Всю ночь Ия ворочалась, поток бурных мыслей сшибал ее, словно бушующий шторм опрокидывающий маленький корабль, в пучину тревоги. В ее голове проносились ужасающие картины, смерти, боли и утраты. Переворачивая свое тело с одного бока на другой, она пыталась отмахнуться от этих мыслей, словно от надоедливых комаров. Рано утром она почувствовала шепот легких солнечных лучей, что нежно касались прядей ее волос, но поток холодного ветра резко выдернул ее из чар Морфея, и она открыла глаза. За окном было пасмурно. Странное тепло, разбавленное частицами прохлады, что вот, вот выдернуло ее из сна, что это было? Задавалась она вопросом и углубилась в пуховую подушку, уже умиротворенно рассматривая спящего Демьяна. Морфей более не властвовал над ее разумом, и пытаясь вспомнить подробности сновидения она поцеловала любимого, а затем направилась вниз, заварить свежий кофе. Через 30 минут спустился и Демьян.

— Доброе утро родная, что-то, ты сегодня рано проснулась, — еще сонным голосом пробормотал он.

Ия отложила кружку с горячим кофе в сторону и направилась к нему, приобняв его тело и нежно поцеловав в губы, после чего ответила.

— Мне снился кошмар, я точно не помню, что это было, знаешь такое, бывает, ты можешь забыть все из своего сна, кроме эмоций, осадка что остается, словно послевкусие после бокала хорошего вина, или не очень хорошего, улыбчиво добавила она. Я проснулась раздосадованная, а потом увидела тебя, и мне стало легче, правда.

— Моя ты хорошая, — он крепко обнял ее и стал прижимать еще ближе к себе. Искренность, особенно если речь идет о любви, преображает, позволяет быть собой.

Демьян и Ия направились в гостиную, пока все спали, но размеренное утро было прервано резким стуком в дверь. «Кого это еще принесло?» — почти одновременно подумали они, прежде чем, успели открыть дверь.

— О господи, Нюкт! Ну, вы ей Богу умеете удивлять! — задорно поприветствовал его Демьян и проводил в гостиную комнату.

— Я как раз заварила свежий кофе, присаживайтесь!

— Спасибо дорогая, прошу простить мне столь ранний приход, просто если честно, я места себе не находил, хотелось бы уже по скорее начать работу.

— В 8 часов утра? — настороженно поинтересовалась Ия, взглянув на часы, и переглянулась с Демьяном.

— Да, и правда, рано, простите.

— Тебе не за что извиняться, ты всегда желанный гость в этом доме, — попытался подбодрить его Демьян. — Тебя что-то тревожит? Кажешься немного взвинченным.

— Нет, я. я…все хорошо, — нерасторопно поспешил ответить он, пытаясь прийти в себя после бессонной ночи, подаренной рандеву с бывшей возлюбленной.

Не раз он представлял себе их встречу, и уж никак не надеялся увидеть ее в заложниках у своего ученика. Всю ночь он не сомкнул глаз пытаясь понять, как она стала такой жестокой и безжалостной, а уже под утро, задаваясь вопросом, чем именно он может помочь своим друзьям уснул, но ненадолго. Идея, которая выдернула его из сна, казалась выходом из ситуации, но это решение было явно не из простых, пойти на такое, даже этому в хорошем смысле слова безумцу, казалось сверх сумасшествием. По пути к Демьяну он тщательно обдумывал все возможности, которые может использовать, что бы изменить мнение строптивой, ожесточенной женщины: гипноз, уговоры, шантаж, сотни вариантов и лишь один кажется ему верным, правда морально тяжелым и абсолютно бесповоротным. Готов ли я пойти на это? Вот вопрос, неустанно сжимающий его сердце последние пару часов. Давайте я не буду устраивать Вам утреннюю лекцию о своих заботах, поспешно ответил он после маленького монолога развязавшего внутри его головы, поверьте это совершенно скучно.

— Тогда не смеем вас больше задерживать, коли уж, вы так рветесь в бой, только будьте аккуратны, Гофман опасна, — серьезным тоном, окрашенным заботой произнес Демьян.

— Поверьте мне, друг мой, — протянул он. — В равной степени опасна любая женщина, будь то политик или кухарка, они созданы порабощать наши сердца и затмевать разум, но вместе с тем обладают великой силой заботы и любви. Матери, сестры, дочери, жены, любовницы, какую бы роль женщина не занимала в вашей жизни, поверьте, сюжет почти всегда будет связан с тревогой.

