в которой происходит великая битва между живыми и полумертвыми, а также раскрывается тайна долголетия достойного барда Жюльена

Остаток ночи мы потратили на то, чтобы составить хоть какой-то план действий на поле боя. И тут инициативу в свои руки взяли Хайдрик и Риголан. Оба имели какое-то образование и опыт боевых действий. Так что даже капитан орков Джоурба, послушав несколько первых замечаний Риголана, лишь хмыкнул, но не стал перечить и далее только внимательно слушал. Хайдрик, однако, был скорее тактиком. Он предложил разбить наше войско на отряды по принципу вооружения – отряд магов, отряд всадников, отряд пехотинцев. Риголан же мыслил шире, стратегически, и к утру со всеобщего молчаливого одобрения именно темный эльф был признан руководителем сражения.

Риголан предложил разделить пехотинцев на два отряда: один – легковооруженных, практически не имеющих доспехов крестьян, некоторых пеших эльфов, второй – латников Хайдрика, придав им Сынов Тени в достаточно тяжелых доспехах. Легкую пехоту наш полководец определил вооружить метательным оружием и поставить вперед, перед войском. Этот отряд Риголан брался возглавить сам.

Тяжелые пехотинцы попадали в распоряжение Хайдрика и должны были стоять сразу за стрелками, прикрывая своими щитами и доспехами магов, у которых никакой защиты, кроме их чародейства, не было. Отряд магов Риголан неожиданно предложил возглавить Шебе, а не Джонатану, как я того ожидал. Я испугался, что старый маг может рассердиться по этому поводу, осторожно взглянул на него. Джонатан улыбался. Похоже, роль рядового воина его устраивала гораздо больше, чем роль полководца.

Маги должны были прятаться за спинами тяжелых латников, а уже за магами, по бокам и позади войска, Риголан решил расположить кавалерию. Кавалеристов эльф разделил на два отряда: правый, в котором находились все его орки, возглавил Джоурба, левый – Шарграйн. Мне предстояло сражаться в отряде Шарграйна, Бобу – в отряде Джоурбы рядовыми воинами.

Затем Хайдрик с Риголаном затеяли было спор, как правильнее разместить драконов, но в разговор вмешалась Лореанна. Своим красивым, но довольно суровым голосом она сказала мне:

– Передай им, юный бард, что драконы – не их забота. Пусть планируют битву остальными силами!

Естественно, я передал замечание самки дракона слово в слово, и наши полководцы сразу успокоились. Далее начались сборы, формирование отрядов и их перевооружение. На это ушло довольно много времени, пока каждый из воинов разобрался, где ему надлежит стоять, кто будет его непосредственным командиром и на кого он должен смотреть в бою. Еще какое-то время ушло на то, чтобы перераспределить метательное оружие, доспехи и щиты. Всадникам они были не нужны, но не все сразу понимали, зачем кому-то понадобилось их снаряжение. В конце концов сдержанным, но жестким голосом Риголан построил наше войско. На востоке к этому времени уже разгоралась утренняя заря.

Мы выступили к предполагаемому месту битвы длинной колонной. Впереди шел отряд Джоурбы, затем – отряд Шарграйна, в котором ехал и я, сразу за нами – стрелки под предводительством Риголана, а за ними – Шеба с Джонатаном и повелительницами Тени. Я поймал себя на мысли, что даже не представляю себе, что это такое – магия подземелий, которую должны использовать повелительницы. Но тут же и успокоился – Риголан, который планировал битву, об этом должен знать наверняка. Замыкали колонну латники во главе с Хайдриком.

Джоурба по согласованию с Риголаном выслал вперед и по бокам от тропы дозорных высматривать возможные засады и ловушки. Волчьи всадники бесшумно исчезли в зарослях, а колонна продолжала свой путь. До лагеря некроманта оставалось всего несколько лиг.

Орки Джоурбы регулярно появлялись из зарослей, донося, что впереди путь свободен, и войско шаг за шагом приближалось к месту битвы. Когда в очередной раз дозорный, ехавший впереди, вернулся к Джоурбе и сообщил, что выехал на край долины, в которой увидел войска некроманта, Риголан объявил привал. Теперь до поля боя оставалось не более одной лиги.

Люди, эльфы и орки расселись по обочинам лесной дороги, поправляя портянки и лапти, попивая воду из фляг. Разговоров почти не было слышно, лишь кое-где звучали короткие негромкие фразы. На всех без исключения лицах читалось тревожное напряжение, ожидание битвы.

Затем Риголан велел перестроить колонну так, как войска должны были стоять на поле битвы. Вперед вышли стрелки, и Риголан теперь возглавлял колонну, за ними стали латники Хайдрика, маги с Шебой во главе, потом отряд Джоурбы и наш – замыкающим. Направляя Оррил к хвосту колонны, я вдруг оказался рядом с Бобом. Молотобоец весело подмигнул мне:

– Ну что? Повеселимся сегодня?!

Я попытался улыбнуться ему в ответ, но получилось у меня довольно натянуто. И тут Боб неожиданно для меня снял с шеи медальон на серебряной цепочке и, продолжая улыбаться, протянул его мне.

– На всякий случай, Жюльен, – сказал гигант-молотобоец. – Если… ну, со мной что-то случится, передай его Олене, хорошо? – и тут же врезал Рэглеру пятками по бокам, направляя его вперед. Я просто не успел ничего ответить. Посмотрел Бобу вслед, затем на медальон, пожал плечами и сунул цепочку с металлической пряжкой за пазуху.

– Идем скорым шагом! – скомандовал Риголан, едва только колонна сформировалась, и первым шагнул по дороге, задавая темп. Двигались мы теперь действительно быстрее. И с каждым шагом долина, в которой должна была произойти битва, становилась все ближе, и с каждым шагом среди воинов нарастало напряжение. Послышались какие-то разговоры, нервные смешки. Вскоре все это переросло в мерный, непрерывный гул.

Я поднял голову к небу. Когда мы покинули поляну, на которой проходил наш военный совет, драконы все еще оставались там. «Мы прибудем к началу сражения, бард», – сказала мне Лореанна. Но пока что ни она, ни Фархи не появлялись в небе над нами. К счастью, не было там и сумеречных драконов некроманта.

Когда мы вышли на опушку леса и взорам нашим открылась долина – широкая пологая впадина, окруженная со всех сторон низкорослой хвоей, – войско некроманта уже строилось на противоположном от нас крае. Нас разделяло шагов триста—четыреста: недостаточно для прицельного выстрела, даже из арбалета Риголана, но вполне достаточно, чтобы рассмотреть вражеское войско. У меня болезненно сжалось сердце и заныло в животе – я узнал и долину, и войско, которое теперь строилось перед нами. Все было точно так же, как в тех снах, что нашептывал мне некромант, – и долина та же, и кожаные доспехи вампиров, и все прочие детали. До этого момента я старательно гнал от себя эти мысли, предпочитал надеяться, что все мною увиденное во сне может оказаться просто мороком, наваждением – и количество воинов во вражеской армии, и место сражения, и погибшие товарищи, которых я увидел во сне. Но пока что все сбывалось до мельчайших подробностей.

На опушке леса, позади боевых порядков войска полумертвых, виднелась палатка, в которой, очевидно, и располагался Мортимер. По обе стороны от палатки, сидя на задних лапах и приподняв шеи кверху, возвышались по два дракона, еще один лежал на земле прямо перед входом в палатку.

