Последние события показали, что остались ещё те, кто своею непокорностью способен возродить прежние устои. Униженный и разъярённый Ат Ментира бежал с собрания окружённый в кольцо из копов, народ бушевал. Конечно, небольшое восстание было быстро подавлено, но впервые люди поняли, что у них есть шанс что-то изменить. И этот ход был лишь началом изменений. По всей стране прокатилась волна восстаний, каждый человек лишенный кого-то близкого чувствовал острую необходимость отстаивать свои права, действовать. Нет, они не перестали бояться, просто теперь они наверняка знали, что не одиноки. Что за хмурым соседом скрывается такая же душа, полная смятений и погружённая во тьму, а если такими людьми наполнен город, значит у власти реально проблемы, потому что, рано или поздно человек, ранее покорно принимающий удары от надзирателя начнет отбиваться. Ментира, бежал в Тэмвуд, пока часть полицейских примкнула к народу, вызвав волну ядовитой ответной реакции со стороны властей. Мисс Гофман четко рассчитывала каждый свой шаг, и предательство со стороны починенных силовых структур обрушилось не нее внезапно, подкосив систему. Удерживать большую часть мнимо преданных людей, она предпочла по старой схеме, которую разве что слегка модифицировала. Она взяла под арест жен и детей нескольких генералов, полковников и майоров, не всех, а лишь тех, что казались ей подозрительными. Для того чтобы такое провернуть ей потребовалось нанять наемников. Убивать она никого не хотела, но наглядно продемонстрировав свои возможности, одним махом отсекла все желание предавать у важных мужчин с их погонами, а вместе с тем, и у их подчиненных, которые боялись подвести командиров и обречь свои семьи на ту же участь. Держала она их в заложниках, на неплохой вилле, где им было предоставлено все для комфортной жизни, а спустя пару недель, как ни в чем небывало возвращала домой. Игра, позволяла ей оставаться у власти, и защищала ее жизнь, потому как о вилле знала лишь она и Гордон Наркисс. Такой маневр гарантировал мисс Гофман неприкосновенность. В это время отель «Северное сияние» стал пристанищем не только для наших добрых друзей, но и многих других людей, жаждущих сражаться.

— Отлично, начало положено, но этого мало. Восстания быстро подавляются и надо действовать дальше, пока железо не остыло, — размышлял Демьян. — Сколько у нас человек?

— Ну, если считать только тех, кто в Фестраде, то большая часть жителей, не считая тысячи копов, что продолжают присягать власти, как-то так, — хмуро ответил Мирон. — А что, есть идеи?

— «Ясный разум», надо вывести от туда людей, надо разрушить само здание, я хочу, чтобы от этого места не осталось ничего, кроме руин, — тоскливо-озлобленный ответил он.

— Тогда нам точно нужна взрывчатка, — с радостным возбуждением сказал Ренат.

— Знаешь, на этот раз, твоё предложение не кажется таким уж глупым. А что, мы выведем от туда всех людей и взорвем ко всем чертям этот сумасшедший дом.

— Вы серьезно? — спросила Ия встревожившись от одной мысли о разрушении здания. — Да нет, вы не поймите меня не правильно, я и сама этого хочу, но как мы это провернем?

— Ах друзья, последнее время мы то и делаем, что устраиваем восстания и кого-нибудь спасаем, не в первой, — расслабленно сказал Игнат закуривая сигарету и явно изменившись после последних событий, уже не так сильно переживая за свою жизнь. — Когда начнём?

— Когда соберём больше людей, попасть туда, как в прошлый раз не выйдет, уверен, они усилили охрану, — задумчиво развивал мысль Демьян.

— Тогда мы возьмём его штурмом, — прошептал Мирон. — У нас теперь много людей, есть оружие и силы, прорвемся!

— Слушайте, — раздался удивительно спокойный голос. — Простите, что влезаю в ваше бурное обсуждение, но я был там, и понимаю, почему ты хочешь уничтожить это место, — произнёс умудрено Клим, доверительно взирая на Демьяна. — Но мы не победим, разрушив одно здание, корень зла не в нем, а в людях что там, в Гофман, что, по-прежнему у власти, вот с чем нужно бороться.

— И что ты предлагаешь? Грохнуть эту суку? — встрепенулся Ренат, и чуть не уронив изящную вазу, что стояла подле него, успел ухватить ее кистью левой руки. — Да я ловкач, — засмеялся он и решил, присесть обратно, что бы ничего больше не обронить в моменты своей, чересчур пылкой возбужденности.

