Тополиный пух наберет крыло и давай в зенит, Нарастит когтей – и карабкаться в вертикаль. Он ворона вороной, но в ухе его звенит, Как будильник, обезумевший нахтигаль. А еще самолет-самоед набирает лет. Очевидны ему облаков твоих вороха, Под крылом его – виноградом отвесный лед И приморская степь не менее лопуха. Выбираешь точку – ставь перпендикуляр, Под высокие вольты, словно монтер, залазь — Хорошо ли гудит чугун и сидит школяр, Пробивается завязь, наживку берет язь? Далеко в поднебесье ноге говорит нога: Послужили с тобой – и отправлены на юга. А еще повыше рука говорит руке: Подержи мои пальцы в своем ледяном мешке. А над ними, ухо и ухо соединя, Заслоняет лицо улыбка седьмого дня.