Зомби строились в каре, примерно по сотне воинов в каждом, на склоне ложбины, все как один хорошо вооруженные, одетые в доспехи, с луками за спиной. Отряды полумертвых воинов незамысловато расположились в ряд: некоторые уже в идеальном порядке, с четким равнением воинов в затылок друг другу, так что мне отчетливо была видна каждая колонна в строю. Зомби в этих отрядах стояли не шевелясь, опустив на землю перед собой щиты. Другие отряды все еще находились в движении, выстраиваясь и выравниваясь. Я пересчитал отряды зомби – их было шесть. Если в каждом – по сотне воинов, то преимущество более чем двукратное, подумал я. Впрочем, зомби все-таки не вполне полноценные бойцы. Между отрядами зомби неторопливо двигались вампиры, медленно приближаясь к переднему краю своего войска.

Риголан торопил воинов, выстраивая их в боевой порядок. Он выстроил в две шеренги стрелков, за ними латников. Короткими, жесткими командами, словно ударами бича, эльф подгонял солдат:

– Разомкнитесь во второй шеренге! Латники, щиты к бою! Стрелки, приготовить оружие! Шарграйн, выстраивай отряд!

Мы поспешно занимали свои места на поле боя, словно бы фигурки на шахматной доске. Риголан шел вдоль строя, выравнивая бойцов в шеренгах. Шарграйн строил наш отряд, Джоурба – свой, по другую сторону войска. Выровнявшись в колоннах, мы обнажили оружие.

В какой-то миг над долиной вдруг повисла невероятная, звенящая тишина, так что стали слышны напевы пташек где-то в зарослях, осторожные звуки насекомых. «Затишье перед бурей», как называют такие моменты. Полумертвые выстроились по одну сторону долины в идеальном порядке, мы – по другую, выровнявшись, насколько смогли. Более необходимости в движении пока не было. Все замерло. И тогда, повинуясь внезапному порыву, я достал из-за спины мандолину и коснулся струн, разрушая эту зловещую тишину. Практически одновременно с этим полог палатки некроманта дрогнул, и Мортимер показался снаружи.

Он выглядел точно так же, как в моем сне-видении, когда предлагал обойтись без боя, – в черном камзоле с серебряной цепью на груди. В руках он сжимал все тот же посох. Дракон, что лежал перед входом в палатку, тяжело зашевелился и привстал, приветствуя своего господина. Резкими, скупыми движениями вырывая аккорды из мандолины, я запел:

Мортимер на секунду замер, глядя в нашу сторону, а затем медленно, словно во сне, стал поднимать свой посох. Рука некроманта распрямилась, посох замер. Замерли люди, драконы, живые и полумертвые, по обе стороны долины.

пел я и вдруг услышал, как барабанщик Храбба, подхватив ритм песни, начал выбивать его из своих барабанов. Мортимер сделал посохом круговое движение, от чего череп на его вершине засветился ядовито-зеленым светом. Все так же медленно, словно во сне, посох качнулся вперед и замер. Теперь он

указывал на нас. Сумеречные драконы расправили крылья. Битва началась.

наращивая темп, кричал я, а тяжелые туши сумеречных драконов уже висели в воздухе, медленно, словно бы лениво, помахивая крыльями. Вампиры, выстроившиеся в одну шеренгу перед войском некроманта, сделали первые несколько шагов – грациозных и плавных. Словно бы единый монолит, словно гигантская машина, синхронно подняли щиты и сделали шаг зомби. По рядам стрелков в авангарде нашего войска прошло движение.

– Стоять на месте! – рявкнул Риголан. – Без команды не стрелять!

терзая мандолину, уже во всю глотку кричал я, улавливая дикий ритм орочьего барабана. Рядом со мной молодой эльф хрустнул костяшками пальцев, сжимая крепче рукоять меча. Сумеречные драконы медленно плыли сквозь пространство, плавно ударяя крыльями, и я видел, как багровым светом наливаются их глаза, как из ноздрей драконов вырываются первые струйки пара. Вампиры пошли чуть быстрее, слегка наклонив туловища вперед. Зомби шагали размеренно и абсолютно синхронно, как соединенные невидимой нитью детальки единого механизма. Так же синхронно они стали вынимать из-за спины луки и стрелы, готовясь к стрельбе.

прокричал я последнюю фразу и рванул струну так, что она с гулким звоном – «дзинь!» – лопнула и ожгла мне правую кисть. С удивлением взглянув на красную полосу, возникшую вокруг запястья, я отшвырнул в сторону более не нужный инструмент. Рана в плече немного ныла, но я чувствовал себя вполне способным держать в руке меч. На другом конце войска Храбба колошматил свои барабаны, заставляя их грохотать в наступательном, все возрастающем темпе. Сумеречные драконы были всего в нескольких десятках шагов от первой шеренги стрелков. Шеренга дрогнула.

– Стоять! – звенящим от гнева голосом выкрикнул приказ Сын Тени Риголан. – Ни шагу назад!

Сумеречные драконы зависли перед строем людей и начали запрокидывать шеи, чтобы обдать стрелков своим огненным дыханием. Именно в этот миг над головами воинов мелькнула зеленая тень, стремительно атакуя черных драконов. Темно-зеленый дракон, словно выпущенный из катапульты снаряд, метнулся к сумеречным тварям и резко взмыл вверх перед самыми их мордами. От столь скоростного виража тело дракона занесло и крутануло вокруг оси. Его хвост, утыканный костяными шипами, мелькнул в воздухе, словно молния, влекомый силой инерции движения да еще и ускоренный усилием дракона. Кончик хвоста с такой силой рубанул по носу переднего, самого крупного из сумеречных драконов, что рассек его невероятно прочную шкуру, а огромный драконий глаз просто высек – словно бы брызнул фонтанчик жидкости, от упавшего в нее камня. Подчиняясь силе инерции, следуя вращению своего змеиного тела после виража, Фархи, словно штопор, вкрутился в небо. Сумеречные драконы, собравшиеся было испепелить стрелков, поспешно подняли морды кверху, выдыхая пламя вслед темно-зеленому дракону, но уже не успевая его обжечь. Один за другим четверо из них взмыли вверх, преследуя стремительного налетчика. И только самый крупный, лишившийся глаза дракон издал болезненный вой и, запрокинув голову, стал рывками двигаться назад, конвульсивно ударяя крыльями.

Длинное, узкое и слишком быстрое тело промелькнуло рядом со мной, так, что наш отряд обдало волной воздуха от этого движения. Словно гигантская ящерица, черный подземный дракон Лореанна скользила по земле, зигзагообразно извиваясь. Крылья ее были прижаты к спине, голова опущена к земле, тело устремлено вперед. Оказавшись уже почти под раненым драконом, Лореанна прыгнула вперед и вверх, не раскрывая крыльев, выстреливая себя в противника только силой своих лап и хвоста. С глухим лязгающим звуком кошмарные зубы драконихи сомкнулись на брюхе сумеречного самца, а тело ее обвилось вокруг его лап. Дракон вновь заревел, еще более отчаянно, чем прежде, рванулся вверх, но не смог сохранить равновесия и стал падать. Стремительная, невероятно быстрая Лореанна, оплетая его тело, словно плющ, в один миг взобралась на плечи дракону и впилась зубами ему в шею. С болезненным ревом дракон рухнул на землю прямо перед шеренгой вампиров. Вампиры огромными скачками бросились врассыпную.

