Парень дюжий, рыжий, молодой. По всему видать, что баловник. Виден смутно, ровно под водой. Непонятно как сюда проник. Белый шрам, похоже – от ножа, поперек лица его лежит. Говорит как реченька бежит, на горячей гальке дребезжа: «Д’ я тебя тут дожидался час, сгрыз до половины карандаш, д’ за тебя сама-она ручалсь, а ребята говорили: сдашь, а ты не сдал, мужик, а ты не ссучился, потому и разговор у нас полýчился, а кабы скурвился, тебя бы встретили , а меня твои глаза бы не заметили. Потому что различать наши внешности удается только людям крайней нежности, уж такая, говорю, у нас профессия — поддержание равновесия. Давай крылышко, ты мой лапушка, про тебя сама-она сказала строгое: обращайсь ты с ним, словно бабушка, да гляди не растряси его дорогою. Интересно, зачем ты нужен нам? Разберутся, поди, за ужином. Чтобы ладить с ея особою, дарованья нужны особые, д’ вот хоть я – на что необаятельный, а у меня есть карандаш рисовательный. Нарисую на стенке дверку я — и зараз проделаю дырку я. За владение этой сноровкою я заведую транспортировкою. Полезай в пролом, помогу. Что увидишь – знай ни гугу. Все тебя уже заждались, небось, да ты тово, ничего, не бойсь». «– А как же курица?» «– Да ты умница. Погоди, еще успеете увидетца».