Глава 1. Герой, рожденный в страсти

— «Она должна стать моей!», — эта мысль полностью овладела Зевсом — царя всех богов, громовержца и правителя Олимпа.

Еще совсем недавно Зевс даже и не думал о любви, всецело занимаясь своими небесными делами. К тому же, Гера, его жена-богиня, успокоилась, и в их отношениях наметилась светлая полоса. Но, увидев прекрасную деву, облаченную в пурпурные одежды, стоящую в лучах закатного солнца, Зевс потерял голову. Ее прекрасное лицо с огромными черными глазами лани, прямой профиль, корона густых волос цвета расплавленного золота — все это пленило Зевса, истинного почитателя женской красоты. Он не мог отвести глаз от лица прекрасной незнакомки.

Вернувшись на Олимп, Зевс тут же вызвал ловкого Гермеса и отправил его в Фивы — побольше узнать о прекрасной незнакомке.

Гермес, облаченный в гиматий и обычную для него широкополую шляпу, со своим крылатым жезлом, без которого он не появлялся ни перед богами, ни перед смертными, вернулся на следующий день. Зевс, восседая на своем золотом троне, с трудом скрывал свое нетерпение.

— Ну же, друг мой Гермес, что ты узнал о ней? — без церемоний начал спрашивать Зевс.

— Зевс, правитель мой, я провел весь день в Микенах — родине прекрасной Алкмены, которая пленила твое сердце…

— В Микенах? — вскричал Зевс. — Я отправлял тебя в Фивы!

— Да, правитель, я был и в Фивах, — примирительно продолжил Гермес, привыкший к вспышкам гнева у своего отца. — Но узнав, что именно в Микенах родилась и выросла Алкмена, я отправился туда. Так вот, эта Алкмена — старшая дочь царя Электриона, который был добрым правителем Микен. Алкмена росла в тиши микенских садов, охраняемая тремя братьями-лучниками. Однако как-то племена агрессивных телебоев, пришедших с глубины материка, попытались похитить стада баранов, которыми так гордился Электрион. В схватку с телебоями вступили отважные сыновья царя, однако были убиты. Осиротев, Электрион горевал ночи и дни, оставшись и без сыновей и с пустыми пастбищами. Только Алкмену пускал к себе царь, доброта которой была известна во всем городе. Именно она привела к безутешному отцу прорицательницу, которая подсказала Электриону выход — отдать руку своей единственной наследницы тому, кто вернет стада в Микены и отомстит за павших сыновей. Алкмена не смела противоречить отцу. Смерть братьев наложила на ее прекрасный лик тень печали, а красота девы, о которой в Микенах слагали легенды, приобрела оттенок трагичности.

Слухи о красавице быстро распространились в Греции, и привели в Микены множество желающих попытать счастье в борьбе за дочь царя…

— Переходи к делу, Гермес, зачем столько подробностей? — не мог скрыть чувств Зевс, зная, как любит поговорить покровитель всех глашатаев.

— Потерпи, Громовержец, я подхожу к сути. Одним из женихов стал славный Амфитрион. Именно ему и удалось вернуть Электриону стада, однако не силой, а хитростью. Оказывается, предводитель телебоев поручил стеречь украденные стада правителю Эллиды Поликсену, который был другом Амфитриона. После возвращения стад в Микены, герой получил руку Алкмены, однако на свадебном пиру, перебрав вина, Амфитрион задушил своего тестя. В страхе Амфитрион с молодой женой спешно покинули Микены и поселились в семивратных Фивах, где правил царь Креонт, который радушно принял молодую чету, ведь Амфитрион был его племянником.

— И где же муж прекрасной Алкмены сейчас? — спросил Зевс. — Когда я ее видел, она была так печальна…

— Амфитрион, собрав войско из фивян, отправился к телебоям, чтобы отомстить за погибших братьев Алкмены, — сообщил Гермес. — И еще: Амфитрион поклялся не восходить на ложе Алкменя, пока не победит это вражеское племя…

— Ах вот как… Муж на войне… Она одинока… — Зевс нахмурил брови. Все складывалось как нельзя лучше.

— Зевс, Алкмена любит своего мужа, к ней не подступиться… — начал было Гермес.

— Это уже моя забота. Ступай, — повелел Громовержец.

Никому не мог Зевс сознаться, что его попытки соблазнить неприступную красавицу окончились неудачами. Являясь ей во сне, он страстно говорил о любви, однако Алкмена оставалась непреклонной, раня самолюбие бога.

После всех новостей в златокудрой голове Зевса зародился план. Его сердце, пронзенное стрелами игривого Амура, трепетало в предвкушении.

— Амфитрион! Долгожданный муж мой! — услышав стук копыт приближающейся лошади и звон доспехов, Алкмена выбежала во двор. — Наконец-то ты вернулся ко мне, мой благородный супруг! Как долго тебя не было, я не знала покоя! — Женщина не могла скрыть своего счастья, в ее темных глазах блестели слезы, а душа наполнялась радостью.

— Алкмена, прекрасная жена моя, возлюбленная! Я вернулся к тебе, пойдем же ты вознаградишь меня за мои муки вдали от тебя, за мои славные победы на чужбине, — уже сгорая от страсти, воскликнул Амфитрион.

Руки Алкмены страстно обвивали шею мужа, одетого в запыленную хламиду. На ходу Амфитрион отколол фибулу, и плащ остался лежать на каменном полу.

Когда Алкмена проснулась, то мужа уже не было рядом. «Наверняка, мой супруг отправился на охоту, которую так страстно любит», — подумала женщина.

Не знала Алкмена, что той ночью не муж разделил с ней ложе, а сам Зевс, плененный ее красотой. Зевс, который ни перед чем не остановится, когда его сердце пылает любовью. Не знала Алкмена, что эта ночь любви длилась 3 суток, ведь богу так не хотелось отпускать любимую из своих объятий, что ему пришлось даже остановить движение солнца. На исходе ночи Зевс знал, что у Алкмены будет сын. Его сын.

— Алкмена, супруга моя, встречай своего мужа, вернувшегося с победами! Твои браться отмщены, предводитель телебоев молил о пощаде, но ради тебя, любовь моя, я никого не пощадил, — Амфитрион, со своим небольшим отрядом, приближался ко дворцу.

Алкмена, немного удивленная, вышла навстречу мужу.

— Я уже все знаю, муж мой, ты — настоящий герой! Я скучала и возжигала благовония Афине, чтобы ты вернулся ко мне невредимый. Заходи же со своими воинами, нужно воздать хвалу богам Олимпа за ваше возвращение, — Алкмена ругала себя за то, что не предложила сделать этого раньше.

В счастье и мире стало жить супружество Амфитриона и Алкмены. Ежедневно, надев старую хламиду, уезжал Амфитрион на охоту, Алкмена терпеливо дожидалась мужа, стоя в свете садящегося за лес солнца.

Однажды Алкмена почувствовала недомогание, и вскоре узнала, что носит под сердцем ребенка. Амфитрион не скрывал своей радости, но женщину тревожили сны, в которых ей являлся Гипнос — повелитель снов, и шептал, что родятся у нее двое сыновей, полубог и смертный. Алкмена терялась в догадках.

Восседая на своем царском троне, Зевс не скрывал своей радости. Он собрал совет богов и богинь, чтобы поделиться новостью, которую больше не мог скрывать.

— Дети мои, — обратился к собравшимся Зевс, — мое сердце будет говорить с вами. В первый день полнолуния родится будущий герой, царь Аргоса и властитель над людьми, ведущими свой род от Персея, моего сына. Мать этого ребенка — прекрасная Алкмена.

Боги радовались, видя Зевса таким счастливым. Лишь только Гера не слушала речей мужа. Ее ревнивое сердце наполнялось яростью, а в душе зрела ненависть к еще не родившемуся ребенку. Царственная жена Зевса, властолюбивая богиня, решила нарушить планы своего неверного мужа, погубив его сына. В голове Геры уже созрел хитрый план, поэтому, дослушав Зевса, она заявила:

— Муж мой, а если в указанный день родятся два мальчика, кто будет царем?

— Тот, кто родится первым, — без тени сомнения ответил Зевс.

Но Гера не унималась:

— Великий Зевс, ты часто даешь обещания, которые забываешь выполнять. Поклянись же перед богами, что царем Аргоса станет младенец, появившийся на свет первым!

Зевсу ничего не оставалось, как дать эту клятву.

Не теряя времени даром, Гера обратилась к богине обмана Ате, приказав ей отобрать у Зевса память, чтобы он не мог помешать ей осуществить свои планы. Ата послушно выполнила приказ верховной богини.

Дождавшись полнолуния, Гера на своей золотой колеснице поспешила к брату Амфитриона — аргосскому царю Сфенелу, жена которого носила под сердцем сына. Ускорив роды, Гера сделала так, что сын царя Аргоса, нареченный Эврисфеем, родился на час раньше, чем ребенок Алкмены — Алкид, будущий Геракл.

Когда малыши лежали в своих колыбельках, один — в Аргосе, другой — в Фивах, Гера, собрав совет богов и богинь, обратилась к Зевсу:

— Мудрый Зевс, выслушай меня, а вы, олимпийцы, будьте свидетелями. Сегодня родились двое детей, но первым был Эврисфей — сын правителя Аргоса. — Гера на секунду запнулась, увидев удивленный взгляд мужа. — Зевс, ты же выполнишь обещание? Эврисфей будет царем? Алкид же, сын Алкмены, будет ему служить?

Опечалился Зевс, предвкушая сложную судьбу своего сына. Размышляя, он понял, что ревность его коварной жены привела к таким последствиям. Он решил заключить с Герой договор.

И Громовержец обратился к богам:

— Да, боги, Эврисфей станет царем Аргоса, но Алкид, совершив 12 великих подвигов, будет вознагражден бессмертием. И горе тому, кто посмеет ослушаться меня!

Последняя фраза адресовалась Гере. Помрачнела богиня, однако про себя решила, что еще неизвестно, удастся ли Алкмену совершить хотя бы один подвиг.

Тем же вечером, не скрывая своей ярости, Зевс схватил богиню Ату за ее длинные, цвета меди волосы, и скинул с Олимпа на землю, запретив ей впредь появляться среди богов. Тогда же, призвав к себе Афину, свою мудрую дочь, поручил ей присматривать за Алкидом и оберегать его. Афина послала к колыбели Алкида самую мудрую из птиц, чтобы она обмахивала его своими крыльями, даруя ему мудрость и силу.

 

Глава 2. Первые успехи. Первые неудачи

Великим счастьем наполнился дом Амфитриона, когда у него родились близнецы. Да, именно близнецы — старший Алкид и младший Ификл. Будущий герой Эллады Геракл, нареченный при рождении Алкидом, родился красивым и сильным мальчиком, активным и резвым, а его младший брат Ификл — наоборот, сонливым и слабым. Неудивительно, ведь отцом Алкида был тучегонитель Зевс, а отцом Ификла — смертный мужчина Амфитрион. Братья были и внешне не похожи друг на друга, но Амфитрион стал им любящим и заботливым отцом, и Алкмена обожала своих таких разных малышей, оберегала их и дарила им всю свою любовь и нежность.

Гера с Олимпа наблюдала за подрастающим Гераклом — красивым, сильным и сообразительным ребенком. К ее огромному сожалению, ее любимец Эврисфей рос очень болезненным, уже с детства являя миру свой вредный и трусливый характер, и даже мать не могла справиться с дурными наклонностями собственного сына. Сфенел же участия в воспитании ребенка не принимал. И жена Громовержца снова начала раздумывать над планом мести ненавистному ей Гераклу и его матери Алкмене.

В один из дней, когда Гераклу уже исполнился один год, Гера, приняв вид простой крестьянки, отправилась на отравленные болота, вытекающие из ручья Дирки в Кифероне близ Фив. Над болотами поднимались зловонные пары, и фивяне старались обходить их стороной. Гера выбрала самых крупных ядовитых змей, и, взяв их собственными руками, спрятала под свой широкий плащ-гиматий и, незамеченная, отнесла к дому Амфитриона. Чтобы не ошибиться, злобная Гера решила уничтожить сразу обоих: одна змея предназначалась Гераклу, вторая — Ификлу. По замыслу богини, тот вечер должен был стать роковым для всей семьи Амфитриона.

Вечером действительно все было против мальчиков. Сова, посланница Афины, улетела, чтобы наказать крыс, которые сгрызли любимую пряжу ее повелительницы. Алкмена весь вечер играла с малышами, они весело смеялись, ползая по каменному полу и пытаясь схватить маленького ягненка, который случайно забрел в замок. Когда пришло время укладываться спать, Алкмена, поцеловав своих сыновей, оставила возле их совмещенной колыбели 12 прислужниц. Но и они очень скоро начали дремать, широко зевали, опуская головы все ниже и ниже. А змеи, принесенные Герой, никем не замеченные, проползли через широкий пол, вверх по лестнице, оказались на женской территории дворца — в гинекее, прямо возле колыбели братьев.

Ровно в полночь маленький Геракл, разбуженный неясным шумом, открыл глаза и стал всматриваться в темноту, внимательно прислушиваясь к звукам вокруг и совсем по-детски посасывая палец. Ификл спокойно посапывал рядом. Вдруг внимание Геракла привлек непонятным шум, доносящийся со стороны двери, тихий свист и шипение на полу. Любопытный мальчик, приподняв голову, заглянул за край колыбели. В тот самый момент он увидел возле себя огромную змеиную голову с желтыми глазами, светящимися в темноте как два факела. От неожиданности Геракл откинулся назад. Тут же он заметил еще два светящихся глаза, которые с тихим шипением приближались к Ификлу. Геракл, стремясь защитить брата, резко схватил обеих змей руками ниже головы, за их узкие желто-зеленые шеи, и начал сжимать их изо всех сил. Змеи шипели и извивались, молотили хвостами об каменный пол и стенки колыбели, однако Геракл сжимал руки все сильнее.

Этот шум разбудил прислужниц, однако увидев, что происходит возле колыбели, они с криком стали выбегать из комнаты. Их вопли перебудили весь дом. Фигуры слуг, освещенные светом факелов, метались по комнате, боясь даже подойти к кроватке. В сопровождении воинов, в комнату вбежал и сам Амфитрион.

Растолкав слуг, которые дрожали как листья на осенних деревьях, и в страхе шептали: «Змеи! Змеи!», Амфитрион увидел, что его старший сын мирно спит, зажав в своих маленьких ручках огромных задушенных змей, которые свешивались с обеих сторон колыбели, как две веревки. Увидев это чудо, Амфитрион и его воины стали пятиться от колыбели к стене.

— Этого не может быть! Наверное, боги защищают Геракла… — растерянно бормотали воины.

Но Амфитрион знал, что удивительная сила, которой награжден его сын, — это предвестник больших испытаний, уготованных ему. В молчании Амфитрион вышел из комнаты.

На следующее утро после бессонной ночи, Амфитрион принял решение, о чем сообщил Алкмене, и жена поддержала его. В полдень во дворе появился прорицатель Тиресий, известный в Фивах предсказатель будущего и чтец душ человеческих.

— Приветствуем тебя, мудрый Тиресий! — обратились с приветствиями к старцу Амфитрион и Алкмена, держащая Геракла на руках.

Вещий старец, едва взглянув на Геракла, сразу увидел его сложную судьбу, полную приключений и опасностей. Он поведал обеспокоенным родителям, что их сын, совершив 12 подвигов и победив живущих на краю земли гигантов, у которых вместо ног змеиные хвосты, прославит свой род, и станет бессмертным. Он будет рабом и будет царем, будет убивать и научится исцелять. Тогда же Тиресий открыл им то, что Геракл — не простой смертный, а сын самого Зевса и рассказал, как именно хитрый Зевс, влюбленный в Алкмену, обратился Амфитрионом и возлег с женщиной, которая не могла заметить подмены. Прорицатель посоветовал родителям дать Гераклу воспитание, достойное героя, обучать всему, что может понадобиться ему во взрослой жизни.

Тем же вечером Амфитрион и Алкмена приняли решение послушаться Тиресия и пригласить для его обучения лучших учителей со всей Греции, чтобы дать ему достойное образование с традиционными для Греции дисциплинами.

Амфитрион же, узнав о том, что его маленький Алкмен на самом деле является сыном бога-громовержца, продолжал любить его и считать своим сыном.

— Геракл, ну же, давай, стреляй по цели и целься внимательно! — голос любимого учителя звонко звучал в утренней тишине.

Тяжелый лук из цельного ствола ореха гармонично смотрелся в руках 12-тилетнего мальчика, который даже не осознавал его тяжести. Еще миг — и тонкая деревянная стрела с каменным наконечником уже пронзила горло взлетающей птицы.

Эврит был известен в Элладе как искусный стрелок, а предмет, которому он обучал, стал для Геракла любимым. Эврит, учитель самых знаменитых воинов, никогда не промахивался, и научил своего способного ученика не только метко стрелять, но и ловко бороться с другими ребятами.

Но Эврит был не единственным, кто обучал Геракла предметам из цикла калокагатии — принципа воспитания идеального грека, в котором дисциплины для развития культуры тела дополнялись дисциплинами для всестороннего развития интеллекта.

Великий герой Кастор был приглашен Амфитрионом для обучения мальчика метанию копья и управлению мечом, а сын бога Гермеса Автолик — для знакомства с искусством борьбы. Да и сам Амфитрион часто брал Геракла прокатиться на своей колеснице, и даже давал ему управлять четверкой резвых коней.

Очень скоро Геракл стал искуснее своих сверстников, и даже многих взрослых.

Однако не только о физическом развитии ребенка заботился Амфитрион. Геракла обучали и предметам из мусического цикла — чтению, письму, пению и игре на кифаре. Двум последним дисциплинам Геракла обучал Эвмолп, известный певец и музыкант. Гераклу, развитому не по годам, нравилось читать и заучивать наизусть отрывки эпических поэм и стихотворений, а потом исполнять их под аккомпанемент лиры.

Особенно нравились Гераклу рассказы о славных героях прошлого, особенно — о храбром Персее, который основал Микены — родной город Алкмены. Он победил ужасное чудовище — медузу Горгону, взгляд которой превращал людей в камень, и освободил прикованную к скале царевну Андромеду, а потом женился на ней. Также внимательно слушал Геракл и про великих богов Олимпа — всемогущем Зевсе, его жене Гере и их многочисленном потомстве — Аполлоне, Афине, Артемиде, Афродите — обо всех тех, кто управлял жизнью человека, и к кому люди обращались за помощью. И как все мальчики, Геракл хотел прожить жизнь как настоящий герой, с приключениями, подвигами и путешествиями в неведомые края.

А вот с игрой на кифаре у Геракла не ладилось. Обучал его учитель Лин, брат легендарного певца и исполнителя произведений на лире Орфея. Лина раздражало, что, едва прикасаясь к струнам кифары, Геракл рвал их. И вот однажды, во время урока, Лин, разозлившись на своего ученика, ударил его. Разгневавшись, Геракл запустил в учителя кифарой, и хотя Лин постарался увернуться, брошенная кифара его задела и он замертво упал на каменный пол. Геракл рассеянно смотрел на учителя, ведь ему вовсе не хотелось убивать Лина.

Геракл и сам не знал всего о своей силе. Даже играя со своими сверстниками в камешки или мяч, не умел Геракл правильно рассчитать свои силы: от брошенного им мяча ребята падали кувырком, а подкинутые в запале игры к небу целые булыжники грозили свалиться с высоты на головы детей.

Узнав о случившемся, Амфитрион не на шутку перепугался, ведь его сын должен был предстать перед судом. На заседании Геракл, рассказав, что учитель первый ударил его, сказал: «Всякий, кого ударят, может ответить ударом на удар — так говорил самый великий судья Радамант». Судьи не нашли, что возразить мудрым словам подростка.

После суда, посовещавшись с Алкменой, Амфитрион принял решение отправить своего старшего сына за пределы Фив, пасти стада на киферонских лугах.

Не хотелось материнскому сердцу расставаться с сыном, однако понимала Алкмена, что ее любимый юный Геракл может нанести вред окружающим его людям. И она смирилась с решением мужа.

 

Глава 3. Разрушение

По решению Амфитриона, юного Геракла отправили в городок Киферон к востоку от Фив, расположенный на горе и окруженный густыми, непроходимыми лесами. Поручили Гераклу пасти киферонские стада, и так, на лоне природы, превратился Геракл в могучего юношу ростом выше всех и с силой, превосходящей любого в Кифероне. В синих глазах юного полубога отражалась его душа — порывистая и неукротимая. А его характер, и прежде волновавший Амфитриона, стал еще более воинственным.

Уже в Кифероне показал юноша свою пробуждающую силу героя. В окрестностях города обитал грозный лев, логово которого люди обходили стороной, вынужденные значительно удлинять свой путь в соседний городок. Юный Геракл, напав на льва во время его охоты, с легкостью проломил своей палицей, сделанной из вырванного с корнем из соседней рощицы ясеня, голову животного и снял с него шкуру. Ту шкуру Геракл использовал вместо плаща: львиная голова заменяла ему капюшон, а с помощью лап шкура скреплялась на мощной груди.

Слава о мощи юного героя долетела и до родного города Геракла — Фив, который в то время попал в зависимость от царя Эргина — правителя Орхомена. От отца Геракл получил весточку. Амфитрион писал: «Сын мой! Возвращайся в город семи врат, враг обложил нас непосильной данью в сотню быков каждый год. Коварный Эргин не дает нам спокойно жить. Геракл, вернись домой!».

Ни секунду не медля, Геракл отправился на помощь отцу. По пути он встретил глашатаев Эргина, которые шли за фиванской данью. Смелый юноша спросил их о том, куда они направляются.

— Мальчик! — высокомерно заговорил один из глашатаев. — Мы направляемся в Фивы чтобы напомнить, как милосердно с городом поступил Эргин. Ведь он мог отрубить уши и носы фиванцам!

Возмущенный, Геракл собственноручно отрубил им и носы, и уши и послал в Орхомен, в качестве дани.

Получив такое послание, Эргин потребовал, чтобы царь Креонт прислал ему человека, сотворившего такое с его сборщиками дани. А сам Геракл, подбадривая жителей, собрал войско. И когда Эргин выступил против Фив, он попал в устроенную фиванцами засаду и был убит. Славные фиванцы дошли до Орхомена и, разграбив дворец, вынудили жителей платить Фивам двойную дань.

Три дня и три ночи праздновали Фивы свою победу, восхваляя богиню Афину, совершали жертвоприношения и воскуряли драгоценный ладан. Также было решено посвятить мраморного льва в храм Артемиды в Фивах.

Эта победа еще больше увеличила славу Геракла, и царь Креонт, желая вознаградить его, отдал ему в жены свою прекрасную дочь Мегару. На свадебном пиру гуляли все фивяне и даже славные боги одарили молодоженов. Быстроногий Гермес подарил Гераклу меч, солнечный Аполлон — лук и колчан стрел, хромой Гефест сковал для него золотой панцирь, а Афина собственноручно соткала для своего любимца золотонитый хитон. И только Гера, покровительница брака, не поздравила Геракла и его молодую жену.

Счастливо зажил сын Зевса со златокудрой Мегарой в Фивах, и щедрые боги послали им троих синеглазых как сам Геракл сыновей.

Амфитрион и Алкмена не могли нарадоваться счастью их храброго сына, и думали они, что предсказания Тиресия были неправдой и их сына ждет долгая спокойная жизнь.

Несмотря на то, что отношения Геры с легкомысленным Зевсом улучшились, и супруги, наконец, помирились, она ни на минуту не забывала о ненавистном ей Геракле. Дни и ночи думала она, как ей извести героя. И прибегла она к ее самому любимому средству, разрушившему ни одну человеческую жизнь.

В теплый июльский вечер семья Геракла мирно отдыхала после ужина в длинном зале, по бокам которого свод поддерживали колонны, а закатный свет Гелиоса мягко освещал каменные своды и пол. В очаге мирно горел огонь. Малые сыновья Геракла весело играли, сидя на львиной шкуре отца, небрежно брошенной им на пол.

— Ну же, Теримах, старший сын мой, перестань кусаться. — Ласково заметила проказу Мегара. — И ты, Креонтиад, не щипай малыша!

Заливаясь счастливым смехом, дети Геракла продолжали заниматься своими делами: рассматривали огромные львиные лапы, касались своими маленькими пальчиками острых клыков в оскаленной пасти. Радовалась душа Геракла, любуясь на своих прекрасных детей.

Тихо скрипнувшая дверь испугала пламя очага. Геракл удивленно поднял голову. Не мог он увидеть тонкостаную, в струящемся хитоне, богиню Ату, которая, по приказу Геры, прокралась в дом, никем не замеченная. Тихо подойдя к Гераклу сзади, она накинула ему на глаза невидимую повязку, одурманившую его разум.

Опустив глаза на пол, Гераклу стало казаться, что его львиная шкура задвигалась, ожила и зарычала, подняв к нему свою оскаленную пасть, а его дети превратились в ужасных чудовищ с двумя головами. Геракл, охваченный злостью, вскочил со своего места, дико вращая налившимися кровью глазами, издал гортанный рык, больше похожий на рев дикого зверя. Он накинулся на детей и по очереди задушил их собственными руками.

Обезумев от ужаса, Мегара дико закричала. Геракл, оглушенный этой отчаянной мольбой, направился к женщине, однако она в страхе выскочила прочь из комнаты, на входе столкнувшись с Ификл ом, прибежавшим на шум.

Ификл, попытавшийся заговорить с братом, был отброшен могучей рукой в конец коридора, где от удара потерял сознание. Геракл нагнал жену уже на пороге дома, где с силой ударил ее, после чего ее бездыханное тело упало на холодный каменный пол.

Уже на улице зловещая пелена спала с глаз Геракла, и он рассеянно оглянулся.

Амфитрион, видя, что припадок закончился, посмел приблизиться к сыну.

— Сын мой, ты слышишь меня? — тихо проговорил Амфитрион.

Геракл непонимающе поднял на отца свои синие глаза.

— Отец, что произошло тут? Откуда кровь на моих руках? Почему Мегара бездыханная на полу? — из его глаз покатились слезы. — Отец, как это?.. Кто?..

Амфитрион сбивчиво рассказал сыну, что произошло тем вечером.

— Значит это я сам своими руками убил самых дорогих мне людей? — прошептал Геракл.

— Да, — с дрожью в голосе проговорил Амфитрион. — Но ты был не в себе…

Геракл прервал его.

— Значит, мне нужно отдать свою собственную жизнь, отомстить самому себе за смерть моей семьи.

Перед поднявшимся с колен, еще недавно в слезах гладящим по головкам своих мертвых сыновей, Гераклом, совершенно опустошенным и растерянным, явился Тесей, посланный Зевсом.

— Несчастный брат мой Геракл! Мужчины с великой душой должны уметь выносить удары судьбы, не сгибаясь. Не иди на смерть, мудрые боги выбрали для тебя иную участь, — спокойно проговорил Тесей.

Геракл не смел поднять на него глаз.

— Ты знаешь, что я натворил? — еле слышно прошептал он.

— Знаю, — ответил Тесей. — Твое горе так велико, что дошло и до небес.

— Я не хочу жить, — настойчиво повторил Геракл.

— Герой не должен так говорить, — мягко увещевал Тесей.

— Как мне жить, если каждый в Фивах, увидев меня, скажет: «Смотрите! Это он, убийца жены и детей!». Вокруг меня только судьи и палачи, я не могу жить с ними бок о бок.

— Да, все будет так. Геракл, страдай и будь сильным, — сказал Тесей. — Я предлагаю тебе отправиться со мной в Афины и быть моим гостем. Взамен ты принесешь городу славу и честь оказать тебе помощь в твоем отмщении самому себе.

Задумался Геракл. У него ничего не осталось, и терять было нечего. С трудом подбирая слова, Геракл ответил:

— Пусть будет так. Я должен быть сильным, чтобы достойно встретить свою смерть.