Уже зависшая в воздухе, Лореанна послала в сумеречного дракона струю пламени, короткую, но куда более горячую, чем у Фархи – земля вокруг дракона стала кипеть и булькать, словно колдовское варево, а сам дракон, объятый пламенем, вопящим громадным комом покатился поперек долины. Дракониха развернулась было к некроманту, и тот торопливо вскинул посох, вызывая вокруг себя полупрозрачную защитную сферу. Но с неба в этот миг раздался отчаянный, призывный клич, и Лореанна, ни секунды не колеблясь, рванулась ввысь. В небе стремительно падал шар из дерущихся драконьих тел. Темно-зеленые крылья Фархи едва мелькали из-под черных туш сумеречных драконов, облепивших его. Лореанна рванула одного из них зубами за шею, другого хлестнула по спине хвостом, третьему вцепилась в брюхо когтями – все это в несколько мгновений точными, быстрыми движениями.

У самой земли клубок драконьих тел распался, из него вынырнул и рванулся вверх темно-зеленый Фархи, на теле которого были видны рваные раны, из них струилась багровая кровь. Двое сумеречных бросились следом за Фархи, двое устремились за Лореанной. Один пытался догнать ее и бросался огненным дыханием, не успевая поразить юркую самку, второй метнулся Лореанне наперерез. Выписывая восьмерки и петли, дракониха вела за собой преследователя, и когда, казалось, он уже должен был испепелить ее, второй сумрачный дракон завис прямо на пути Лореанны, готовясь вцепиться ей в шею. Преследователь, висящий на хвосте у самки, выпустил длинный язык пламени, Лореанна резко вильнула в сторону, и адское пламя дракона охватило его же товарища, что собирался перехватить самку. С отчаянным воплем в языках пламени сумеречный дракон, кувыркаясь, полетел к земле и рухнул прямо на отряд зомби, подмяв под себя добрую его треть. Раздался глухой удар, послышался отвратительный хруст. Зомби даже не сбились с шага, продолжая свое размеренное движение.

– Хар-рама! – завопили орки, приветствуя победу Лореанны.

– Ур-ра! – заорали люди, задрав головы и таращась в небо.

– Ор-рас! – вскинули свои клинки темные эльфы.

– К бою! – рявкнул Риголан, возвращая воинов к реальности.

Вампиры, поломав строй, длинными скачками приближались к шеренге стрелков. Зомби, подойдя на расстояние выстрела, остановились и подняли луки. Стрелки в авангардных шеренгах стали торопливо поднимать оружие.

– Пли! – скомандовал Риголан, и в наступающих вампиров полетели стрелы, дротики и хлесткие звуки заклинаний. Повелительницы Тени, взмахивая своими бичами, посылали их разрушительные удары на десятки шагов вперед. Те из вампиров, в кого они попали, падали с рассеченными кожаными доспехами, с разрезанной ударами кожей на лицах, руках, ногах.

Одним движением по неслышной команде зомби выпустили стрелы, целый рой разящих жал. И тут же стали заряжать луки снова.

– Щиты! – скомандовал Риголан, и латники подняли щиты, прикрываясь сами и прикрывая магов. Стрелы обрушились смертоносным ливнем на наш боевой порядок. Упали несколько стрелков, двое-трое латников, повелительница Тени. Стрела впилась в шею ящеру в первой шеренге нашего отряда, и зверь отчаянно заревел.

– Сомкнуть ряды! – рявкнул Риголан. – Стоять на месте! К бою!

Вампиры быстро сокращали расстояние до первой шеренги стрелков длинными, высокими прыжками, словно собираясь обрушиться на наших стрелков сверху. Зомби заряжали свои луки и синхронными, безжизненными движениями поднимали их вверх.

– Пли! – скомандовал Риголан, и в вампиров снова полетели метательные снаряды, удары хлыстов и огненные шары из посоха Джонатана. Трава под ногами вампиров вдруг превратилась в острые бритвы, и несколько кровососов покатились по ней, визжа и все больше раня себя. Шеба посылала им новые заклинания, оплетая их удушающими объятиями плющей. Зомби дали новый залп. Стрелы тучей понеслись к нашему войску.

– Маги, сбивайте стрелы! – скомандовал Риголан, и воздух наполнился щелканьем невидимых бичей. – Щиты! – скомандовал Риголан, и латники снова вскинули над головой защитные диски. Стрелы разлетались в разные стороны, их облако редело, но часть его все же достигла цели. И снова упали стрелки, один латник, рухнул пронзенный стрелой орк в отряде Джоурбы. И почти сразу десятка полтора-два вампиров, достигших первой шеренги стрелков, перепрыгнули через нее, падая сверху на повелительниц Тени. Зомби опустили луки и двинулись вперед. Взмахнув посохом, как дубиной, Шеба влет проломила голову одному из вампиров, и он рухнул к ногам Бартоламью, тут же разорвавшему его горло.

– Маги – вампиров в кольцо! – прокричал Риголан. – Уничтожить кровососов! Стрелки – в стороны! Латники – вперед! Сомкнуть ряды! – чеканил темный эльф команды. Стрелки бросились в стороны, расступаясь перед латниками, маги, в основном повелительницы Тени, размахивая кнутами, стали окружать вампиров. Джонатан дрался сразу с двумя, вращая посохом, как заправский боец на палках, Шеба крутила посох над головой, шептала заговор. Латники пошли вперед, смыкая ряды там, где стояли павшие, те, кому не довелось нанести ни одного удара в этой битве.

– Стрелки – построиться за латниками! – продолжал командовать Риголан. – Вперед!

Темный эльф протяжно свистнул, и откуда-то из задних рядов, громко топоча лапами, к нему прибежал Шроттер. Вскочив на ящера, Риголан обнажил два своих клинка – ятаган и узкий меч. Зомби размеренно шагали по долине, забросив луки за спину, закрывшись щитами и обнажив мечи. Первые ряды каждого из отрядов еще и ощетинились длинными копьями. Шесть каре, одно из которых было заметно прорежено упавшим на него драконом, наступали широким полукругом, напротив центра которого как раз и находился отряд наших пехотинцев.

– Стрелки, к бою! – скомандовал Риголан, двигаясь чуть позади отряда пехотинцев. – Пли!

Стрелы и дротики полетели теперь уже в зомби. Те прикрывались щитами, вполне разумно и даже умело, но некоторые из них все же падали. Расстояние между латниками и зомби быстро таяло.

– Вперед, бегом марш! – резко увеличив скорость и оказавшись во главе отряда пехотинцев, скомандовал Риголан. Латники и стрелки бросились в атаку бегом. Фланги наступающего войска зомби рванулись вперед, охватывая отряд наших пехотинцев и стремясь замкнуть кольцо. И тогда Риголан пронзительно засвистел, Шроттер поднялся на дыбы, и наш полководец несколько раз взмахнул над головой ятаганом.

– Вперед! – вскидывая меч, выкрикнул Шарграйн во главе нашего отряда.

– Орки! Вырвем им сердца! – заорал Джоурба, поднимая над головой свой огромный топор. – Хар-рама!

И мы бросились вперед, оставляя в своем тылу свалку из вампиров и магов, забыв о воздушной битве драконов. Как задумал Риголан, мы должны были теперь ударить с флангов, рассекая войско зомби пополам.

