Ия уложила крупные локоны в аккуратную, но элегантную прическу, надела невзрачное серое платье и черное пальто, обычно она старалась разнообразить этот нарочито серый мир Фестрада, добавляя к своему образу какую-нибудь яркую мелочь, брошь или серьги, но сейчас цель состояла совершенно в другом. Без содрогания и сомнений взяв паспорт Демьяна, она дождалась Марию и с твердой решимостью направилась в здание бывшего банка. Дорога до самого центра, на автобусе заняла минут 20, к тому же, волнительная игра нервов прибавляла быстроту шагу, что разительно сокращало время. Немного запыхавшись, Мария все-таки решилась задать вопрос, что терзал ее на протяжении всего пути.

— Правильно ли ты поступаешь? Не пойми меня не правильно, но я точно буду плохой сестрой, если, хотя бы, не попытаюсь понять тебя. Ты моя родная кровь и я тебя всегда поддержу, но о такой ли свадьбе ты мечтала?

— Мари, родная, ну конечно нет. Я просто хочу быть с ним, любить его, быть его женой. Разве это плохо? Мне не нравится эта идея, что уж там, она и не должна нравиться, если бы люди всегда делали то, что хотели, мир, вероятно, окунулся бы во тьму. Но, не смотря на то, что мне не нравится то, что я делаю, я воодушевлена самой мыслью о том, ради чего я это делаю. Может Н.Макиавелли и не был так уж, не прав, и средства иногда оправдывают цель, — задумчиво уставившись в окно, произнесла она.

— Оглянись, где мы, по-твоему, сейчас?

— Мы пожинаем плоды не сплочённости своего народа, наши же плоды. Я не могу изменить этот мир, Мария, но я хочу преобразовать свою жизнь, хотя бы это мне по силам.

— Преобразовать? Какая разница замужем ты или нет, если ты с любимым человеком?

— Ох дорогая, сейчас мы запутаемся в обсуждении целесообразности или пагубности гражданского брака, ведь так удобно просто съехать, никакой бумажной волокиты при разводе, — она взмахнула руками вверх и тут же бросила их вниз, выражая все свое недовольство. — Так проще я согласна, только мне не это надо. Тебе то, хорошо, вы поженились до этой девальвации чувств. — Мария промолчала не найдя ни одного вразумительного ответа в голове и Ия почувствовала ее смущение. — Ладно, прости, я не хотела, ты ведь знаешь, что я имею ввиду, я очень счастлива, что тебе не приходится переживать сейчас то, что переживаю я, но прошу, пойми. Я знаю Мари, будь ты на моем месте и я бы взволновалась, но поверь мне, будь ты на моем месте, ты поступала бы так же, ну мне так кажется.

Очень трудно представить, что чувствует другой человек и чем он руководствуется, если сам ты не проходил по такой же тропе.

Они подошли к банку, и зашли вовнутрь полузаброшенного здания. Первое что предстало перед их взором, это огромные стеллажи книг, настолько большие и могущественно высокие, что редкие издания на верхних полках, казалось, вплотную прилегают к своду потолка. Проходящая мимо женщина поприветствовала их.

— Добро пожаловать в библиотеку, вы у нас впервые? Чем я могу помочь?

Растерянная Ия приоткрыла сумку и показала ей аккуратно и почти незаметно два паспорта.

— Сюда, — бегло и шепотом произнесла она, недоверчиво оглядываясь по сторонам. — Вы как раз вовремя.

— Вовремя? Что это значит? — спросила Мария.

— На сегодня вы последние в очереди, скорее занимайте места.

Через узкий проход, скрывающийся за шкафом, они по очереди зашли в небольшую комнату. Она была без окон, электрический свет замещали восковые свечи. Для маленькой комнатки, в ней расположилось достаточно много женщин, Ия была двадцатой. Затем раздался громогласный голос, приковавший к себе внимание всех присутствующих.

— Добро пожаловать дамы, меня зовут Фрея Лофн и я занимаюсь тайной регистрацией браков. Вы все не понаслышке знаете, что нынешняя власть под эгидой своих лозунгов и призывов отравила эту страну. Нельзя требовать от человека невозможного. В иерархической пирамиде потребностей Маслоу, потребность в любви занимает 3-ий уровень из пяти. Создатель этой теории, полагал, что удовлетворение более высоких потребностей, возможно только после удовлетворения потребностей более низкого порядка, в еде и защищенности, например. Абрахам Маслоу утверждал, что все потребности врожденные, — постепенно ее голос заметно усиливался. — Зачем же тогда подавлять то, что заложено самой природой, спросите вы? Это же абсурд. Как же так получилось, что все мы, оказались в этой жалкой комнатушке без любимых мужчин, чтобы хоть как-то быть связанными с ними, хотя бы документально? Нет, нас не тащат насильно под венец, но обрекают на жизнь без детей, потому как дети, рожденные вне брака, в любви, подлежат ликвидации, ах это вычурное слово скрывающее убийство, вы все это знаете, содрогаясь, парировала она. Мы женщины, материнский инстинкт у нас в крови, власть же обрекает нас на несчастливый брак с нелюбимыми людьми, чтобы мы рожали детей не для себя, а для страны, повышали демографию и помогали создавать нацию, у которой в крови будет не любовь и счастье, а сожаление и злоба. За что? Спросите вы, почему так?! А потому, как высшая потребность в пирамиде, это потребность в самоактуализации. Сможет ли духовно страдающий человек развиваться и чего-то достигать? Сможет ли он выделяться? Сможет ли он осознанно выбирать, не боясь высказаться? Я спрашиваю Вас.