Очень скоро они отправились в Афины — город холмов. Тесей умел убеждать и Геракла благосклонно приняли в городе. Но даже несколько дней в Афинах стали для страдающего героя испытанием. Всюду мерещились ему убитые жена и дети, душными ночами он слышал их далекие голоса, взывающие о помощи.

Исполненный скорби, Геракл одним ранним утром отправился в Дельфы, чтобы спросить совета у жрицы.

Именно в Дельфах находился оракул — место, где боги говорили с людьми. В большом каменном храме на южном склоне горы Парнас, заросшей лаврами, крыша в котором поддерживалась толстыми колоннами, стояла золотая статуя божественного Аполлона. Мирно горел очаг, и пифия восседала на возвышении.

— Здравствуй, Геракл, сын Зевса! — жрица заговорила первой. — Я знаю, зачем ты здесь.

— Меня зовут Алкид, — почтительно заговорил герой. — А моего отца — Амфитрион.

— Я приказываю называться тебе Гераклом, богине Гере посвященным. Когда ты родился, желая подарить тебе бессмертие, твой отец Зевс приказал Гермесу одной ночью унести тебя из колыбели родительского дома. На Олимпе верховная богиня Гера заметила очаровательного ребенка.

— Какой славный малыш, — заворковала она.

— Да, Гера! Какой красивый и крепкий ребенок! Его мать, должно быть, сошла с ума, оставив этого малыша среди поля! У тебя есть молоко, Гера покорми же его, не то он погибнет, — попросил Гермес.

Гера дала грудь ребенку, но он сосал так сильно, что богиня насторожилась. Увидев хитрую улыбку своего мужа Громовержца, она спросила:

— Славный Гермес, так как зовут этого ребенка?

— Это мой сын Геракл, — ответил Зевс. — А твое молоко сделало его бессмертным!

В ярости богиня отбросила ребенка от груди, а ловкий Гермес вернул его в колыбель.

«Этим ребенком был ты!» — закончила свой рассказ жрица.

Но вдруг ее глаза наполнились синим холодным светом, и она заговорила мужским голосом. Это сам Аполлон, посланник Зевса, говорил с героем.

— Оскверненный не может жить, пока не очистится! Ступай в Арголиду, к своему двоюродному брату Эврисфею, и стань его слугой. Делай все, что он повелит тебе. Когда ты выполнишь этот тяжелый урок, боги даруют тебе бессмертие! — так закончила свое предсказание жрица. После этого, обессиленная, она закрыла глаза.

 

Глава 4. Начало службы

В конце пути на горизонте увидел Геракл величественные постройки Герейона — святилища богини Геры. Понял герой, что она в Аргосе. Именно тут, в храме Геры жительницы Аргоса регулярно обращались к богине с молитвами, подношениями и просьбами о заключении брака. Однако Геракл спешил скорее исполнить предсказание оракула, поэтому войдя в город через главные ворота, он отравился к Эврисфею. Еще в Афинах рассказали ему о правителе Аргоса. Это был трусливый и подлый человек, который боялся даже собственной тени. Во время пути Геракл говорил себе: «Я сам виноват в том, что случилось со мной. Мое тяжкое преступление нужно искупить, и слава богам, что они позволили мне сделать это. Пусть я буду служить трусу, но зато смогу бороться за несчастных людей, помогать слабым и обиженным, как это делали великие герои до меня. И тогда я смогу заслужить прощение».

Сам Эврисфей, имея тщедушное телосложение, редкие светлые волосы, водянистые, словно рыбьи глаза и острую бородку, мирно завтракал в главном зале дворца, и услышав, что к нему пришел Геракл, страшно испугался, думая, что его хотят убить и отобрать Аргосское царство. Трусливый царь побледнел от страха и, когда он принимал Геракла, то восседал на троне в окружении многочисленной охраны.

— Здравствуй, Эврисфей! — заговорил Геракл, прекрасно понимая, что поступает непочтительно, обращаясь к нему первым. — Я пришел сюда, чтобы в искупление моего преступления служить тебе и совершать подвиги по имя твоей славы. Повелевай же, царь.

Эврисфей смотрел на мужчину, стоящего перед ним, и больше похожего на бессмертного бога, чем на смертного. И наполнялось сердце Эфрисфея завистью и ненавистью к красивому и сильному Гераклу. Захотел он погубить героя.

— Я подумаю, Геракл, — высокомерно проговорил Эврисфей. — И сообщу тебе о твоем первом задании.

Однако не смог царь сразу придумать, куда бы подальше отправить Геракла. Ничего на ум не приходило, но едва Эврисфей погрузился в сон, к нему явилась богиня Гера и посоветовала послать Геракла на охоту за Немейским львом. Проснулся царь в отличном настроении, и потом весь день хвалился своей гениальной идеей.

— Я приказываю тебе убить льва, живущего близ города Немей в Арголиде, что на северо-востоке от Аргоса, — Эврисфей на следующий день позвал к себе Геракла. — И поспеши, Геракл. Я знаю, что жители соседней деревни Клеоны жалуются на этого свирепого зверя, ведь он уносит их коров и овец, и даже нападает на людей и особенно детей.

Уже в Аргосе Геракл узнал, что этот нагоняющий страх огромный лев был порожден могущественным великаном с огненными глазами Тифоном, сыном Геи-земли и ужасающего Тартара, и Ехидны, гигантской полуженщины-полузмеи. Рассказывали о нем ужасные истории, что он за один раз перекусывает пополам дикого быка, бегает быстрее ветра, что его невозможно ранить никаким оружием, ведь стрелы и копья отскакивают от него словно из камня шкуры. Многие герои пытались победить его, однако складывали свои головы, пополняя кучу черепов, валяющихся вокруг пещеры льва.

Однако без страха отправился Геракл в путь, одетый в неизменную шкуру Киферонского льва и золотой панцирь, выкованный самым искусным из кузнецов, богом Гефестом.

В первую ночь Геракл остался переночевать в деревне Клеона, в доме бедняка Молорха. Узнав о планах Геракла, он попытался отговорить его от безумной затеи.

— Этот лев непобедим! Его пещера заколдована, пока он в ней, его убить невозможно, — увещевал Геракла бедняк. — Давай я принесу жертву великому Зевсу, чтобы он уберег тебя от страшного зверя!

— Добрый Молорх! Погоди приносить жертвы, пока я не убью льва, — спокойно сказал ему Геракл. — Жди меня ровно 30 дней. Если я вернусь живой в этот срок, еще и со шкурой льва, то тогда мы вместе поблагодарим Зевса за столь удачную охоту. Если я не вернусь, то прошу тебя оплакать меня, чтобы не томилась душа моя в подземном царстве Аида.

Попрощавшись, Геракл, замотавшись в свою шкуру, взял меч и вышел. Молорх долго стоял на пороге своей хижины, с грустью глядя вслед уходящему храбрецу. Он думал, что попрощался с Гераклом навсегда.

Но каждый день Молорх, как только занималась заря, выходил на дорогу, ожидая увидеть плащ Геракла. Каждый вечер он сидел перед домом, до тех пор, пока ночное небо не становилось чернильным. Геракл не возвращался, и Молорх почти потерял надежду увидеть друга.

На тридцатый день вечером Молорх умылся и собрался приносить жертву в честь погибшего героя, разжег очаг и приготовил благовония для воскурений. Но как только он это сделал, в дверь его хижины постучали. С радостью открывал дверь бедняк, думая, что это Геракл вернулся с победой. Однако на пороге стоял незнакомый человек, замотанный в темный, цвета металла, плащ. На голове его был шлем странной формы, пыльные волосы волнами спадали на плечи, а густая борода закрывала широкую грудь.

— Ты — Молорх? — обратился к нему незнакомец грубым, резким голосом.

— Да, — со страхом ответил бедняк.

— Тогда не спеши приносить жертву великому Зевсу, ведь у меня есть новости от Геракла.

Всматриваясь в густую темную бороду незнакомца, его синие блестящие глаза под косматыми бровями, его широкоплечее тело на ногах, крепких, словно корни старого дуба, Молорх постепенно догадался, что к нему явился сам лесной бог Пан. От страха он просто опустился на стул у огня, не задавая лишних вопросов, и приготовился слушать бога. Гость опустился на лавку, отчего она жалобно скрипнула, не привыкшая к такому весу. Огонь в очаге задвигался, подчиняясь мощному дыханию лесного правителя.

— После того, как Геракл ушел от тебя, — начал свой рассказ Пан, — его со всех сторон окружила ночная тьма. Он шел медленно, постоянно оглядываясь, думая, что лев нападет на него сзади, из кустов.

Гость говорил, запыхавшись, и было видно, что он очень устал от долгой дороги. Молорх, подчиняясь законам гостеприимства, встал и налил гостью своего последнего вина. Гость жадно схватил из рук бедняка вино и мигом осушил немаленький кубок. Вытерев губы рукавом, Пан продолжал.

— Только на заре следующего дня Геракл дошел до огромной дубовой рощи. Прекрасный вид открылся перед ним. Живописная роща с молодыми дубами оттенялась озером с прохладной синей водой, где плескались красно-синие рыбы. Ярко светило солнце и птицы хором встречали новый день. Думая, что зверь подстерегает его за деревьями, Геракл зорко смотрел по сторонам, однако льва нигде не было видно. Помня, что поразить льва невозможно ни мечем, ни стрелой, Геракл крепко сжимал в руке палицу, которую выломал тут же — то было молодое дерево дуба. Отломав ветки и корни, Геракл получил тяжелое и твердое как железо оружие. Вот она! Пан протянул Молорху огромную палицу.

С опаской потрогав ее, Молорх даже не попытался взять ее в руки — она размером была выше его самого, и весила как несколько крупных быков. Пан с улыбкой поставил орудие у себя между колен.

— Сделав оружие, Геракл влез на столетний дуб и уснул крепким сном, который продолжался целых 10 дней, сном, чтобы набраться сил перед решающим сражением с противником. Когда он проснулся и огляделся вокруг, он понял, что лев к нему так и не пришел.

Он спустился с дерева и пустился в путь. Не успев выйти из рощи, Геракл увидал прямо перед собой огромного каменного льва, свободно раскинувшегося на холме над дорогой.

Геракл подумал, что это окрестные жители высекли из камня удивительное изваяние. Он остановился, засмотревшись на прекрасное творение рук человеческих. Вдруг изваяние пошевелилось, подняло свою каменную голову и с грозным рычанием вскочило на мощные лапы.

Увидев это, Геракл не растерялся, схватил булыжник с дороги, кинул в морду зверя, целясь в его янтарный глаз. Камень, с силой брошенный Гераклом, просвистел в воздухе, однако в последний момент зверь успел прикрыть свое каменное веко, и ударившись о твердую шкуру льва, камень отлетел назад на дорогу.

Удивленный неожиданным нападением человека и ослепленный блеском гладкого булыжника, лев отпрыгнул в сторону и с ревом помчался прочь. Геракл вслед зверю пустил три стрелы, но они, ударившись о каменный панцирь львиной шкуры, отлетели на дорогу. Подойдя ближе, Геракл обнаружил, что наконечники его стрел погнулись, словно бы столкнулись с металлическим препятствием. Он удивленно покачал головой. Шкура льва и впрямь была непробиваемой. Лев побежал быстрее и скрылся между зелеными холмами, которые простирались до самого горизонта.

Молорх замер в ожидании продолжения рассказа.

 

Глава 5. Неуловимый лев

Крепко сжав в руках свою палицу, Геракл, удивляясь трусливому поведению свирепого льва, побежал по его следам. Но он прекрасно помнил, что свирепость Немейского льва равна его хитрости. Поэтому он хоть и быстро следовал за львом, но все равно постоянно оглядывался, опасаясь, что лев подстерегает его где-то возле дороги. Однако животного нигде не было видно, и его следы скоро затерялись в каменистой Немейской долине. Геракл долго бродил между холмов, пока не дошел до высокой горы, поросшей жесткими кустами. Обшарив все кусты и внимательно обойдя эту гору со всех сторон, льва Геракл так и не обнаружил.

Наступала ночь. Геракл зажег костер, чтобы зверь не напал на него в темноте. Как только тьма спустилась в долину и накрыла своим покрывалом окрестности, Геракл услышал злобный рык подкравшегося к костру зверя. Дождавшись появления Луны на небосводе, Геракл тут же и увидел и льва, стоящего на горе и наблюдающего за костром и самим Гераклом. Геракл тут же схватил свою палицу и, вооружившись факелом, сделанным из ветки, побежал вверх по горе, к месту, где находился лев. Однако лев как будто испарился. Целую ночь Геракл рыскал по горе и ее окрестностям, в поисках льва, благо яркий свет луны освещал его путь.

Как только первые лучи предрассветного солнца начали согревать прохладную землю Немейской долины, Геракл снова заметил льва, неподвижно наблюдающего за ним с высоты горы. С криком Геракл снова побежал к зверю, однако лев снова как будто провалился сквозь землю. Торопясь, Геракл неожиданно увидел на вершине горы вход в львиное логово, поросшее кустарником. Раздвинув колючие сухие заросли, Геракл собирался ворваться в пещеру и расправиться со зверем, однако остановился в нерешительности и страхе…

— Это неправда! — запротестовал Молорх, впервые прервав гостя. — Геракл не знает страха!

Улыбка растянула губы Пана.

— Ты правильно сказал, добрый Молорх, — отвечал он, — И все-таки Геракл испугался. Мало того, что пещера выглядела сырой, темной и настолько тесной, что в ней невозможно было размахнуться дубинкой, вокруг пещеры валялись кости и останки тел, а в глубине он увидел светящиеся, словно два факела, глаза свирепого льва. Гераклу пришлось покинуть пещеру. Я не желаю тебе, Молорх, когда-нибудь увидеть глаза подобные этим — свирепые, светящиеся злостью и ненавистью.

— Странник, — не выдержав, обратился к нему Молорх. — Не томи меня! Скажи, жив ли добрый Геракл?

— Погоди и слушай дальше, — продолжая улыбаться, проговорил Пан. — Как только зверь заметил, что Гераклом овладел страх, он выпрыгнул из пещеры, желая напасть на него. Но Геракл уже успел сбежать к костру, который догорал после бессонной ночи, и поджечь огромную палку. Достигнув пещеры, Геракл начал, пугая зверя огнем, загонять его обратно в пещеру. Сам же он вошел в пещеру следом. Чем дальше он продвигался, тем сильнее возвышались пещерные своды. Только собрался Геракл, замахнувшись палицей, ударить свирепого противника, как косматая грива льва скрылась за выступом в пещере. Геракл бегом побежал за львом и внезапно выскочил на свет, выйдя из пещеры с противоположной стороны. Оказалось, пещера льва имела два выхода. Весь день Геракл пытался догнать зверя, гоняясь за ним, бегая от первого входа в пещере, через гору и выбегая со второй стороны. Однако догнать льва у него так и не получилось. Геракл понял, что для поимки зверя ему нужно быть хитрее.

Хорошенько поразмыслив, он сложил перед первым входом огромный костер, чтобы зверь не мог выйти из пещеры, а сам поспешил ко второму входу и всю ночь закладывал его обломками скал, пока не завалил дыру до самого верха.

На самой заре он возвратился к первому входу, и, снова размахивая зажженной веткой, смело пошел на льва. Поняв, что выхода нет, лев развернулся и с ужасным ревом, отраженным в сводах пещеры, уставился на человека…

— Странник! — в ужасе вскричал Молорх. — Скажи мне, если ты бог, жив ли мой друг?

Но гость жестом остановил его.

— Ты очень торопишься, мудрый Молорх, — спокойно произнес Пан. — Подняв свою палицу, Геракл со страшной силой опустил ее на косматую голову зверя. Ужасная сила удара переломила крепкий череп животного. Лев в судорогах упал к ногам Геракла, поскуливая и стараясь подняться на лапы. Тогда герой схватил его за горло и сжимал до тех пор, пока животное не задохнулось.

— Славный Геракл, бесстрашный герой… — с восхищением проговорил Молорх. — Но где же он сейчас?

Гость, рассмеявшись, заявил:

— Убив зверя, Геракл вернулся к старику Молорху и в подробностях рассказал, как он охотился на зверя!

Сказав это, гость схватил из очага головешку и поднес к своему лицу. Молорх вскрикнул от неожиданности: перед собой он увидел Геракла, который за тридцать дней оброс длинной бородой и космами волос, и стал удивительно похож на грозного Пана. А на голове вместо шлема, возвышалась морда Немейского льва, а тело с золотым панцирем было прикрыто львиной шкурой, которая тверже железа.

Вместе с Молорхом Геракл принес благодарственную жертву Зевсу, и тут де отправился с трофеем к Эврисфею.

Через много лет, когда Геракл освободился от рабства, оказавшись в Немее, в честь своего первого подвига он решил учредить общегреческие игры, которые стали называться Немейскими.

Проводились они через каждые два года в июне месяце в живописной долине близ города. В их программу обязательно входили гимнастические, конные и музыкальные соревнования. В этой долине также был возведен храм Зевса, а рядом на стадионе и состязались в стрельбе из лука, борьбе, метании диска и копья, беге на стадии и двойном стадии, в кулачном бою, в панкратии, где были смешаны борьба и кулачный бой, а также в пятиборье, гонках на колесницах и скачках верхом. В программе музыкальной части состязались кифареды — исполнители песен под аккомпанемент лиры.

Аргосский царь, увидев через окно приближающуюся к замку могучую фигуру, покрытую великолепной шкурой льва огромного размера, испугался и спрятался в отдаленной комнате замка. Слуги его насилу нашли его, но он далеко не сразу открыл дверь, долго разговаривая через нее. Они и объяснили царю, что это вернулся Геракл, покрыв свои плечи не гиматием, а шкурой убитого им Немейского льва.

Шкуру Немейского льва, которая оказалось ненужной Эврисфею, Геракл оставил у себя. Эта шкура, а также палица, принесенная им из Немейской долины, стали постоянными «спутниками» Геракла в его приключениях. И много раз они спасали его от верной смерти.

Эврисфей понял, какой огромной силой обладает Геракл и сердце царя наполнилось страхом, поэтому он запретил слуге приближаться к своему замку. Впредь Гераклу было приказано демонстрировать доказательства своих подвигов под высокими стенами города. Геракл не стал спорить.

 

Глава 6. Девятиголовая гидра

Относясь к Гераклу с недоверием, Эврисфей распорядился поселить Геракла в крепкостенном Тиринфе, в трех днях пути от Аргоса. Настолько боялся Геракла царь, что решил лично не отдавать приказы, а передавать их через посланника Копрея.

Всю ночь после возвращения Геракла с победой Эврисфей злился на него за то, что тот не только выжил, но еще и исполнил царское приказание. Но еще сильнее злился он из-за того, что струсил, увидев героя, замотанного в шкуру. Ночь напролет он пытался придумать новое, еще более опасное задание для Геракла. Только под утро Эврисфей погрузился в сон, и Гера снова помогла ему, приказав отправить Геракла в ядовитое Лернейское болото, туда, где жила ужасная огромная змея Гидра, младшая сестра Немейского льва, дочь Тифона и Ехидны. Эврисфей сразу же подскочил на кровати и призвал к себе Копрея.

— Отправляйся в Тиринф и передай мое приказание Гераклу, — повелительно заговорил царь. — Чтобы он немедля отправился на поиски ужасного чудовища Гидры. Пусть найдет и уничтожит ее.

Геракл встретил посланца царя спокойно. Он еще не успел как следует отдохнуть перед следующим заданием. Но выбора у него не было. Он отправил весточку своему отцу в Фивы с просьбой дать ему колесницу, запряженную четверкой резвых коней. Выполнил Амфитрион просьбу сына. Через три дня колесница, управляемая племянником Геракла, юным Иолаем — сыном Ификл а, уже была в Тиринфе. Теперь Гераклу предстояло найти хорошего возницу, но все отказывались идти с Гераклом на проклятую богами землю отравленных болот. Задерживаться было нельзя, поэтому Геракл уступил мольбам Иолая взять в качестве возницы его. И правда, юный фиванец славно и легко перебирал одной рукой ременные вожжи. Понимая, что другого выхода у него нет, Геракл, хотя и не хотел подвергать жизнь мальчика опасности, взял его с собой.

Когда-то чистый источник с прозрачной водой бил здесь из-под земли, но слабый ручей не мог пробить себе дорогу к морю, поэтому растекался вокруг в низине. Вода застаивалась, зарастала мхом и болотными травами, и огромная долина превратилась в болото. Здесь и жила девятиголовая Гидра, которая пожирала каждого, кто появлялся на болотах. А вечерами, когда гидра засыпала, ее ядовитое дыхание поднималось туманом над болотами и отравляло воздух. Те, кто дышал этим воздухом, заболевали и умирали. Поэтому старались люди держаться подальше от болот, ведь тут не водились даже дикие утки, а только сама Гидра и скользкие жабы, ужи и раки.

Путь до Лерны занял совсем немного времени, легконогие кони, закусив удила, быстро домчали их до главных ворот города. Тут Геракл принял решение свернуть в сторону от города, прямо к болотам. Перед ними открылись источник Амимоны, за которым вплоть до горизонта просматривались болота, кочки, желтая высохшая трава и старые деревья, покрытые ядовитой ржавчиной, от которой в воздух поднимались отравленные пары. Оставив Иолая в ближайшей роще, сам Геракл, захватив с собой меч, подаренный ему посланником богов Гермесом, отправился на поиски Гидры, без страха ступив в царство болот. Его ноги быстро начали тонуть в бездонной буро-зеленой трясине, отчего по воде пошли переливающие пузыри ржавчины. Геракл ощутил, что от дурманящих запахов у него начинает кружиться голова. Стараясь идти аккуратно, Геракл переступал с кочки на кочку, однако болото волновалось от каждого его прикосновения и легкого дуновения ветерка. Внезапно, оступившись, Геракл по пояс провалился в ядовитую трясину. Он пытался схватиться за спускающиеся к воде ветки дерева, растущего на берегу, однако они обломились под его тяжестью. Еще немного — и Геракл бы с головой ушел в воду, но тут ногой он нащупал твердую землю. Стоя на одной ноге и вцепившись руками в сухой мох, Геракл стал звать Иолая. К счастью, юноша услышал, и немедля подбежал к дяде. Привязав к вожжам камень, он бросил их Гераклу. Иолай хлестнул коней, и они, дружно рванув колесницу, вытянули Геракла из болота, крепко схватившегося за спасительный камень.

Не успел Геракл подняться на ноги, как увидел, что в зарослях сухого тростника к колеснице, на которой сидел его племянник, двигалось отвратительное чудовище. Громко шипя, Гидра ползла колеснице наперерез. Извиваясь своим покрытым блестящей чешуей телом, выпячивая глаза своих девяти голов, грозно поднялась она на своем мощном хвосте, норовя броситься на колесницу. Геракл громко крикнул. Его крик привлек внимание чудовища, головы Гидры начали шипеть еще громче, высунув раздвоенные языки-жала. Почва уходила из-под ног Геракла, и он понял, что о сражении не может быть и речи. Медленно Геракл начал отступать к берегу. Каждую секунду он рисковал снова оказаться в болоте, а змеиные головы быстро двигались по знакомым кочкам, все ближе приближаясь к Гераклу. В какой-то момент ему даже пришлось воспользоваться своим мечом, чтобы отпугнуть одну из голов. Но как только герой попал на твердую землю, Гидра с недовольным шипением начала отползать в свое логово. Колесница уже давно стояла в отдалении, а бледный Иолай еле сдерживал слезы.

Увидев дрожащего как в лихорадке мальчика, Геракл понял, какое сложное задание получил он от Эврисфея. Но мысли Геракла снова возвращались к опасному противнику — гидре. Ему нужно было как-то выманить ее на сушу.

Ближе к вечеру он приказал Иолаю отправить на противоположный берег болот, туда, откуда дул ветер, и поджечь сухой тростник, которого много лежало на берегу. Иолай без вопросов выполнил приказание. Очень скоро желто-оранжевые огоньки пламени весело побежали по краю болота, а встречаясь с ржавчиной, огонь шипел почти так же воинственно, как и гидра.

Очень скоро несколько огоньков превратились в огромный пожар. Полыхало почти все болото, а ветер подгонял пламя в то место, где в своей темной норе затаилась гидра.

Почуяв огонь, гидра быстро выскочила из своего укрытия и заскользила по кочкам к берегу, в сторону, противоположную той, где находился Геракл. Но он преследовал чудовище с берега, пуская раскаленные докрасна стрелы в гидру, чем приводил ее в еще большую ярость. И как только первая голова достигла берега, Геракл ногой прижал ее к земле и своим острым мечом ударил наотмашь, легко разрубив тонкую шею пополам. Остальные восемь голов яростно зашипели, обнаружили свои ядовитые зубы и жала и остервенело кинулись на Геракла. Змея своим телом оплела тело героя, а ее жала нещадно били по панцирю, стремясь найти открытый участок тела.

Геракл работал мечом без остановки. Одну за другой он рубил головы змеи, пока не осталась одна, самая злая, сквозь которую меч проходил, словно через желе. И это неудивительно, ведь голова была бессмертной. Освободившись от обвивавшего его змеиного тела, Геракл схватил последнюю голову голыми руками и начал душить. Однако тут он увидел, что те восемь голов, которые он отрубил, отрасли снова, и готовы напасть на него с удвоенной яростью. Кроме того, из болота выполз огромный рак, который стал своими клешнями впиваться в ноги Геракла. Увертываясь от клешней и от голов, Геракл рубил и рубил, а головы отрастали снова и снова.

Смертельно устав, Геракл стал терять надежду на победу, как вдруг ему в голову пришла идея.

— Иолай! Скорее неси сюда горящую ветку дерева! — закричал он племяннику. — Нужно прижечь это головы, иначе наша битва никогда не кончится!

Храброму юноше понравилась идея Геракла, и уже очень скоро он прибежал назад, держа в руках большую палицу, пылающую на конце. В его руках также был меч, которым он и разрубил огромного рака, не дающего покоя сражавшемуся Гераклу.

Теперь, сразу после того, как Геракл отрубал змеиную голову, Иолай прижигал ее обрубок горящей головней. Шеи гидры сморщились и потемнели, и головы перестали расти на них. Так погибли восемь голов, а бессмертную девятую голову на тонкой шее Геракл начал закидывать камнями, и сколько не билась, не удавалось голове скинуть этот каменный груз. Скоро она совсем исчезла из виду, заваленная огромными камнями.

Радовался Геракл победе. Разделав тело змеи, он обмакнул свои стрелы в ее ядовитую черную кровь, отчего они стали отравленными и разили насмерть. Отсеченные восемь голов Геракл погрузил на колесницу.

Он обратился к Иолаю.

— Прости меня, друг мой, что я заставил тебя пережить этот ужас, — с сожалением проговорил Геракл.

— Что ты, Геракл, — взволнованно проговорил мальчик. — Это было лучшее приключение в моей жизни!

Однако не успел он подъехать к воротам города Эврисфей, который поджидал его, и сморщился от страха и омерзения при виде огромных голов с высунувшимися раздвоенными жалами, крикнул, что Гераклу нужно отправляться на новое задание — выгнать из леса и перебить знаменитых и очень свирепых Стимфалийских птиц.

— Кроме того, любезный Геракл, ты должен совершить еще 11 подвигов в мою честь! — добавил Эврисфей.

— Но почему 11, а не 10?.. — удивился Геракл.

— Потому что победить Лернейскую гидру тебе помог Иолай, и этот подвиг не может быть засчитан тебе полностью, — с бегающими глазами проговорил царь. — А теперь ступай, от этих голов неприятно пахнет. Выбрось их подальше отсюда.