Все оглянулись на него, и повисло молчание. В глубине души каждый понимал, что невозможно окончательно победить до тех пор, пока жива эта женщина. Но гуманность взяла верх над жаждой отмщения.

— Мы не убийцы, — разбив молчание, сказал Демьян. — Она не должна так легко отделаться после всего что натворила, но не нам быть судьями, пускай народ сам решает ее судьбу, осталось только понять, как взять в плен ту, что под охраной 24 часа.

— Ходят слухи, что Гофман страдает паранойей и никому не доверяет, она меняет охранников чаще, чем я меняю трусы, — засмеялся Ренат.

— И как часто ты меняешь трусы? — поинтересовавшись, расплылась в смехе Мария.

— Ой, да ладно вам, это же шутка, ну чтобы знаете разбавить наш удрученный диалог, короче неважно, раз в месяц она полностью меняет охрану, попасть туда трудно, но шанс есть.

— И кого же мы подошлём к ней умники?

— Меня, — раздался утвердительный голос Мирона из-за угла.

— Ты что с ума сошёл? Я не позволю! — вскрикнула ошарашенная Мария.

— Родная, а кого ещё? Демьяна она знает в лицо, а все остальные полезны здесь, я могу попытаться завоевать ее доверие и похитить.

— Ну друг, это самоубийственный и чертовски героичный поступок, но один ты не пойдёшь, — начал Клим. — Тебе нужен помощник, я пойду с тобой.

— Значит, на том и решили, — не привыкший отказываться от необходимой помощи, согласился Мирон.

— Они обменялись дружеским рукопожатием.

Пока до остальных только доходило то, что только что произошло, подождав пару тройку минут, Мирон молчаливо вышел из комнаты. За ним покорно последовали и остальные, почти все, кроме двоих. Демьян и Ия, остались в гостиной. Из камина раздавался треск древесины, приятно согревающий своим звуком сердца, словно укутывая их в теплое одеяло под свежими просторами морозной ночи.

— Не нравится мне все это, — тоскливо произнесла Ия. — Знаешь, не захотев, я тогда пойти в ЗАГС, нас бы не схватили, я постоянно прокручиваю те дни в голове и кажется, что чувство вины сжирает меня медленно, знаю, что не могу сказать тебе ничего кроме, разве что, прости, но это прости, уж поверь громче грома.

— Родная, я ни разу не винил тебя за те события, так случилось потому что я влюбился в тебя и захотел жениться, думал ли я тогда что нас схватят? Конечно же нет, я думал что если за любовь схватят меня, так тому и быть, я справлюсь, но видя тебя там, в «Ясном разуме», такую напуганную, мое сердце разрывалось и единственный кто в этом был виноват это я. И видит бог, до конца дней своих я не перестану винить себя за это. Мое самое большое счастье, причинило тебе столько боли. Именно это и вселяет страх. Именно это не даёт мне уснуть по ночам и именно поэтому я готов взорвать то место, потому что мне кажется, что когда оно рухнет, рухнет и темница что появилась в моей голове, ровно в тот день, когда мы туда попали.

— Твоя темница лишь в голове, ее не они возвели, не то место, ее возвёл ты сам. И пока ты веришь в то, что являешься заложником ситуации, наше общее дело не сдвинется с мертвой точки. Ты не сможешь двигаться дальше. Психотравма это своего рода террорист, не оставляющий право выкупа. Примирись со своим прошлым как с опытом, научившим тебя чему-то новому.

— А чему научилась ты?

— Тому, что не один человек не заставит меня отдалиться от тебя даже путём физической расправы, тому, что не один человек не удержит меня от тебя, ни мои мысли, ни мое сердце.

— Моя храбрая девочка, как же ты прекрасна.

Ия поцеловала его и нежно обняла, после чего ушла наверх, а Демьян остался наедине со своими мыслями и внутренним диалогом о том, что полезного дало ему время пребывания в ясном разуме.

— «Пожалуй, она права», — размышлял он. — Не окажись я там, не встретил бы новых друзей, а оказавшись там, я понял, насколько важен для других.

Любой опыт, даже негативный, словно частичка пазла, достраивает, формирует полноценную картину, отшлифовывая личность.