Прошло 6 месяцев. И пока по стране распространялись бурные перепалки между мужчинами и женщинами желающими править, обычные жители страны адаптировались. Учились заново, не боятся любить и демонстрировать любовь, не бояться, что за каждым углом тебя подстерегают стражи порядка, готовые запихнуть в кутузку даже за малейший взгляд, коли уж приметят в нем нежность сродни любви. Мирон и Мари наконец-то официально открыли отель для всех желающих, Клим и Мира находились в ожидании чуда, они давно мечтали о ребенке, а Игнат отправился за границу в поисках приключений. Ия и Демьян, наконец-то были готовы к официальной свадьбе, шумной и веселой, как оно и должно было быть с самого начала, если брачующиеся готовые воспевать друг друга всю жизнь действительно желают веселого праздника воспевающего их любовь. Подпольный ЗАГС, где впервые схватили Ию и Демьяна, после суицида Ментиры, был окончательно разрушен, так что теперь смело, начинали работать другие ЗАГСы и влюбленные с трепетом и волнением ждали возможности обручиться.

— Это ведь серьезно, — в легком возбуждении произнесла Ия и нежным взглядом обогрела любимого. — Почему ты хочешь жениться на мне?

— Что? — послышался вопрос недоумевающего молодого человека.

— Мне нужно знать, почему ты хочешь жениться на мне?

— Ну, родная, если слов о любви недостаточно и ты хочешь более развернутого ответа, то я попытаюсь оформить свои глубокие чувства в пару предложений, тебе это правда нужно?

— Я же сказала, хочу убедиться, — прервала она сама себя и тут же продолжила. — Прежде чем мы подадим заявление.

— Вы женщины странные создания, ей Богу, сама так хотела взять мою фамилию, а теперь сомневаешься в подлинности моих чувств.

— Прошу не оскорбляйся, это, мне это правда, нужно.

— Ия Реми, если слов «я люблю тебя» недостаточно, то ни одно другое словосочетание, уж поверь, не вместит в себя всю гамму чувств, что испытываю я, находясь рядом с тобой, — он присел на одно колено, что бы стать ближе и начал говорить, сжимая ее руки в своих. — Я не буду парировать о том, что не могу жить без тебя, потому что физически могу. Я не буду говорить, что часами напролет думаю лишь о тебе, потому что, не думаю, эйфория от влюбленности прошла и теперь я не зомбированный, влюбленный романтик каким был, когда впервые увидел тебя.

— А ты умеешь говорить о своих чувствах, — слегка расстроено подметила она.

— Не перебивай родная. Так вот, я хочу, чтобы ты это знала, и как бы сурово это не звучало, не смотря на то, что я не поглощен нашей любовью, мои мысли всегда возвращаются к тебе. Мое сердце всегда возвращается к тебе, как бы сильно меня не терзали заботы и тяготы, я всегда представляю твое милое нежное лицо, и именно его я хочу видеть каждое утро, уходя на работу и, возвращаясь домой, в самые трудные и в самые счастливые периоды своей жизни. Я не умру без тебя, но ровно как бесполезна библиотека, лишенная читателя, буду пуст я, лишенный твоего общества. Ты наполняешь особым смыслом мою жизнь и меня, и если бы, я счел, глупой ошибкой женится на тебе, поверь, я бы сию же минуту отменил эту задумку. Но правда в том, что я, вкладываю в эти три слова «я люблю тебя» всего себя и если их недостаточно, значит, сомневаешься ты, я же не отягощен этим.

— Спасибо, я просто, дело не в сомнении, просто так хотелось немного проникнуть в твой чувственный мир, и ты ведь знаешь, я не идеальна, хотела уточнить, что ты точно понимаешь, на что идешь.

— Звучит как будто смертный приговор, — засмеялся Демьян и нежно поцеловал холодные руки. — А если бы это и был смертный приговор, я бы немедленно сам привел его в исполнение, потому что выбор я сделал в тот самый момент, когда впервые увидел тебя. Моя Ия.

— Красивая речь, — она наклонилась чуть ниже, чтобы дотянуться до его губ и поцеловала.

— Ия Реми и Демьян Мод, — послышался голос из комнаты, прошу, проходите.

Они вошли в маленькую комнату не как единое целое, но вместе, потому, что их любовь не поглощала личность каждого, никто, ни в ком не растворялся, они просто принимали друг друга, сохраняя индивидуальность, как небо и луна, существующие вместе, но представляющие собой разные формы реального мира.