Жители Лерны еще долго благодарили Геракла за избавление от болотного чудовища. Уже скоро болта высохли, и люди расширили территорию города, построив на месте болот жилой квартал. И только название квартала («болотный») напоминало жителям о страшном чудище, которое пугало их дедов.

 

Глава 7. Бронзовые птицы

Не дал злобный царь даже дня отдыха своему слуге. Он отправил Геракла в Стимфалийский лес, потребовав, чтобы Геракл выгнал оттуда знаменитых птиц, которых там водилось великое множество. Эврисфей действовал по указам мстительной Геры, которая хорошо знала о кровожадности этих диких птиц. Не догадывался Геракл, что птицы эти питаются человеческим мясом, и живут в непроходимой чаще, куда люди предпочитают не наведываться.

И что все окрестности аркадийского города Стимфала эти птицы превратили в пустыню: уничтожили посевы, истребили животных, пасшихся на лугах, погубили пастухов и земледельцев. Они огромной тучей нападали на все живое и разрывали их своими медными когтями и острыми клювами. Но самое страшное было то, что и сами эти птицы были покрыты не обычными перьями, а перьями из настоящей бронзы. Эти птицы питались всем, что видели, и скоро в лесу не осталось ни насекомых, ни животных. А птицы эти размножались с необычайной быстротой, и очень скоро превратились в огромную стаю. Многие жители ушли из этих мест, так как птицы не давали им жить.

Геракл отправил Иолая обратно к его отцу в Фивы. Не хотелось ему расставаться с верным другом, но он понимал, что свои подвиги ему должно совершать в одиночку.

Уже на следующее утро облаченный в свой золотой панцирь, набросив на плечи шкуру Немейского льва, а на голову вместо шлема одев его оскаленную пасть, вооруженный палицей из дуба и луком за плечом, Геракл из Аргоса пустился в долгий поход в Стимфал. Именно там, на окрестных болотах, и водились злобные птицы.

Уже подходя к городу, он узнал, где обитают птицы, и увидел издалека их целую стаю. Они кружились в воздухе, скакали по веткам, делил добычу, дрались и громко пели. Так громко, что у Геракла зазвенело в ушах. Странные звуки, которые издавали птицы, привлекли внимание Геракла. «Уж не из меди ли сделаны эти птицы?» — подумал герой. Присмотревшись, Геракл понял, что почти угадал. Их острые когти и клювы были выкованы из чистой меди. А перья переливались на солнце всеми цветами блестящей бронзы.

Спрятавшись под раскатистым дубом, Геракл долго изучал повадки этих металлических чудовищ.

И тут птицы заметили героя. С громкими криками они поднялись в воздух и их огромные крылья закрыли солнце над головой Геракла. Медь их крыльев сотрясала воздух вокруг. Не успел он опомниться, как на его голову посыпался дождь стрел, а прямо над ним пролетели две огромные птицы, едва не задев его головы.

Геракл не сразу понял, что это птицы скидывают со своих крыльев остроконечные перья-стрелы. Каждое перо было острее и тяжелее обыкновенной стрелы, и могло легко пробить человека насквозь.

Теперь понял Геракл, почему жители окрестных малочисленных деревень, через которые он проходил по пути в Стимфал, начинали дрожать, как только он говорил, куда держит свой путь. От них он узнал, что хищные птицы регулярно опустошали поля, нападали на людей и животных.

От острых перьев-стрел Геракла спасла шкура льва, накинутая на плечи. Даже бронзовые перья не смогли ее пробить. Геракл вогнал палицу в каменистую почву, накинул сверху нее шкуру Немейского льва, а сам присел под ней на корточки.

Сидя под шкурой, словно в каменной крепости, Геракл начал размышлять, как же ему победить этих злых птиц из бронзы, подобных которым он раньше не встречал.

Устав от бездействия, Геракл начал по одной выпускать золотые стрелы из лука, подаренного им солнечным богом Аполлоном. Но их у Геракла было всего 12, а птиц — великое множество. Одна за другой падали бездыханные, пораженные стрелами героя, птицы. Геракл, выпустив свои 12 стрел, начал подбирать с земли бронзовые перья и пускать их, поражая птиц их же оружием. Однако на место убитой птицы прилетали десятки других, и Геракл понял, что так ему всех птиц не уничтожить. Птицы казались неуязвимыми.

Когда ночь спустилась на долину, и птицы улетели в свои гнезда, уставший от схватки, Геракл, уснул, стремясь набраться сил и надеясь, что во сне ему придет ответ на вопрос: «Как же победить этих бронзовых чудовищ?».

— Геракл, проснись! Брат мой, — ласковый голос, принадлежащий прекрасной золотоволосой женщине, разбудил героя.

Геракл открыл глаза. Он находился в том же месте, где и раньше, — в долине перед непроходимым густолиственным лесом — обиталищем злобных Стимфалийских птиц, а перед ним стояла высокая женщина с глубокими голубыми глазами, словно летнее небо перед грозой. У нее была светлая кожа, золотистые волосы, чарующая улыбка — и Геракл поразился контрасту: жесткий, задумчивый взгляд и очень мягкая, волнующая красота. Она была одета в удобный для воительницы длинный хитон и блестящие золотые доспехи. Ее руки крепко сжимали щит и копье, а голову закрывал высокий шлем.

«Это богиня», — подумал про себя Геракл.

— Геракл, я — Афина, — словно ответила она на мысли Геракла. — Мой отец, могучий вседержец Зевс, послал меня к тебе на помощь. Геракл, стрелами не победишь ты Стимфалийских птиц, сколько не стреляй. Эти птицы — порождения бога Ареса, они посвящены ему, но создал их кузнец Гефест. И только оружием, сделанным самим Гефестом, их и можно победить. Смастери побольше крылатых трещоток из дерева, которое, поваленное, лежит тут же, на поляне. Эти трещотки очень похожи на маленькие ветряные мельницы, которые часто мастерят малыши. Вот смотри.

В руках богини находилась одна такая маленькая трещотка, из блестящего металла, очень похожая на тимпан.

— Мой совет поможет тебе, — проговорила прекрасная и воинственная Афина, любимая дочь великого Зевса, его советчица и единственная, кому он вверял символы своей власти, — молнии и эгиду — известный щит Громовержца, которым он вздымает сильные бури и будит ураганы.

Не успел Геракл ответить, как воительница превратилась в золотое облако из песка, а порыв ветра развеял его по поляне.

Открыв глаза, Геракл сначала не понял, где он находится. Высунув голову из своего убежища, т. е. из-под шкуры льва, он увидел, что стоит раннее солнечное и теплое утро. Птицы снова расположились на ветках, ближних кустах и земле, громкими криками встречая первые солнечные лучи.

Старясь не привлекать их внимания, Геракл, накинул шкуру на плечи, взяв с поляны поваленное дерево и сжав в руках маленькую трещотку — знак того, что встреча с богиней ему не просто приснилась, скорым шагом направился к ближайшей деревне, расположенной близ Стимфала. Там он нашел дом дровосека и с помощью местных жителей изготовил множество трещоток, похожих на грибы. Они лежали во дворе, и когда поднимался ветер, начинали быстро вертеться и издавать такой громкий треск, что люди глохли от создаваемого ими шума.

— Зачем тебе эти устройства? — спросил его дровосек. — Звук их противный, но как он поможет тебе справиться с летающими тварями?

— Великая богиня Афина помогает мне, и я верю в победу! — с воодушевлением сказал Геракл.

В следующую ночь он отнес все трещотки в лес, и пока птицы спали, расставил их прямо под гнездами.

Уже утром поднялся ветер, и трещотки все разом загрохотали, наполнив невообразимым стуком весь лес. Птицы перепугались, им пришлось быстро подняться в воздух. Геракл же расположился неподалеку, на высоком холме. С помощью своего лука и стрел-перьев он стрелял и стрелял в птиц, желая перебить их как можно больше. Снова сыпали птицы своими острыми металлическими перьями, но подлететь к холму, где расположился Геракл, не могли из-за трещоток, которыми Геракл окружил свое убежище. Шум был настолько громким, что они, из-за невозможности его слушать, вслед за вожаком, печально взмахивая крыльями, полетели на восток, прочь с насиженных мест к Понту Эвксинскому. Стая, изгнанная Гераклом, долетела до острова Аретиады, где атаковала всех путешественников, проплывавших мимо.

Перед уходом из тех мест, Геракл подобрал с земли несколько бронзовых птиц, подстреленных ими накануне, связал их за лапы, повесил через плечо и отправился обратно в Аргос.

 

Глава 8. Погоня за ланью

Эврисфей ужа давно слышал о быстроногой керинейской лани, проживающей в горах Аркадии. Дровосеки, собирающие хворост в лесах на склонах Керинейских гор, увидели однажды лань с золотыми рогами. Она стояла высоко на крутой скале и, увидев людей, умчалась словно вихрь, и только слышался стук ее копытец о камни. Слухи о прекрасной лани пошли по городам и деревням, и многие охотники отправлялись на ее поиски. Но, едва завидев их, лань мгновенно скрывалась в густом, непроходимом лесу. Охотники, возвратившиеся ни с чем, говорили, что не найдется на свете человека, который смог бы догнать эту красавицу. Рассказывали, что эта быстроногая посланница богини-охотницы Артемиды была необычайно красивым животным. Ее рога отливали настоящим золотом, а тонкие ноги — блестящей медью. Прекрасная лань, не зная усталости, словно рожденный на вершине гор ветер, носилась по горам и долинам Аркадии, и никому не удавалось поймать это свободолюбивое быстрое животное.

Захотелось Эврисфею иметь чучело этой красивой воспитанницы Артемиды среди своих трофеев. Также понимал подлый Эврисфей, что могучий Геракл не силен в беге, поэтому у него вряд ли получится догнать и поймать лань, да еще и привести ее живой под стены Аргоса. Уже заранее радуясь гибели своего слуги, завистливый царь твердо решил отправить Геракла за этой золоторогой ланью. Едва герой вернулся из Стимфалы, Эврисфей велел передать ему свое новое приказание.

Копрей встретил Геракла у городских ворот Аргоса, ведь Эврисфей не позволил герою даже войти в город.

— Великий царь подготовил для тебя новое задание — ступай в Керинейские горы Аркадии и излови для него медноногую лань, любимицу Артемиды, — важно проговорил посланник.

— Но я только вернулся с успехом, мне нужно набраться сил… — начал было Геракл.

— Царь ничего не хочет знать! — отрезал Копрей. — Отправляйся сейчас же.

Уставший Геракл не посмел ослушаться своего повелителя. Сбросил Геракл медные тушки поверженных Стимфалийских птиц прямо под ноги Копрею, и устало побрел по пыльной дороге туда, откуда только что пришел.

«Эврисфей даже не соизволил посмотреть на результат исполнения его воли! — с грустью думал про себя Геракл. — Похоже, царю просто нравится посылать меня на все более сложные подвиги».

Геракл знал, что у лани с Керинейских гор сильные медные ноги, что ее отличает сообразительность и осторожность. Знал он, что лань принадлежала Артемиде, и что та никому не позволяла прикасаться к своим любимым животным. Понимал Геракл, что просто так ему лань не догнать, поэтому решил он устроить себе тренировку.

Поэтому Геракл принял решение — отправиться в родные Фивы, чтобы как следует подготовиться к охоте. Рад был Амфитрион возвращению сына в отчий дом, а счастье Алкмены невозможно описать. Однако Геракл сразу же приступил к тренировкам. Каждое утро, как только солнце пронизывало горизонт своими лучами, Иолай садился на самого быстрого коня, и заставлял его во всю прыть скакать по долине. Геракл же бежал рядом с конем, крепко держась за его черную гриву. В первый день тренировок он смог так пробежать с конем только один час, во второй день — два часа. Уже очень скоро Геракл смог, не ощущая усталости, голода и жажды, бежать с конем целый день, не останавливаясь ни на минуту. Тогда Геракл понял, что готов встретиться с быстроногой ланью Артемиды. Попрощавшись с родными, отправился Геракл в Аркадию.

* * *

Вот уже три дня и три ночи без движения сидел Геракл в кустах возле бирюзового озера среди Керинейских гор, поросших частыми сосновыми лесами и укутанных снежной шубой. Именно сюда, по рассказам местных жителей, лань приходила на водопой. Третьи сутки провел Геракл, затаившись, поджидая свою осторожную добычу. И вот, на утро четвертого дня, он понял, что ждал не напрасно. Большая, ростом с быка, но очень изящная лань стояла на вершине утеса: ее шкура под рассветным солнцем слепила огненно-рыжими отблесками, рога сверкали ярким золотом, а копыта действительно были словно сделаны из меди. Умные глаза животного внимательно рассматривали окрестности, ушки настороженно двигались. От нетерпения лань переминалась с ноги на ногу.

Наконец, осмотревшись, лань, легко постукивая своими копытами, стала осторожно спускаться к озеру. Геракл бесшумно пополз вокруг озера, стремясь подобраться к животному как можно ближе. Но лань услышала тихий шелест травы, и, повернув свою точеную голову, осмотрела берег. Вдруг взмахнув в воздухе рогами, она понеслась прочь от Геракла по узкой тропе, в глубину рощи.

Лучи солнца, пробивавшиеся сквозь листву деревьев, заиграли на блестящих рогах убегающей лани. Геракл, мгновенно вскочив на ноги, погнался за своей добычей. Деревья мелькали перед его глазами, а ноги едва касались земли. Они пробежали рощу, выбежали на поляну, пересекли ее и оказались в густом лесу, снова появились в поле и снова углубились в заросли — не останавливаясь ни на миг — впереди лань, медные копыта которой звонко опускались на булыжники дорог, и Геракл, который не терял лань из виду ни на секунду. Так, позади остались полсотни деревень и десяток городов. Уже успел солнечный диск снова окутать землю теплом и отбросить на землю две стремительно бегущие тени, а потом с сожалением уйти за горизонт, обнимая землю своими золотистыми лучами, а две фигуры все еще мчались вперед.

Сын Зевса изнемогал от жары, и ему пришлось сначала сбросить с себя тяжелую шкуру льва, повесив ее на ветку древнего ясеня. Потом он сбросил с себя и золотой панцирь, а потом и вовсе остался в набедренной повязке, без оружия и без сандалий. И хотя расстояние между ланью и героем сокращалось, Геракл понимал, что догнать лань практически невозможно.

Когда солнце почти скрылось за линией горизонта, а Геракл еле дышал от стремительного бега, медные копыта лани все так же мерно стучали по земле, несмотря на то, что дорога шла в гору.

Тогда Геракл собрал все силы и ринулся вперед за ланью с такой быстротой, на которую был способен. Еще миг — и он почти схватил животное, но едва протянул он руку к ее золотым рогам, как увидел, что перед ним разверзлась глубокая пропасть. Геракл был уверен, что теперь лань никуда не денется, однако она, словно пущенная из лука стрела, с легкостью перелетела ущелье. Геракл замер от удивления. На другом краю пропасти лань мирно щипала траву, точно с насмешкой поглядывая на своего преследователя своими умными глазами.

Огорченный, Геракл пошел по краю пропасти в обход, понимая, что ему ее не перепрыгнуть. Он старался не выпускать животное из виду. Три дня и три ночи Геракл искал путь, чтобы обойти пропасть и найти следы лани. А потом снова началась погоня. И всякий раз, как только Геракл чувствовал, что почти настиг быстроногую лань, она скрывалась от него, то среди холмов, то в зарослях, то прыгая в глубокие реки с ледяной горной водой.

И каждый раз Геракл, в поисках следов, уходил все дальше и дальше, на север.

Так лань завела Геракла в Гиперборею — северную страну, где брала свой исток полноводная Истра. Еще в детстве Гераклу рассказывали, что тут обитают мужчины с собачьими головами и женщины с рыбьими хвостами — однако у Геракла не было времени взглянуть на первых и поговорить с другими: он торопился. Возле Истры быстроногая беглянка резко развернулась и побежала назад, в те места, где Геракл начал на нее охоту. Добежав с ланью до Аркадии, Геракл без сил упал на землю и уснул крепким сном. Во сне, по поручению Зевса, к нему снова явилась прекрасная воительница Афина.

— Друг мой Геракл, — мягко начала она. — Долгий путь ты проделал, гоняясь за быстроногой ланью Артемиды. Но чтобы поймать ее, не скорость нужна, а сеть, — сказав это, богиня снова растворилась в воздухе, а Геракл очнулся ото сна и тут же начал плести сеть из гибких веток росших на берегу озера деревьев и осоки. Расставив сеть на тропе, по которой обычно звери приходили к озеру, он дождался лань и погнал ее прямо к препятствию. И очень скоро длинные ноги лани запутались в сетях. Обрадовался Зевсов сын своей победе, повалил он лань на землю и связал ее тонкие медные ножки.

Однако тут перед ним явилась разгневанная Артемида — высокая и юная богиня-дева, охотница с неизменным серебряным луком и колчаном стрел за спиной. Ее короткая туника, полумесяц в волосах и гордый взгляд зеленых глаз — все это выражало молодость и силу покровительницы природы.

Вдали из кустов выглядывала бурая медведица, также частая спутница богини.

Артемида натянула свой смертоносный лук, от стрелы которого не могло уйти ни одно живое существо, и гневно спросила:

— Разве не знаешь ты, что эта лань — моя? Как посмел ты связать ее? Отпусти ее, если не хочешь умереть!

Геракл не хотел сердить сестру Аполлона, смиренно склонился перед ней на колени.

— Великая дочь Зевса, прости меня! Никогда я не смел оскорблять могущественных богов, живущих на Олимпе, и всегда восхвалял их, хотя и сам являюсь сыном бессмертного Зевса. Не по своей воле гонялся я за ланью и связал ее, а по велению царя Аргоса Эврисфея. Сам Зевс приказал мне верно служить ему, выполнять все приказы и не перечить!

Узнав об этом, подобрела Артемида, простила она вину брата своего и позволила доставить ее лань ко двору Эврисфея. Однако взяла с Геракла обещание, что он отпустит животное, как только покажет ее своему правителю.

С тех пор, после подвига Геракла, никому не удавалось догнать Керинейскую лань. И до сих пор она бегает по лугам и горам Эллады, распугивая птиц и стуча по камням своими серебряными копытцами.

 

Глава 9. Неожиданная встреча

Целый год потратил Геракл на совершение своего четверного подвига — поимку золоторогой лани. Возвращался герой в Аргос со связанной ланью, перекинутой через плечо. Эврисфей, извещенный о возвращении Геракла, от удивления подпрыгнул на своем троне.

— Как?! Он вернулся?! С ланью?! А вы проверили, она точно живая?.. — вопрошал он своих слуг.

Хотя и хотел Эврисфей убить волшебное животное, но Геракл предупредил его о гневе богини. Пришлось царю отказаться от идеи сделать из лани чучело.

Тщетно пытался весь тот год Эврисфей придумать новое задание для своего непобедимого слуги. И вот, в ночь перед возвращением Геракла, снова явилась ему во сне черноокая Гера.

— Отправь слугу твоего, Геракла, на высокую гору Эриманф, пусть изловит он свирепого вепря, обитающего там, — приказала ему властная богиня.

Обрадованный подсказкой и заступничеством Геры, Эврисфей тут же призвал Копрея и отправил его передать новое приказание Гераклу — отправиться в суровый гористый край Северной Аркадии, где в глубоком ущелье обитает дикий вепрь.

— Пусть приведет этого вепря в Аргос живым! — закончил свое распоряжение царь.

И снова Геракл отправился в дальний путь. Первым аркадийским городом, в который пришел Геракл, был Псофис. От жителей этого маленького городка Геракл узнал, что свирепый вепрь по ночам нападает на стада местных жителей, топчет посевы и убивает домашнюю скотину. Он не давал и людям пощады, в два скачка нагоняя их и разрывая надвое своими огромными клыками. Напуганные животным, жители Псофиса с радостью указали Гераклу путь к логову хищника, расположенному на горе Эриманф. Наконец, и у них появилась надежда, что могучий сын Зевса сможет избавить их от чудовища с огромными клыками.

Геракл отправился в путь. Целый день шел путник по горным тропам. Взбираясь все выше и выше, Геракл все сильнее кутался в свою львиную шкуру, и пытался найти ручеек, чтобы утолить мучающую его жажду. Однако вместо мирного журчания воды, он неожиданно услышал конский топот и громкое ржание. Вскоре на склоне горы показался огромный гнедой конь. Он с большой скоростью скакал вверх, а из-под его копыт во все стороны летели крупные булыжники. Слыша конское ржание, Геракл увидел и сидящего на коне всадника, что-то кричащего и интенсивно машущего руками.

Гераклу показалось, что всадник кричит ему, но, приглядевшись, он чуть не вскрикнул от неожиданности. Это был не всадник на лошади, а самый настоящий кентавр — наполовину человек, наполовину конь. Там, где у лошади обычно располагается шея и голова, у этого необычного создания находился человеческий торс с широкой грудью, большими руками и головой. Именно эту человеческую часть кентавра Геракл принял за всадника. Когда-то давно Геракл уже слышал об этих удивительных созданиях, но живого кентавра Геракл видел впервые. Еще Алкмена рассказывала маленькому Гераклу об их происхождении. Кентавры — это потомки фессалийского царя племени лапифов Иксиона, сына бога Ареса. Зевс подарил Иксиону бессмертие и пригласил на Олимп, но невоздержанный царь воспылал страстью к Гере. Предусмотрительный Зевс заменил Геру Нефелой-тучей, и в наказание она родила необычного ребенка, наполовину человека, наполовину коня. Все кентавры были смертными, кроме Хирона, сын титана Кроноса и океаниды Филиры. Хирон считался самым мудрым из кентавров, искушенным в музыке и медицине, которых обычно отличали несдержанность и крутой нрав.

Человек-конь поднес руки к губам и затрубил в них, словно в трубу. Со всех сторон, на поляне показался целый табун таких же кентавров, которые не спеша прошли мимо Геракла. Пораженный герой пошел вслед за ними на почтительном расстоянии.

Очень скоро он вышел на большую поляну, окруженную рощей из старых дубов. Между деревьями просматривались довольно большие хижины, небрежно сложенные из крупных валунов, с крышей из хвороста. Земля вокруг домов и под дубами была вытоптана и походила на гладкий, словно из глины, пол. Вокруг хижин то тут, то там валялись груды костей и черепков.

Возле одного из деревьев немного поодаль, спиной к Гераклу стоял кентавр. Его лошадиная часть была черной, словно вороново крыло. На красивом лице, обращенном к Гераклу в профиль, росла острая бородка, а густые черные волосы, словно грива, были завязаны сзади в тугой высокий хвост. Он руками срывал листья с дерева и, непринужденно напевая, засовывал их себе в рот, одновременно обмахивая себя хвостом от комаров и мух. Кентавр выглядел вполне мирно.

Геракл, изнывая от жажды, решился обратиться к нему.

Окрикнув его, Геракл пошел ему навстречу, сжимая в руках свой острый меч. Услышав незнакомый голос, кентавр поднялся на дыбы, и, повернувшись на задних ногах, с любопытством оглянулся. Потом, с ласковым и веселым ржанием, кентавр поскакал навстречу незнакомцу.

Сын Зевса знаками попросил кентавра о еде и воде. Кентавр же ответил ему на родном Гераклу языке.

— Здравствуй, незнакомец! Как я понял, ты голоден? — вежливо спросил кентавр.

— Да! — с удивлением ответил Геракл.

Кентавр пригласил гостя в свою хижину, где языки пламени весело танцевали в небольшом очаге прямо в центре единственной комнаты. Мебели тут не было, лишь стог сена лежал в углу, видимо, служивший кентавру постелью. Кентавр предложил Гераклу жареного на огне мяса. Сам же хозяин дома, стоящий поодаль, руками рвал сырое мясо убитого им оленя и с большим аппетитом поедал его, хрустя костями.

Закончив трапезу, кентавр заговорил первым. Его звали Фол, и Геракл попал в крупное поселение кентавров, потомков фессалийского царя Иксиона, того самого, который собирался украсть богиню Геру, но зоркий Зевс заменил ее богиней облаков Нефелой.

Сам же Фол был сыном извечного спутника, воспитателя и кормильца бога Диониса, Силена. Фол участвовал в известной битве кентавров с лапифами, разгоревшейся на свадьбе Перифоя, когда один из кентавров собирался обесчестить невесту Перифоя, Гипподамию. Сам Фол испугался воровать женщин и только со стороны наблюдал за битвой, а потом и вовсе сбежал.

После этого, Фол с любопытством начал расспрашивать о самом Геракле, о местах, откуда он идет, как живут люди в городах, и правда ли, что они умеют ковать металлы. С восхищением он рассматривал золотые доспехи Геракла. Никогда до этого Фол не видел такого острого меча, отливающего всеми цветами радуги.

Настала очередь Геракла задать вопрос.

— Фол, я служу аргосскому царю Эврисфею, и он приказал мне выследить и убить дикого вепря, который живет здесь на горе. Не укажешь ли мне, как найти его?

— Этот вепрь сильно досаждает и нам, обитателям этого леса. Из-за него я должен стеречь свое жилище, чтобы он не опустошил его. Хорошо, если ты убьешь его. Я укажу тебе его след.

Насытившись, Геракл попросил пить. Однако Фол заявил, что в домах кентавров воды нет, и когда им хочется пить, то они во весь опор мчатся к ближайшему озеру, и там пьют вдоволь. Фол предложил Гераклу сходить за водой вместе. Но сын Зевса так устал, что у него не было сил пройти даже десять шагов.

Тогда Фол хитро сказал:

— Друг мой Геракл, в соседней хижине, принадлежащей старому Хирону, знающему секрет бессмертия, хранится большой бочонок вкусного вина…

— Так давай же пойдем к Хирону и попросим угостить нас… — предложил Геракл.

— Но это — священный напиток, подаренный нам самим богом виноделия Дионисом. И никому не дозволено пить из бочки без разрешения Хирона, — продолжал Фол, смачно прищелкивая языком. — Но сам Хирон сейчас далеко, и я не знаю, когда он вернется.

Жажда Геракла все усиливалась.

— Я-то сам не могу нарушить запрета Хирона, но вот ты, храбрый сын Зевса, на правах гостя можешь без опасения зачерпнуть вина из того бочонка.

Хитрому Фолу очень хотелось выпить вина. Но он прекрасно знал, как рассердится Хирон, если кто-то откроет бочку. Поэтому Фол решил воспользоваться услугами пришельцем и свалить впоследствии всю вину на него.

Уставший Геракл не заметил хитрых глаз Фола. Без страха вошел он в соседнюю хижину предводителя кентавров, такую же грубую и с простым убранством. Найдя в углу бочонок, Геракл открыл его и зачерпнул из него вино прямо рукой и начал жадно пить. Капли драгоценного напитка лились на пол и по одежде и рукам героя. Фол не отставал от Геракла, и с не меньшей жадностью пил вино. И оба были довольны друг другом, их настроение становилось веселее с каждым глотком, а губы растягивали улыбки.

— Друг мой Фол! — воскликнул Геракл. — Такого вкусного вина я сроду не пробовал! Я рад, что мы познакомились и распили этот чудесный напиток!

— И я рад, друг Геракл! — радостно вторил ему опьяневший Фол.

Но не знал Геракл, как воздействует на кентавров вино. Другие жители этой деревеньки своим звериным чутьем услыхали влекущий, дурманящий аромат вина и, громко стуча копытами, помчались к обветшалой хижине, где пировали новые друзья. Они хотели не только наказать негодяя, осмелившегося откупорить вино, но и самим угоститься этим благовонным напитком.

Фол первым услышал ржание своих братьев и понял, что сейчас будет. Он молча вышел из хижины и начал как ни в чем не бывало угощаться листьями растущего рядом дерева. Геракл же не сразу почуял неладное. Взглянув в проем двери, он увидел табун кентавров, мчащихся с горы со злобным ржанием, зажав в руках горящие палицы и булыжники…

 

Глава 10. Новая победа

Геракл выскочил из хижины и закричал кентаврам:

— Кентавры, друзья мои! Я — Геракл, сын щитодержца Зевса! Не бросайте в меня камнями! Я — ваш гость, вспомните законы гостеприимства!