Галопом несясь к войску зомби, наш отряд на ходу перестроился этаким клином, на самом острие которого оказался Шарграйн, а я – в его правом крыле. В руках у меня были меч и охотничий нож, я уже видел бесстрастные лица полумертвых воинов, обращенные в нашу сторону. Зомби начали поспешно разворачиваться нам навстречу, их идеальный строй сломался. К тому же главное преимущество каре – длинные копья, которые должны были остановить всадников, оказались внутри кольца, охватившего наших пехотинцев, где были почти бесполезны. Приблизившись к рядам зомби, ящер Шарграйна подпрыгнул и обрушился на одного из полумертвых сверху. Эльф, сидящий на нем верхом, размахивал двумя изогнутыми мечами, нанося смертоносные удары воинам некроманта направо и налево. Клин всадников на ящерах рассек строй зомби пополам и ринулся вперед, отделяя одну часть полумертвого войска от другой.

Дикие орки Джоурбы с воинственным кличем ворвались в ряды зомби, с такой яростью нанося удары, что даже отсеченные части тел полумертвых взлетали над полем битвы. Боевые волки орков в деле оказались не хуже, чем ящеры темных эльфов, – они рвали зубами все, что попадалось им на пути. Джоурба, который мчался во главе отряда, своим огромным топором размахивал, как косарь на созревшей ниве. И его яростные движения швыряли зомби на землю сразу по несколько штук.

Риголан, оказавшись во главе окруженного отряда, первым делом заставил Шроттера подпрыгнуть и своим немалым весом приземлиться на длинные копья полумертвых. Копья под ударом ящеровой туши переломились, словно сухие веточки.

– Подныривайте под копья! – кричал Риголан своим воинам. – Прижимайте их к земле! Сокращайте дистанцию! В ближнем бою у них не будет преимущества!

Латники, которые бросились вперед следом за Риголаном, смяли передние ряды зомби, оказавшихся сразу перед ними, но тут же были вынуждены обороняться от наседающих сзади и с флангов полумертвых. Стрелки, находясь в тылу окруженного отряда, против копий со своими стрелами и дротиками, сначала пытались стрелять, но вскоре вступили в рукопашную схватку. Они от длинных копий зомби пострадали больше всего – у них не было ни доспехов, ни тяжелого оружия, которое можно было бы копьям противопоставить.

Вампиры, попав в окружение наших магов, дрались отчаянно. Помимо страха или ненависти их в битву гнала еще и жажда крови – на поле боя они могли выпить крови сколько влезет, становясь при этом только сильнее. Вооруженные экзотическими клинками на локтях, кистях рук и даже на ногах, они наносили ранения повелительницам Тени самими своими движениями. Перепрыгивая через противника, вампиру достаточно было зацепить его ногой, чтобы оставить глубокий разрез. Однако, пытаясь выпрыгнуть из кольца окружения, вампиры то и дело попадали под удары бичей, которые и на расстоянии были опасны, а в рукопашной просто рубили плоть не хуже меча. Плети повелительниц Тени секли вампиров, словно мясо на бойне, а кровососы рвались вперед, уже не думая о своих клинках, а стремясь только вцепиться противнику в артерию на шее, чтобы хоть напоследок глотнуть свежей крови. Согнанные в плотную группу, окруженные со всех сторон, вампиры сумели схватить и втащить в свою толпу нескольких повелительниц, со всех сторон впиваясь в них зубами. Один из кровососов, высоко подпрыгнув, налетел на Шебу, приземлившись задом на голову Бартоламью, схватил руками посох Шебы и рванул на себя, заставляя ведьму податься к нему всем телом. Ведьма, повинуясь этому порыву, качнулась вперед и ударила вампира головой в нос, так, что тот свалился на землю прямо под ноги медведю. Бартоламью мгновенно откусил вампиру лицо, и тот начал захлебываться собственной кровью.

Идеальное построение зомби окончательно разрушилось. Сражение распалось на небольшие схватки один на один или группа на группу. План Риголана, в общем, сработал – Мортимер уже не мог управлять своими войсками как слаженным механизмом. И тогда некромант сам вступил в битву.

Поначалу, когда еще кавалерия не вступила в сражение, зомби окружили отряд Риголана и, несмотря на отчаянное сопротивление, начали его уничтожать. Затем всадники ударили во фланги войска полумертвых, рассекая его на две части и разрывая окружение пехотинцев Риголана. Теперь пехотинцы смогли развернуться и обратить свое оружие на тех, кто зашел им в тыл, наседая на фланги зомби и выравнивая фронт сражения.

Получились как бы две линии боя: первая – пехотинцы, обращенные лицом к нашему лагерю (где маги с большими потерями, но все же добивали вампиров), против одной половины войска полумертвых. И вторая линия боя – мы, всадники, лицом к лагерю некроманта, против второй половины войска зомби, спина к спине с латниками. Причем преимущество здесь было явно на нашей стороне, поскольку в бою участвовали не только мы, всадники, но и наши звери. Даже лошади, на которых сражались воины Хайдрика, и те лупили полумертвых копытами и кусались. Ряды зомби начали быстро таять.

И вот тогда Мортимер обратил против нас свою магию. Зарубленные, а иногда и рассеченные зомби под воздействием его заклинаний начинали ползти и слепо цепляться за ноги животных. Из земли вдруг вырастали острые каменные шипы, пронзая лапы зверей, облака вонючего, дурманящего газа стали опускаться на поле боя. Верховые животные стали спотыкаться, а всадники – падать на землю, превращаясь в легкую добычу для зомби.

Именно так произошло со мной. Острые шипы, стремительно выскользнувшие из земли, поранили лапу Оррил, и мой ящер резко рванулся в сторону. Я не удержал равновесия и вылетел из седла, грохнувшись на землю в непосредственной близости от этих шипов. Тут же в меня вцепились три руки уже мертвых, убитых нами зомби, и я стал размахивать клинками, пытаясь их отсечь, вопя от ярости и страха. Освободившись и вскочив на ноги, прямо перед собой я увидел уже знакомого мне гиганта-зомби – бывшего старшину Габровски. Габровски сжимал в руках здоровенный боевой топор и как раз заносил его, чтобы рассечь меня пополам. Не дожидаясь этого печального момента, я бросился вперед, нанося удары мечом и ножом, а затем тараня полумертвого гиганта головой. Удар о туловище Габровски был такой силы, что я даже почувствовал себя оглушенным, будто бы врезался головой в стену. Бывший старшина покачнулся, я нанес ему еще два удара своими клинками, очевидно, довольно слабых – лишь подтолкнул его. Габровски начал заваливаться на спину, успел отшвырнуть топор и схватить меня за кольчугу, увлекая за собой. Я продолжал наносить удары, уже падая, но тут огромные ручищи бывшего старшины сомкнулись у меня на шее. Последнее, что я помню, – это полураскрытый рот Габровски прямо перед моим лицом и то, что я решил воткнуть в эту пасть свой охотничий нож. Я взмахнул рукой, но увидеть больше ничего не успел – свет померк в моих глазах. Все, что происходило дальше, я знаю лишь по рассказам моих товарищей, оставшихся в живых.