Вернувшись домой, после подачи заявления они обнаружили в гостиной Нюкта, он прихватил с собой бутылочку виски и Ия поняла, что лучше оставить старых друзей вдвоем, наедине, поскольку понимала ценность жертвы принесенной Нюктом с кратких сведений полученных от Демьяна, она чувствовала еще свежую боль его потери. Обменявшись приветственными взглядами, старый друг поздравил их с помолвкой, о которой пару минут назад узнал от Марии, Ия направилась к ней на кухню под предлогом незамедлительной необходимости оказать помощь в делах хозяйственных. Демьян взглядом поблагодарил ее и подошел в Нюкту.

— Давно тебя не видел, где ты был?

— Ох, где я только не был, — будто потягиваясь, ответил он. — То тут, то там. Я сам пытался понять, где я и зачем.

— Как ты переживаешь все это?

— Знаешь, раньше мое отношение к жизни было до ужаса простым, я есть здесь, я есть сейчас, думал ли я о завтрашнем дне? Буду ли я завтра вообще существовать? Хм, я не знал, не знал тогда, да не знаю и сейчас, ведь никто этого не знает, именно поэтому я видел реальность даже не такой какая она есть, а такой какой я хотел ее видеть сегодня, в этот день, в конкретный момент, мне казалось это лучшим решением.

— И даже тогда, когда мир летел к чертям?

— Особенно в эти моменты, меня не волновали репрессии пока они не касались меня, я надевал свои розовенькие очки и занимаясь глобальным отрицанием объективной реальности пытался спрятаться от всех за маской безразличия.

— И это работает?

— Ну, раньше наверное да, — протяженно сказал он, попутно разливая виски. — Наконец-то заграничный алкоголь не под запретом, — ухмыльнулся он, подмигнув Демьяну, и одновременно поднял стакан, громогласно произнося тост: — «За падших товарищей и пусть сам Господь Бог примет их в свое царство без колебаний».

Демьян молча, осушил свой бокал, перебирая в воспоминаниях, утерянных за все это время друзей. Около 7 минут они не произносили ни слова, молчание нарушил вопрос Демьяна.

— А сейчас?

— Сейчас?

— Сейчас твоя когнитивная техника работает?

Нюкт раздавленным взглядом впервые с начала разговора посмотрел прямо в глаза собеседника, в самую глубь. Печальный раздавленный взгляд вызвал чувство неловкости и Демьян отвернулся чтобы не чувствовать скованность.

— Полгода назад я убил любовь всей моей жизни, отравленную собственной гордостью и эгоизмом, раздавленную безумием, но я не могу изменить это, тогда решение принятое мной, казалось единственным, правильным… Королева проиграла. Ха, — тяжелые вздохи сопровождающие его речь свидетельствовали о максимальной подавленности, но не о сомнении, не смотря на сокрушенное духовное спокойствие, говорил он уверенно.

— А сейчас?

— А сейчас, — задумчиво протянул он. — Сейчас моя совесть бьет меня и я еле сдерживаю натиски вины, как будто душа вырывается наружу, но реальные последствия этого решения заставляют поверить в благоразумие действий, я пожалуй впервые вижу реальность не такой, какой хочу ее представлять, а такой, какая она есть, и сегодня мне все нравится. Я не чувствую необходимости прятаться под панцирем сотканным из отрицания негативной реальности, прятаться от людей и от самой жизни. Я вижу, что породило мое решение, влюбленные снова любят, страдают, причиняют боль и разбивают сердца, но это и есть жизнь, какой бы она не была, короткой или же длинной, с уверенным будущем или нет.

— Мой отец говорил: «Мы не будем жить вечно, у нас есть сейчас и мы можем надеяться на завтра, на завтра с любимыми, в этом и есть истинная ценность жизни». Я же чаще слышал от других что ничто не вечно и сейчас только понимаю, что это не так.

— Твой отец был мудр. Знаешь люди, чьи сердца, возможно, оказались обмануты или разбиты, обычно говорят "ничто не вечно". Но что есть вечность? И жизнь, и смерть, и победа и поражение. Вечность бесконечный цикл зарождения и увядания жизней, идей, империй. Так разве можно говорить о том, что истинно глубокие чувства не вечны, если зарождены они в каждом сосуде обладающим разумом и способному к выбору, но безвольными, когда речь заходит о голосе сердца. Разве можно говорить, что ничто не вечно, если само время не имеет границ, начала и конца. Мне кажется, нет, я думаю, я уверен в том, что человеку вообще не суждено понять вечность, ввиду ограниченности собственного жизненного пути. Разве что абстрактно, как например мы сейчас, сидя в гостиной, воздаем честь павшим товарищам, и как бы нам не казалось, что их доблесть навечно сохранится в истории, рано или поздно ее поглотит время, как одна из форм вечности. Когда умрет последний человек владеющей этими знаниями, умрет и сама история. Именно потому, что история это мы, люди, не будет людей, не будет истории, останется лишь вечность.

