Увядание цветка следствие попустительского отношения ухаживающего за ним человека.

Одна маленькая девочка росла в семье, где демонстрация любви сильно осуждалась со стороны отца, который обладал дурным, тяжелым характером. Скажем так, то был человек, отнюдь не склонный к проявлениям чувств, искренне считавший что подобное, отражение слабости, но никак не силы. Порой его бесчувственность обескураживала своею эмоциональной тупостью. Конечно, этот мужчина никогда не применял насилия по отношению к своей жене, но позволял себе пугающе замахиваться, бить посуду и прочие грубости, никак не содействующие укреплению их брачного союза. Мать же все время боялась высказываться и с годами становилась похожей на забитую серую мышь, без права голоса, без друзей, словно безвольный шут старающийся угодить своему тупому господину. Классический пример немного гротескной патриархальной семьи, где о равноправии никто ничего не слышал, и женщине отводилась скорее роль рабыни, чем супруги, к несчастью даже не пытавшейся что-то изменить. Она избрала путь невмешательства, позабыв и о своей роли заботливой матери в жизни девочки. Жена, лишь смиренно подчинялась мужу ввиду своей не столько материальной, сколько эмоциональной зависимости от него, продолжала молчать, и украдкой вспоминала о том, каково это быть счастливой. Периодически она, чтобы не разозлить сурового, и явно уставшего супруга, пыталась остановить малышку, когда та, сломя голову неслась через всю комнату, что бы встретить папу с работы. Бежала чтобы обнять, но он всякий раз, с холодным взглядом, плавным движением отчужденного политика, правой рукой слегка отодвигал ее в сторону, выражая незаинтересованность в этом мероприятии и не обнимая взамен.

— Папа! Папуля! — прижимая к себе любимую игрушку, повторяла девочка, пока его уходящий образ растворялся в длинном темном коридоре, оставляя дочку в одиночестве, заставляя почувствовать боль, душевную боль от его отвержения.

Таким, уже повзрослевшая женщина, ныне президент Фолмрака, Линда Гофман, навсегда и запомнит отца, далекого и холодного, отстраненного мужчину. Странно, да? Ведь, в раннем детстве, единственным мужчиной в жизни девочки, выступает именно отец. Человек, который должен защищать и оберегать безусловно, потакать прихотям своей маленькой принцессы и быть в меру строгим, чтобы не вырастить из нее потребительскую стерву, что привыкает лишь брать, брать от всех, в том числе и от жизни все, брать, не отдавая ничего в замен.

Всегда рядом, всегда за дочь, именно о таком отце мечтала маленькая Линда и именно таким он никогда не был. К несчастью, большинство папаш не то, чтобы не соответствуют ожиданиям дочерей, навязываемым книгами, масмедиа и различными шоу, нет, они в принципе вступают вразрез с этими казалось бы, простыми истинами. Так и Линда, с детства привыкшая к глубокому переживанию одиночества, патериальной (отцовской) и материнской депривации, была лишена существенно необходимой ей эмоциональной теплоты, и любви. Подобный опыт в обязательном порядке повлек за собой некое искажение (разрушение и опустошение) жизни этой девочки, оказав существенное влияние на формирующуюся личность. Одни родители даруют базальное чувство доверия к миру, другие автономию или же вечный стыд. Единственное что унаследовала Линда от родителей — это искаженное, даже нет, извращенное понимание истинной природы любви в самом что ни на есть глубоком смысле.

Широко известно, что повзрослев, ребенок зачастую моделирует свои взаимоотношения с родителями при взаимодействиях с другими людьми, такая своеобразная игра бессознательного на поиск зоны комфорта. Всего лишь раз, Линда попыталась отойти от навязанного извне шаблона и позволила своему сердцу влюбиться, ей было семнадцать, молодость и жажда к жизни бурлили в ней словно вскипяченный на открытом огне горячий шоколад. Но как это обычно бывает с первой влюбленностью, жар от огня недолго согревал бушующее молодое сердце, после чего остался лишь обугленный от ранее пылких страстей шрам, окончательно укоренивший в ней идею о целесообразности девальвации человечности, идею которую так рьяно демонстрировал и пропагандировал ее родной отец. Пагубное влияние родителей, слепо принимаемое за необходимость, возвела в абсолют неудачная первая любовь. Спусковой крючок, навсегда останется в ее израненном сердце, ровно, как и человек, невинный и маленький подарок безумных страстей молодости, о встречи с которым она мечтала каждый день своей последующей жизни, но из-за страха оттягивала, а по глупости не решалась.