Но кентавры, словно и не слыша его, продолжали скакать вниз, на ходу бросая в его направлении большие булыжника и палицы. Несколько из них попало в героя, многие отлетели от хилых стен хижины.

И тогда Геракл решил защищаться от разъяренных кентавров. Выхватив из-за спины лук и натянув тетиву, он начал отправлять в агрессивных противников смертоносные стрелы, в которых содержался яд Лернейской гидры. Нефела, защитница кентавров, пролила на землю сильный ливень, от которого у Геракла ослабла тетива, а земля под ногами стала скользкой.

Однако несколько кентавров, сраженных стрелами, замертво упали в ноги товарищей, которые, не ожидая такого отпора, в нерешительности застыли, не зная как поступить.

Неожиданно послышался отчаянный, полный боли крик их вожака — бессмертного Хирона. Геракл вспомнил, что именно его он увидел первым, когда он вел все стадо к деревне.

Кентавры испуганно переглянулись. Потом, резко развернувшись, начали отступать. Фыркая и толкаясь, кентавры скакали по узкой горной тропе вверх. Последним, зло оглядываясь, бежал кентавр Несс, который возненавидел Геракла за убийство братьев и поклялся отомстить ему.

Любопытный Фол, который наблюдал за ситуацией со стороны, поднял с земли маленькую стрелу, запущенную Гераклом и упавшую к его копытам. Он вертел ее в руках и не понимал, как такой маленький предмет мог убить его братьев. Нечаянно Фол оцарапал палец об отравленный наконечник. Яд быстро попал в кровь к веселому кентавру, и он замертво упал к ногам Геракла. Горевал Геракл по своему наивному другу, который погиб из-за неосторожности. «Глупый Фол, мой веселый товарищ! Твое любопытство сгубило тебя», — так думал про себя Геракл. Похоронил Геракл кентавра и лишь после этого отправился к цели своего путешествия — поимке дикого вепря.

Без приключений добрался Геракл до места, где, по рассказам жителей, обитает вепрь. Но животного нигде не было видно. Присев отдохнуть на огромную груду высохших деревьев и веток, под старым ясенем с густой кроной, росшим неподалеку, Геракл стал ждать. Тут, близко к вершине горы, было холодно, и дул пронизывающий до костей ледяной ветер. Вверху, где выбеленная верхушка горы соприкасалась с небом, ветра кружили снега, которые образовывали белую стену. Геракл еще сильнее закутался в железную шкуру льва, которая отлично хранила тепло.

Неожиданно валежник под ним зашевелился, заворчал и захрюкал, и из него показалась голова огромного кабана.

Геракл едва успел отпрыгнуть. Разбуженный зверь вылез из вырытой им ямы и начал с громкими звуками разбрасывать хворост. Размером он походил на крупную корову, щетина на его хребте встала дыбом, а маленькие черные глазки налились яростью. Раскрыв пасть с загнутыми клыками, он нацелился на своего обидчика. Вепрь был так велик, что Геракл не решился вступать в поединок со страшным зверем на открытой местности.

Он мгновенно отскочил с тропинки, на которой стоял перед зверем и спрятался за широким деревом. Не на шутку рассвирепевший, зверь налетел на дерево и начал разить его своими острыми белыми клыками. С дерева дождем посыпались на землю ветки, листья и желуди. Отбегая вперед, и с силой снова нападая на дерево, кабан хотел добраться до Геракла. Герой же хотел ранить зверя сбоку, однако лезвие его меча лишь слегка оцарапывало толстую шкуру животного. С каждым ударом вепрь свирепел все больше. Пена, вперемешку с кровью, капала на разрытую копытами землю.

Наконец, сотрясаемый яростными ударами, столетний дуб с громким скрипом рухнул. К счастью, Геракл успел увернуться, и дуб, падая, задел несколько растущих рядом молодых деревьев.

Зевсов сын снова оказался лицом к лицу со злобным вепрем. Но в голову героя пришла идея. Он стал так, чтобы солнечные лучи отражались от его золотого щита прямо в маленькие глазки вепря. К тому же, он начал колотить мечом по щиту и громко кричать. Целый сноп лучей ударил в глаза зверя.

Ослепленный и оглушенный, кабан бросился от обидчика прочь, вверх по горной тропе. Из-под его копыт летели целые комья земли и камней, клыками он выдирал кусты и молодые деревца. Его громкое хрюканье походило на рык разъяренного льва.

Геракл не отставал от зверя, гоня его вверх, на самую вершину горы, уже затянутую сизыми тучами, где уже целую вечность лежит густой и пушистый снег. Несколько раз зверь пытался остановиться и атаковать противника, но каждый раз Геракл успевал направить яркий свет в глаза животного и пугал его громким криком и шумом. Так он гнал кабана без остановки все выше и выше, пока не оказался перед снежными холмами.

Тут Геракл пронзительно закричал и с удвоенной силой заколотил по своему щиту, и испуганный зверь прыгнул в рыхлый снег и завяз по самую морду. Громко хрюкая, он пытался бежать дальше, но увязывал все глубже.

Геракл запрыгнул сопротивляющемуся животному на спину и накинул на морду вепря шкуру Немейского льва, потом сковал его лапы крепкой веревкой, после чего взвалил себе на плечо тушу почти покорного, но еще извивающегося зверя, и понес вниз с горы.

Увидел Эврисфей Геракла, идущего своей твердой походкой могучего гиганта и несущего на плече огромного кабана с выпученными маленькими глазками, оскаленной пастью и торчащими, острыми, как лезвия клыками, и сердце царя наполнилось диким страхом. Побежал он на кухню и спрятался в глубокий остродонный глиняный пифос, наполовину зарытый в землю, в котором обычно хранили зерно.

Через Копрея он передал Гераклу новое задание, подсказанное ему злопамятной Герой. Геракл должен был отправиться в Элиду к царю Авгию и очистить от навоза его огромные, знаменитые на весь мир, конюшни, где содержится стадо волшебных быков. Эти конюшни никогда не чистились, и за долгие годы в них накопилось столько навоза, что даже человеческой жизни не хватит, чтобы их очистить.

«Эта неприятная и грязная работа наверняка обидит Геракла, — с радостью думал про себя Эврисфей. — Но если он откажется ее выполнять, то потерпит поражение».

Меж тем, слава его слуги летела на голубиных крыльях далеко за пределы Арголиды, до самого края мира. И тем сильнее завидовал храброму сыну Зевса Эврисфей. Видел царь, что любое задание по плечу герою, и что не уважает его храбрый Геракл. Эврисфей задумал во что бы то ни стало извести своего слугу.

 

Глава 11. Конюшни и бык

Но за то время, пока Эврисфей размышлял над новым заданием, Геракл отдыхал в Тиринфе: пировал, пил вино и спал целыми сутками, отдыхая после напряженного похода в Аркадию и гонкой за Эрифманским кабаном. Узнав о новом, таком неприятном поручении, Геракл, как и предсказывала Гера, очень обиделся. Ему не хотелось копаться в навозе.

«Ну, разве это подвиг — очистить от навоза конюшни? — возмущался Геракл. — Это просто недостойно героя».

Однако в ту же ночь во сне к Гераклу явилась божественная Афина и убедила брата в том, что это дело будет полезным для людей, а ведь Геракл обещал сам себе перед началом службы у Эврисфея, что будет помогать людям. К тому же, полезное дело — это всегда подвиг.

Утром, как только расцвело, Геракл взял с собой лопату и отправился в Элиду.

О богатстве царя Авгия ходили легенды. Сын самого Гелиоса, всевидящего бога-солнце, Авгий, был удивительно везучим, и все, за что бы ни брался царь, приносило ему золото. Но больше всего он гордился своими быками — тремя тысячами белоснежных, двумя тысячами алых как кровь и еще одним — сияющим, словно звезды в ночном небе.

Этих быков, очень больших и свирепых, боялись все слуги царя, и потому к ним никто не смел войти. Поэтому эти животные по самые хребты стояли в навозе и грязи. От конюшен поднимался тошнотворный запах экскрементов и гниющей соломы, и живущие рядом люди стонали от этих вредных испарений.

Придя в Элиду, Геракл сразу отправился к знаменитым конюшням: уже издалека был слышен рев и звон цепей из чистого золота, которыми были привязаны быки. Он внимательно осмотрел место расположения конюшен — в цветущей долине, а также гору за долиной, с которой, словно наперегонки, сбегали две быстрые реки — Пеней и Алфей. Осмотревшись, Геракл направился в город, прямо во дворец к царю Авгию.

Царь принял известного героя в своих покоях, где он ужинал со своими приближенными.

— Здравствуй, Геракл! Я наслышан о твоих подвигах! — первым заговорил Авгий, — Что привело тебя в Элиду, в мое царство?

— Приветствую тебя, милостивый царь! — отвечал Геракл, кланяясь. — Я пришел сюда по приказу моего правителя — царя Аргоса Эврисфея. И я готов послужить и тебе, и за один день очистить твои конюшни от навоза. Однако и твои пастухи должны потрудиться — выгнать быков из конюшен.

Услышав столь хвастливое заявление, Авгий громко рассмеялся. Следом за ним начали хохотать и царские гости. А потом дружное веселье поддержали и слуги, а быки Авгия громко заревели в своих стойлах. Слуги рассказали эту новость воинам, и те, скинув щиты на землю, тоже начали хохотать, схватившись за животы. А Геракл, чтобы не тратить времени даром, уселся за стол и начал угощаться: есть вкусные блюда и пить царское вино.

Вволю насмеявшись, Авгий вытер слезы с глаз и предложил Гераклу заключить пари, что он не очистит конюшни не то что за один день, а за целый год. Авгий был настолько уверен в своей победе, что готов был поспорить на одну десятую часть своих быков, которых отдал бы Гераклу, если бы тот победил.

Если же Геракл проспорит, то должен будет отдать царю свой золотой панцирь, меч и шкуру Немейского льва. И хотя гости Авгия наперебой советовали ему отказаться от спора, Геракл принял вызов царя.

Рано утром следующего дня Геракл, взяв лопату и топор, через весь город отправился к конюшням. Сонные жители выглядывали из заспанных окон, некоторые посмеивались, а некоторые отговаривали Геракла от его невыполнимого плана. Но сын Зевса ни на кого не обращал внимание.

Он держал свой путь в лесную чащу близ долины, где начал без устали рубить и валить толстые деревья, пока весь лес не превратился в кучу бревен и свежие пни. Обхватив бревна руками, он понес их на берег реки Пеней, что весело текла сразу за конюшнями. Геракл побросал бревна в воду, а сверху накинул земли и каменей, чем полностью запрудил реку. Такая же плотина была сооружена и на Алфее. Неподалеку собралась большая толпа зрителей. Сначала они посмеивались над героем, потом непонимающе переглядывались, не догадываясь, зачем Гераклу понадобились две плотины.

Начало садиться солнце. Геракл торопил пастухов выгнать животных из конюшен и широко открыть их ворота. После этого он спокойно уселся на ближайший огромный камень и стал наблюдать, как вода двух, перехваченных словно поясами, рек постепенно поднималась до верха плотины, шипя и пенясь. Пришел и Авгий поглядеть, как продвигается очистка стойл. Увидев, что Геракл без дела сидит на камне, а реки перегорожены бревнами, он лишь пожал плечами: «День почти кончился, стойла не очищены. Геракл и впрямь безумец».

Но лишь раскаленный солнечный шар коснулся земли, реки, наконец, хлынули через плотины. Огромный рев огласил окрестности. Две реки, слившись воедино, словно два зверя в одно мгновение накрыли долину, в которой размещались царские конюшни.

Пенясь и фыркая, потоп ворвался в ворота грязных стойл и в мгновение ока смыл навоз и омыл зловонные стены, понеся все это в поле.

Дело, с которым люди не смогли бы справиться и за несколько лет, реки совершили за полчаса. Авгиевы конюшни были очищены.

После этого Геракл разобрал плотины и, успокоив бурлящие и крутящиеся воды, вернул их в старые русла. Вода быстро убыла, и царь в окружении своих подданных увидел, что конюшни чисты, словно все быки разом вылизали их.

Этот подвиг еще больше увеличил славу Геракла. Певцы слагали песни про его приключения, а отцы ставили в пример своим сыновьям. И с тех пор во всей Греции самые грязные помещения называют Авгиевыми конюшнями.

Однако сам Авгий отказался платить герою за очистку стойл.

— Геракл, ведь не ты их очистил, а местные реки. Зачем ты присваиваешь их заслуги?

— О, жадный Авгий! — ответил на это Геракл с презрением, — У меня нет времени доказывать тебе свою правоту. Но берегись дня, когда я закончу службу у аргосского царя! Я вернусь, и ты очень пожалеешь о своем обмане.

* * *

Геракл возвращался в Аргос. Не смотря на славу и шесть великих подвигов, герой не чувствовал успокоения души. Его сыновья и жена являлись ему во снах, и он просыпался в слезах. Геракл понял, что ему еще нужно совершить очень много добрых дел, чтобы получить прощение и покой. Нужно было торопиться, чтобы все успеть и выполнить назначенный богами урок.

Вернулся с победой Геракл в Аргос. Однако прямо с порога Эврисфей ему заявил:

— Геракл, этот подвиг я не могу тебе засчитать, ведь ты делал его ради награды!

— Но я не получил обещанного от Авгия! — возразил герой.

— Это ты сам в этом виноват! — визгливо закричал царь. — И ты мне должен еще шесть подвигов!

Разозленный Геракл чуть не накинулся на Эврисфея. Но тот успел удалиться.

И снова день и ночь ломал Эврисфей голову в поисках нового задания для сына Зевса, которое бы опозорило его перед людьми.

Каждый вечер чтобы крепко спать, увидеть во сне Геру и получить очередную подсказку, Эврисфей принимал снотворное зелье.

Но и сама великая богиня не могла придумать ничего достойного, ведь Геракл уже истребил самых опасных чудовищ Эллады. Решила богиня обратиться и искусному богу торговцев Гермесу. И хотя Гермесу нравился Геракл, он не мог удержаться от соблазна придумать хитрое задание, которое невозможно выполнить. Он молвил:

— Отправь Геракла на Крит, остров, расположенный за морем. Царь там — гордый Минос, который не боится ни богов, ни людей.

Гере понравилась эта идея, и, явившись Эврисфею во сне, она снова дала подсказку. Эврисфей обрадовался, мечтая, что морской бык погубит и его могучего слугу. К тому же даже если Геракл и поймает животное, то он не сможет доставить его в Аргос.

— Какой капитан согласится взять на судно лишнего пассажира, да еще с бешеным быком в придачу? — уже заранее злорадствовал Эврисфей. Поэтому в хорошем настроении царь передал Гераклу новое задание.

На легком корабле доплыл он до каменистого острова Крит, а гребцы судна дивились отваге героя, узнав, куда и зачем он держит свой путь. Они и рассказали Зевсу о Миносе. Минос — один из трех сыновей Зевса и Европы, усыновленных критским царем Астерием. После его смерти именно Минос предъявил свои права на критский трон. Совсем недавно он осмелился ослушаться грозного повелителя морских глубин Посейдона. Он выслал из моря огромного белого жертвенного быка, которого Минос должен был отвезти в священную рощу и принести в жертву Посейдону, заколов на камне, омытом его волнами. Однако Миносу понравился красивый бык, и он, ослушавшись бога, отправил его в свое стадо. А на камне принес в жертву обычного быка. Разгневалось море на дерзость Миноса. С оглушительным шумом ударили волны о берег Крита и разбудили ярость в быке. Он, обезумев, с громким ревом выбежал из стойла и с тех пор бродит по острову, по лесам и пастбищам, нападая на людей и животных. Афродита внушила жене Миноса, Пасифае, страсть к быку, от которой она впоследствии родила Минотавра, поселенного в подземный дворец-лабиринт.

Раньше Крит всегда восхищал странников своими великолепными пейзажами — апельсиновыми и пальмовыми рощами, горными плато и гористыми склонами, поросшими маслинами и виноградом. В те времена тихо и пусто было на острове. Дороги заросли сорняками и чертополохом. Поля стояли незасеянные, да и людей почти не было видно, ведь все боялись злого быка. Но смелый Геракл мужественно пустился на поиски животного.

И вот, Геракл заметил была, мирно стоящего в поле и пощипывающего траву. Геракл старался двигаться бесшумно, но бык, услышав шаги, поднял голову. Он был размером в три раза большим, чем обычный бык, его голова с маленькими черными бусинками глаз, вздыбившаяся черная жесткая шесть, его огромные копыта, которыми он бил землю, — все это внушало ужас. Но Геракл повидал немало чудищ. Бык, наклонив голову, со злобным мычанием бросился на Геракла, но герой, дождавшись, когда животное подбежит совсем близко, крепко ухватился за его твердые, словно камень, рога и прижал голову к земле. Бык взревел от злости, копыта разрывали землю, глаза дико вращались, но Геракл крепко держал его голову, не давая ни малейшего шанса вырваться.

Потом, накинув быку на шею ременную узду, Геракл сел на него верхом и поплыл через море обратно в Аргос. Так же, верхом, пришел он к Эврисфею. Однако не решился царь оставить свирепое животное, сына самого Посейдона, в своем стойле. Приказал он отпустить быка на волю.

Очутившись на свободе, бык во весь дух понесся через полуостров Пелопоннес на север, своим ревом наводя ужас на местных жителей. Добежал он до Аттики, в окрестности Марафона, где был пойман и убит старым другом Геракла, великим героем Тесеем.

 

Глава 12. Встреча со старым другом

Недолго отдыхал Геракл в Аргосе. Как раз в это время в город прибыл путешественник из далеких стран. Его худое тело прикрывали лохмотья, а на плече он нес обломок весла. На лице странника было написано, что его посетило несчастье. Он попросил пристанища во дворце, и его пустили. И он тут же рассказал свою историю:

— Мой корабль — начал странник, — разбился о черные скалы, к которым нас направил неприветливый Борей, словно желая нам верной смерти. Судно разбилось в щепки, однако мне с командой удалось спастись. Мокрые и уставшие от схватки со стихией, мы выбрались на берег, где нас уже поджидали вооруженные воины. Когда мы спросили, где оказались, нам ответили, что мы во Фракии, а правит тут Диомед, царь бистонов. Они повели нас к бревенчатому зданию, окруженному высоким колючим забором. Услышав ржание, мы поняли, что это конюшни. Тогда нам казалось, что нас хотят сделать конюхами. Но как только ворота открылись, — тут голос рассказчика дрогнул, — кони, красивее которых я раньше не видал, с ржанием вырвались из стойл и с оскаленными пастями накинулись на моих спутников, в ярости начав пожирать их. Только мне одному и удалось спастись, но этот ужас я никогда не смогу позабыть.

Так коварный Эврисфей придумал новое задание Гераклу.

Отправился Геракл из Аргоса к берегам Фракии, чтобы привести Эврисфею плотоядных коней царя Диомеда. И по дороге решил он навестить своего друга Адмета, который правил в городе Феры, что в Фессалии.

Геракл знал что Адмет и его молодая жена Алкестида — самая счастливая пара на свете. Адмет был несметно богат, в его конюшнях стояли тысячи быков и лошадей, и стада эти ежегодно увеличивались. Его огромный дворец был украшен лучшей мебелью, золотыми блюдами и серебряными кубками. А роскошные одежды, расшитые золотыми нитями, носил не только Адмет, но и даже его слуги. Пылко любил Адмет свою молодую красавицу Алкестиду, и она отвечала ему взаимностью. В счастье жила молодая семья, и ни единая тучка не пробегала между супругами. Адмет выполнял все желания своей половинки, а Алкестида стремилась во всем угождать любимому. К тому же царская семья помогала всем, кто нуждался, независимо от положения человека. Поэтому жители города души не чаяли в своем великодушном правителе и его жене.

Вот так, мирно и счастливо жили супруги, пока царя Адмета не поразил тяжелый недуг. Никто не знал, чем заболел царь, а лучшие врачи, осмотрев его, только в недоумении разводили руками, понимая, что не способны помочь больному.

Долгие дни лежал Адмет в беспамятстве на своем высоком ложе. У него не было сил пошевелить ногой или рукой, и лишь изредка тишину нарушал его тихий шепот:

— Воды… Дайте мне воды…

Алкестида не покидала мужа ни днем, ни ночью. Она с огромным трудом сдерживала слезы, но ночами, при свете свечи, она словно в тумане, сквозь горькую пелену слез, всматривалась в любимое лицо своего Адмета, такое дорогое лицо, с которого болезнь забрала живые краски, теперь же лицо худое и желтушное.

По просьбе мужа она подносила ему воду в золотом кубке, но Адмет уже не мог пить, теряя сознание. Вода, орошая бороду царя, растекалась по подушкам. Руки Алкестиды дрожали от горя.

Все врачи Фессалии побывали в Ферах, но никто ничего не мог сказать. И только один древний старец сказал Алкестиде:

— Врачи не помогут, Алкестида! Бог смерти, неумолимый Танатос уже положил свою тяжелую ладонь на лоб твоего супруга. И никто из смертных не способен отвести эту руку. Помочь тебе может только могучий сын Зевса — Аполлон. Когда-то очень давно он обиделся на Зевса из-за смерти сына своего, искусного Асклепия. В ответ на это Аполлон уничтожил киклопов — кузнецов Зевса. В наказание же Громовержец отправил сына на один год на землю, служить рабом. И попал Аполлон в ваш дом, Алкестида. Не удивляйся, добрая царица! Целый год славный бог жил у вас в доме. Он подружился со всеми домочадцами, и особенно с тобой, Алкестида. Помнишь ли ты молодого слугу, Атимния, который еще недавно верно служил вам, а потом куда-то пропал?

Пораженная Алкестида молчала. Этого не могло быть — всемогущий бог под ее крышей!

Она поспешила в храм Аполлона. Там Алкестида упала на колени перед каменным изваянием лучезарного бога.

— О, могущественный Аполлон! — с мольбой в голосе воскликнула женщина. — Помоги мне! Мой любимый муж умирает, но без него и мне жизни не надо. Аполлон, возле ложа Адмета стоят его дети, его старые родители и близкие друзья, они рыдают и протягивают к тебе руки, моля о спасении Адмета. Помоги им! Отведи от мужа моего тяжелую руку страшного Танатоса!

Послышался шорох, легкий как дуновение ветра. Колыхнулся огонь в зажженном очаге, и статуя заговорила голосом человека:

— Я услышал твои мольбы, дорогая Алкестида! — обратился к ней бог. — Послушай меня внимательно! Когда я жил у вас в доме рабом, то подружился с тобой и лежит к тебе мое сердце. Узнал я, что мойры уже закончили свои заботы о нити жизни Адмета, и даже готовы перерезать ее. Но мне удалось получить у них поблажку. Я не могу отвести руку безжалостного Танатоса от лба мужа твоего. Это неумолимая рука, если уж она простерлась, то уже не откажется от жертвы. Единственный способ оставить в живых Адмета — найти того, кто согласиться умереть вместо него!

Мимо лба Алкестиды пронесся легкий ветерок — и снова наступила звенящая тишина. С затуманенными от горя глазами брела царица домой. Там она рассказала о предсказании Аполлона, а в глазах ее каждый мог прочесть: «Всем вам мой муж делал добро, и молодым, и старым. Неужели не найдется никого, кто спасет его?..».

Но все, кто находились в зале, или отворачивались от вопрошающего взгляда Алкестиды, либо опускали глаза. Никто не желал жертвовать своей жизнью.

— Неужели Адмет умрет? — воскликнула Алкестида. — Тисий, славный воин, неужели ты забыл, как мой муж спас твою жизнь, когда ты оказался в окружении врагов? Ты говорил ему тогда, что твоя жизнь принадлежит ему! Неужели сейчас и ты, Тисий, оставишь его?

Молчал Тисий. Он, простой смертный, страшился тяжелой руки Танатоса.

Тогда Алкестида обратилась к старым родителям Адмета:

— Ваша жизнь приближается к концу, — произнесла женщина. — А умирает ваш единственный сын. Пожалейте Адмета и его детей, спасите его жизнь!

Но и они опустили глаза.

— Хоть и старые мы, но не хотим расставаться с жизнью, — таков был их ответ.

Горькие слезы покатились по щекам молодой женщины. Голова ее упала на постель умирающего мужа. Когда она очнулась от забыться, в комнате уже никого не было. Все ушли прочь, избегая глядеть друг на друга.

Адмет прошептал:

— Воды… воды…

Выпрямилась Алкестида. Подав мужу кубок, она заговорила дрожащим голосом.

— Послушай меня, Адмет, — проговорила она. — Запомни мои слова. Никогда не забывай меня, свою жену Алкестиду, которая любила тебя больше всего на свете. Я ухожу и оставляю тебе наших детей, и пусть никогда не коснется их несчастье и беды. Ты слышишь меня, Адмет?

— Да… Я слышу… — прошептал больной, — Я… не хочу… чтобы ты… жертвовала жизнью…

— Нет у меня иного желания, как отдать тебе все самое лучшее и драгоценное, что у меня есть, — проговорила Алкестида. — Любимый! Пусть Танатос возьмет мою жизнь, но я останусь жить в твоем мужественном сердце. Только одного я не хочу: чтобы мачеха воспитывала моих детей, Адмет!

— Алкестида, жена моя, остановись… — через силу произнес Адмет.

Но Алкестида, поцеловав чело своего мужа, пошла готовиться к уходу в подземный мир. Она омыла свое тело, надела погребальные одежды и украшения. Подойдя к домашнему очагу, женщина обратилась с молитвой к Гестии, приносящей в дом счастье:

— О, великая богиня! Преклоняю перед тобою колени я в последний раз! Молю тебя, защити моих детей, ведь сегодня я навсегда сойду в мрачное царство Аида. Гестия, не дай им умереть безвременно, как я умираю! Пусть богатством и счастьем будет полна их жизнь в родном краю.

Затем Алкестида обошла все алтари богов и украсила их миртом и ладаном.

В покоях ее ждали дети — сын и дочь. Горько рыдали они на груди у матери. Не могли сдержать слез и служанки, искренне любившие свою хозяйку.

В слезах Алкестида вернулась в комнату мужа. Ее усталое, мокрое от слез лицо было полно решимости.

— Хмурый Танатос, — громко произнесла женщина. — Отведи свою тяжелую руку от чела Адмета. Я не боюсь тебя, возьми меня вместо него в свое мрачное царство теней. Я согласна умереть вместо моего любимого Адмета!

Ледяной ветер ворвался в помещение. Огонь в очаге погас, в комнате стало темно.

В этой полутьме Адмет, почувствовав, как к нему возвращаются силы, узрел возле Алкестиды высокую черную фигуру Танатоса.

Ослабевающая Алкестида опустилась на колени.

— Ослабели ноги мои и ночь накрывает мои очи. О, дети мои, Адмет! Живите счастливо, не знайте горя! Адмет, твоя жизнь мне дороже собственной! Пусть лучше солнце светит тебе, чем мне! Помни обо мне, Адмет!

— Радость жизни уносишь с собой, Алкестида! — воскликнул он. — Всю жизнь буду горевать о тебе! О боги, зачем вы отнимаете жену у меня?..

Еле слышно говорит Алкестида:

— Прощай, Адмет! Навек закрываются глаза мои… Прощайте, дети! Теперь я ничто!

— О, не уходи, Алкестида! Зачем ты сделала это, жена моя? Зачем мне жизнь без тебя? Я пойду вслед за тобой! Алкестида, я не буду жить без тебя!

