Свежий ветер с улицы осыпал лицо Демьяна осенней моросью. Как и утром, все было по-прежнему серым. Он закурил сигарету и присел на ступеньки, ведущие к двери отеля.

— Что, черт возьми, это было? — спрашивал он себя снова и снова.

Ему хорошо было знакомо ощущение волнения, не раз он испытывал это чувство перед полетом, но здесь, было нечто не столько большее, сколько диаметрально другое. Демьян пытался понять, что именно пробудило в нем столь сильный эмоциональный порыв, реакцию, которую ранее за собой не замечал. Он стал продуцировать внутренний диалог, что делал всегда в минуты, когда хотел разобраться в своих чувствах, эмоциях, состояниях и причинах поступков.

— Когда я впервые услышал ее звонкий смех, он показался мне родным. Не знаю почему, но именно это слово должно здесь стоять. Не знакомый, не приятный, не красивый, а именно родной. Я не знаю, почему, но я так чувствую. Затем я увидел ее лицо, ее красивое лицо, словно само счастье, она излучала внутренний свет, подобно солнцу. Странно, мне всегда казалось, что любовь с первого взгляда невозможна, что это просто сказки. В смысле, ты, конечно, можешь внезапно для себя полюбить дивную обложку для книги, но ты не сможешь полюбить саму книгу, потому как не успеешь понять ее суть в столь короткий миг «первый взгляд». Любовь к обложке, телу, ведь, совсем не тождественна истинной любви, потому как тело может быть изуродовано временем или болезнями. Да, тебе может нравиться внешний вид, но любовь рождается в самом сердце души и к другой душе она тянется. У души же нет точеного носа и изящных рук, нет физического очертания, ее нельзя увидеть, как и саму любовь. Так разве можно с первого взгляда полюбить то, что еще не познал?

Он задавал себе все больше и больше вопросов в попытке найти хотя бы один ответ. Попытавшись, абстрагироваться от своих эмоций Демьян стремился сосредоточиться, на том, что чувствует на соматическом, телесном уровне.

— Когда я впервые посмотрел на нее, ноги ослабли, будто из под них нагло выбили, вытащили землю и каждое последующие движение, мне казалось неловким, неуклюжим, даже смешным. Это как пытаться контролировать шаг во время ходьбы, когда делаешь что-то привычное, это происходит само собой, автоматически, но как только ты начинаешь задумываться о конкретном действии, шаге, например, то начинаешь спотыкаться. Я вот всегда спотыкаюсь. В тот момент я ощущал себя раскачивающимся, на больших качелях ребенком, это когда ты стремительно летишь в высь и внутри все сжимается, в животе пробегает дрожь и ты не можешь это контролировать. В этот момент ты вообще не властен, что-либо контролировать. Потом качели и тебя вместе с ними отбрасывает назад и время словно останавливается, ты испытываешь чувство восторга и волнения единовременно, но с удвоенной силой. Прилив жара во всем теле и это ощущение в животе не проходят. Сердце стучит так, что ты слышишь каждый удар, и будь у тебя потребность посчитать пульс, необходимость прикладывать палец к запястью, тут совершенно отпала бы. В этот момент ты чувствуешь и слышишь свое сердце. Если в этом не скрывается любовь, тогда я определенно ничего не смыслю. Подумал Демьян.

Размышляя над этим, он снова ощущал все то, что беззвучно представлял в своей голове. И жар, вспыхнувший в сердце, не покидал его. Он докурил сигарету и пошел бродить по окрестностям отеля. Все в нем, жаждало двигательной активности. Прошел еще час, морось перешла в стадию ливневого дождя. Встревоженная Ия выбежала на крылечко, чтобы позвать Демьяна. Он услышал ее голос еще раз. Один писатель сказал «голос — это половина любви», и он абсолютно, прав. Подойдя к ней, Демьян заглянул в широко раскрытые глаза цвета морской бездны. Ветер нещадно путал ее длинные волосы, оставляя капли дождя на блузке.

— Демьян, где вы так долго ходите, уже ливень начался, а вас все нет. Мы испугались, как бы с вами ничего не случилось. Все хорошо? — с заботой спросила она. — Вид, у вас какой— то взволнованный что ли.

— А вы переживали за меня? — он уловил нотки смущения в ее глазах и покрасневших щечках. И не дожидаясь ответа, добавил. — Спасибо за заботу Ия, все хорошо, просто решил немного проветрить себя и заодно свои мысли. Тут так холодно, — он укрыл ее своей курткой. — Пойдемте лучше выпьем чаю.

— «Кажется, теперь я понял, о чем говорил Мирон», — беззвучно говорил его внутренний голос. — Без понятия как это произошло, но она забрала мое сердце.