Основная тяжесть битвы легла, конечно, на плечи Риголана и его пехотинцев. Оказавшись в окружении, они яростно сражались, но все же их позиция была слишком невыгодной, а крестьянам, которые в полном составе вошли в этот отряд, явно не хватало боевого опыта. Риголан метался по полю битвы, постоянно оказываясь в самых жарких местах схватки и расчищая путь своим воинам, но повсюду он не успевал. К тому моменту, когда всадники разрезали армию зомби пополам, отряд Риголана заметно поредел. Полумертвые тоже несли серьезные потери, но все еще сохраняли численное преимущество. Теперь отряд Риголана сражался одним фронтом, не заботясь о тыле, но зомби все равно теснили наших пехотинцев своим количеством. И когда возникла угроза окружения небольшой группы крестьян, которую зомби с легкостью могли бы потом уничтожить, Риголан бросился на выручку своим воинам. Он влетел в группу зомби, вращая свои клинки как крылья мельницы, обрушивая удары на полумертвых сверху. Шроттер рвал зомби зубами и когтями, топтал и разбрасывал хвостом, но их было слишком много. Уже маги добили последних вампиров и бросились на помощь Риголану, ударив зомби в тыл. Уже в рядах полумертвых начиналась давка и бестолковая суета, вот-вот их отряды должны были быть смяты. Но Риголан этого уже не увидел. Зомби навалились на Шроттера кучей, словно бы пытаясь забросать ящера своими телами. Его били мечами по хвосту, по бокам, по голове, пытались уколоть клинком или стащить руками его наездника. Риголан рубил во все стороны, когда ящер под ним с протяжным ревом упал на брюхо. Уже почти мертвый, с множеством ранений, Шроттер продолжал клацать зубами, пытаясь достать мертвяков вокруг себя, вырывая из них куски мяса. Несколько рук одновременно схватили Риголана и поволокли со спины Шроттера. Сын Тени рубил эти руки, отбивал удары, сыпавшиеся на него со всех сторон, но среагировать на все он просто не успевал. Один клинок рассек ему левое бедро, другой опустился на правое плечо, третий самым кончиком прошелся по лицу, оставляя на нем кровавый след. Окруженный пятью крупными зомби, Риголан продолжал сражаться, несмотря на раны и потерю крови. Он не видел, что Джонатан уже прокладывает себе путь сквозь толпу полумертвых, разбрасывая их огненными шарами. Риголан успел зарубить троих из своих противников, когда здоровенный зомби-орк бросился на него, выставив вперед меч. Клинок вошел Сыну Тени в живот, но, падая, он еще успел взмахнуть своим ятаганом, вгоняя его врагу под ребра. Джонатан так и нашел его – лежащим под телом мертвого орка с клинком в животе. Маг хотел вынуть меч, но Риголан его остановил:

– Не нужно! Иди сражайся! Победа еще не так близка!

– Но жизнь покидает тебя, мой друг! – не умея сдержать слез, воскликнул старый маг. – Я могу вынести тебя с поля боя!

– Жизнь – всего лишь тень от Божьей свечи, – прерывающимся голосом, заговорил Риголан, – пляшущая на стене Бытия короткий танец… Смерти! Надеюсь… я хорошо танцевал! – воскликнул эльф. И, напрягая последние силы, взмахнул рукой: – Иди! Убей некроманта!

Но Джонатану не удалось выполнить последней воли своего павшего друга.

Когда Мортимер обратил на нас свою магию, Боб, видя, какие мы несем потери, бросился в самую гущу напирающих зомби, размахивая своим молотом. И стал прокладывать себе прямую, как стрела, дорогу – кратчайший путь к некроманту. Мертвые тела зомби валились под ноги Рэглеру, зверь рвал и отбрасывал тех, кого не успевал забить Боб, и за ними оставалось лишь пространство, усеянное трупами. Молотобоец проломил уже две трети войска полумертвых, ему оставалось еще несколько взмахов своим страшным оружием, чтобы вырваться на открытое пространство и уже по нему добраться до Мортимера, когда некромант обратил на него внимание. И испугался.

Мортимер забыл обо всех остальных всадниках и сосредоточился только на Бобе-молотобойце. Он направлял на него каменные шипы и мертвые тела, а затем отдал приказ всем своим зомби наброситься на одного Боба. Вдруг в разгар битвы зомби обернулись спиной к своему противнику и ринулись к молотобойцу, расталкивая друг друга. На какое-то мгновение мои товарищи даже растерялись, но затем стали преследовать полумертвых, нанося им смертельные удары.

Зомби окружили Рэглера так плотно, что, даже убивая их, ящер не мог продвинуться вперед – мешали мертвые тела. Тогда Боб встал в полный рост на спине ящера и просто перепрыгнул через головы зомби на открытое пространство. Держа молот наперевес, он побежал по прямой – к палатке некроманта. Полумертвые бросились за ним, всадники – за мертвяками. Завязалось несколько схваток. Рэглер, лишившись наездника, продолжал драться сам, все еще окруженный десятком зомби.

Мортимер вызвал перед Бобом каменные шипы из земли, но молотобоец их перепрыгнул. Некромант уже собирался швырнуть в него другое заклинание, но в этот момент в него в самого полетел огненный шар Джонатана. Мортимеру пришлось защищаться. А Боб продолжал бежать. Теперь его отделяло от некроманта не более сотни шагов.

Однако некоторые из зомби бежали быстрее молотобойца. Они настигли Боба, попытались ударить его клинками в спину, но громила Боб развернулся и двумя взмахами молота разбросал полумертвых в стороны. Он тут же повернулся, чтобы бежать дальше, но преимущество было уже потеряно – целая толпа мертвяков настигала кузнеца. Он бежал, время от времени отражая удары, отбиваясь от наседающих преследователей и неумолимо приближаясь к некроманту. Когда до цели оставалось уже не более тридцати шагов, удар в спину все же настиг Боба. Достаточно мелкий зомби-эльф ударил молотобойца клинком в поясницу. Меч рассек кольчугу Боба, но глубоко не проник. Могучий молотобоец покачнулся, но удержался на ногах и продолжал бежать. А тем временем всадники уже настигали преследователей Боба и рубили их, рассеивая эту группу. Бобу оставалось до Мортимера не больше десяти шагов.

Один из зомби прыгнул молотобойцу на плечи, второй бросился в ноги. Боб упал, но, еще падая, успел стянуть мертвяка со спины и захватить шею зомби в изгиб руки. Он лишь согнул локоть, и шея мертвеца затрещала, тело безвольно повисло. Отбиваясь ногами от тех, кто цеплялся за его ступни, Боб на четвереньках продолжал свой путь к некроманту. Мортимер парировал брошенные в него Джонатаном заклинания, но постоянно косился на Боба и кричал:

– Остановите его! Остановите его!

На Боба сверху навалились сначала трое, потом еще четверо зомби. Они хватали его за руки, наносили удары мечами в спину, по шее, но могучий молотобоец, истекая кровью, разбрасывал их и продолжал ползти. От некроманта его уже отделяло не более четырех шагов. Мортимер не выдержал этого ужаса и повернулся, чтобы бежать. И в этот момент Боб бросил в него свой молот. Потом Джоурба сказал мне, что молот перебил Мортимеру обе ноги. Колдун упал и закричал от ужаса.

Боб-молотобоец, обвешанный суетящимися зомби, полз к Мортимеру, оставляя за собой мокрый красный след на земле. Полумертвые уже изрезали в клочья его кольчугу на спине, пробили его тело несколько раз, раскроили голову и выбили один глаз. А он все продолжал ползти, уже практически мертвый, более мертвый, чем все зомби Мортимера, вместе взятые. Сделав последний рывок, он схватил некроманта за ногу и дернул его легкое, полуистлевшее тело к себе. Мортимер, захлебываясь, заходился в крике:

– Остановите, остановите его! – но зомби уже ничего не могли сделать. Боб-молотобоец нащупал тонкую шею некроманта и прохрипел:

– Ты пойдешь со мной, дружище!