Адмет увидел, что своею длинною рукою Танатос схватил за плечи лежащую Алкестиду, и ее душа исчезла вместе с ним. На полу осталось лежать лишь холодеющее тело любимой женщины.

Возле Адмета плакали его дети. Сам царь вскочил на ноги, а теперь стоял со слезами на глазах. Но сохранил мужество Адмет, хотя сердце его горело в адском огне.

Он медленно взял в руки свой острый меч, готовый пронзить себя, но к нему кинулись дети и он вспомнил слова жены: «Пусть наши дети не знают горя!».

Адмет выронил меч. Имел ли он право лишать себя жизни и покинуть малых детей одних? Кто их будет любить и оберегать? Алкестида пожертвовала своей жизнью ради него! Ему она завещала заботу о детях, и он должен жить для них!

Овладел собой царь. Он, как мог, успокоил детей и попытался утешить. Но разве возможно утешить детей, у которых умерла мать?

На следующий день он велел приготовить своей жене пышные похороны, весь город был полон скорби, ведь все любили царицу и искренне оплакивали ее.

Адмет не находил себе места, невыразимая грусть овладела им. Сидел царь в своих покоях, опустив голову на руки. Нет больше его прекрасной жены, его Алкестиды! Не протянет она к нему свою тонкую нежную руку, не услышит он ее родного голоса, не заглянет в ласковые глаза.

Вдруг Адмет услышал какой-то шум и знакомый голос, который весело звал его. Кто это? Разве не все знают, какое горе настигло Адмета? Как можно веселиться на пороге дома, в который пришла беда?

 

Глава 13. Схватка с Танатосом

Двери открылись — и на пороге показалась мощная фигура мужчины с огромной палицей в руках. Тело мужчины украшал плащ из львиной шкуры, завязанный на груди узлом, а на боку его висел меч с золотой рукоятью.

Человек широко улыбался, шел к Адмету радостно протягивая руки и горланил так, что даже стены дворца дрожали:

— Приветствую тебя, друг мой Адмет! Почему же ты так плохо меня встречаешь? Меня, своего друга Геракла! Разве ты не рад нашей встрече после стольких лет разлуки? Вставай, Адмет! Прикажи принести еды и вина побольше! Я устал по пути к тебе, мой добрый друг! Я хочу есть, пить и развлекаться! Адмет, обними же старого друга, а я тебя расцелую!

Открытое, мужественное лицо героя сияло радостью, когда он обнял старого друга.

— Как же я рад нашей встрече, Адмет! Я много чего сделал за эти годы, победил немало чудовищ и часто смотрел опасностям в лицо! И вот, я снова с тобой, мой друг! Давай будем пить и веселиться! А где же жена твоя, прекрасная Алкестида? Наверное, уже спит с малышами? Ну и хорошо, пусть спит, не будем ей мешать! Рад буду увидеть ее завтра. Адмет, но почему же ты молчишь, будто бы не рад меня видеть? Ну ладно тебе, я все равно знаю, что ты рад, так же как и я!

Геракл снял с себя меч, поставив его вместе с палицей возле лавки. Он тут же сел за стол и принялся есть то, что ранее было ужином царя, к которому он так и не притронулся.

Адмет не знал, что ему делать. Его сердце разрывалось на части от горя. Но перед ним был его старый друг, его лучший друг, который после долгой разлуки пришел к нему в гости. Нет, нельзя нарушать законы гостеприимства, и омрачить радость встречи печальной новостью. Пусть добрый Геракл веселится, а Адмет справится с собой и сохранит скорбные слова до утра.

Насытившись, Геракл внимательно посмотрел на друга и только теперь заметил, что вокруг его глаз залегла глубокая сетка морщин, что он сильно похудел и осунулся, и лишь только старается быть веселым, а на самом деле в каждом его движении и слове видна печаль.

— Что случилось, Адмет? — спросил Геракл. — Ты не такой, как обычно. Что произошло? Могу я как-то помочь тебе?

И тут Адмет не выдержал. Он вскочил, закрыл лицо руками и прерывающимся голосом сказал:

— Не спрашивай меня, Геракл, ни о чем, молю тебя! Позволь мне уйти и оставить тебя одного. Я не в силах веселиться и радоваться нашей встрече. Только не сегодня, Геракл! Все, что мое, — принадлежит тебе, можешь быть уверен. Прости меня, мой друг!..

Адмет со слезами на глазах выбежал из зала. С удивлением Геракл смотрел вслед другу. Никогда прежде он не видел Адмета таким расстроенным. Что же произошло?..

Геракл повернулся к молодому слуге царя, Абдеру. И тот с печатью в голосе поведал великому герою о внезапной болезни Адмета, о горе Алкестиды и о ее жертве ради любимого. Геракл не верил своим ушам: «Алкестида умерла вместо мужа! Адмет потерял прекрасную жену! Танатос не пощадил ее, несмотря на ее самопожертвование!».

Геракл молча поднялся, взяв свой меч и палицу. Его глаза блестели. Он сказал Абдеру хриплым голосом:

— Передай Адмету, пусть ждет меня! Я скоро вернусь!

Испуганные слуги остались в зале одни. На столах стояли недоеденные яства и полупустые кубки с вином.

Не в добрый час Геракл появился в гостях у Адмета. С болью осознавал Геракл, что пировал и веселился в венке из плюща, когда его друга постигло такое несчастье. Теперь вспомнил Геракл, что слышал плач и стоны с женской части дома, но не придал этому значения. Он почему-то подумал, что умерла какая-то дальняя родственница Адмета, но никак не прекрасная Алкестида.

Геракл восхищался силой и мужеством друга, который, несмотря на горе, постигшее его, все равно гостеприимно принял Геракла. Решил Геракл отнять у злобного Танатоса его жертву.

Узнав в городе, где находится гробница царицы, Геракл направился туда. Подойдя ко входу, он услышал мрачный голос, доносившийся из гробницы.

— Остановись, человек! Ты входишь в царство бога Танатоса! Остановись, если не хочешь, чтобы посланник Аида накрыл тебя своей тяжелой рукой.

— Не боюсь я Танатоса, — с жаром воскликнул Геракл. — Я хочу говорить с ним! Пусть он явится передо мной!

— Человек, остановись! — мрачный голос повторил снова. — Танатос не пощадит тебя, как не щадит никого. Остановись же!

— Мне не нужна пощада! — разгневался Геракл, — Где он? Я — Геракл, сын Зевса, хочу говорить с ним!

Из глубины пещеры вырвался порыв ледяного ветра, который охладил кровь героя, но не заставил его испугаться. Тут же из пещеры появился сам Танатос — высокий, сутулый бог, одетый в черные одежды. Он протянул свою худую костлявую руку к Гераклу, чтобы отобрать его жизнь. Но Геракл успел отскочить в сторону.

— Танатос, постой забирать мою жизнь! Слушай, что я скажу тебе! Я требую, чтобы ты вернул к жизни прекрасную Алкестиду!

— Как ты, простой смертный, смеешь что-то требовать от меня? — возмутился Танатос. — Я — великий бог, служитель Аида!

Отвечал Геракл спокойно.

— Знаю я, что ты бог, но и я не просто смертный! Разве ты не слышал обо мне и моих подвигах? Я — Геракл!

— Это не важно, знаю я о тебе или нет. Но ты будешь наказан за свое хвастовство! — взревел Танатос, протягивая руку к Гераклу.

Одним движением он швырнул в бога свою дубовую палицу. Просвистев в воздухе, она ударила Танатоса в руку. Неожиданный и сильный удар заставил бога упасть навзничь и застонать от боли. А ледяной ураган еще сильнее закружился вокруг Геракла, почти сбивая с ног и подталкивая к верной смерти.

Выхватив меч из ножен, Геракл подпрыгнул к лежащему на земле богу и приложил острый конец к шее Танатоса. Сам он и пальцем не коснулся того, кто дарит смерть. Поверженный бог не мог пошевельнуться, иначе острое лезвие пронзило бы его шею.

— Я не боюсь тебя, Танатос! — спокойно проговорил Геракл. — Не боюсь я и твоего ледяного дыхания. Отвечай: отдашь ли ты мне Алкестиду? Если ты не согласишься, то моя рука не дрогнет, и я отрублю тебе голову! Отвечай, забиратель жизней! Твоя собственная жизнь висит на волоске.

Танатос мрачно прохрипел:

— Я согласен! Я отдам тебе Алкестиду. Но пообещай, Геракл, что ты после этого не станешь мне угрожать!

— Я никогда не лгу! — гордо сказал герой. — Пусть появится Алкестида, и я отпущу тебя.

Танатос вынужден был согласиться. Из пещеры показался силуэт женщины.

Адмет сидел на кровати своих детей. Слезы непроизвольно текли по его впавшим щекам. Наконец, он взял себя в руки и вернулся в зал, но Геракла там уже не было. Абдер рассказал ему, что Геракл узнал о горе друга и, сорвавшись, куда-то убежал.

— Горе мне! Горе! — воскликнул Адмет. — Мой друг оставил мой дом, обиженный, что я не смог принять его так, как велят законы гостеприимства. Теперь я потерял не только любимую жену, но и лучшего друга!

Не успел он произнести эти слова, как на пороге появился Геракл, ведя за руку женщину, замотанную с ног до головы в темное одеяние.

Геракл приблизился к другу.

— Адмет, почему ты скрывал от меня то, что с тобой произошло? — спросил Геракл. — Ведь я тебе друг!

Адмет, печальный, молчал. Геракл продолжал:

— Друг мой, сейчас я вынужден покинуть тебя, я еще не закончил свою службу у Эврисфея. Но я оставлю здесь эту женщину. Я хочу, чтобы она оставалась здесь до моего возвращения. Если ты пожелаешь, она может остаться и навсегда. Я буду рад, если ты женишься на ней. Тебе нужна любящая жена, которая будет заботиться о тебе и твоих детях. Возьми же ее за руку и переведи через порог.

Адмет отрицательно покачал головой.

— Никогда! Никогда не будет у меня другой жены, кроме моей Алкестиды! — твердо проговорил он. — У моих детей не будет мачехи. Мне никто не нужен, ни одна женщина после прекрасной Алкестиды!

— А если эта женщина будет похожа на Алкестиду? — спросил герой.

Решительным шагом Геракл подошел к женщине и с улыбкой снял с нее гиматий.

Эта женщина была поразительно похожа на его, Адмета, жену: те же прекрасные глаза, овал лица, губы, словно розы. Адмет еще сильнее погрустнел.

Женщина улыбнулась и протянула к Адмету руки. Он бросился ей навстречу.

— Алкестида, милая моя! Неужели это ты? Почему же ты не отвечаешь мне?

Он перевел ее через порог, покрывая лицо и тело поцелуями. Но Алкестида хранила молчание.

— Это тень жены моей? Почему она не промолвила ни слова? — вопрошал Адмет, глядя на Геракла.

— Твоя жена, мой друг, побывала в темном царстве теней, — проговорил Геракл. — Но я возвратил ее, вырвав из цепких рук Танатоса. Но он наложил на нее свою печать: она не сможет говорить три смены дня и ночи. А после этого она станет прежней!

Невозможно было описать счастье Адмета. Он воссоединился с любимой, и впереди их ждали годы счастья и взаимопонимания.

— О, великий сын Зевса! Ты вернул мне радость жизни! — воскликнул Адмет. — Как мне отблагодарить тебя? Оставайся гостем у меня во дворе, и мы закатим пир! Во всех моих владениях богам будут принесены щедрые жертвы.

Но Геракла ждал новый подвиг.

— Прощай, мой друг! Будь счастлив и всегда блюди великий обычай гостеприимства, освященный самим Зевсом!

 

Глава 14. Волшебные кобылицы

И скоро прибыл Геракл в далекую Фракию. Во время плавания моряки много рассказали о Диомеде Гераклу. Этот царь был суров и жесток, и особенно не любил греков. Он был любимым сыном самого Ареса, этого воинственного бога. Именно Арес, родившийся во Фракии, и подарил сыну этих плотоядных коней, подобных которым не было во всем мире. Сам же Диомед выстроил на берегу моря огромный черный замок с высокими неприступными стенами и глубочайшим рвом с грязной, полной отходов, водой. А царские кони были до того неуправляемые, что никто, даже Диомед, не мог совладать с ними. Крепкими цепями они были прикованы к стойлам, и питались они не травой или сеном, а человеческим мясом. Когда к берегам Фракии приставал незнакомый корабль, Диомед посылал своих слуг, чтобы они гостеприимно пригласили гостей в замок царя. Там он вкусно угощал пришельцев и расхваливал своих волшебных кобылиц. И гости, введенные в заблуждение речами царя, обычно изъявляли желание посмотреть на чудесных коней. Тогда царь отводил чужеземцев в конюшню и безжалостно отдавал на съедение своим любимцам.

Скоро показались берега Фракии. Местность здесь была угрюмая и суровая. Везде, куда не глянь, виднелись горные вершины и густые хвойные леса. Далеко на севере протекала полноводная река, впадающая в греческое море. Мрачный замок царя Диомеда был хорошо различим среди каменистых окрестностей. Он был словно выдолблен из черной скалы, омытой солеными водами Посейдона. Уже с моря были заметны и знаменитые конюшни царя.

К счастью для Геракла, море было спокойно, ведь суровый Борей дул в корму корабля, словно желая не допустить смерти героя, и он без приключений высадился на высоком фракийском берегу. На корабле остался Абдер, которого Геракл взял с собой во Фракию.

В это самое время царь Диомед охотился в своих лесах, поэтому и возле деревянных конюшен было пустынно.

Слышен был лишь мерный шум морского прилива и ржание кобылиц. Геракл заглянул в конюшни. Там стояли знаменитые плотоядные кони Диомеда — прекрасные гнедые кобылицы, прикованные железными цепями к дубовым яслям. Они рыли копытами землю и косили блестящими как звезды глазами. Их загривки блестели как медь, а шеи выгибались словно лебединые. Гривы, тщательно расчесанные, спадали шелковыми волнами до самых копыт.

А в яслях этих лошадей лежало не привычное сено, ни овес или ячменные зерна, а остатки человеческого мяса и костей.

Бесстрашно открыл двери конюшни Геракл. Связал он веревками испуганную стражу, которая стерегла коней, сидя от них на почтительном расстоянии, и смело накинул уздечки на страшных кобылиц. Некоторые кони сопротивлялись и даже думали напасть на Геракла, но он опустил на голову животного свой кулак, и конь, практически оглушенный, вынужден был повиноваться Гераклу, чувствуя его огромную силу. Послушно пошли они за героем к его кораблю. Но слуги, увидев случившееся из окон замка, успели доложить Диомеду о поступке Геракла.

В ярости, Диомед со своими воинами помчался за Гераклом и нагнал его уже на берегу.

— Негодяй! — с криком приближался Диомед. — Как ты посмел увести моих коней?

Накинулись воины на Геракла. Влево и вправо размахивал он своей палицей, и бездыханные тела падали на землю как сломленные деревья. А свирепому Диомеду Геракл вообще разбил голову и кинул на съедение его же коням.

На время битвы Геракл поручил охрану коней юному Абдеру, однако злые кони растерзали юношу, чем привели Геракла в уныние. Он успел привязаться к своему юному другу. Единственное, что оставалось герою — устроить пышные похороны своему другу, и насыпать высокий холм на его могиле. И это самое место он повелел называть с тех пор Абдерой. После этого, Геракл на корабле переправил кобылиц на Пелоппонес, а потом привел их Эврисфею.

«Этот завистливый царь не сможет сберечь этих лошадей, так же как не смог сберечь и быка с Крита», — думал Геракл.

Едва увидев стадо, Эврисфей приказал выпустить их в Ликейские горы. И там, среди сосновых лесов, растущих на острых скалах, эти кобылицы стали жертвами свирепых диких волков, оставшись лишь в песнях странствующих греческих певцов.

 

Глава 15. Встреча с амазонками

Царь Эврисфей, несмотря на свою молодость, почти всегда был угрюм и мрачен. Он ненавидел всех, кто был богаче, сильнее и умнее его. Но был на свете один человек, которого Эврисфей обожал, в котором он не чаял души, — это была его дочь, царевна Адмета с золотыми волосами и глазами цвета ясного неба. Смех дочери наполнял душу Эврисфея теплом, но если она плакала, то горе было человеку, виновному в ее слезах. Если Адмета говорила «Хочу!», то ее слово становилось законом для Эврисфея и его подданных.

Однажды старая няня рассказала Адмете удивительную историю:

— За далеким морем, которое чернее, чем наше греческое море, — рассказывала няня, — лежит страна таинственных амазонок. В этой стране живут только женщины — воинственные и красивые. Они — воительницы, и держать в руках лук со стрелами их учат с самого детства. Тогда же их усаживают на коней, и они днями и ночами скачут по горам и долинам своей бескрайней страны. Амазонки — не только смелые, но и хитрые, и никакому мужчине не удавалось ни силой, ни обманом покорить их. Ни один враг не пробрался в их столицу — красивый город Фемискиру. Этот город высится на месте, где река Фермодонт впадает в Эвксинский Понт. В центре неприступного города стоит роскошный дворец, где живет величественная царица амазонок — ослепительная Ипполита. В кладовых дворца — продолжала няня, — хранится множество сокровищ: драгоценные камни размером с яйцо, захваченные всадницами в бою, и кольчуги из тонких цепей, хрустальные сосуды из жарких восточных стран, и золотые украшения, равных по красоте которым нет. Но самым большим сокровищем Ипполиты является волшебный пояс, который она надевает, готовясь к войне. Он подарен ей воинственным богом Аресом, но сам по себе он ничем не примечателен. Он приносит удачу в бою, и поэтому стерегут его амазонки как зеницу ока. И горе будет тому, кто захочет украсть.

Услышав этот рассказ, златокудрой Адмете тоже захотелось иметь этот счастливый пояс. Надев свои сандалии, она побежала по длинным коридорам замка в покои отца. Топот ее маленьких ножек оживил ночное спокойствие замка. Забравшись на ложе отца, она кинулась ему на шею с криком, что ей просто необходим волшебный пояс царицы амазонок, о котором ей рассказала няня. Эврисфей понимал, что ему самому не добыть подарок Адмете. Но Геракл — все еще его слуга, и по первому его требованию мог отправиться куда угодно.

— Геракл! — вызвал героя царь, — Ты должен отправиться в далекую страну амазонок и привести для моей дочери пояс их повелительницы. И поторопись! Моя дочь не любит ждать!

Хотя и невелик был отряд Геракла, но много славных мужей решились сопровождать Геракла, в том числе и старый друг его — Тесей и племянник Иолай. Очень далекий путь предстоял им, ведь пройти им надо было до самых дальних берегов Понта, ведь именно там располагалась страна амазонок со столицей Фемискирой, там, где восходит солнце. Они поплыли тем путем, который был открыт отважными аргонавтами.

В пути корабль Геракла пристал к острову Паросу, который был известен своим мрамором. Там правителем был сын царя Миноса — царевич Эвримедонт. В сражении с царскими отрядами, погибли двое спутников Геракла. В отместку Геракл перебил часть войска, а оставшихся держал в осаде в царском замке. Все закончилось тем, что к Гераклу отправили послов с просьбой взять двоих внуков Миноса вместо убитых товарищей. Так Геракл и поступил, и в его отряде появились Алкей и Сфенел.

Далее корабль Геракла оказался в Пергаме, что в Мизии, где правил гостеприимный царь Лик. Неожиданно, когда Геракл с друзьями отдыхал перед дальней дорогой, на город напало племя бебриков. Геракл отбил нападение и даже разбил их столицу, отдав завоеванные земли Лику. В благодарность Лик назвал эту территорию в честь Геракла — Гераклеей.

После этих приключения отряд Геракла попал Понту Эвксинскому, пока, наконец, легкие ладьи, пенящие морские волны, прибыли в суровый край страны амазонок, высадившись в Фемискире.

Спутники Геракла высадились на берег, вытащили свои легкие корабли и расположились под стенами величественного города на берегу быстрой реки. На стене через некоторые расстояния и у главных ворот располагались воительницы с луками или топориками с двумя лезвиями в руках. На них были надеты кожаные шлемы, узкие штаны и короткие хитоны.

Послышались звуки труб. Сама Ипполита, предводительница племени амазонок, явилась в лагерь чужестранцев узнать, что им нужно на их землях. Почтительно встретил Геракл Ипполиту, а смелая владычица амазонок и раньше слышала о Геракле, ведь слава о его подвигах долетела до края мира. Фигура Геракла выдавалась на фоне его спутников, сразу выдавая его божественное происхождение. Ипполита была высокой женщиной с длинными, стянутыми на макушке волосами. Золотая тиара венчала ее прическу. Ее мускулистое тело прикрывал короткий хитон, а за плечами висел колчан со стрелами и лук. Под одеждой просматривались очертания лишь одной полуокружности груди. На талии был простой пояс из бронзовых пластин, туго охватывающий тонкий стан амазонки.

Среди сопровождающих царицу была красавица-амазонка Антиопа, любимая подруга Ипполиты. Красота Антиопы однажды едва не погубила все племя. Когда-то суровые амазонки совершили поход в Грецию и даже осадили Афины. Но среди афинских воинов Антиопа увидела Тесея и влюбилась в него. Тесей, которому также понравилась амазонка, планировал переманить ее на сторону афинян и спасти город. Той же ночью он пробрался в лагерь амазонок, чтобы встретиться с Антиопой. Но мудрая Ипполита догадалась, что происходит в душе у подруги, и приказала она снять осаду с города. После этого амазонки покинули Грецию. И вот сейчас, снова увидев Тесея, сердце Антиопы бешено забилось. Тесею, также узнавшему давнюю возлюбленную, удалось назначить ей тайную встречу.

— Славный сын Зевса, много слышала я о твоих подвигах! Скажи мне, что привело тебя в наш край, с миром или войной ты явился? — спокойно и с достоинством заговорила Ипполита.

— Царица, не по своей воле я прибыл сюда с войском, совершив столь далекий путь из милой моему сердцу Греции. Я служу правителю Аргоса — царю Эврисфею. Его дочь Адмета хочет иметь твой пояс, подаренный тебе Аресом. И Эврисфей отправил меня за ним.

Ипполита задумалась и потом сказала:

— Будь спокоен, Геракл, тебе не придется проливать кровь из-за моего пояса. Он дорог мне, он — мое главное сокровище, но для тебя я его не пожалею. Геракл, ты и твои друзья пусть будут моими гостями. Отдыхайте и набирайтесь сил. Через несколько дней ты получишь пояс.

В тот вечер после обильного ужина Геракл размышлял: «Мои друзья ошибались, говоря, что лучше войти в логово тигра, чем встретиться лицом к лицу с амазонкой. Ведь женщины не могут быть такими свирепыми как гидра или Критский бык». Подумав об этом, Геракл заснул крепким сном.

Но коварная богиня Гера не спала. Обернувшись амазонкой, она проникла в город и ходила по улицам, нашептывая своим подругам хитрые речи.

— Нельзя верить Гераклу, — говорила она, — он обманщик, его доброта и покорность лживы. Не за поясом явился он в Фемискиру, а за нашей царицей Ипполитой. Он хочет похитить ее и увезти в дальние страны.

Всю ночь Гера убеждала наивных воительниц в своих словах. И на рассвете целый отряд вооруженных дев на быстроногих конях уже устремился к лагерю Геракла.

Амазонок было множество, а отряд Геракла был невелик. Одна за одной смелые наездницы нападали на Геракла, но их всех герой валил на землю. Первой напала на Геракла Аэлла, быстрая как ветер, но была обращена в бегство. Геракл пронзил ее своим блестящим мечом, и она замертво упала на землю со своего скакуна. Семь героев из отряда Геракла пало от рук Протои, стрелы которой пронзили их сердца, но и в ее сердце попала стрела Зевсова сына. Тогда на Геракла напали семь амазонок — спутниц богини-охотницы Артемиды, и не было никого искуснее их во владении копьем. Закрыв свои тела щитами, они метали свои копья в Геракла, но они пролетали мимо или отскакивали от шкуры Немейского льва, прикрывавшей могучее тело героя. Их всех сразила палица Геракла, и словно молодые срубленные деревья упали девы на обагренную кровью землю. Предводительницу отряда, храбрую Меланиту, Геракл взял в плен, а вместе с ней и прекрасную Антиопу. Грозные воительницы были повержены, многие пали от рук Геракла и его спутников, а оставшиеся в живых были вынуждены были обратиться в бегство.

Царица амазонок заключила договор с Гераклом: она вручила Гераклу свой пояс, а взамен он отпустили Меланиту. Пленницу Антиопу Геракл отдал Тесею.

Горько покачал головой Геракл:

— Ох, Ипполита, — сказал он, — я не хотел кровопролития, я не хотел сражаться с женщинами, зачем же вы послушали коварные речи богини Геры?

Перед самым отплытием он обнял царицу амазонок. Безутешна была она, тяжело переживая смерть своих сестер. Но на Геракла Ипполита не держала зла, ведь он лишь защищал свою жизнь. Они расстались хорошими друзьями.

И уже скоро Адмета играла своей новой игрушкой — волшебным поясом. Однако он ей не нравился, был некрасив и беден, не украшали его драгоценные камни и золото. Ведь оценить его, как говорила няня, может только великое и смелое сердце. А дочь завистливого царя Эврисфея как мужеством, так и другими положительными качествами не отличалась. Потому нет ничего странного в том, что пояс Ипполиты очень скоро потерялся.

Но и сам Геракл не сразу попал обратно в Арголиду. По пути домой с ним произошло одно странное происшествие…

 

Глава 16. Новый обман

На обратном пути в Аргос, Геракл со своим небольшим отрядом прибыл в Трою. Пристав к берегу, Геракл увидел устрашающую картину: на скале у самого моря была прикована девушка неземной красоты. Проходящие мимо пастухи объяснили Гераклу, что эта девушка — прекрасная Гесиона, дочь царя Трои Лаомедонта.

— Наш царь прогневал двух богов — Аполлона и Посейдона! По приказу великого Зевса эти боги, в наказание за поддержку бунта Геры, оказались в рабстве у Лаомедонта. По его указанию Посейдон построил высокие стены Трои, а Аполлон играл на лире и кормил царских овец. Но Лаомедонт, обещавший принести им в жертву весь скот, который уродился за год, отказался уплатить богам за их услугу.

— Он даже грозился отрезать им уши, если они будут требовать долг! — в священном ужасе проговорил второй пастух.

— Тогда, разгневанный Аполлон, — продолжал свой рассказ пастух, — наслал на владения нашего царя ужасный мор, а царь морей Посейдон отправил к берегам Трои чудовище, которое опустошает окрестности города.

— И спасти свой город Лаомедонт может, только отдав свою единственную дочь в жертву морскому чудовищу, — так предсказал оракул! — снова вмешался второй пастух.

Стало жалко Гераклу красивую Гесиону, которая должна была сгинуть за проступок собственного отца, и вызвался он спасти ее. Решительной походкой он направился в Трою, во дворец царя Лаомедонта, чтобы договориться.

— Милостивый царь, — почтительно заговорил Геракл. — Я хочу спасти твою дочь Гесиону от верной смерти в пасти морского чудовища!

— Геракл! — спокойно и величественно заговорил Лаомедонт, — Гесиона — моя единственная любимая дочь. Что ты хочешь за ее спасение?

— Царь, когда я спасу твою прекрасную дочь, я хочу взять у тебя тех известных белоснежных коней, которые дал мой отец, великодержец Зевс, вручил твоему деду как выкуп за похищенного им Ганимеда!

Задумался Лаомедонт. Не хотелось ему расставаться со своими драгоценными конями, но и дочь была ему дорога. Решил он обмануть героя.

— Хорошо, славный Геракл, я согласен! — смиренно проговорил царь. — Дочь моя важнее всего для меня. Умоляю тебя, спаси ее!