— Ну ты загнул, это слишком глубоко и боюсь я не готов нырнуть в этот философский омут лишь после одного стакана виски, — засмеялся Демьян, решив разбавить явно мрачную, но увлекательную беседу.

— В таком случае я налью тебе еще один стакан и лишь после того, как ты осушишь его полностью я смогу сообщить тебе нечто важное.

— Спаить меня хочешь, старый? — раздался добродушный ответ.

— Пей! — в доминантной форме ответил Нюкт прежде чем составить ему компанию.

Убедившись что Демьян осушил свой бокал, словно тучи сгустились его черные брови отмеченные сединой и расположившись прямо напротив Демьяна, он собираясь с силами и максимально напрягаясь выдавил фразу, фразу что не давала ему покоя уже довольно длительное время.

— Ну? — слегка захмелев, с нетерпением произнес Демьян.

— Не торопи, это серьезно, я хочу поговорить о Линде, с другой стороны, не как о бывшем правителе.

— Ааааа, ну давай, — не в силах отказаться, и, будучи склонным, проявлять себя как хороший собеседник, ответил Демьян.

— Я, — он резко встал и начал ходить по комнате из угла в угол, перебирая крышку от бутылки в руках. — Я тебе рассказывал о том, что любил эту женщину, давно. После расставания я не слышал о ней долгое время, оказалось, что она попала в не очень приятную ситуацию. Позволь я избавлю тебя от подробностей, но…

— Ну же ей богу, соберись уже, — подтрунивал собеседник.

— Да подожди ты, — тело его наглядно отражало картину внутреннего напряжения: покрасневший кожный покров, гипергидроз, тремор.

— Чего ждать то, я вижу, как ты ходишь вокруг да около. Мы уже обсуждали тяжесть этой утраты для тебя, и я очень стараюсь быть хорошим другом, внимательно слушать, но мой тебе совет, собираясь разговаривать с кем-то на серьезные темы, наливай поменьше виски, потому что еще стакан и я бы уже ничего бы и не понял.

— Она твоя мать! — выпалил он резко и неожиданно. Читая в глазах Демьяна полное смятение, он поспешил объяснить. — Я сам узнал…

— Эта не смешная шутка, ты знаешь меня давно, мои родители погибли и…

— И это ложь, — в легком крике пытался достучаться Нюкт. — Ну, вернее от части, он были приемными, я сам узнал об этом незадолго до того…

— До того как что? Убил мою гипотетически биологическую мать? Говори же вслух! Я не верю тебе, не верю не единому твоему слову, ибо ты совсем обезумел от горечи утраты!

— Это правда, — сдерживая свои поведенческие реакции, отвечал Нюкт. — Она сказала мне это уже умирая, был ли смысл ей лгать? Я не знаю подробностей, черт, да я знаю ровно столько, сколько и ты. Полгода я ищу ответ на этот вопрос, и все время захожу в тупик. В тот день, когда она умирала на моих руках, Линда назвала твое имя, назвала тебя сыном и просила передать, что ты был единственным человеком, которого она истинно любила и потому держала от себя подальше, это все. Это последние ее слова. Любила, черт, да я впервые от нее услышал это слово в контексте обращенном к другому без уничижения и боли, а в простом, светлом смысле.

— Так может она просто была сумасшедшей, поселила эту бредовую идею в своей голове? — гневно наседал Демьян.

— Серьезно? Это был яд, а не психотропный препарат, в ней говорила не психически больная душа, а материнская, я и не знал, что даже тогда в сердце ее была маленькая искорка любви. Ты разве не замечал ее особого отношения к тебе? Я только сейчас понял, когда мы встретились с ней здесь впервые, я рассказал ей что помогаю своему лучшему ученику, без колебаний эта женщина назвала твое имя. Я думал, что она одержимая местью за мной следила и потому знала, что я продолжил развиваться в этой сфере, после нашего расставания, а дело совсем не во мне. Старый дурак, — похлопывая себя по лицу, продолжал рассуждение Нюкт. — Ты, это за тобой она тайком наблюдала всю жизнь, в стороне, не вмешиваясь.

— Это чушь! Черт, Нюкт, ну ты же взрослый мужик, а, ну какой я сын ей.