Шея некроманта хрустнула под могучими руками Боба, как сухая ветка.

Со смертью Мортимера битва не прекратилась. Более того, она даже стала яростнее на какое-то время. Некромант больше не призывал зомби к себе на помощь, и каждый из них теперь просто сражался, стремясь уничтожить противника. Правда, осталось полумертвых не так уж и много – слишком большое их число полегло во время погони за Бобом. Джоурба потом сказал мне, что это Боб выиграл битву, и, пожалуй, он был прав.

И вот когда два войска были поглощены яростью битвы, практически сравнявшись уже в силах, наша сторона вдруг получила неожиданных союзников. Джонатан потом сказал, что никто не заметил, как они появились, никто сразу и не понял, что они вступили в битву. Просто зомби вдруг начали исчезать, словно бы рука невидимого гиганта вырывала их из строя, разрывала их тела и швыряла, бездыханными, на землю. Лишь через некоторое время кое-кто из наших бойцов, подняв голову, обнаружил этих странных союзников. Словно бы два маленьких дракона вступили в битву – два летающих ящера, раскрыв продолговатые, усеянные острыми зубами пасти, с пронзительным криком падали на зомби, хватали их лапами и вскидывали в воздух. Уже на лету они наносили полумертвым смертельные удары – в голову, в грудь, в живот, так что на землю зомби валились окончательно мертвыми.

Пепельно-серые, с горящими яростью глазами, устрашающего вида существа кружились над схваткой, а затем резко пикировали, выбрав очередную жертву. Тела зомби взлетали вверх, чтобы испытать на себе острые зубы ящеров, и замертво падали. Джонатан потом сказал, что несколько бесконечных мгновений наблюдал за летающими воинами как зачарованный, забыв даже о драке, благо живых противников поблизости не оказалось. Один из ящеров был заметно крупнее и сильнее, он подбрасывал полумертвых словно играючи – мощный, могучий зверь с огромными крыльями, почти что дракон. Второй – заметно мельче, но куда более проворный и злой, подбрасывая зомби в воздух, он успевал нанести им несколько смертельных ран – пастью, лапами и острыми когтями на перепончатых, словно у дракона или нетопыря, крыльях.

Наше поредевшее войско получило неожиданное преимущество и, собрав остатки сил, ринулось в последнюю атаку. Никто не собирался просто рассеять противника, обратить его в бегство, как это бывает в обычных сражениях. Здесь исход мог быть только один – тотальное уничтожение. Либо мы их, либо они нас. Впрочем, как я уже говорил, сам я в этот момент в битве уже не участвовал. Я лежал на краю долины сверху на убиенном мною бывшем старшине, приваленный мертвым телом своего верхового ящера – самки Оррил, чье имя на языке темных эльфов означало «нежная».

Мы еще не знали тогда, чем закончилась битва драконов. Много позже Фархи рассказал мне, что происходило в небе над нами. Лореанна, расправившись с одним из своих преследователей, сцепилась со вторым. Они носились в небе, то сходясь в яростной борьбе, то отлетая друг от друга, чтобы выбрать наиболее удачную позицию. Противник, точнее, противница Лореанны, весьма крупная самка, превосходила подземного дракона силой и скоростью, но Лореанна была много старше, опытнее и куда более юркой из-за своих относительно небольших габаритов. В то время когда сумеречный дракон наносил удар, Лореанна успевала уйти в сторону и ударить сама – в лапу, в брюхо, в шею. Вскоре сумеречная дракониха уже истекала кровью, а Лореанна все еще не понесла никаких серьезных потерь. И тогда дракониха-вампир рванулась к Лореанне в последней, отчаянной попытке покончить с нею. Она, очевидно, рассчитывала вцепиться Лореанне в шею мертвой хваткой, однако подземная дракониха успела увернуться, и зубы сумеречной твари сомкнулись на ее левой передней лапе. Лореанна, вскрикнув от невыносимой боли, стала рвать зубами и когтями перепончатые крылья врага. Кружась и кувыркаясь, они планировали к земле с огромной высоты. Но когда крылья сумеречного дракона уже перестали его держать, изорванные прорицательницей, Лореанна рванулась, оставляя в пасти врага кусок своего тела, и отпрянула в сторону. В пылу битвы драконы залетели уже довольно далеко от той долины, в которой сражались мы, и теперь кружили над бескрайним лесным массивом. С ревом, исполненным боли и отчаяния, противница Лореанны понеслась к земле и рухнула на верхушки елей, ломая и сминая их. Лореанна не стала полагаться на удачу, вернулась к поверженному врагу и добила его своим огненным дыханием. После этого, правда, прорицательнице пришлось крыльями тушить пожар, ею же и устроенный.

Фархи повезло меньше. Он уже был изранен в битве с четырьмя драконами, и два из них все еще гнались за ним. Темно-зеленый дракон петлял, кружил, уворачивался, но более свежие, не растерявшие сил сумеречные драконы не отставали и уже несколько раз опалили Фархи своим огненным дыханием. И тогда зеленый дракон резко спикировал вниз, с невероятной высоты. Он просто падал, сложив крылья и набирая скорость. Так же как и Лореанна со своей противницей, Фархи уже довольно далеко отлетел от поля битвы, только в другую сторону. Теперь под ним была поляна, на которой мы встретились с Лореанной и приведенным ею подкреплением. Именно на эту поляну и падал дракон.

Его сумеречные преследователи бросились за ним следом, сложив крылья так же, как и он. Они неслись к земле, с каждой секундой развивая все большую скорость, а поскольку были толще и чуть тяжелее Фархи, с каждой секундой приближались к нему. И вот когда до земли оставалось уже совсем немного, а сумеречные драконы уже готовы были опалить Фархи своим огненным дыханием, он снова повторил им же и придуманный прием. Он резко отвернул от земли, от чего его змееподобное тело закрутило вокруг оси. И тяжелый, усеянный смертоносными пластинами хвост дракона, со свистом рассекая воздух, описал широкую дугу. Как раз на пересечении с этой дугой оказалась шея одного из сумеречных драконов, у самого основания черепа. Преследователи уже поняли, что задумал их враг, но было поздно что-либо сделать. Смертоносный хвост Фархи отсек сумеречному дракону голову, словно бы срезав бритвой. Фархи потом хвастался, что никто и никогда не убивал драконов таким образом, он стал первым.

Однако Фархи был уже слишком близко от земли – даже изменив траекторию полета, он не смог сразу же остановить падение, так высока была скорость пикирования. Второй уцелевший дракон-преследователь вцепился передними лапами Фархи в крыло, они оба потеряли маневренность и рухнули на землю. Первым упал на поляну нашей встречи перед битвой Фархи, а сумеречный дракон рухнул на него сверху. Сила удара о землю была так велика, что ее не выдержали даже прочнейшие кости дракона – Фархи сломал крыло. На несколько мгновений оба дракона замерли: Фархи – на земле, а сумеречный дракон – сверху на нем, оглушенный ударом. А затем между ними началась яростная схватка. Они тянулись друг к другу оскаленными пастями, рвали друг друга когтями, хлестали хвостами и катались, сцепившись, по земле. Фархи потом сказал, что кататься было особенно болезненно – приходилось перекатываться через поломанное крыло. Однако вскоре темно-зеленый дракон почувствовал, что силы оставляют его – он потерял слишком много крови, затратил слишком много сил в битве. Сумеречный дракон уже придавил его к земле и тянулся зубами к его горлу. В отчаянии Фархи решился на, как он потом сказал, «крайне дурацкий поступок». Он закрыл глаза и дохнул сумеречному дракону в морду огненным дыханием.