На берегу, возле того места, где к скале была прикована Гесиона, Геракл приказал насыпать земляной вал. Он спрятался за ним, и как только он это сделал, как из морской глубины с диким ревом показалась голова ужасного чудовища, которое, разинув свою огромную пасть с тремя рядами острых, похожих на кинжалы, зубов, бросилось на девушку, находившуюся в беспамятстве от страха.

С оглушительным криком из своего укрытия выбежал Геракл и, подбежав к чудовищу сбоку, вонзил ему в шею свой острый меч. Взревев от боли, чудовище начало медленно опускаться под воду. Поверхность воды вспенилась и окрасилась в темно-синий цвет.

Геракл подошел к юной Гесионе и разрубил мечом цепи, сковавшие ее руки и ноги. Без сил, девушка упала герою на грудь.

— Царь, я выполнил свою часть договора, теперь дело за тобой! — Геракл стоял в зале троянского дворца. Гесиона, еще не верившая в спасение, была отдана на попечение служанок, и отдыхала в своих покоях.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Геракл, — с притворным удивлением заговорил царь. — О каком договоре ты толкуешь? Я благодарю тебя за спасение Гесионы, но ничего тебе не должен!

— Как это? — взревел сын Зевса. — За спасение дочери ты обещал мне отдать твоих дивных коней, подаренных Громовержцем.

— Я все еще не понимаю тебя! — упорствовал Лаомедонт. — Ты утомил меня своим упрямством. Убирайся вон из моего дворца, не то я прикажу отрезать твои уши, если ты будешь что-то требовать!

Покидал владения Лаомедонта Геракл с гневом в сердце. Он не мог отомстить царю сейчас, когда его войско так малочисленно, и он спешил с трофеем к Эврисфею. Но поклялся великий герой отомстить за нанесенное ему оскорбление.

Вернувшись в Аргос с поясом Ипполиты, Геракл не долго почивал на лаврах. Уже новый приказ подготовил для него Эврисфей, верный почитатель мстительной Геры. От быстроногого Гермеса Гера узнала о необитаемом и диком острове Эритея, где лишь иногда слышалась тяжелая поступь великана Гериона с тремя головами, шестью ногами и руками и тремя сросшимися туловищами. Именно здесь, в Эритее паслись его стада коров, в безопасности и покое. Люди, знавшие о великане, здесь не показывались. Эти коровы, огненно-красные, как и сама земля Эритеи, лениво пощипывали траву на пустынных полях острова и вырастали до огромных размеров, под стать самому Гериону. Пастухом коров был другой великан, Эвритион. Вместе со свирепым пастухом драгоценных коров охранял огромный двуглавый пес Орф, который за раз мог проглотить не меньше десятка львов.

Пробраться на Эритею было практически невозможно и из-за неспокойного нрава западного моря, бурные волны которого поглотили ни один корабль.

Придумала коварная богиня новое задание для ненавистного Геракла.

— Геракл, отправляйся на пустынный остров Эритею, туда, где по вечерам Гелиос-солнце пылающим кругом спускается в бирюзовые волны волнующегося океана. Привези мне коров, принадлежащих хозяину острова — великану Гериону! — передал свой приказ Эврисфей.

Отправился храбрый Геракл совершать свой десятый подвиг. Долго шел полубог на запад, через территорию современной Европы: перебирался через высокие горы и переплывал глубоководные реки, проходил через густые зеленые леса и бескрайние поля с пасущимися на них дикими лошадьми и кабанами. В конце концов достиг он того места, где Африка отделена от Европы узким проливом.

С огромным трудом перебрался Геракл через этот глубокий и очень узкий пролив. На память об этом, по обе стороны от пролива Геракл водрузил огромные скалы, больше похожие на высокие столбы, которые получили название Геракловы или Геркулесовы. В древности мало смельчаков из солнечной Греции доходили до их подножий, поэтому хвастливых и лживых людей называют «дошедшими до Геркулесовых столбов».

Миновав это место, Геракл оказался на берегу мрачного западного темно-зеленого моря, ревущего и яростно бьющегося о прибрежные скалы. Соленый ветер разрывал пенные гребни волн, гнал по прибрежному песку пустые раковины и водоросли, выброшенные на берег и высушенные палящим полуденным солнцем.

Здесь было пустынно и очень тихо, не было слышно ни пения птиц, только монотонный гул океана.

Вдали, за простирающимся морским полотном и лежал пустынный остров Эритея. Ни паруса, ни легкой ладьи не было видно вдали, а на песке не было следов человека. Построить плот было не из чего, и Геракл, подстелив на землю свою шкуру Немейского льва и положив палицу возле себя, уселся и, обхватив колени руками, стал мрачно вглядываться в горизонт, где в потоке кружащихся волн виднелся бурый, как закатное солнце остров.

Долгий день клонился к вечеру. Увидел Геракл, что Солнечный бог Гелиос на своей колеснице, охваченной светом, спускается с небес прямо к нему. Ослепленный сиянием и охваченный палящим зноем, разгневался герой на лучезарного Гелиоса. Схватив свой лук, он нацелил отравленную ядом стрелу прямо в светозарного бога.

— Остановись! Или я буду стрелять! — натянув тетиву, крикнул Геракл.

Удивился Гелиос такой невиданной доселе смелости. Но не рассердился на храбрость сына Зевса. С высоты он расспросил Геракла о том, куда он держит путь и что делает в этом диком, затерянном краю. Геракл рассказал лучезарному богу о своей службе у злого Эврисфея и о задании, которое должен был выполнить Геракл.

— Хорошо, славный Геракл! Я помогу тебе! Возьми мою ладью, на которой я каждую ночь переплываю через океан, чтобы утром вновь подняться над восточным краем земли.

— Благодарю тебя, солнечный Гелиос! — от души поблагодарил бога Геракл.

Обрадовался Геракл доброте Гелиоса, сел в его ладью и, переплыв суровое море, высадился на острове.

Когда Геракл высадился на острове, было уже темно. Ничего не мог он различить вокруг себя и, довольный, что все-таки достиг острова, завернулся в львиную шкуру и уснул. Ранним утром его разбудил рев красных коров. Но едва он высунул голову из-под шкуры, как увидел огромное двухголовое чудовище, которое стояло неподалеку и рычало на Геракла. Увидев, что Геракл проснулся, Орф с хриплым лаем кинулся на него. Одним движением своей палицы Геракл отшвырнул визжащего от боли пса на другой конец острова. Вторым ударом животное было повержено. Но громкий лай Орфа разбудил Эвритиона. И скоро с опушки багрового леса прибежал огромный исполин, волосы и борода которого были огненно-красные. Размахивая своей палкой и громко крича на незнакомом языке, Эвритион набросился на Геракла. Выбив палку из рук неповоротливого великана, Геракл сильно ударил его палицей в грудь, лишив жизни.

Геракл собрал всех коров и повел их к ладье. Возле воды Геракла настиг и хозяин острова — огромный трехголовый Герион. Он бросил в Геракла сразу три копья, но Геракл смог увернуться, и пустить три свои стрелы, предназначавшиеся каждой из голов огромного чудовища.

После этого, герой уже спокойно переправил волшебное стадо к берегу, намереваясь погнать их в Грецию. Геракл понимал, какой долгий путь ему предстоит, и поэтому вооружился длинной острой жердью, чтобы подгонять толстых и ленивых коров. Он шел через горы и густые леса, выжженные плоскогорья и цветущие долины вперед, в Грецию.

Наконец Геракл вместе со стадом подошел к Альпийским горам — крутым и неприступным. Не сразу храброму пастуху удалось преодолеть их. Копыта грузных животных скользили по гладкой поверхности скал, а потом тонули в снегу горных вершин. Но скоро горы остались позади, и Геракл оказался на плодородных итальянских равнинах.

Как-то вечером, утомленный долгой дорогой, Геракл согнал стадо в узкую долину между заросшими низкими кустами, холмами, а сам, расположившись на земле, подложив под голову камень, а под тело — шкуру льва, уснул крепким сном.

Злобная Гера, видя, что и с этим ее заданием пасынок справился, прислала к нему бога сновидений Морфея. Не слышал Геракл, как в густой лиственной роще неподалеку от места его отдыха затрещали чьи-то тяжелые шаги, как создание огромного роста, часто дыша, ходило по поляне и как жалобно мычали коровы, сначала близко, а потом дальше и дальше, пока не замолкли вовсе…

 

Глава 17. Охота на коров

Геракл проснулся утром и с удивлением обнаружил, что в узкой зеленой долине, где еще вчера мирно паслось его стадо, осталась лишь измятая копытами трава, остатки красной шерсти на кустах и маленький теленок с маленьким пятнышком между рожками, грустно смотрящий на Геракла.

В ярости, Геракл, подхватив на плечи теленка, бросился в погоню. Похожий на взбешенного тигра, мчался Геракл по голым холмам и зеленым долинам Италии в поисках следов, но ничего не мог обнаружить. Вокруг было тихо и пустынно.

На исходе дня Геракл приблизился к высокой горе, одиноко стоящей на пологой равнине. Достигнув подножья, Геракл, удивленный, остановился. Из недр горы он отчетливо услышал знакомое мычание.

Несколько раз обошел Геракл необычную скалу. В одном месте он увидел вход в пещеру, заросший колючим кустарником и травой, а также забросанный обломками камней. Пространство перед входом в пещеру было вытоптано бычьими следами. Но вот что удивило Геракла: бычьи следы вели не в пещеру, а из нее, в долину. «Как это могло случиться? — задумался герой. — Ведь я слышал мычание именно из пещеры!». И тут он догадался! Хитроумный вор, видимо, связал стадо хвостами и вел их за собой, таща задом наперед. Поэтому следы и получились обратные.

В гневе, Геракл стал разбрасывать валуны у входа. Первые камни с треском начали валить окрестные деревья, и тут Геракл услышал громкий топот и треск ломающихся кустов.

Тут показался злобный похититель коров — огромный великан.

— Кто ты такой? Я — Кекос, сын бога Гефеста, и никто не смеет подходить к моей пещере! — завопил он.

— А я — Геракл, сын Зевса! И ты украл моих коров! — ответил ему герой.

Но, подняв свою палицу над головой, Кекос уже ринулся на наглого Геракла. Он изрыгал проклятия и клубы огня, словно дымящийся вулкан. Но Геракл с легкостью метнул в висок великана огромный камень, который поверг врага на землю.

Сын Зевса выгнал коров из их укрытия и погнал в Грецию.

Но Гера снова решила напакостить Гераклу. На юге Италии, близ города Региум, на коров напало бешенство, и они разбежались в разные стороны. Собрать их вместе было очень трудно, но Гераклу, хоть и не сразу, это удалось. Но тут он заметил, что теленка, который не попал в руки Кекоса, в стаде не хватает, а его маленькие рожки виднеются в море. Геракл отправился вслед за ним, и оказался в Сицилии. Сам теленок попал в руки местного царя Эрикса, сына Посейдона. Геракл стал искать по острову теленка, пока не обнаружил его в стаде царя.

— Эрике, — с вызовом обратился к нему Геракл. — В твоем стаде оказался мой теленок. У него есть отличительная черта — пятно между маленькими рожками, и я узнал его! Я веду стадо к своему царю, Эврисфею. Отдай мне теленка, царь, и я не трону тебя.

— Храбрый Геракл, наслышан я о твоих подвигах! — отвечал ему Эрике, — И я хочу сразиться с тобой в единоборстве. Кто победит — тому и достанется теленок! — закончил свою мысль сицилийский царь.

Сражение произошло на следующее утро, во дворе дворца, на огороженном участке. Тут сошлись полубог и царь. Но не по силам был Эриксу такой противник, как Геракл. С легкостью Геракл уложил Эрикса на землю, а потом удушил его. После этого он забрал своего теленка и вернулся к стаду, которое спокойно ожидало его на ближайшем лугу.

Это стадо было вручено Эврисфею. Он хотел оставить их у себя, но слишком красивы были эти коровы, поэтому он приказал заколоть и принести в жертву Гере.

Уже десять великих подвигов совершил сын Зевса на службе у царя Эврисфея. Десять раз он возвращался под стены столицы и даже жадный царь начал чувствовать себя в долгу перед непобедимым героем. Но коварная Гера снова нашептывала царю о необходимости уничтожить Геракла, разжигая в сердце царя зависть, поэтому не успели еще Герионовы коровы привыкнуть к новым стойлам, Эврисфей снова вызвал к себе Геракла.

— До меня дошла необычная весть, — начал свою речь Эврисфей. — Что якобы на другом конце света, там, где кончается земля и начинается безбрежный океан, на голых скалах раскинулся сад, принадлежащий великану Атланту. По ту сторону сада раскинулась бесконечная водная гладь, за которую заходит солнце, и над ней властвует сине-черное царство богини ночи — Нюкты. То эту сторону сада лежат бескрайние безводные пустыни, в которых водятся лишь ядовитые змеи и скорпионы. Каждый вечер с прохладных просторов ночи вылетают ее дочери, прекрасные сестры, голосистые Геспериды. Они прибывают в сад Атланта и зорко стерегут его, распевая свои диковинные песни. И нет на свете ничего прекраснее этих вечнозеленых, таинственных лесов, разделяющих день и ночь.

Красивые птицы с золотым оперением, распевая свои мелодичные песни, порхают с ветки на ветку в голубом предрассветном тумане. Хрустальные ручейки звонко пробираются сквозь долину, катя по дну золотистый песок. Розовые и белые лотосы буйно цветут в прозрачных водоемах, и пестрая рыба, обитающая тут же, изредка показывается на поверхности, тревожа широкие прозрачные листья с темно-зелеными прожилками. Ароматные смолы лениво стекают по стволам драгоценных деревьев — ладанника, мирры. В самом центре сада растет густолистое прекрасное дерево, создающее зеленую влажную тень. Ствол дерева изящен, а ветки — гибки и тонки. На них висят золотые яблоки, сверкающие и днем и ночью. Это дерево вырастила и подарила богине Гере в день ее свадьбы с Зевсом сама Гея-земля. По легенде, каждый, кто отведает этих яблок, обретет бессмертие и вечную молодость.

— Так вот, Геракл! — закончил свой рассказ Эврисфей. — Я хочу, чтобы ты принес мне три золотых яблока из сада Атланта. Это сложное дело, ведь никто не знает путь в этот волшебный сад. Кроме того, охраняет сад злой дракон Ладон — одноглазое чудовище, которое не знает сна. Так мне рассказали, и я не знаю, правда это или нет, но яблоки ты должен мне принести! Ты меня понял, Геракл?

Геракл молча покачал головой. Он и сам понимал, какое сложное задание дал ему царь. Геракл знал, что Атлант — это огромный великан, похожий на гору. Своими могучими руками и плечами он держит небесный свод. Геракла еще в детстве пугали, что если Атлант опустит руки, то небо рухнет на землю, с него сорвутся тучи, вместе с луной и солнцем, и звезды полетят на землю словно жемчужины. Тогда конец настанет миру. Поэтому великан, изнывая под тяжестью небес, лишь взглядом следит за своими таинственными садами.

Возложив на плечи шкуру льва, завязав лапами ее на широкой груди, и с палицей в руках отправился Геракл на поиски садов, принадлежащих Атланту.

 

Глава 18. Путешествие за волшебными яблоками

Долго блуждал герой по знойной, пахнущей благовониями Азии, прошел все страны Европы, по пути, которым он уже однажды гнал коров великана Гериона. Везде расспрашивал Геракл о саде Атланта, но никто не знал дорогу туда.

Проходя через высокую гряду гор Кавказа, этот дикий и величественный край, неожиданно до Геракла донесся человеческий голос, зовущий его по имени. И перед глазами открылась удивительная картина. Геракл увидел титана, прикованного к скале. Он узнал Прометея — сына Фемиды и титана Иапета. Прометей рассказал Гераклу свою историю. Когда-то очень давно, когда на земле было очень мало людей и они, словно звери, бродили по лесам, питались сырым мясом и найденными кореньями, покрывали тело звериными шкурами и жили в пещерах — тогда люди были полностью беззащитны перед природой и дикими животными. Пожалел несчастных людей Прометей, и украл он у своего друга, Гефеста — великолепного кузнеца, с острова Лемнос, где располагалась мастерская бога, священный огонь. Тростинку с искоркой этого огня Прометей и принес людям, и зажглись по всей земле костры и очаги. Люди научились управляться с природой, добывать металлы, скрытые в недрах земли, делать себе оружие и украшения. Люди смогли строить жилища и плавать на кораблях. Были приручены дикие животные. И многому еще научил титан людей. Благодаря огню, дарованному Прометеем, был разбужен разум людской, в сердцах загорелось стремление к счастью. Но Зевс разгневался на Прометея и сурово покарал похитителя священного огня. Он был отведен в пустынную горную страну и прикован хромоногим Гефестом к горе. В железные кольца заковал друга Гефест, а грудь ему пронзил алмазным клином. Повелел Зевс, чтобы навсегда Прометей остался прикованным к этой скале.

И каждый день в назначенный час прилетал к скале орел и разрывал своими острыми когтями тело титана и клевал его печень, которая за ночь вновь отрастала.

И вот, наконец, Прометей услышал шаги идущего по горе человека и увидел долгожданного героя — своего освободителя. Геракл приблизился к Прометею и поднял свой меч, как в небе, где-то высоко, послышался орлиный крик: это мучитель Прометея спешил на свой кровавый пир. Геракл схватил свой лук и метнул стрелу в подлетающую птицу. Мертвый, орел упал со скалы в море, и волны поглотили его.

Геракл разбил цепь, которая сковывала Прометея, вынул алмазное острие из его груди и освобожденный, титан распрямился, расправил плечи и просветленными, счастливыми глазами посмотрел на Геракла, который принес ему свободу и помирил его с богами.

Но Зевс приказал Прометею носить кольцо, которое выковал Гефест из звена Прометеевой цепи и вставил осколок скалы, к которой столько веков был прикован титан. Это кольцо было свидетельством, что слово Зевса не нарушено и Прометей навеки остается прикованным к скале.

Дальше и дальше шел Геракл. В своих долгих поисках забрел он на крайний север, где неторопливо катила свои ледяные воды река Эридан. Подойдя поближе, он услышал нежные девичьи голоса, раздающиеся прямо из воды. И тут ему навстречу из воды показались очаровательные создания — молодые нимфы с чудесными длинными волосами, убранными в косы и украшенные венками. С почетом встретили они могучего сына Зевса.

— Приветствуем тебя, храбрый Геракл, — мелодично заговорили они. — Мы знаем о твоих подвигах и о твоей силе. Что привело тебя в наш северный край?

— Прекрасные нимфы, кроткие дочери Геи! — отвечал Геракл. — Я ищу волшебные сады, где живут сестры-вечерницы Геспериды, и где ваша мать вырастила свой подарок на свадьбу верховных богов.

— Мы поможем тебе, Геракл — с веселым смехом заявили нимфы. — Путь в те сады знает морской старец Нерей. Ты должен напасть на него, когда он выйдет из морских глубин, и узнать у него путь к Гесперидам: он один его знает.

Долго искал Геракл Нерея. Наконец, возле Северного моря узрел он этого старца, которого породили морские глубины: вместо волос на его голове росла ряска, длинная седая борода доходила до колен, а тело покрывали морские водоросли. Вместе с ним из моря показались Нереиды, его прекрасные дочери.

Напал герой на старца, и долгой и трудной была борьба с ним. Словно морская тина выскальзывал он из рук Геракла, просачивался сквозь пальцы словно вода. Нерей превращался то в огромную рыбу, то в коралл, то даже в морского ужа. Но не выпускал Геракл из своих рук ни на секунду. Наконец, ему удалось связать косматого старца.

— Что нужно тебе от меня, могучий муж? — жалобно заговорил Нерей. — Не тронь меня, не то мой повелитель Посейдон жестоко отомстит тебе.

— Я не причиню тебе зла, Нерей, — мирно проговорил Геракл. — Я сын Зевса и по воле богов служу царю Аргоса. Он приказал мне отыскать путь в таинственные сады и принести три яблока с волшебного дерева Геи. И только ты знаешь путь в эти сады.

Пожалел молодого героя Нерей. Подробно рассказал старец, как найти Гесперид и их владения.

— Но знай, Геракл, — в конце сказал Нерей. — Путь в сад — далекий, и много трудностей придется тебе преодолеть.

Но не боялся трудностей Геракл. Развязав морского божка, он отправился в путь.

Дошел Геракл до Ливии, где желтые пески пустыни соседствуют с дикими степями и бродящими по ним голодными львами, злыми носорогами и пресмыкающимися змеями с отравленными языками.

Властелином этих мест был великан Антей — сын Посейдона и Геи-земли, которая его родила и вскормила. Олимпийцы приказали ему зорко стеречь его владения, и он, не смыкая глаз, выполнял свой долг. Каждого, кто смел приближаться к нему, он заставлял померяться с ним силами. И он побеждал всех, а многие просто не решались вступать с ним в борьбу. Его голова возвышалась над вершинами пальм, а широкие плечи и огромные руки могли внушить страх любому.

Кроме того, у Антея был секрет. Как только он уставал в бою, то прикасался руками или ногами к земле, своей матери, и силы его обновлялись. Поэтому никто не мог победить его в единоборстве, и он казался непобедимым.

Он немилосердно убивал всех пришельцев и украшал их костями храм своего отца, Посейдона.

Этот рассказ не смутил Геракла. Он смело вступил на территорию Ливийской пустыни и очень скоро, среди разогретых африканским солнцем холмов, стал виден огромный силуэт Антея, который грозным криком остановил Геракла у границ своих неприступных владений.

Без лишних слов великан кинулся на Геракла, намереваясь в один удар отправить его в Тартар. Но Геракл был готов к неожиданной атаке. Завязалась ожесточенная битва.

Обхватив друг друга мощными рукам, враги крутились по раскаленным камням пустыни. От их тяжелых шагов взлетали песчаные вихри, которые, кружась, будоражили утомленную полуденным зноем пустыню. Но сила великана не иссякала, ведь он твердо стоял на земле, а Геракл уставал все больше и больше. Не хотел герой проигрывать, и вдруг вспомнил он рассказ Нерея об источнике силы этого великана.

Собрав последние силы, он поднял Антея над своей головой, оторвав от матери. Великан быстро начал слабеть. Руками, ногами, всем телом пытался он дотянуться до земли, но Геракл, дрожа от напряжения, держал Антея над землей. И очень скоро великан ослабел настолько, что силы в нем осталось как в маленьком ребенке.

Но Гераклу не хотелось убивать истинного сына земли.

— Пропусти меня через пустыню, Антей, и я оставлю тебя в живых, — предложил ему Геракл.

— Нет, — тихо ответил великан. — Я не могу нарушить волю богов, так же, как и ты. Я не пропущу тебя…

Тогда Геракл, держа великана одной рукой, добрался второй до его горла и задушил его.

Все дальше и дальше шел Геракл. На реке Эхедор повстречалось ему другое чудовище — Кикн, сына бога Ареса. Геракл просил пропустить его к саду Атланта, но великан вызвал героя на поединок на колесницах. На стороне Геракла была Афина, а Кикну помогал его отец, Арес. Во время сражения, от удара копьями и щитами, Кикн и Геракл оказались сброшенными на землю. Тут же вскочив на ноги, соперники сцепились, словно два льва. Но Геракл с легкостью победил и этого соперника, задушив Кикна. Однако тут перед ним явился сам Арес, который собирался отомстить за убийство своего сына, и Гераклу пришлось сражаться с бессмертным богом. Арес первым бросил в Геракла копье. Афина отвела это копье в сторону. Теперь Арес бросился на Геракла с мечом, но Зевс вовремя ударил с неба молнией, разъединившей бойцов.

Он шел все дальше и дальше, пока не дошел до Египта, где увидел необычные деревья, похожие на пучки больших перьев. Прямо из ствола у них выходили крупные стебли, на которых качались огромные листья. Утомленный долгой дорогой, Геракл прилег отдохнуть в небольшой роще на берегу полноводного Нила. И там его увидел прогуливающийся царь Египта Бусирис, сын Посейдона и Лисианассы, дочери Эпафа, сына Зевса. Царь велел связать спящего героя.

Вследствие девятилетней засухи, в Египте был страшный неурожай, Нил пересох. Царь Бусирис обратился за помощью ко всем предсказателем из Греции, и прорицатель с Кипра Фрасий предсказал, что неурожай прекратится, если царь египетский будет каждый год приносить в жертву громовержцу Зевсу чужестранца. Первой жертвой Бусириса сам стал прорицатель, который был незамедлительно принесен в жертву. И с тех пор, жестокий Бусирис приносил в жертву великому Зевсу всех чужеземцев, которые приходили в Египет.

Такую судьбу предопределил Бусирис и для Геракла. Когда герой проснулся, Бусирис заявил ему:

— Ты пришел вовремя! Сейчас праздник в Египте, и я принесу тебя в жертву великим богам!

— Но богам не нужны человеческие жертвы! — возразил Геракл.

— Посмотрим! — зло рассмеялся царь, — Ты сейчас будешь заколот — и тогда мы посмотрим, что скажут боги!

Геракла, связанного по рукам и ногам, потащили к жертвеннику. Но он с легкостью разорвал веревки, расшвырял стражу и собственными руками задушил самого Бусириса, и даже его сына Амфидаманта.

Пройдя через раскаленные пустыни, кишащие ядовитыми змеями, и высокие заснеженные горы, дошел Геракл до великолепного сада, от которого веяло благоуханием диковинных цветов. Геракла благосклонно встретили сестры Геспериды, но они не смели касаться волшебных яблок. Это мог сделать только хозяин сада, могучий Атлант.

— О великий титан Атлант! — обратился Геракл к стоящему неподалеку. — Я — сын Зевса, Геракл. Я служу царю Аргоса Эврисфею, он повелел мне принести из твоего волшебного сада золотые яблоки молодости, растущие на дереве богини Геи.

— Я дам тебе три яблока, — ответил титан. — Но ты, пока я схожу за ними, должен встать на мое место и держать на своих плечах небесный свод.

Гераклу ничего не оставалось, кроме как согласиться. Он с трепетом глядел на согнувшегося под тяжестью неба титана и на неизмеримый, всеобъемлющий груз на его плечах. Но выхода у него не было.

Встав на место Атланта, герой почувствован, как огромная тяжесть опустилась на его плечи. Он напряг все свои силы, чтобы удержать вселенскую тяжесть. Он согнулся под небесами, а его мускулы вздулись, кости затрещали, ноги по колено ушли в песок, а тело покрыл пот от нечеловеческого напряжения. Герой застонал от нечеловеческого груза. Так он стоял один час, второй, третий, а когда почувствовал, что слабеет, перед ним возникла богиня Афина в своем золотом наряде, и влила в его жилы силы. С радостью расправил он свои затекшие за тысячи лет плечи, и вздохнул полной грудью влажный вечерний воздух.

Наконец, вернулся Атлант-небодержатель, держа в своих руках 3 волшебных яблока, которые блестели и переливались. Атлант, считающий себя хитрецом, обратился к Гераклу:

— Вот три яблока, о которых ты просил меня. Геракл, давай я сам отнесу их в Аргос, а ты до моего возвращения подержишь небесный свод. Ты ведь устал от вечных скитаний и подвигов. И вернусь и встану на свое место.

Понял Геракл хитрость Атланта, что титану хочется освободиться от своего тяжелого груза. Геракл применил хитрость против хитрости.

— Хорошо, Атлант, я согласен, — ответил Геракл, — Только позволь мне прежде сделать себе подушку из травы, и я положу ее на плечи, чтобы небесный свод давил не так ужасно.

Добродушный Атлант не привык иметь дело с лукавыми людьми, поэтому без опасений встал на свое место и взвалил на плечи привычный груз. Геракл же поднял свою палицу, лук и колчан со стрелами, взял золотые яблоки и сказал:

— Прощай и прости меня, Атлант! Мне пришлось обмануть тебя. Ведь даже я не смогу выполнять свою великую работу. Я держал небесный свод, пока ты ходил за яблоками Гесперид, но вечно держать на плечах всю тяжесть неба я не готов.