— Я же говорю, была какая-то странная история, мы расстались, а потом она неожиданно пропала, примерно на год, она умерла в 48, исчезла она, — задумчиво уставившись на стену и перебирая воспоминания как запылившиеся книжные полки, он искал нужный год. — Тебе 26, да?

— О как проницательно, — раздался саркастический ответ.

— О господи, все сходится, она пропала, когда ей было 22, тебе 26, значит…

— Не играйте в Холмса, я не клиент, и кем бы, не была эта женщина, Нюкт, ой, да ладно. Вы же ее любили, она пропала на год, сейчас на меня обрушится еще одно известие о том, что вы мой отец? Довольно! Даже если на секунду предположить что она моя мать, хотя это было бы полнейшим бредом, так вот. Я хочу сказать, — пытаясь успокоиться, продолжал Демьян. — Если за всю мою жизнь, эта женщина ни разу не пыталась выйти со мной на контакт, а пару раз даже пыталась убить, это как я понимаю, абсолютно нездоровая любовь, если она вообще была. Мне не жаль, что я не знал ее при жизни и совсем не хочу узнавать ее после смерти.

— Я рассказал тебе это оплакивая ту что любил, а не страдая по той, чью жизнь забрал ибо даже имея одно лицо, души в них были разные. Ты должен был знать. Если тебе интересно мое мнение, я считаю что это правда, а что тебе с ней делать думай сам, — мысленно он прокручивал в голове возможность их собственной родственной связи, но на вопрос Демьяна об отцовстве, Нюкт решил не отвечать, слишком много информации для одного разговора, ни к чему добавлять больше керосина в пламя.

— А что мне делать? Ты обрекаешь меня на жизнь, обрученную с сомнением, но копаться в прошлом я не буду. С мертвых нечего спросить и жизнь моя не погрязнет в попытках найти ответы на вопрос, была ли женщина, желавшая моей смерти кровной матерью или же это просто предсмертный бред. Нет уж, избавлю себя от этого.

— Мне жаль, но так нужно было.

— Нужно тебе, а не мне. Тебе, — налившимися отчаянием глазами и направляя указательный палец в сторону собеседника, отвечал Демьян. — Тебе, а не мне.

Удивительная способность человека к стихийной или намеренной возможности создания в чертогах своего разума образов и представлений, возможность сознательно управлять и манипулировать ими выступает краеугольным камнем в моделировании и планировании возможного развития событий, что помогает принимать решения без непосредственного вмешательства практических действий. Эта способность, именуемая в психологической науке воображением, предостерегла Нюкта от трагичного разрыва отношений с Демьяном. Потому, как бы сильно он не желал рассказать молодому человеку последние слова умирающей женщины, вероятнее всего он бы воспринял это именно так, как уже представил себе Нюкт. Возможно ли, что Демьян отреагировал бы иначе, было неизвестным, и Нюкт побоялся проверять это. Будучи по-отцовски привязанным к этому молодому человеку, он предпочел не разбивать его сердца. Не к чему ему хоронить родителей дважды, даже тех, которых он возможно и не знал. Оставляя в своем сердце маленькую надежду на то, что Демьян его родной сын, он силясь решил умолчать об этом, предпочитая без риска сохранить прежние отношения, не омрачая их пеленой сомнительного факта, который возможно, и правда был лишь плодом воображения обиженной на жизнь женщины.

— Ээээй, вы еще тут? — обеспокоенно прервал бурные размышления собеседника Демьян.

— Я? О да, мой дорогой мальчик, я пришел проститься, хочу уехать подальше из города, может в какую-нибудь деревню, устал я.

— Если вам там будет лучше и сердце ваше снова сможет заполнить счастье и любовь, то так тому и быть. Надеюсь, мы еще свидимся.

— Я буду молить Бога об этом, — сказал он, и изначально протягивая лишь руку, уже через секунду крепко обнимал его, повторяя про себя: — Прости, ради Бога, прости сын мой, но так жизнь твоя будет счастливее.

— Вы что-то хотели сказать, забыли что ли?

— Да именно это я и хотел сказать, просто не люблю прощания.

— Никто не любит, но мы же, не прощаемся, а лишь говорим до новых встреч.

— До новых встреч мой славный друг и пусть жизнь твоя вместе с прекрасной женщиной будет преисполнена верности и любви обвенчанной счастьем, — произнес он на прощание и захлопнул дверь, впопыхах забыв попрощаться с остальными обитателями отеля.

Чаще чем иногда человек нуждается в защите от правды, правды способной перевернуть всю жизнь, заставив прожигать годы жизни, зарывая себя в тайнах прошлого.

В оформлении обложки использована фотография автора: Степанова Дарья Романовна.