Пламя, вышедшее из его же собственной пасти, обожгло Фархи голову, шею и грудь, но самое главное – открытые раны. Боль была такой невыносимой, что Фархи конвульсивно рванулся вперед со страшной силой, сбрасывая с себя сумеречного дракона. Впрочем, тот и так уже пытался бежать – огненное дыхание Фархи выжгло ему глаза. Прокатившись по земле и сбив с себя пламя, темно-зеленый дракон обернулся к вопящему, скачущему по поляне ослепшему дракону, еще раз обдал его огненным дыханием и тихонько пополз с поляны.

Шеба нашла меня на поле битвы, когда светило уже пересекло середину небесного свода и начало клониться к закату. Обрызгав меня одним из своих отваров и произнеся какой-то заговор, ведьма стала хлестать меня по щекам. Я открыл глаза, возвращаясь к жизни, но еще не соображая – что со мной случилось и где я нахожусь. Лицо Шебы плыло перед моими глазами. Вспомнилось мое пробуждение после встречи с некромантом во сне, но почему-то казалось, что это происходило когда-то очень давно. На самом же деле, еще и суток не прошло с тех пор.

– Мы уже в царстве мертвых, Шеба? – шепотом спросил я, ибо горло мое ужасно болело. – Ты решила встретить меня, как я и просил?

– Чтоб у тебя язык отсох, бард, за такие слова! – всплеснула руками ведьма и сплюнула. Я понял, что все еще жив. Напрягшись, я попытался сесть, и Шеба тут же подхватила меня сзади под руки, помогая. Я сел, закрыл глаза от косых лучей солнца, бивших мне в лицо, но тут же почувствовал сильное головокружение, будто бы был изрядно пьян. Я разлепил веки, но мир передо мною плыл. Сделав над собой усилие, глядя на свои руки, я сумел удержать взгляд. Когда руки стали отчетливо видны, я медленно поднял глаза, чтобы осмотреться вокруг.

Поначалу я просто не понял, что я вижу. Я решил встать на ноги, чтобы разглядеть все это с высоты своего роста. Опираясь на руки Шебы, я поднялся. И вот тогда меня охватил ужас и стыд за то, что я сделал.

Долина была усеяна мертвыми телами – людей, орков, эльфов, ящеров и лошадей, ездовых волков. Двумя отдельными холмами лежали тела драконов. Огромное пространство было просто завалено мертвецами. Около тысячи трупов лежало тогда в долине. Я смотрел на эти груды тел и просто не мог поверить, что вижу все это на самом деле – настолько невероятной была картина смерти, царившей вокруг. Когда же я наконец поверил, что вижу это все на самом деле, в голове моей появилась только одна мысль – я виноват в этом побоище. Это я привел сюда людей, готовых сражаться. Это я не использовал последний шанс уклониться от битвы.

Зрелище, что предстало теперь перед моими глазами, походило на тот самый первый сон, нашептанный мне некромантом Мортимером, и одновременно резко от него отличалось. В моем мозгу стремительно пронеслась мысль, принесшая короткое облегчение, – то не была реальная картина будущего, что каким-то образом показал мне некромант. То был просто морок, наваждение, направленное на меня врагом, чтобы посеять страх и сомнение в моей душе. Но облегчение было недолгим.

В том видении погибали все мои товарищи, а теперь я точно знал, что Шеба, которая поддерживала меня под руку, осталась жива. Выжил и Джонатан, хотя тогда я еще и не знал об этом. Однако мертвых тел на поле брани оказалось больше, гораздо больше, чем в том моем видении. Там их было всего лишь несколько десятков, здесь – несколько сот хладных трупов. Они лежали вповалку, друг на друге, с искаженными яростью и страхом лицами, иногда с выражением удивления в чертах, мол, как это так – меня и вдруг убили. Лица мертвых зомби вообще были лишены всякого выражения. Что бы ни говорили мне до той памятной битвы и много раз после нее, в смерти нет величия, пусть даже мрачного. Смерть более всего ужасна своей обыденностью – в одну секунду живой, здоровый, полный сил воин превращается в вещь, в неодушевленный предмет, сраженный стрелой или ударом меча. Раз – и нет в нем больше жизни.

Рядом с тем местом, где мы теперь стояли с Шебой, лежало изувеченное тело моей Оррил. Ее мощная шея была выгнута в предсмертной агонии, лапы – изранены магическими шипами, а грудь рядом с защитной пластиной покрыта глубокими ранами. Очевидно, моя самка ящера упала на землю, сраженная заклинанием Мортимера, где и стала легкой добычей для зомби.

– Лучше бы это было царство мертвых, – прошептал я.

– Ну-ну! – похлопала меня по плечу Шеба. – Туда ты еще успеешь. Сам-то ты жив, это главное. Пошли к нашим. Осторожно.

Ведьма развернула меня лицом к склону, на котором утром этого дня мы строились перед битвой. Тогда нас было три сотни. Теперь на склоне, разложив несколько костров, расположились жалкие остатки нашей армии. Уже утром я узнал, что из трехсот воинов, вступивших в битву, уцелело только сорок шесть. Почти полностью полегли крестьяне, Хайдрик второй раз за этот год потерял почти весь свой гарнизон, орков осталось трое из восемнадцати. Я ковылял, опираясь на Шебу, и растерянным взором смотрел по сторонам. Я видел тело старосты Хвана, но лежало оно вовсе не так, как в моем сне – навзничь, раскинув руки, а на боку, видел и рыжего Александера, которого узнал лишь по его яркой шевелюре. Александер лежал ничком с клинком, торчащим в спине. В моем сне такого тоже не было. Утешение было слабым, но где-то в глубине души я чувствовал нечто, похожее на гордость от того, что чары некроманта оказались бессильны против меня. С другой стороны, та победа, что досталась нам в этой битве, была немногим и лучше поражения.

На самой вершине холма, там, где лесная дорога выходила в долину, лежал, вытянувшись во всю длину и раскинув поломанное крыло, дракон Фархи. Медленно, опираясь на Шебу, я шел к склону. Еще издали я услышал протяжные мысли дракона Фархи, сопровождаемые печальной музыкой:

– О, я бедный, несчастный дракон, вступивший в неравную битву! О Боги мои, Боги! Мое крыло сломано, мое тело покрыто ранами, мои раны обожжены огнем! И никто – никто! – не придет утешить израненного дракона, победившего в неравном бою! Силы покидают мое израненное тело! Ах! Я умираю! Лореанна, прекраснейшая и самая жестокосердная из драконов! Помни же имя дракона Фархи!

Дракон ныл, не переставая, в его разуме звучала тоскливая мелодия из тех, что исполняют на тризнах героев. Еще задолго до того, как я приблизился к нему, я уже еле сдерживал слезы от печали и жалости к темно-зеленому дракону. Взобравшись же по склону, я опустился пред ним на колени, обнял его за шею и склонил свою голову на покатый лоб дракона.