— Увы! — вздохнул опечаленный великан. — Но ты прав, мудрый Геракл. Я не сержусь на тебя. Это я сделал нехорошо, попытавшись заставить тебя нести мою ношу. Ступай с миром, и пусть будет легок твой долгий путь.

В благодарность, ударил Геракл своим мечом по скале, возвышающейся невдалеке. И тут же чистый, словно хрустальный, источник хлынул из рассеченного утеса, и на бессонного держателя небес повеяло прохладой. Умиротворенный великан так и остался стоять на своем привычном месте.

А Геракл пошел обратно, и снова Атланту пришлось держать небесный свод на своих могучих силах.

Геракл же вернулся в Аргос и вручил Эврисфею яблоки. Но царь не знал, что с ними делать, и он отдал их обратно Гераклу. Герой же подарил эти волшебные яблоки богине Афине, великой дочери Зевса.

 

Глава 19. Теория Тартара

Глубоко под землей, в вечной сырости и мраке, среди затерянных лабиринтов древних рек лежит мрачное царство. Сюда не проникают солнечные лучи, здесь не слышно ни единого звука с поверхности земли — это темный Тартар, царство грозного бога Аида.

Здесь, в черных подземных глубинах катят свои волны подземные реки Стикс, Коций и Ахерон. Их воду беззвучно огибают гладкие скалы, лишь изредка ударяясь и создавая легкий шепот волн. Даже летучие мыши никогда не залетают сюда, зная, что это царство принадлежит мертвым. Есть всего несколько мест на земле, глубоких и очень узких горных расселин, диких пещер, через которые можно попасть в обитель Аида.

Живые люди никогда не проникают туда. Но как только умирает человек, и его тело предают земле, его душа, словно легкая тень, летит, гонимая ледяным дыханием Танатоса, к узкому входу в подземный мир, спускается все ниже и ниже, в мрак и холод, чтобы остаться там навсегда. Тоскуют по солнцу низвергнутые души, грустят обо всем, что было им дорого на земле, страдают, но выйти на землю уже не могут. Харон — этот мрачный старец, одетый в грубое рубище, всего за несколько медных монет перевозит эти легковесные души на своей деревянной ладье на другой берег Стикса.

Все входы и выходы из Аида стережет трехголовый пес Цербер, который без сна и страха охраняет покой человеческих теней. Три головы пса растут на длинных узких шеях, а вместо шерсти с них спадают ядовитые змеи. Хвост у Цербера оканчивается настоящим драконом, который свивается в кольцо, высовывает свои острые жала, шипит и дышит огнем.

И горе тому, кто осмелится выбраться на свет из подземного царства. Цербер несет свою службу день и ночь, и ни одна живая душа не видит свет солнца.

Так говорили греки, и так говорил Эврисфей. Задумав окончательно расправиться с Гераклом, он поручил ему невозможное — спуститься в подземный мир и привести на цепи в Аргос грозного охранника царства Аида — Цербера.

Жители Аргоса вздрогнули, услышав о последнем приказании их царя. Им страшно было даже представить, что живой человек должен спуститься туда, где обитают души. Но сын Зевса без страха выслушал Эврисфея. Он знал, что время его службы у царя подходит к концу, и он был готов ко всему.

Прежде чем выполнить приказ повелителя, Геракл отправился в город Элевсин, где жили древние мудрецы. Они не боялись смерти. Прибыв в их святилище, Геракл опустился на колени. Старцы сидели полукругом возле очага.

— Мудрые старцы! Я — Геракл, служу царю Аргоса Эврисфею, — проговорил Геракл. — Царь послал меня в мрачный Аид, чтобы я привел ему пса Цербера. Про вас говорят, что вы не боитесь смерти, так как очень долго живете на свете. Откройте мне ваш секрет.

Не сразу ответили старцы. Когда в очаге догорел последний уголек, а на улице уже наступила ночь, тогда, при свете зажженных факелов, один из старцев подошел к по-прежнему стоящему на коленях герою и шепнул ему на ухо волшебное слово. Оно освобождало услышавшего его от любого страха, в том числе и от страха смерти.

Факелы задул порыв ветра. Геракл оказался в темноте.

Смело отправился Геракл к горной расселине близ Тэнаера, в южной оконечности Пелопоннеса, где находился вход в мрачное царство мертвых. Геракл спускался все ниже и ниже. Остроконечные голые утесы сдвигались над его головой, долина постепенно чернела. Не было слышно щебетания птиц и даже цикады перестали петь свои убаюкивающие песни. Твердые шаги героя сопровождало только шипение змей, притаившихся в траве, и мерное кваканье серых липких жаб, которые расползались во все стороны. Серые вороны грозно каркали ему вслед, а вместо неба над головой Геракла, где-то очень высоко виднелся край голубого неба. Вся природа вокруг была мрачной, словно затянутой сизым туманом.

Среди кустов ядовитого плюща Геракл увидел черную дыру — вход в пещеру. Смертью и холодом веяло от этого жерла, и от вечной сырости вздрогнул сын Зевса. В последний раз Геракл поднял свои синие глаза к небу, где сквозь отвесные скалы просматривалась голубая бесконечность.

Решительным движением, раздвинув ядовитый кустарник, перешагнул страшный порог. В этот миг кто-то коснулся его руки. С удивлением Геракл заметил возле себя красивого юношу с лукавыми голубыми глазами. В руках он сжимал крылатый жезл, обвитый двумя змеями, а на его ступнях были необычные сандалии с маленькими крыльями по бокам. С улыбкой юноша проговорил мелодичным голосом:

— Не бойся, Геракл. Наш отец послал меня, чтобы я довел тебя до дворца Аида. Следуй за мной. Уж мне не впервые идти по этому страшному пути.

Его хитрый взгляд ни на чем не задерживался долго, и Геракл сразу догадался, что это повелитель воров и торговцев, ловкий бог Гермес, известный хитрец, плут и небесный вестник.

Держась за его руку, Геракл вошел в мрачные своды подземного царства. Со страхом и надеждой забегали тени умерших в разные стороны, увидев живого человека, такого высокого и грозного, да еще и со львиной шкурой на плечах и в отливающем золотом панцире. И лишь только одна тень была неподвижна, устремив на путников свои неподвижные, ледяные глаза. Геракл сразу узнал ее, это была Медуза Горгона. На голове ее, вместо волос, развевались змеи, а взор обращал в камень каждого, кто осмеливался взглянуть в ее ужасные глаза.

Геракл уже поднял свою тяжелую палицу, но Гермес остановил его, тихо коснувшись руки.

— Не надо, брат, — шепнул он. — Это ведь не сама Медуза, а ее бесплотная тень. Ее убил другой смелый герой, Персей, и она уже не может никому причинить вреда.

Братья прошли мимо.

Души стайками носились вокруг, со вздохами и тихим плачем, жалуясь на свою тяжелую судьбу. Геракл многих своих знакомых встретил здесь, но они не узнали Геракла. Выпив воды из реки забвения Леты, они теряли свою память о земной жизни.

И вдруг Геракла коснулась чья-то легкая тень. Геракл остановился удивленный. Он узнал Мелеагра — молодого мужа, с которым познакомился в Афинах, когда гостил у Тесея.

— Славный Геракл! Я рад снова видеть тебя! — прошептала тень, и словно легкий ветерок развеял волосы Геракла. — Что делаешь ты в мрачном подземелье?

— Я выполняю приказ правителя своего, царя Эврисфея! Мне нужно увести с собой охранника Аида, злобного Цербера!

Тень Мелеагра затрепетала словно от страха.

— Геракл! — снова просвистела тень. — Когда ты совершишь все свои славные подвиги, иди в Калидон к моему отцу Ойнею. Там живет моя безутешная сестра, красавица Деянира. Возьми ее в жены, храбрый Геракл! Она станет хорошей женой тебе!

Холодный ветер просвистел возле ушей Геракла. Душам не дозволялось обращаться к живым.

— Сжалься над Деянирой, осиротевшей сестрой моей, в память о нашей дружбы! После моей смерти она осталась беззащитной. Возьми ее в жены, герой! Обещай мне!

Эти слова еще долго звучали в ушах Геракла.

Все ниже спускались друзья в подземную бездну. И вдруг увидели они человека, тащившего вверх по подземной горе огромный камень. Уставший, весь в поту, напрягая все мышцы, он руками толкал камень наверх, подпирая его всем телом. Всего только один шаг оставался ему до вершины горы, но камень внезапно вырывался из уставших рук и с грохотом катился вниз, к основанию горы. Человек спускался за ним и опять начал тащить свою неподъемную ношу. И опять, так и не достигнув вершины, падал камень с высоты, и человек начинал свой труд снова и снова. Тяжелый, бесплодный труд.

Это был Сизиф из Коринфа, который осужден богами вечно таскать этот камень — за свою жадность, за то, что при жизни присваивал чужие богатства и жил в безделье.

Дальше Геракл увидел еще одного человека, по плечи стоящего в прозрачной воде чистой реки. И едва он наклонялся, чтобы утолить свою жажду, и смочить пересохшие губы, как вода мгновенно спадала, уходя в землю. С пологого берега к человеку спускались ветви со спелыми плодами и ягодами, кисти винограда почти касались его лица. Но как только он протягивал руки, чтобы сорвать блестящее яблоко или виноград, как ветви уходили от него, и поднимались высоко над головой. Это был сын фригийского царя Сипила Тантал, когда-то бывший любимцем богов, самый счастливый из людей, теперь наказан за обман и воровство со стола богов, а также за непомерную зависть.

Наконец, вдали показался величественный и пышный дворец подземного властителя. Около входа во дворец стояли два мужа и мирно беседовали. Один из них был прикован цепями к скале, а другой был свободен. Он и окликнул Геракла по имени.

 

Глава 20. Урок кинологии

— Тесей! — в изумлении вскричал Геракл. — Ты ли это, мой верный друг? Уж и не оставлю тебя в этом мрачном месте. И ты, как я вижу, свободен…

— Нет, мой друг, я тоже прикован! — с грустью отвечал Тесей.

— Как? — вскричал Геракл. — Я не вижу цепей на тебе!

— Я прикован незримыми цепями, цепями чести, — тихо проговорил Тесей, указывая на его собеседника в цепях.

— Кто же это? — спросил Геракл.

— Это Перифой, мой верный друг! — с улыбкой произнес Тесей.

Геракл вспомнил, что когда-то кентавр Фол рассказывал ему об этом фессалийском царе, на свадьбе которого кентавры, выпив вина, задумали увести всех женщин с собой. Но лапифы под предводительством Перифоя прогнали кентавров далеко на север.

И вот теперь, эти два верных друга оказались в царстве мертвых. «Что же произошло?» — ломал голову Геракл. И Тесей, словно прочитав его мысли, сказал:

— Геракл, однажды Перифой, сердца которого коснулась стрела Эроса, захотел украсть Персефону — жену владыки подземного мира. Я не мог оставить друга. Мы вместе спустились в Аид, но повелитель за нашу дерзость приказал оставаться нам под землей, а Пирифоя велел приковать к скале.

Геракл ударил своим мечом по цепи, надеясь разрубить ее.

— Нет, Геракл, — печально сказал узник. — Эти цепи тебе не подвластны. Тут, в подземном мире, все подчиняется только воле великого Аида.

— Друзья мои, я скоро вернусь. Я обещаю вам, что уговорю Аида освободить Перифоя.

Аид восседал на своем троне вместе с прекрасной Персефоной — его юной женой. Одетая в синие одежды, повелительница подземного царства выглядела задумчиво и печально.

Понимал Геракл грусть молодой богини. Персефона, дочь олимпийцев Зевса и Деметры, к которой сватались златокудрый Аполлон и воинственный Арес, подруга юных Афины и Артемиды, должна была стать одной из главных богинь Олимпа. Но внезапно, во время прогулки, она была похищена братом Зевса, повелителем Тартара, Аидом. Деметра, безутешная мать, искала Персефону по всему миру, и в это время вся земля была бесплодной: ничто не всходило на полях, реки измельчали и замерзли, голод наступил на земле. Тогда грозный Зевс приказал Аиду возвратить прекрасную богиню ее матери. Аид был вынужден согласиться. Но перед уходом он предложил Персефоне семь зерен граната. И Персефона, до этого не проглотившая ни кусочка, съела эти зерна. Этим поступком молодая богиня обрекла себя на постоянное возвращение в подземное царство.

Увидев живого человека, лик Персефоны посветлел, и она даже улыбнулась. Аид же напротив, нахмурил свои густые брови. Но Геракл подошел и шепнул ему на ухо волшебное слово, услышанное им от старцев в Элевсине. Морщины на челе Аида разгладились.

— Властелин душ умерших! Великий Аид! — заговорил Геракл. — Не гневайся на меня, всесильный бог! Я не по своей воле спустился в твое царство, и буду просить тебя тоже не по своей воле. Позволь мне, владыка, отвести к Эврисфею, моему правителю, твоего пса Цербера. Я должен выполнить его приказ, т. к. служу ему по велению богов!

Он внимательно выслушал Геракла и, подумав, ответил:

— Хорошо, храбрый сын моего брата Зевса! Пусть будет так, как ты просишь. Можешь увести моего верного пса в мир людей. Но у меня есть одно условие: излови его собственными руками, без оружия — и тогда он пойдет с тобой!

Поблагодарил Геракл Аида за милость.

— Благодарю тебя, великий бог! Но у меня есть просьба еще одна. Возле входа в твой замок к скале прикован царь лапифов, храбрый Перифой. А с ним тут же и Тесей, мой старый друг. Я прошу тебя освободить их и дать уйти им из твоего мрачного царства!

— О многом просишь ты, Геракл! Перифой тяжко провинился, ведь он собирался украсть жену мою, чудную Персефону…

На этих словах богиня побледнела и опустила глаза.

— Но просьба настоящего героя, — продолжал Аид, — смягчила мое сердце. Я разрешаю тебе освободить Перифоя! Ступай Геракл, и пусть удача не покинет тебя.

Покинув темные своды замка, Геракл одним движением меча разрубил цепи, удерживающие Перифоя.

Все трое отправились на поиски пса. Грозный лай и рычание послышалось, когда друзья спускались по каменистым и скользким берегам Ахерона.

— Он — там! — указал рукой Тесей на противоположный берег.

Дальше Геракл отправился один, оставив Тесею свой меч и дубовую палицу.

Страшный пес появился как будто ниоткуда и в один прыжок с оглушительным ревом кинулся прямо на грудь героя. Своими сильными руками Геракл сжал сразу три головы пса. Его морды находились совсем близко от лица Геракла, и из огромной пасти вырывался громкий лай. Змеи из шерсти Цербера окутали руки Геракла, и пытались разорвать львиную шкуру своими острыми зубами, чтобы добраться до кожи. Хвост-дракон обвил ноги героя, царапая и опаливая кожу Геракла. Но все было напрасно — руки Геракла сжимались все туже и туже. Извивался пес в руках Геракла и выл на весь Тартар. И наконец, все три псиные головы поникли, и полузадушенный Цербер обмяк и захрипел. В страхе, злобный сторож подземного царства упал к ногам героя, и, жалобно подвывая, начал лизать ремни его сандалий.

Приковал Геракл мощной цепью пса и повел его, в сопровождении Тесея и Перифоя из темного Аида в мир живых.

Геракл расспросил старого друга о Мелеагре.

— Да, Геракл, это грустная история, — начал Тесей, — Мелеагр участвовал в известной Калидонской охоте на огромного вепря! Этого вепря наслала на тот край обиженная Артемида, ведь Ойней, царь Калидона и отец Мелеагра, забыл принести великой богине благодарственную жертву. И тогда Мелеагр, собрав своих друзей героев, среди которых был и я, и Перифой, и твои учителя Кастор и Эвмолп, устроил облаву на это животное и копьем убил зверя. Но потом среди друзей возник спор — кто же получит драгоценную шкуру зверя. Мелеагр, разгневавшись, убил сыновей царя Фестия, который был ему родным дедом. В отместку мать Мелеагра, Алфея, умертвила собственного сына, а потом и сама добровольно сошла в Аид.

Опечалился Геракл из-за тяжелой судьбы Мелеагра. И решил он выполнить обещание, данное ему в Тартаре.

Как только первый луч солнца коснулся глаз Цербера, никогда не видевшего дневного света и привыкшего к мраку темных пещер, пес душераздирающе взвыл и затрепетал всем телом. Никогда еще земля не слышала столь душераздирающего крика. Из его огромной пасти на землю начала капать ядовитая пена. И там, куда попадала слюна Цербера, тут же вырастала ядовитая трава паслен.

Друзья расстались. Геракл отправился в Аргос, Тесей — в Афины, а Перифой — в Фессалию. Едва взглянув на трехголовое чудовище, Эврисфей закричал Гераклу:

— Отпусти его! Отпусти скорее! Хватит Геракл! Достаточно! Я не хочу держать у себя на службе того, кто победил саму смерть! Отведи Цербера обратно, к его повелителю, в темный Аид. А сам ступай, куда хочешь. Ты совершил двенадцать подвигов, как повелели тебе боги. Твое наказание кончилось, и ты свободен. Боги простили тебя.

Геракл шел по дороге от Аргоса. Его походка была быстрой, а сердце — легким. Он был свободен, и впереди у него была целая жизнь. Он еще будет счастлив! Он совершит еще немало добрых дел! А Цербер уже гигантскими прыжками спешил к своему темному властителю, оглушая окрестности своим громким лаем.

 

Глава 21. Новая любовь

На острове Эвбее, в городе Эхалии правил Эврит — славный стрелок, слава о котором шла далеко за пределы Греции. Его учителем стал сам Аполлон, он же подарил будущему царю лук и колчан стрел. Еще в юности именно Эврит учил Геракла стрелять, передав послушному ученику свое искусство. И вот Эврит объявил на всю Грецию, что отдаст свою прекрасную дочь Иолу тому герою, кто всех победит в состязании в стрельбе из лука. Геракл как раз окончил службу у Эврисфея и пировал в Тиринфе, когда и до его ушей дошла эта новость. Герой был наслышан о красоте Иолы, к тому же, он был бы рад повидаться со старым учителем. Геракл отправился в Эхалию.

Однако в городе к царю его не пустили, и ему удалось встретиться с ним во время поединка:

— Здравствуй, мой дорогой учитель! — радостно обратился к Эвриту Геракл, — Как я рад нашей встрече!

— Приветствую тебя, Геракл! — спокойно отвечал царь. — Много слышал я о твоих великих подвигах, твоя слава дошла и до Эвбеи.

— Да, милостивый царь! А я слышал, что ты хочешь найти достойного мужа для Иолы, и я тоже приехал, чтобы попытать счастья!

Нахмурился Эврит, но ничего не сказал бывшему ученику. Множество славных мужей участвовало в соревновании, все самые лучшие стрелки со всей Греции собрались в Эхалии, но Геракл, ученик Эврита, стрелял лучше всех.

И вот ему оставалось одно — сразиться со своим учителем. Первым стрелял Эврит. Он нервничал, дрогнула рука его и он промахнулся. Среди зрителей пронесся гул разочарования. Геракл же своим выстрелом попал в цель. Возрадовавшись, Геракл обратился к царю:

— Добрый Эврит, я победил в честном бою, и хочу свою награду — взять в жены прекрасную дочь твою Иолу.

Эврит величаво восседал неподалеку, в окружении сыновей и близких друзей. Наконец, губы царя растянулись в недоброй улыбке:

— Хм, Геракл, моя Иола — дочь царя! Слава о ее красоте летит далеко за пределы Эвбеи. И почему ты, простой смертный, да еще и раб царя Эврисфея…

— Я больше не служу ему — мрачно сказал Геракл.

— Но ты служил ему, ты был рабом! — вскричал Эврит, — Моя дочь никогда не станет женой раба! Запомни это и убирайся из Эхалии!

Геракл не верил своим ушам: его любимый учитель, которого он считал своим другом, забыв все законы гостеприимства, унизил и обидел его перед всем городом! Его дети и родственники смеялись вслед Гераклу, когда он понуро покидал Эхалию. «Нет, — говорил сам себе Геракл, — я не прощу подлому Эвриту такого унижения! Я обязательно отомщу ему!».

В соседней с Эхалией деревней Геракл остановился на ночлег. Он не знал, куда ему теперь идти. Семьи у него не было, и обиды прошлого не давали ему покоя: Авгий, Лаомедонт, теперь Эврит — все обманывали Геракла.

Незаметно Геракл погрузился в глубокий сон. И во сне явился ему Гермес и молвил: «Брат мой, вспомни обещание, данное в царстве Аида Мелеагру! Отправляйся в Калидон и выполни уготованное для тебя богами!».

Утром Геракл уже знал, что он будет делать. Переправившись через море, он пошел в Этолию. Он был одет в неизменную львиную шкуру, в руках сжимал палицу, а на боку висел меч.

Именно таким он и отправился в Калидон — самый красивый город Этолии. Его белые крыши издалека блестели на солнце, оливковые рощи наполняли воздух неповторимым солоноватым ароматом. Правителем тут был старый царь Ойней.

— Здравствуй, добрый царь! Я — Геракл, сын Зевса, — заговорил гость. — Во время службы у Эврисфея я спускался в царство Аида, и там твой сын Мелеагр просил меня прийти в Калидон и просить у тебя руки прекрасной дочери твоей Деяниры.

Задумался Ойней.

— Я рад, что ты пришел, Геракл! Но не ты один хочешь взять в жены мою дочь. Речной бог Ахелой тоже явился ко мне, и многие другие герои.

— И что же ты решил, царь? — нетерпеливо спросил Геракл.

— Я отдам руку Деяниры тому, кто победит в борьбе, — торжественно заявил царь.

На следующий день было назначено соревнование. Все соперники отказались сражаться с грозным Ахелоем, и только могучий Геракл не отступил. Увидел Ахелой, что не боится его Геракл, и сказал ему:

— Ты говоришь, что мать твоя — Алкмена, а отец — великий Зевс? Ты лжешь, не Зевс — твой отец, а обычный смертный!

Ахелой продолжал насмехаться над героем и его матерью.

— Наверное, твоя мать даже и не знает, кто твой отец, поэтому и придумала, что это Зевс. Ты, наверное, вообще сын раба.

Ахелой весело рассмеялся. Грозно насупил брови Геракл, а когда взглянул он на Ахелоя, в его глазах горел недобрый огонь.

— Ахелой, мне руки служат гораздо лучше, чем язык! Ты победил на словах, а я буду побеждать на деле.

Твердым шагом направился к Ахелою Геракл и неожиданно обхватил его своими могучими руками. Пытался опрокинуть герой речного бога, но напрасны были его усилия. Твердо стоял Ахелой, огромный, как гора, о которую бьются морские волны. Сцепились они руками, словно два мощных горных быка сцепляются своими кривыми рогами во время ожесточенной битвы.

Три раза подряд нападал на бога герой, но стоял Ахелой, словно скала, в которую бьются морские волны, но не колеблют ее. И вот, на четвертый раз Гераклу удалось обхватить речное божество сзади, словно гора, придавив Ахелоя к земле. Ахелой лишь смог освободить руки, влажные от напряжения, но не мог высвободиться из крепких объятий Геракла.

Со стоном склонялся Ахелой все ниже и ниже к земле, согнулись его колени, а из горла вырвался стон. И вот прижат уже он к земле всем телом. И тут Ахелой превратился вдруг в змею, она выскользнула из рук Геракла и заскользила по сухому песку.

Рассмеялся Геракл:

— Еще в колыбели я научился бороться со змеями! Правда, ты, Ахелой, больше той змеи, но все равно меньше Лернейской гидры! У нее вместо одной отрубленной головы отрастали две новые, но все равно я победил. Так что ты лишь сделал хуже себе.

С этими словами Геракл схватил руками змею и сдавил ее пониже головы словно клещами. Силился Ахелой вырваться из рук героя, бил своим длинным хвостом по земле, но не выпускал его Геракл. Тогда Ахелой превратился в грозного быка. Снова улыбнулся Геракл:

— Даже если грозный Критский бык, посланник Посейдона, покорился мне, то с тобой то я точно справлюсь!

Бык напал на Геракла, но тот схватил Ахелоя за рога и повалил на землю с такой силой, что отломал ему один рог. Понял Ахелой, что Геракл сильнее его, жалобно взревел бог, прося прощения. И великодушный Геракл отпустил речного бога.

С радостью отдал Ойней Гераклу свою дочь, темноволосую и черноглазую Деяниру. Тяжелая судьба выпала молодой женщине. С детства она умела владеть оружием наравне с мужчинами. Обожала она старшего брата своего Мелеагра и горевала, когда он сошел в подземное царство. Высокая, как настоящая жительница гор, Деянира умела подбодрить мужчина и вселить в него уверенность.

Сестер же Деяниры постигла ужасная участь. От горя по Мелеагру превратились они птиц-цесарок. И только благодаря вмешательству Диониса, Деянира сохранила свой человеческий облик.

Ойней устроил пышную свадьбу молодым. Вино лилось рекой, весь Калидон гулял три дня подряд, прославляя царевну и ее храброго мужа. И тут случилось новое несчастье. Во время пира Геракл ударил молодого юношу Эвнома, единственно сына Архитела. А проступок мальчика был невелик: совершенно случайно он пролил Гераклу на руки воду, приготовленную для омовения его ног. Рассердился Геракл и ударил мальчика за неаккуратность, однако удар был настолько силен, что мальчик замертво свалился на каменные плиты. И хотя простил Архител этот невольный поступок Гераклу, ведь не хотел он убивать ребенка, Геракл принял решение покинуть Калидон, и вместе с женой и вернуться в Тиринф.

Долго путешествовали они по Греции, и выпали приключения на их долю. Когда на Геракла напало племя дриопов под предводительством Феодоманта, Деянира на равных с храбрым мужем сражалась с противником, была ранена в грудь, к счастью несерьезно.

Еще одно событие произошло с Гераклом в Этолии. Во время переправы через бурную реку Эверу, через которую путников за определенную плату на своей спине перевозил кентавр Несс, он вежливо предложил перенести Деяниру на противоположный берег, и Геракл, ничего не подозревая, усадил ее на могучий хребет кентавра. Сам же герой перебирался вплавь, держа высоко над головой меч и лук со стрелами. Но как только выбрался он на берег, то услышал громкий крик Деяниры, зовущий на помощь. Оказывается, сладострастный кентавр пленился красотой женщины и решил ее похитить. Грозно закричал Геракл Нессу:

— Куда ты бежишь, кентавр, с моей женой? Неужели ты думаешь, что твои ноги спасут тебя? Тебе не уйти, ведь я настигал и более быстроногих животных! Как быстро ты не мчался бы, моя отравленная стрела все равно быстрее!

Натянув лук, Геракл отправил вслед Нессу смертоносную стрелу. Стрела быстро настигла кентавра, ранив его в спину. Острие стрелы вышло через грудь. Опустился на колени раненый Несс. Из его мощной груди раздавались клокочущие звуки, кровь ручьями лилась из раны, смешиваясь с ядом гидры. Вспомнил Несс, как хотел отомстить убийце своих братьев.

Он обратился к Деянире, которая, растерявшись, стояла рядом:

— Ох, добрая дочь Ойнея, ты последней была, кого перенес я через бурные потоки Эверы. Как же я раскаиваюсь в своем поступке! Возьми мою кровь и сохрани ее! И если когда-нибудь разлюбит тебя Геракл, эта кровь вернет тебе его любовь и верность. Ни одна женщина не займет твое место, если ты натрешь одежду Геракла моей волшебной кровью, и ваша любовь вспыхнет с новой силой!

Сказав это, Несс бросился в бурные воды реки.

