драгоценным шитьем на дорогом камзоле да пенными кружевами рубашки, чуть не испорченными Храшевой неблагородной кровью. В простых штанах и рубахе из черного сукна, в теплой шерстяной безрукавке выглядел он не так помпезно, как прежде, — даже почти обыденно, — но что-то в нем все же не давало охотникам расслабиться. Уютно развалившись у камина, потягивал Огнезор вино из кружки да изучал с хозяйским видом… собственную Храшеву «Книгу Посланий».

От такой наглости бородач даже в дверях застыл.

— Входите, входите, — окинул Гильдмастер Храша с повисшим у него на плече Кудесником на диво понимающим взглядом. — Как успехи?

Сгрузив свою ношу на кровать, извлек охотник из кармана перстень.

— То, что просил ты, мастер! — перекинул Огнезору свою добычу.

Тот ловко поймал, лишь слегка поморщившись, когда храмовая ловушка дала о себе знать.

— Любопытную штучку целители соорудили, правда? — покрутив перстень, задумчиво спросил неизвестно кого.

— Забудь ты о проклятом кольце! — завопила подскочившая Рисса. — Кудеснику совсем худо!..

— Я заметил, — даже не глянул на пострадавшего светловолосый.

— Ты знаешь, что с ним? — не отстала она. — Он умирает?

— Ну, помрет вряд ли, — равнодушно обронил Гильдмастер, не отрывая глаз от перстня. — Даже очнется, наверное… Но вот рассудком повредится.

— Помоги же ему! — требовательно взвизгнула женщина. И осеклась под взглядом ледяных глаз.

— Я Гильдмастер, а не лекарь, — холодно отрезал Огнезор. — Это ваши охотничьи дела. Меня они больше не касаются.

Отстегнув от пояса, бросил он на кровать два тяжелых кошеля — прямо поверх одеяла, под которым застыл неподвижный охотник.

— Ларец с остальным доставят завтра же, куда договаривались… Прощаться не обязательно, господа охотники! Больше вы меня не увидите!.. Приятно было повидаться, красавица, — напоследок потрепал он по щеке Риссу.

Не потянулась та следом, не выгнулась навстречу соблазнительной кошкой, как сделала бы еще недавно, — но зажмурилась в страхе, отшатнулась, почти прижавшись к довольному Храшу.

Тот по-волчьи прищурился, успокоительно погладив Риссу по плечу, да потянулся за одним из кошелей… Не таким уж и плохим выдался сегодня денек Дубоголового!

***

«Ты не стер Риссе память, Эдан», — как-то робко напомнила Лая уже на улице.

«О, она будет молчать, поверь мне! — хмыкнул Огнезор, резво скользя по замерзшим булыжникам. — Слишком испугана, слишком растеряна… Не удивлюсь даже, если пожелает ремесло сменить! Уедет в какой-нибудь тихий городок, мужем обзаведется…» — он спрятал руки в рукава тяжелого ахарского тулупа (самой подходящей одежки по нынешнему холоду), да вслушался задумчиво в ночную тишину.

Небесный город, нагулявшись, примолк — и самых крепких, коль не стража, так трескучий мороз, по домам к этому часу разогнали. А где-то далеко, за столичными стенами, в обледенелых пустых лесах протяжно выли оголодавшие волки — совсем, как безумные их собратья, слепо рысящие у черных камней ахарской тропы…

«Уже скоро, Снежинка, — вдохнул полной грудью Огнезор, вбирая в себя этот вой и жгучий морозный воздух. — Мы отправимся туда уже скоро…»