Утро следующего дня озарили маленькие проблески солнца, словно лучи надежды, зародившиеся в сердцах жителей отеля. Ты будешь испытывать страх до тех пор, пока не решишь столкнуться с ним лицом к лицу. Именно столкновение показывает силу противостояния, твою силу и мнимость всемогущества противника. Впервые за несколько дней Ия и Демьян проснулись в обнимку, осознавая всю ценность такого маленького счастья. Слегка понежившись в кровати их голодные желудки, совсем отвыкшие от действительно вкусной еды, призывал скорее спуститься вниз ангельский запах, что распространялся по маленьким комнаткам отеля стремительно, словно пламя, вызывая аппетит и как бы заманивая на трапезу. Чуть позже, все собрались за завтраком в маленькой гостиничной комнатке. Они праздновали свою победу свежими блинчиками с медом и гранулами соленой карамели, а так же шоколадными кексами, щедро сдобренными густым темным шоколадом с крошкой из миндаля, вдобавок запивая сладкие яства крепким ароматным кофе.

— Долго ли, — раздался неуверенный звук першения в горле, будто от неуверенности говорящего.

— Прости что? — поспешила спросить Ия, что сидела возле него.

— Долго ли, мы можем здесь оставаться, в надежде, что нас не найдут? — еле слышно, медленно спросил Игнат, опасаясь изгнать дух праздника из сердец собравшихся, но искренне веруя в эту необходимость, потому как понимал, выигранная битва, не залог победы на войне.

— А долго ли мы можем продолжать жить в этой стране, скрываясь, словно крысы в своем подвале? — ненамеренно, но слегка раздраженно ответил Демьян. — Ты прав, Игнат, полностью прав. Слушайте, — привстав, продолжал он. — Благодаря всем Вам мы бежали, мы здесь, и я безгранично благодарен, но не знаю насколько долго это место, будет оставаться безопасным, — он сердечно огляделся по сторонам, невнимательно рассматривая обшарпанные стены и любимый всеми древний камин. — Только подумайте, если мы бежали из «Ясного разума», то наверняка сможем выбраться и из Фолмрака. Мы можем попытаться уплыть, арендуем лодку и…

— Я только за, — ловко перебил его Клим. — Вы все спасли нам жизнь, но является ли бегство выходом из ситуации? Мы бежим, но что ждет наш народ?

— Наш народ сам дал топор палачу, и вот только не надо так смотреть на меня Ия, — с легким упреком ответил он, уловив обвиняющий взгляд сестры. — Вы все знаете это, — удрученно промолвил Игнат.

— По глупости дал, а из-за трусости не забирает, словно неразумное дитя. Но нельзя бросать их! Слушайте, — стал он, засуетившись, активно жестикулировать руками. — Мы можем попробовать организовать движение, найти таких же, как и мы, вместе это будет сокрушительная сила, мы изменим истории, — словно в эйфорическом припадке говорил Демьян. — Дайте им надежду, вселите в них веру и они, отвергнут страх.

— Попытаться? Свергнуть власть? Ты из ума выжил? — послышался полный непонимания тревожно испуганный голос. — Да нас же схватят и тогда мы уже ни себе, ни кому-либо другому, не поможем, — гнул свою линию Игнат.

— То, что ты говоришь, — Мирон выдержал паузу и посмотрел прямо в глаза Игнату. — Я слышу, как голос сердца твоего затмевает страх, страх, что ты сам взрастил в своей голове. Ты видел людей? и это скорее не вопрос, а утверждение, они сломлены, они испытывают страх, и я не виню их. Черт, да мне самому страшно, думаю, — он отвел взгляд в сторону старого камина, в котором уже с утра ютились маленькие горящие огоньки, — как и вам. Я понимаю, о чем вы говорите, дайте им надежду, и они ухватятся за нее мертвой хваткой, но пока нет того, за кем они могли бы пойти, дергаться точно не нужно, — подытожил он.

— Мы можем попытаться уплыть, рискуя своими жизнями, ради своего же будущего, своего блага, или начнем опасную игру, будем рисковать, но уже не только своими жизнями, но также жизнями других, абсолютно незнакомых людей. Риск, ради маленького шанса преобразовать будущее страны и снова дышать свободной грудью не испытывая страх за эмоции, за человечность, за то, какими мы рождены быть. Хм, об этом выборе ты говоришь Клим? — проницательно высказался Демьян.

— Я не говорил, что требую вас выбирать, я просто высказал свое мнение. Ну не вижу я смысла, уж простите, — совсем не искренне в плане извинения, но правдиво по факту содержания фразы, ответил Клим, — в этой игре кошки-мышки, где мы постоянно в роли жертв, не вижу я смысла и в побеге, потому как верю в то, что каждый находящийся здесь способен изменить ситуацию. Я видел это своими глазами. Мы видели это, — взяв за руку любимую женщину, подытожил он, а затем прошептал ей на ухо: — но ты моя любовь, ведь поддерживаешь меня?

— Я всегда, с тобой и за тебя, ты же знаешь, — с лучезарной улыбкой ответила Мира, поделившись своим светом с его сердцем.