— Так вы говорите здесь больше про опасность или тревожность? — недоумевал еще сонный разум Демьяна.

— Ах да, мой дорогой, — с легким превосходством окинул он его взглядом. — Тревожность синоним опасности. Вот вы, например, выбирая себе спутницу, о чем думали? — и прежде, чем Демьян успел вставить хотя бы слово, прервал его. — Позвольте мне. Сейчас вы начнете петь дифирамбы о любви и прочую чушь. Я знаю это, потому что и сам так же считаю, просто с годами я понял еще кое-что. Выбирая себе женщину, вы выбираете себе предмет тревоги и постоянного волнения, — он почтительно окинул взглядом Ию.

— Но разве подобные реакции не отражают глубину чувств? В смысле, как можно любить и не волноваться за любимого? Это же абсурд!

— Демьян, я лишь сказал, что женщины обладают властью над мужчинами и потому они опасны, ведь даже понимая это, мы с радостью сдаемся без боя в их плен. Так уж сложилось.

— Но вы не правы! Мы ведь не выбираем, кого любить, это происходит само собой, заворожено отвечал он, это же словно магия!

— Ха, магия, можно сказать и так. Я ведь не о том. Как тревожность синоним опасности, так я полагаю, сама жизнь синонимична понятию женщина. А что есть жизнь? Начало, путь, опасность, радость, риск, конец. Все это дает нам прекрасная половина человечества и именно по этому, они всегда будут доминировать над нами. Мужчины могут завоевывать политические арены, зарабатывать, охотиться и демонстрировать прочие мускулинные качества, но подлинная сила всегда будет у женщин, — он подмигнул Ие, которая, с жадностью ловила каждое его слово, почти не скрывая улыбку, выражающую согласие со всем вышесказанным.

— Но тогда почему по всему миру, их достоинства всегда прибеднялись?

— Я не знаю, Демьян, правда не знаю и сам задавал себе этот вопрос не раз. Я лишь предполагаю, что, вероятно, когда-то мы, мужчины решили, что власть за силой, и отчего-то полагали, что эта сила именно у нас. Но заметь, этой силой, духовной силой, не просто физической, наделен не каждый мужчина, да и далеко не каждая женщина, а стало быть, вопрос о равенстве полов все равно бы рано, или поздно, достиг бы своего апогея. Отсюда и эмансипация. Научитесь хотя бы дослушивать собеседника. Что же, засиделись мы, слишком философская тема для кофе, оставим ее для виски, — подмигнул ему Нюкт и направился прямиком к комнате Гофман.

Волнение обуяло его сердце, мышцы тела напряглись. Женщины, женщины, и рай и ад в одном флаконе. Не без юмора размышлял он, пытаясь разбить путы нервного напряжения легкой интеллектуальной нагрузкой даруемой размышлениями. Вот люди бросают монетку, чтобы решить чего они желают больше, уйти или остаться, звонить или не звонить, смешно даже, человек готов доверить выбор какой-то жестянке. А что если это не просто так? Может эта случайность, орел или решка, и есть маленький язык судьбы. А чем черт не шутит, да? Впервые за долгое время, он достал из кармана австралийскую монету. Красивая, серебряная монета с изображением Елизаветы II на одной стороне и счастливой семьей на другой, за годы потемнела, но оставалась такой же прекрасной, в его глазах, со всеми этими неровностями и царапинами, маленький подарок от отца, ставший его талисманом. Ну что скажешь судьба? Разместив 50 центов на своей ладони, он резко подбросил ее вверх, так, что она прокрутилась в воздухе несколько раз и упала прямиком в руки. Медленно открывая глаза, остерегаясь судьбоносного решения, он выдохнул, освобождая легкие от кислорода, после чего взглянул. Господи, взрослый мужик, а такие решения позволяю решить случаю. Замер. Часто, даже тогда, когда сомневаешься, в большей степени понимаешь, чего именно желаешь, просто боишься признать это, боишься последствий. Жестянка не снимает ответственность за решение, но позволяет удостовериться в действительности желаемого, особенно если выбор действительно важен и далек от решения вопросов, из разряда что я хочу съесть на ужин или на какой фильм лучше идти в кино, звонить или нет. Королева проиграла, выбор сделан.