— Нет, — послышался тихий голос из комнаты.

— Так считает только один человек?

— Нет, — послышалось уже чуть больше голосов.

— Власть пытается усреднить нас, вышибить естественную чувственность. Я Фремя Лофн и я не боюсь. А теперь прошу, подготовьте паспорта, пожалуйста, и подходите по очереди.

Фрея была также красноречива как Гофман, вот только идеи у нее были диаметрально противоположные. Она была невысокого роста с короткими каштановыми волосами, этот человек обладал сильной энергетикой — дар оратора. Она говорила так, словно являлась преподавателем, в то время как слушателям отводилась роль покорных студентов. Фрея старалась зародить дух борьбы среди женщин, ведь и пламя начинается с одной искры. Когда настало время ожидания, Ия стала оглядываться по сторонам. Речь ей понравилась и воодушевила, но странное чувство разочарования разрасталось внутри и начинало довлеть заставляя испытывать состояние эмоционального дискомфорта. Перед ней были грустные женщины в серых и черных одеяниях, с синяками под глазами и лишенными всякого блеска влюбленности взорами. Никакого счастья в глазах. Еще бы.

— Мария, — шепнула она тихо. — Я передумала.

— Что? Но мы ведь уже здесь.

— Я… — глаза ее вдруг стали стеклянными, зрачки расширились, это был страх. — Я не хочу так, — продолжила она. — Я не хочу регистрировать брак без Демьяна, я хочу услышать «да» из его уст.

— Ты уверенна?

— Да, черт возьми! Нам следует срочно уйти.

Такой Мария видела ее впервые, паника охватила ее сердце, она стала идти, куда не глядя, попутно сшибая стоящих на ее пути невзрачных женщин.

— Постой!

— Мария я не могу, это не правильно, зачем мы пришли сюда. Черт, да где это видано, что за безумие здесь происходит, выходить замуж без жениха, блин, я же могла просто украсть паспорт, как они это проверят, а?

— Ия люди жаждущие счастья, женщины, что были вынуждены прийти сюда по той же причине, что и ты раздавлены, посмотри на них, им не нужна чужая любовь, они пришли получить свою, так что, думаю, воровство точно не входит в их планы. Полагаю, у них, она с восхищением посмотрела на Фрею и ее помощниц, есть какой-нибудь, хоть малейший контроль над этим. Так, так, мы сейчас не об этом. Прошу, успокойся, — она отвела Ию в сторону книжных стеллажей, затем нежно обвила ее ладони своими. — Так, теперь посмотри мне в глаза, скажи, что ты чувствуешь?

— Что?

— Ты пришла сюда с четким намерением заключить брак без жениха, приняла решение. А теперь аннулировала его. Так что ты чувствуешь?

— Я в замешательстве, — глаза ее были готовы наполниться слезами. — Я думаю, что это не правильно. Не должно так быть.

— Ия, это мысли. Я здесь, с тобой. Что ты чувствуешь?

— Я чувствую дрожь в теле, меня как будто подташнивает.

— Хорошо, что еще?

— Я чувствую вину перед Демьяном, за то, что не послушала его, стоило остаться и не тратить твое и свое время, — постепенно голос ее выравнивался.

По мере того, как Ия погружалась в мир своих чувственных ощущений, страх пропадал, и сердцебиение приходило в норму.

— Знаешь, принятие решения подобно русской рулетке, в одной игре дважды не проиграешь. Тебе стоило прийти сюда, хотя бы ради того, чтобы понять, что это совершенно не то, чего ты хочешь. А это очень важно. Теперь тебе лучше?

— Да, на самом деле да, — с удивлением подметила она и мило улыбнулась.

— Тогда давай уйдем отсюда. — Мария погладила ее по плечу и одарила наполненным любовью объятием.

— Я думала, что ты не попросишь, — уже более спокойно выдохнув, ответила она.

Страх-это эмоция, а любая эмоция слабеет, если включается мыслительная деятельность.