— Спасибо, теперь мне все ясно. Я вижу, как вы все задумались над этим, то, что не озвучено, не существует, теперь выбор есть. Не знаю как все остальные, но думаю, вы заметили, что в обоих случаях мы выбираем риск для жизни, здесь или там, дай бог, на свободе, до которой, кстати, нам еще, только, предстоит дойти, мы не можем быть уверенны, в том, что сохраним свои жизни. Но идя на такой шаг, я предпочту бросить вызов судьбе и переманить народ на нашу сторону. Гофман придется сделать мне лоботомию и вырвать левую половину полушария, забрать сердце и отнять жизнь, чтобы я перестал любить. Пускай я не знаю хорошего оратора, за которым пойдет народ, и понятия не имею, с чего вообще начинаются эти повстанческие движения, но я уверен, что попробовать стоит, — он уверенной походкой подошел к Климу, и пожал ему руку, а затем посмотрел на Ию. — Дорогая, я не могу сделать выбор за тебя, но не осуждай меня за мой, — и расположился подле Клима.

Ия же сидела и не сводила с них глаз.

— Забавный оборот принял наш праздничный завтрак. Впрочем, я думаю, мы уже нашли хорошего оратора. Я выбираю тебя, а вместе с тобой и каждый твой выбор.

— Но сама то, ты чего хочешь?

— Я хочу перестать бояться любить тебя и свою семью, перестать бояться жить, да в принципе перестать бояться, так что я с вами, — она подошла к Демьяну и нежно сжала его руку в своей, он поцеловал ее в лоб, сердечно поблагодарив, а затем, смиренно ждал, что же скажут другие.

— Ты псих, — открыв рот, произнес Игнат. — Ты идиот!

— Но идиот везучий, — рассмеялся Мирон. — Здесь наш дом, я буду последним трусом, если позволю себе бежать из страны без попытки ее реанимации, эту опухоль давным-давно пора вырезать. Мы еще плохо знакомы Клим, но ты прав, за то, что любишь нужно сражаться, в нашем случае, мы будем сражаться за саму любовь и если я умру, то, по крайней мере, буду уверенно знать, что сделал все возможное чтобы спасти людей.

— А за чем, собственно говоря, дело стало? Я в деле, — безумно и забавно улыбнулся Ренат.

— Раздался судорожный смех Игната, — вы меня простите, конечно, но это похоже на массовое самоубийство, и за последние двое суток, уже второе. Это иронично и выглядит бредово.

— Не стоит мешать людям сходить с ума, — ловко подметила Мария, решив по обыкновению добавить к беседе один из своих любимых афоризмов.

— Опять ты за свое, так ведь никто не говорит.

— Никто не говорит как?

— Так как ты, Мария, никто ведь не сыпет в диалоге цитатами, — отметил он с горькими вставками язвительности.

— Так говорю я и этого достаточно, — чуть высокомерно, но легко произнесла она. — И кстати это, А.П. Чехов, я не боюсь использовать мысли великих людей в рутинном диалоге, только, потому-то, кому то это может показаться странным. Так что, я с твоего позволения Игнат, тоже присоединюсь к остальным, — она отодвинула его ногу с кушетки и прошла мимо, слегка задев пышным рукавом халата его аккуратно уложенные волосы, которые, он незамедлительно начал поправлять.

— Бог с вами, — он бросил руки в воздухе, будто пытался стряхнуть с них капли воды и еще раз внимательным взглядом окинул окружающих. — Я с вами, но остаюсь не потому, что хочу бастовать, я остаюсь потому как мой выбор, это моя семья, а если вся моя семья остается здесь, то и я тоже.

— Отлично, — прошептал Клим, после слов, которого повисло молчание.

— Как назовем движение? — начал задорно Ренат. На удивленные взгляды остальных он сначала отвел взгляд, а затем неуверенно добавил: — Ну, первую операцию мы назвали Cito, успешно же прошла, а главное быстро и…

— Он прав, — решил поспешно поддержать его Мирон, мы собираемся сражаться за любовь и справедливость в Фолмраке, должно быть и название подходящее.

— Может Анферод? Ну знаете, — слегка сомневаясь стала выдвигать идею Ия. — От имени трех богов, Анаит в армянской мифологии богиня плодородия и любви, Фемида в древнегреческой мифологии богиня правосудия и Афродита тоже из греческой мифологии богиня любви. Ну как-то…

— Почему именно три? — поспешила с вопросом заинтересованная Мира, почитающая всякого рода творческую деятельность.

— Хороший вопрос, — улыбнулась Ия, польщенная, что хоть кто-то ее слушает очень внимательно. — Если углубляться, то, что есть три?

— Число, — тут же ответила, крайне увлеченная Мира.

— Да, ты права, но не так просто, именно это число является незаменимым фундаментом для построения плоскости, как исходного проявления чего-либо в пространстве, потому как весь этот объем материального мира может существовать лишь в троичной системе координат. Ощущаете мощную смысловую нагрузку? Если убрать одну из сторон, плоскость исчезает, нельзя убрать любовь и оставаться полноценной личностью, это же как, ну я не знаю, забрать сознание, память или волю. В общем, к чему это я, — отвлекшись, она постаралась отмотать назад и сделала это очень даже не дурно. — У нас ведь почти как у Египтян, воплощение триады духовной воли, высшего разума и любви.

— Превосходно! — поддержала ее идею восхищенная Мира, и начала аплодировать так, как это делают маленькие дети, искренне, не стесняясь.

— Я, конечно, мало что понял из твоих слов, — засмеялся Демьян. — Но и то, немногое, мне очень нравится! — поддержал он ее, подбадривая шутками. — Название отражает наши цели, пускай и немного завуалировано, но если смотреть вглубь, то предельно ясно.

— Значит, решено, если конечно все согласны, — заключил Мирон.

Они перекинулись добрыми и воодушевленными взглядами, в зародившуюся еще вчера маленькую надежду, буквально вдохнули жизнь.

Все великие дела начинаются с малого, с половины мысли, с полуслова.