Услышав это и зная о мудрости кентавра, подобрала с земли Деянира кровь его вперемешку с ядом и спрятала. Зачем? Она и сама не могла до конца объяснить это. Она надеялась, что никогда этой кровью не воспользуется.

Геракл с Деянирой прибыли в Тиринф и зажили в мире и счастье. Родилось у них четыре сына и дочь Макария. Уж думал Геракл, что проживет с черноглазой Деянирой остаток дней своих, в окружении детей и внуков. Но Гера ни на минуту не забывала о своем ненавистном пасынке.

 

Глава 22. Эпоха рабства

— Кто, кто посмел их похитить? — в ярости и гневе царь Эврит вопрошал у своих сыновей. — Мое стадо, мои драгоценные кони! Как я без них? Это точно он, мстительный Геракл, увел мое стадо! Как он мог, презренный негодяй! Вор! Я не прощу его!

Так изливал свое горе Эврит. И только старший сын Эврита, Ифит, не верил, что Геракл, смелый и благородный герой, сделал это.

— Отец, ну как ты можешь знать, что это Геракл? — говорил Ифит. — Его никто не видел, да и зачем ему твои стада? Геракл, хоть ты и обидел его, — не мстительный, он великий герой.

— Нет, нет, нет… Это точно он! — в исступлении закричал Эврит, — Он не простил нанесенной ему обиды, что он не получил в жены сестру вашу, Иолу.

— Отец, я найду стадо и докажу невиновность Геракла, — смело сказал Ифит.

— Хорошо, сын мой, ступай! Но я уверен, что Геракл — вор, и тебе не удастся отобрать у него моих коней.

Не знали Эврит и сын его, что это хитрый Автолик, достойный сын Гермеса, увел стадо из Эхалии.

Ифит собрался найти Геракла и попросить у него помощи в поисках стада. Знал юноша, что Геракл живет в Тиринфе с женой и детьми. Туда он и отправился.

Геракл радушно встретил Ифита, с которым водил дружбу еще в детстве. Тут же был накрыт стол, и друзья мирно предавались веселью. Видела это Гера и решила снова досадить Гераклу. Как-то раз, когда Геракл с Ифитом прогуливались по Тиринфским стенам, плутовка богиня Ата снов накинула невидимую повязку на глаза Геракла и он, обезумев, закричал:

— Ты, Ифит, сын злобного Эврита! Он оскорбил меня перед всем городом, неужели ты думаешь, что я прощу его? И ты, сын его, тоже виноват! — и с этими словами он столкнул друга со стены.

С криком полетел Ифит вниз и разбился насмерть. Пелена спала с глаз Геракла и увидел он внизу тело своего друга. Расплакался Геракл, понимая, что на него напало безумие, и опять пострадал его близкий человек.

На следующее утро Геракл собрался в путь.

— Куда же ты, мой муж? — вопрошала Деянира, мучаясь нехорошими предчувствиями. — Не оставляй меня! Кажется мне, что больше мы не увидимся…

— Деянира… — с грустью проговорил Геракл. — Иду я в Дельфы, к оракулу за советом. Случаются у меня приступы безумия, и я боюсь, что ты можешь пострадать, моя Деянира, и наши дети.

Поцеловав на прощание жену и обняв детей, Геракл отправился в долгий путь. Придя в Афины, Геракл навестил своего давнего друга Тесея, но гостил у него недолго. Сразу же на рассвете следующего дня отправился он в Дельфы, к храму Аполлона.

Войдя во внутреннюю часть храма, он подошел к золотой статуе Аполлон, возле которого восседала и пифия. Геракл обратился к ней:

— О, жрица великого сребролукого бога света Аполлона! Дай мне ответ на вопрос! Что со мной? Как я мог убить своего друга Ифита? Что за помешательство нашло на меня?

Но не получил ответа Геракл. Жрица молчала, непонимающе глядя на пришельца. Потом она ответила:

— Уходи отсюда, Геракл! Ты убил гостя своего, и тебе не место в храме бога-врачевателя душ Аполлона.

Геракл не верил своим ушам. Его, сына Зевса, прогоняют из храма! Разгневавшись, Геракл схватил треножник и вышел из храма. Прогневался Аполллон, ведь никто раньше не позволял себе такой дерзости. И вот на пути у Геракла возник бог — красивый мужчина с голубыми глазами и золотыми кудрями длинных волос. Его плечи покрывал белый гиматий, расшитый золотистыми нитями.

— Геракл! Как посмел ты украсть треножник из храма моего? — грозно спросил бог.

— Великий Аполлон! Ты врачеватель душ, и я пришел к тебе за помощью! Но жрица отказала мне и изгнала из храма!

— Геракл, брат мой! — смягчился Аполлон. — Гневался на тебя Зевс за нарушение правил гостеприимства — ты посмел убить своего гостя, доброго Ифита, но сейчас он простил тебя. Вернись в храм и жрица даст тебе ответ.

Глаза жрицы наполнились синим светом, ее плечи передернулись, голова затрепетала, и раздался мужской голос, голос Аполлона.

— Геракл! Отец небесный твой, Зевс, решил, что искупить свою вину за убийство невинного Ифита ты можешь только одним способом — отправиться в Лидию и стать рабом царицы Омфалы на три года. Деньги, вырученные за тебя, вестник богов отнесет Эвриту в качестве выкупа за убитого тобой Ифита.

Сказав это, жрица в изнеможении опустилась на пол. Лавровое дерево, растущее тут же, затрепетало, словно от порыва ветра. Садящееся солнце отражалась в золоте витого треножника.

И снова Геракл получил повеление богов, он снова должен был добрыми делами искупить свое страшное преступление, и лишиться долгожданной свободы.

Отправился Геракл в Лидию, и продался в рабство царице Омфале. Гермес отнес деньги в Эхалию, но гордый Эврит не принял эти деньги и заявил, что не простил Геракла и остается его врагом.

Никогда до этого не испытывал герой таких невзгод, как на службе у гордой и красивой царицы Лидии. Она не посылала его в дальние походы и не требовала от него героических побед. Она отняла его оружие и насмехалась над ним, заставляла Геракла наряжаться в женские одежды, жить на женской половине дворца, и заниматься сугубо женской работой — сидеть за ткацким станком и прясть шерсть. Именно этим был вынужден заниматься великий герой, который уничтожил Лернейскую гидру, побывал в царстве мрачного Аида и держал на своих плечах весь небесный свод. Перед его именем трепетали враги, но он больше не держал в своих крепких руках меч и не натягивал тетиву золотого лука. Омфала же надевала Гераклов золотой панцирь, его шкуру льва, которая накрывала ее словно одеяло, и, таща за собой его огромную палицу, смеялась над своим рабом Гераклом. А ему приходилось терпеть от нее унижения, и то, что она поменялась с ним местами. Тосковал и томился великий герой, и иногда, измученная его мрачным видом, Омфала позволяла Гераклу гулять по окрестностям.

И вот однажды Геракл зашел очень далеко от дворца, в Эфес, где усталый от тяжелого пути Геракл прилег отдохнуть в тени густых деревьев. Пока он спал, к нему подкрались двое карликовых керкопов, которые захотели похитить у него лук и стрелы. Геракл проснулся от того, что почувствовал возню вокруг себя и звонких смех смешных карликов. Он вскочил и привязал их к огромному шесту, собираясь отнести в Лидию.

Однако керкопы были веселым народцем, они прыгали на шесте, пытаясь освободиться, громко пищали, грозили и бранили Геракла, чем вконец рассмешили грустного героя, что он отпустил их. А сам, вернувшись к Омфале, стал требовать свободы. Царице ничего не оставалось, как освободить его от пут рабства.

Выйдя за пределы замка и вздохнув полной грудью, Геракл сказал себе: «Я больше не хочу быть рабом! И я не позволю никому меня обманывать и унижать!».

Первым делом Геракл отправился в До до ну, где был самый древний оракул при храме Зевса. Геракл спросил у Пифии, что ждет его в будущем. Жрица, воскурив благовония и совершив жертвоприношение, подвела героя к священному дубу, шелест листьев которого и дал ответ.

— Геракл, тебя ожидает полная приключений жизнь! Справедливость должна быть восстановлена! Отомсти своим врагам, которые заставили тебя страдать! Много подвигов ты еще совершишь, но остерегайся узников Аида!

 

Глава 23. Восстановление справедливости

Геракл уже знал, что будет делать. Первым делом он принялся собирать войско. И так, на шести кораблях он отправился к берегам Трои, чтобы отмстить царю Лаомедонту, чью дочь Гесиону он когда-то спас.

Прибыв в Трою, он поручил Оиклу с небольшим отрядом охрану кораблей, а сам с воинами двинулся к стенам города. Как только отошел Геракл от берега, на Оикла напал царь с войском и перебил весь отряд. Услышав шум, Геракл вернулся к кораблям.

То, что он увидел, разозлило его! Он, закричав во весь голос, побежал на Лаомедонта, и испуганному царю пришлось спасаться в городе. Осада Трои длилась недолго. Сами жители открыли ворота Гераклу, ненавидя своего жадного царя. Так получилось, что первым через городские ворота вошел один из воинов Геракла — Теламон. Разгневался Геракл, самый великий из живущих героев, что посмел кто-то опередить его. Решил он убить Теламона.

Увидев это, Теламон резко наклонился и стал собирать камни. Геракл удивленно спросил:

— Теламон, что ты делаешь?

— О, великий сын Громовержца! Я воздвигаю жертвенник Гераклу-победителю! — хитро посмотрел на героя Теламон. Своим ответом он смирил гнев Геракла.

Геракл с войском без помех вошел во дворец и там убил и Лаомедонта, и его сыновей. И только младший, по имени Подарк, был помилован. А прекрасную Гесиону, некогда спасенную им от морского чудовища, Геракл отдал в жены храброму и хитрому Теламону. Также он позволил Гесионе выбрать лишь одного из пленных и даровать ему свободу. И Гесиона выбрала своего младшего брата Подарка.

— Но именно он должен стать первым рабом! — воскликнул Геракл. — Ты должна отдать выкуп за него, и тогда я отпущу его на свободу.

Тогда Гесиона сняла с головы покрывало и отдала его как выкуп за родного брата. И с тех пор Подарка стали называть Приамом, т. е. «купленным».

Геракл же отправился дальше, в Элиду, где ждало его новое дело — он ехал к царю Авгию, который когда-то не заплатил Гераклу за его труд. Племянники Авгия подстерегли войско Геракла в засаде, но были разгромлены, а сам Авгий был убит отравленной стрелой, пущенной Гераклом. В честь той победы он велел посадить на священном поле оливковые деревья, принес жертвы олимпийским богам и учредил Олимпийские игры.

С легкостью разгромил Геракл и царя Эврита, который когда-то опозорил его и изгнал из своего дома. Легко он подошел к Эхалии и почти без жертв захватил его. Он убил Эврита и трех его сыновей, а также взял множество пленных и отправил их в Тиринф, в свой дом. Среди них была и голубоглазая дочь Эврита — Иола.

Когда Геракл возвращался с Эвбеи, его небольшой отряд на легких кораблях был прибит к острову Кос. Именно тут и состоялась самая опасная битва в жизни Геракла. Богиня Гера, с помощью бога сна Гипноса, околдовала эгидодержавного Зевса, поэтому он не мог догадаться о замыслах своей мстительной жены. Решила Гера навести на Геракла огромную бурю, которая должна была полностью разбить остатки армии Геракла. Жители острова Кос приняли корабли за разбойничьи, и забрасывали их камнями, не давая пристать к берегу. Ночью, когда буря стихла, Геракл высадился на берег и перебил жителей Коса и их царя Эврипила, сына Посейдона.

Проснувшись и узнав о поступке Геры, страшно разгневался Зевс. В гневе он заковал свою величественную жену и подвесил между землей и небом, к ногам же богини привязав две огромные наковальни. Хотел он и Гипноса свергнуть с Олимпа, но богиня Ночи взяла его под свою защиту.

В ту ночь, когда Кос был захвачен Гераклом, ему приснился сон. Снова к нему явилась его воинственная сестра Афина.

— Брат мой, славный Геракл! Послал меня отец наш Зевс, — как всегда спокойно проговорила Афина своим мелодичным голосом. — Ему нужна твоя помощь в нашей борьбе с гигантами.

— Кто такие гиганты? — удивленно спросил Геракл. — Я прежде не слышал о них!

— Они родились из капли крови бога Урана — бога неба и мужа Геи, которая упала на землю во время сражения Урана со своим сыном Кроносом. Теперь, надеясь на свою силу, исполины решили восстать против власти богов и отнять у них мир. Это огромные создания, у них страшные нечеловеческие лица с длинными бородами и узкими глазами. Вместо ног у них змеиные хвосты, покрытые жесткой чешуей. Их крылья, как у летучих мышей, позволяют им двигаться по земле быстро словно молнии! Мойры предсказали нам, что мы сможем победить гигантов только с помощью смертного, ведь гигант не может умереть от руки бога.

— Афина, я всегда готов сражаться на стороне великих олимпийцев! — ответил Геракл.

Проснувшись утром, Геракл понял, что должен идти в Фессалию, где обитают великие боги. Со своим отрядом он отправился в путь.

А на Флегрейских полях гиганты начали забрасывать небо громадными камнями и стволами деревьев, которые они словно игрушки несли в своих руках. Так началась страшная битва, которую позже назвали гигантомахией.

Зевс выступил первым и двинул на титанов молнии и ливни, Афина разила их своим острым копьем, Аполлон — луком, а Посейдон — своим трезубцем высекал из скал воду, в которой титаны теряли равновесие. Долго длилась битва, и сложно пришлось богам, ведь Гея — мать этих гигантов — защищала их. И тогда по приказу Зевса Геракл вступил в сражение. Как только увидела Гея человека, тут же начала искать волшебное растение, чтобы защитить своих детей от разящего человеческого оружия. Но на равнине было темно, ведь Зевс запретил Гелиосу показываться на небе.

Самым старшим титаном был Алкионей, высотой с гору. Но его первым поразил Геракл своей отравленной стрелой. Знал Геракл, что Алкионей бессмертен, и, прикасаясь к матери-земле возрождался снова и снова. Поэтому, оттащив исполина с поля боя, Геракл бросил его в волны океана.

Порфирион была самым опасным среди гигантов. Он, сраженный любовной стрелой Эроса, влюбился в Геру и напал на верховную богиню, разорвав на ней одежды. Но Зевс тут же поразил его молнией, а Аполлон — стрелой. Эфиальту Геракл выбил правый глаз, а Аполлон — левый. Гигант Полибот, стремясь сбежать, попал на остров Кос, но и там его нашел Посейдон и, отколов трезубцем часть острова, навалил ее на Полибота. Так образовался остров Нисирос. Дионис, Артемида, Гефест, Геката и даже Мойры — все сражались в этот день с гигантами. Один из них, гигант Паллант с ногами козла, попытался бежать, но Афина сразила его и пустила кожу себе на щит.

Боги победили гигантов. Гея впала в отчаяние. Ее сыновья-титаны были заточены под землей, а теперь и гиганты превратились в воспоминание.

 

Глава 24. Ревность

Когда Геракл ушел в Дельфы, Деянира недолго оставалась в Тиринфе. Женщина с детьми отправилась в город Трахины, что в Фессамии, где царем был друг ее отца, славный Кейк. В Тиринфе все было чужим Деянире, а в Трахинах она часто бывала в детстве. Три года и три месяца не получала Деянира известий от мужа. Геракл не давал о себе знать, и Деянира не знала, жив ли ее муж или сгинул под землей. Женщину мучили самые темные предчувствия. Она поделилась ими с Гиллом, своим старшим сыном.

— Сын мой! Вот уже несколько месяцев от отца твоего нет вестей! Может, случилось что-то! Почему ты не отправляешься на его поиски?

— Мама, — отвечал сын, — Говорят, что после трех лет рабства в Лидии он решил отомстить своим давним врагам! Сначала он убил царя Трои, потом сразился с Авгием, а теперь осаждает Эхалию, чтоб вернуть оскорбление Эвриту.

— Гилл! — прервала его мать. — Твой отец никогда раньше не покидал меня надолго. И в последний раз он уходил в глубокой печали и тревоге. И вот уже три года и три месяца его нет со мной. Уходя, Геракл отдал распоряжения, какие земли должны достаться вам, его детям. Я тревожусь за него. Молю тебя, сын мой, иди в Эхалию и найди отца.

Гилл не смел ослушаться матери и отправился на остров Эвбею в Эхалию. Через некоторое время после его ухода в Трахину прибыл запыхавшийся вестник. Деянира сама выбежала ему навстречу.

— Приветствую тебя, госпожа! Я с вестями, что скоро в Трахину прибудет посланник Геракл а Лихас.

— Добрый человек! Скажи мне, с какими новостями приедет Лихас? Жив ли мой муж? Вернется ли ко мне?

— Да госпожа, Геракл жив и скоро вернется в Трахину.

Замерла в радостном ожидании женщина, ее сердце успокоилось. «Он жив, и это главное», — думала она про себя. И вот в зал вошел Лихас, веселый молодой мужчина, обернутый в дорожный гиматий, покрытый пылью.

— Приветствую тебя, Деянира, — воскликнул Лихас. — Радостные вести принес я! Геракл, твой славный муж, жив и здоров. Он расправился со всеми своими врагами. Он победил даже Эврита, разрушил Эхалию, и скоро вернется в Трахину победителем. Я привел с собой пленников, которых Геракл захватил в городе. Перед тем как вернуться к тебе и отпраздновать свои победы, он принесет богатые жертвы олимпийским богам на Эвбее.

Глаза Деяниры светились счастьем. Внимательно рассматривала она пленных и заметила среди них прекрасную голубоглазую женщину.

— Лихас, а кто эта женщина? Она горюет больше всех. Кто ее родители? — спросила она посланника.

— Не знаю, царица, — отвечал Лихас. — Наверное, к знатному роду принадлежит она. Весь путь из Эвбеи она льет слезы, и ни с кем не разговаривает. Наверное, лишилась всей семьи.

— Несчастная! — с горечью воскликнула Деянира. — Мне жаль ее, я не увеличу ее горя. Лихас, веди же пленных во дворец.

Но как только Лихас отошел, к Деянире приблизился слуга с хитрыми глазами.

— Деянира, правительница, не всю правду сказал тебе Лихас. Он знает, кто эта женщина, это Иола, дочь царя Эврита, за руку которой он когда-то состязался в стрельбе из лука. Самолюбивый царь не отдал свою дочь в жены бывшему рабу. Он оскорбил твоего мужа и прогнал его из Эхалии. Именно ради Иолы Геракл вернулся в город и убил Эврита. Когда Геракл прибудет в Трахины, он возьмет ее себе в жены, а от тебя откажется.

Безмолвно стояла Деянира. Слуга отошел от нее, не дождавшись ответа. Опустошенная и разбитая, она медленно вошла в дом. Лихас уже ждал ее: она с укором посмотрела на него своими темными глазами и спросила:

— Лихас, я знаю, что ты обманул меня. Ты скрыл от меня правду об Иоле.

Опустил глаза посланник.

— Ты права, царица. Геракл пленился прекрасной Иолой, и хочет жениться на ней.

Так говорил Лихас. Он был околдован Герой, которая все еще хотела разбить семейное счастье сына Зевса.

Ни слова ни сказав, Деянира ушла в свои покои. Горюет царица, что теперь делать ей? Ведь она любит могущественного сына Зевса и не отдаст его другой. Вспомнила убитая горем женщина о встрече с кентавром Нессом много лет назад. В большом сундуке она нашла его кровь и словно наяву услышала она его слова: «Натри моей кровью одежду Геракла, и ваша любовь вспыхнет с новой силой. Ни на одну женщину не посмотрит Геракл!».

И решила опечаленная Деянира воспользоваться кровью Несса, хотя сомнения терзали ее. Но страх потерять мужа был сильнее. Натерла Деянира отравленной кровью красивый плащ, который она выткала к возвращению мужа, и, положив в ящик, передала его Лихасу.

— Лихас, друг мой! Я поручаю тебе доставить этот плащ Гераклу на Эвбею. Пусть он наденет его, когда станет приносить жертву своему великому отцу Зевсу. Передай ему плащ в руки. Поспеши, Лихас!

Когда посланник уехал, Деянира охватило необъяснимое беспокойство. Быстро достиг Лихас Эвбеи. Геракл пировал и восхвалял милость богов. Вино лилось рекой, среди жителей был и сын Геракла, Гилл. Уже воздвигнул Геракл жертвенник Зевсу на высокой горе Канейоне. Стоял пасмурный день, и вокруг жертвенника собрались друзья Геракла и жители окрестных деревень. Лихас едва успел к началу жертвоприношения. Запыхавшийся, он вручил Гераклу ящик.

— Правитель, я едва успел к тебе! Твоя верная жена Деянира, наслышанная о твоих подвигах и победах, прислала тебе подарок.

Обрадовался Геракл подарку. Накинул на плечи роскошный плащ и приступил к жертвоприношению.

Сначала двенадцать огромных быков было заколото в честь Зевса, а всего олимпийцами было заклано более сотни быков. Пламя на алтаре разгоралось все ярче. Благоговейно вскинул руки к небу сын Зевса и призвал великих богов. Огонь, горевший на жертвеннике, согрел тело героя. К тому же, солнце выглянуло из-за туч и нагрело плащ. Неожиданно судороги сотрясли тело Геракла. Отравленный плащ прилип к его телу. Страшная боль пронзила его. Воскликнул Геракл:

— Лихас! Кто отдал тебе этот плащ? Зачем ты принес его?

— Геракл, сей плащ выткала сама Деянира, она же и велела привезти его тебе.

Вне себя от боли, не осознавая, что делает, Геракл схватил Лихаса и ударил его о скалу, из которой лила ледяная вода источника.

Бился в ужасных муках герой, его тело словно превратили в огненный шар, к которому невозможно было прикоснуться. Его крики разносились по всему острову. Проклиная свой брак с Деянирой, дрожащим от напряжения голосом Геракл призвал Гилла.

— Сын мой, не оставляй меня, ведь я так страдаю! Не покидай меня! Подними меня своими сильными руками и унеси отсюда! Отнеси туда, где никто не увидит меня, корчащимся в нечеловеческих муках. Если ты сочувствуешь своему отцу, то не дай мне умереть здесь, на чужом острове, вдали от дома!

По приказу Гилла, Геракла погрузили на носилки и перенесли на корабль, плывущий в Трахину.

 

Глава 25. Долгое возвращение домой

Деяниру разбудил странный звук. Открыв дверь, она увидела, что возле ее ложа стоит Гилл.

— Сын мой! Ты вернулся! Как я рада снова видеть тебя! — с огромной радостью воскликнула она.

Но не ответил на ее объятия Гилл. Бледен он стоял, а глаза его были полны слез. Взглянув на мать, он сказал:

— Ты погубила собственно мужа и моего отца! Я хотел бы, чтоб лучший разум был у тебя, чем теперь. И я не хочу называться твоим сыном.

— О горе! — с ужасом вскричала Деянира. — Что говоришь ты? Кто сказал тебе? Как можешь обвинять меня в этом преступлении?

— Посланный тобою плащ убил славного Геракла на моих глазах!

И рассказал Гилл матери о том, что случилось на горе Канейоне.

— И сейчас ты увидишь великого Зевса сына, и не знаю я, жив ли он или уже мертв. И пусть накажут тебя суровые эринии и справедливая богиня Дикэ! Ты погубила лучшего из людей, и никогда больше земля не увидит столь великого героя!

Вся в слезах, Деянира пошла в дом. Без слов поднялась несчастная на второй этаж, взяла в руки острый меч и проткнула им себя. Старая служанка позвала Гилла, но он нашел лишь мертвое тело матери. С рыданиями бросился к ней Гилл, обнял уже похолодевшее тело, но все тщетно — Деянира умерла. В это время во дворец на носилках приносят Геракла, который мечется в бреду. От боли герой не понимает, где он.

— Великий Зевс! — кричит он. — В каком краю я нахожусь? Я в Фивах у отца Амфитриона? Или в Тиринфе с подлым Эврисфеем? О, помоги мне, отец! Я умираю! Ради людей я очистил землю от чудовищ, от зла, но никто не спасет меня! Избавьте меня от страданий, вонзите острый меч мне в грудь. Аид, мой старый друг, брат Зевса, забери меня скорее вниз, туда, где боли нет. Пошли мне смерть, молю!

— Отец, — обращается к нему Гилл, — мать невольно совершила злодеяние свое. Узнав, что ты умираешь, она пронзила сердце свое лезвием меча!

— О, боги! Умерла Деянира, — воскликнул Геракл со страшной мукой на лице. — А я ей не отомстил! Никто не испытывал меня так, как Деянира, даже Эврисфей. Погубили меня не гиганты, не чудовища, а лишь коварство жены моей. Без меча сражен я.

— Отец, забудь про месть! Она не виновата! — говорил Гилл, — Увидев дочь Эврита, златокурую Иолу, слуги, направленные Герой внушили ей, что хочешь ты Иолу сделать своей женой. А мать всего лишь хотела волшебным средством вернуть твою любовь. Она натерла плащ кровью убитого тобою кентавра Несса, не зная, что кровь отравлена ядом Гидры.

— Горе! Горе! — шепчет Геракл. — Так вот сбылось предсказание оракула в Додоне! Был прав он — я погибаю от того, кто сошел с Танатосом за руку в подземное царство. Так умер я от козней Несса, сраженного мною когда-то! И о таком покое говорил оракул, — и правда, ведь у мертвых нет тревог. Гилл, мой лучший сын, исполни последнюю волю умирающего отца: отнеси меня на высокую гору Оэту, что возвышается рядом с Трахиной и сложи на вершине погребальный костер. Потом положи меня на него и подожги. Сделай это, сын мой, останови мои мучения!

— Отец, не заставляй меня стать твоим убийцей! — взмолился Гилл.

— Нет, не убийцей, а избавителем от страданий! И еще одну просьбу мою исполни — возьми в жены прекрасную пленницу Иолу, дочь Эврита, — просит Геракл.

— Нет, отец, и не проси меня о таком! Как же я могу взять в жены ту, кто стал причиной материнской смерти?!

— Мой Гилл, покорись воле отца! Не заставляй меня страдать! Я так хочу спокойно отойти к Аиду! — молит Геракл.

Со слезами на глазах Г илл покоряется.

— Хорошо, я покорюсь твоей предсмертной воле!

— Поторопись, сын мой, пора идти на высокую Оэту! Нет сил терпеть боль от яда. Несите же меня!

Друзья погрузили Геракла на носилки и медленно понесли вверх по горе. Там уже разложили костер, но который положили великого героя.

Еще сильнее страдает Геракл. Он срывает с себя плащ и вместе с прилипшим плащом отрывались куски кожи с тела, и муки становились еще нестерпимей. Лишь одно есть спасение у Геракла — это смерть.

Но никто из друзей не решается поджечь костер. И только Филоктета уговорил Геракл сделать это, пообещав подарить ему свой лук и стрелы. Взметнулось пламя костра, и засверкали молнии на небе. И Афина на золотой колеснице пронеслась над Оэтой и вознесла героя на Олимп, где ласково встретили Геракла боги. И даже Гера, забыв о мести, отдала ему в жены вечно молодую и прекрасную богиню Гебу.

Зевс сказал ему тогда:

— Геракл, сын мой, ты прожил достойную жизнь. Во время всех ударов судьбы, которые обрушивались на твою голову, ты всегда возвышал добро и никогда не подавался злу. Ты поселил в людях надежду на то, что и она способны победить любого своего врага. Ты будешь воспет в веках, славный сын мой! Не смог я уберечь тебя от мести Геры, и много ты страдал из-за ее ревности. Но ты все вынес. Ты со всем справился. Теперь ты стал бессмертным богом — и это тебе награда за твои великие подвиги и твои великие страдания.