– Не печалься, Фархи! – подумал я. – Твоя печаль разрывает мне сердце! Мы и так потеряли слишком многих.

Пока я добирался до Фархи, поддерживаемый Шебой, она успела рассказать мне о подвиге Боба и о геройской гибели Риголана. Сердце мое было преисполнено скорби.

– Не жалей его, юный бард! – услышал я вдруг голос Лореанны. – Этот дракон проживет еще долго. Так долго, что успеет всем надоесть – и людям, и драконам!

Я поднял голову и увидел прямо перед собой глубокие, умные глаза драконихи-прорицательницы.

– Вот, пейте! – сказала Лореанна и занесла над нами свою левую переднюю лапу, согнутую в локте. Она разогнула ее, и из ужасного вида рваной раны на нас упали горячие капли драконьей крови. Я раскрыл рот, ловя эти капли на язык, Фархи вывернул шею и тоже раскрыл пасть, слизывая языком кровь Лореанны. – Пейте! – снова сказала прорицательница. – Нет в этом мире лучшего лекарства, чем кровь дракона!

Кровь капала из ее раны, я сделал еще два или три глотка и почувствовал, как мутится мой разум. Во мне что-то происходило: я чувствовал себя так, будто бы кто-то другой, гораздо более сильный и здоровый, проник в мое тело. В голове несся вихрь смутных видений и мыслей, частично моих собственных, а частично – чужих. «Вышел на битву с вампирами, а теперь сам пьешь кровь!» – подумал я, с каким-то стыдливым восторгом распираемый чужой силой. Этой новой силы было так много, что от нее кружилась голова и жгло тело. Я покачнулся и упал бы, если бы не сильная рука Шебы, которая подхватила меня. Ведьма оттащила меня в сторону и, опустившись передо мной на колени, сказала, глядя мне в глаза:

– У тебя все лицо измазано кровью дракона. Позволишь ли ты мне омыть его?

Вместо ответа я притянул женщину к себе и крепко поцеловал в губы. Если уж на то пошло, крови дракона Шеба заслуживала, пожалуй, даже больше, чем я.

– Ну все, хватит с тебя! – услышал я голос Лореанны. И тут же снова заныл Фархи:

– О блистательная моя! О восхитительная Лореанна! Почему тебя так долго не было?! Зачем ты покинула Фархи, о разжигающая в моем сердце огонь любви?!

– Перестань валять дурака, дракон! – суровым, но одновременно и взволнованным голосом проговорила предсказательница. – Я искала книгу некроманта. В палатке по ту сторону долины ее не было, пришлось вынюхивать след.

– Твои поиски увенчались успехом, о непобедимая?! – с пробудившимся вдруг интересом спросил Фархи.

– Да, – отозвалась Лореанна, – я нашла ее. Дальше, на северо-востоке, я обнаружила вырытую кем-то в земле пещеру, которую охраняли с десяток зомби. Совершенно безмозглые твари – пытались со мной сражаться в подземелье! – презрительно воскликнула прорицательница. – Там, в глубине пещеры, на алтаре из черного камня и лежала книга некроманта. Я прикоснулась к ней – это была именно она, без сомнения. Все смерти, все полужизни, к которым она имела отношение, оставили на ней свой след. Я сожгла ее, – просто сказала Лореанна, – и обрушила пещеру. Я прислушивалась к ветрам времени и больше не слышу в них той угрозы, что была еще недавно. Так что можешь спокойно лечить свое крыло, глупый дракон!

– О, я не могу лечить свое крыло в одиночестве! – опять заскулил Фархи. – А вдруг оно неправильно срастется? Нужно, чтобы кто-то очень мудрый и очень нежный был рядом со мной!

– Брось молоть чепуху, дракон! – засмеялась Лореанна. – Дети нашего народа очень редко ломали крылья, но всякий раз, когда это происходило, крылья срастались правильно и без всякой посторонней помощи!

– Но мне будет так одиноко!.. – опять затянул свою песню Фархи, но я уже больше не мог его слушать.

Я встал, держась за руку Шебы, и огляделся по сторонам. В отдалении, справа от входа в долину, в окружении четырех костров лежали два тела, завернутые в походные плащи – единственный саван, что достается воину, павшему на поле битвы. Я уже догадался, чьи это были тела.

Немного в отдалении от костров, на ветвях елей, что выступали из леса в долину, сидели, сложив крылья, два пепельно-серых ящера. Один из них был прямо-таки гигантом, словно бы птенец дракона, а второй сильно уступал ему размером, однако держался словно бы с большим достоинством, более сдержанно, что ли. Ящеры смотрели на тела, завернутые в плащи, словно бы прощаясь с ними. Затем почти одновременно расправили крылья и соскользнули с деревьев. Буквально стелясь над землей, ящеры описали прощальный круг над ритуальными кострами и, издав воинственный клич, развернулись к солнцу. Они полетели навстречу небесному светилу, сползавшему с небесного свода, уменьшаясь в едва различимые точки, исчезая из виду, изредка взмахивая крыльями и не оглядываясь назад. Люди, уставшие после битвы, неподвижно сидели у костров и молча наблюдали за удаляющимися силуэтами, пока они не скрылись совсем.

– Это… – отрывая взгляд от горизонта, начала Шеба, но я прервал ее:

– Да, я знаю. Они сделали здесь все, что могли. И теперь ушли туда, где смогут отдохнуть от битвы.

Я отвернулся от горизонта и, держа ведьму за руку, поплелся к одному из костров. Люди, сидевшие у костра, молча потеснились, освобождая нам место. Я сел к огню, рядом уселась женщина. Напротив меня, за кострищем, сидел Хайдрик, слегка покачиваясь из стороны в сторону и что-то невнятно бормоча. Прислушавшись, я уловил обрывки фразы:

– Второй раз… второй раз за один год… Молодые, сильные, могли бы еще жить… лучше бы я сам сложил голову…

– Прости меня, Хайдрик, – тихо сказал я. – Это я призвал вас на битву. Моя вина, что полегли твои воины.

Хайдрик словно бы очнулся, услышав мои слова. Секунду он смотрел на меня непонимающе, а затем горько усмехнулся:

– Нет, бард, какая твоя вина? Судьбы людей определяют Боги!

– После общения с драконом я в этом больше не уверен, – сказал я. Хайдрик, похоже, опять не понял, снова пристально посмотрел на меня, а затем сказал:

– Далеко не все они были хорошие люди. Так, искатели приключений, даже разбойники были среди них. Если бы не эта битва, им никогда бы не совершить ничего хорошего в своей трижды никчемной жизни. Ты спас их души, бард. Теперь, когда они пали в битве со злом, в царстве мертвых их встречают как героев! – Хайдрик усмехнулся шире, а затем улыбка погасла на его лице, и он тяжко вздохнул. – Мне другое не дает покоя – для чего Боги сохранили мою жизнь? Разве мало в ней было испытаний? Разве не заслужил я чести умереть достойно, с мечом в руке?

Я промолчал, поскольку ответить на это мне было нечего. Молчали и все остальные, сидевшие у костра. Хайдрик, так и не дождавшись от меня ответа, снова вздохнул и добавил:

– Иногда мне хочется думать, что Боги приготовили для меня особую судьбу, и не весь еще путь в ней пройден до конца. Мне хочется думать, что Боги берегут меня для очень важного дела. А порой мне приходит на ум, что я большой грешник и эта жизнь, в которой я вижу смерть своих воинов, просто-напросто мое наказание.